Как педофил работал в отделе по делам несовершеннолетних и что из этого вышло
Может ли педофил со смешанным расстройством личности работать в отделе по делам несовершеннолетних, и почему коллеги не обращали внимания на странного полицейского, пока он не убил 12-летнюю девочку.
В одной из них живет Светлана Серегина — вечно усталая женщина, которая подрабатывает посудомойкой в местном кафе. У Светланы семеро детей: старшему почти 30, младшая еще ходит в детский сад. Когда по вечерам семья раскладывает диваны, протиснуться между ними становится трудно; квартира — однокомнатная. «Живем мы одни, без папы, этого козла. Не хочу про него вспоминать. Последние пять лет живу хоть в тишине, а то летали тут все на хрен!» — ухмыляется хозяйка.
На стене в комнате развешаны фотографии детей. Самым большим форматом напечатан портрет улыбающейся девочки — 12-летней Вики (имена всех несовершеннолетних в тексте изменены). Ее похоронили 5 сентября 2015 года — на третий день после того, как труп, зацепившийся за корягу в реке Псекупс, нашли водолазы.
Гроб пришлось переделывать в последний момент — сколачивая его, плотник не учел, что в воде тело распухло. Светлана хотела положить внутрь мобильный телефон, подаренный Вике старшим братом за два с половиной месяца до гибели, но в последний момент передумала и оставила его себе на память: дочка успела снять на него много фотографий. На одном из этих снимков она позирует в новом платье с охапкой цветов в руках. Его Светлана выбрала для памятника.
Почти каждый день она выходит на балкон и видит напротив четырехэтажный дом из светлого кирпича. Раньше там жил полицейский Иван Сорокоумов. Его обвиняют в убийстве Вики.
Карьера
Иван и Валентина Сорокоумовы из кубанского городка Гулькевичи долго не могли завести детей. В 1992 году они усыновили двухмесячного младенца. Мальчика назвали Иваном — в честь приемного отца. В Гулькевичах семья была на хорошем счету. В 1990-е Сорокоумов-старший служил оперативником в уголовном розыске, потом получил звание подполковника милиции и перевелся в ГАИ. Валентина, школьный учитель со стажем, сделала карьеру в местном управлении образования.
Хотя родители воспитывали Ивана в строгости, жители Гулькевичей причисляют его к «золотой молодежи». «Бухал, гулял, курил, но ничего серьезного не было. Родители его пытались вразумить, но он такой бестолковый был, что невозможно! А семья — сказать, что хорошая — ничего не сказать, порядочные люди», — рассказывает «Медиазоне» один из соседей.
После того, как Сорокоумов-старший перевелся в ГАИ, уголовный розыск в Гулькевичах возглавил его коллега Александр Гребеннюков, служивший с ним в одном отделе оперативником. На новом посту он проработал четыре года. В 2011 году в Горячем Ключе освободилось место начальника ОМВД по городу. Предложение перебраться в уютный курортный городок показалось ему заманчивым. Гребеннюков согласился. Практически одновременно с ним в Горячий Ключ перевелся и Сорокоумов-старший. Он стал инспектором в разрешительном отделе местного ГИБДД.
Семья гаишника въехала в небольшую двухкомнатную квартиру на улице Кучерявого. В 19 лет приемный сын Сорокоумова стал стажером ППС, в 20 — патрульным полицейским. В 21 у Ивана появилась девушка — Ирина. Вскоре она родила мальчика, и молодые стали жить вместе с родителями. На свадьбу Сорокоумов-старший, которому надоели царапины, появлявшиеся на его белой «Мазде» шестой модели каждый раз, когда сын брал ее покататься, подарил ему черную «Мазду 3».
Но должность патрульного полицейского не сулила офицерского звания, о котором мечтал молодой человек. Он заочно окончил Армавирский юридический институт. Когда в отделе по делам несовершеннолетних появилась вакансия инспектора, Иван написал рапорт с просьбой о назначении. Гребеннюков подписал бумагу. Руководство отдела направило Сорокоумова к психологу, — по результатам тестирования отклонений у соискателя тот не выявил — а затем в Центр психологической диагностики при поликлинике МЧС в Краснодаре. Получив в краевом главке МВД положительное заключение на результаты исследования, Иван отнес документы в отдел кадров.
В заключении, составленном по итогам их рассмотрения, говорилось, что Сорокоумов не входит в «группу риска», хотя и нуждается во внимании со стороны непосредственного руководителя. Начальница отдела по делам несовершеннолетних Тюрпеко с самого начала поняла, что Иван — не интеллектуал, а значит, документы придется заполнять за него. Но были у кандидатуры и плюсы, рассудила она: помогающие в финансовом плане родители (значит, не будет взяточником) и личный автомобиль (значит, служебные будут целее). И Сорокоумова взяли.
Тюрпеко представила Сорокоумова младшим классам Горячего Ключа и окрестных сел. Ездить по школам Ивану нравилось: это избавляло от писанины. С бумажной работой отлично справлялись его коллеги, а Сорокоумова отправляли «в поле» — выходить в наряды, патрулировать и навещать неблагополучные семьи.
На должности инспектора молодой человек получал немалые по меркам Горячего Ключа деньги — 31 тысячу рублей. Соседи стали часто видеть его нетрезвым. После того, как супруга родила ребенка, инспектор начал задерживаться на службе и иногда не ночевал дома. Как-то раз в разговоре с одним из коллег Сорокоумова Ирина напрямую спросила, правда ли работа инспектора по делам несовершеннолетних отнимает так много времени по ночам. Тот ответил — нет. Ирина стала подозревать мужа в изменах. Но доказательств не находилось, а сам Иван всегда мог развеять сомнения жены.
Осенью 2014 года семья Сорокоумовых гуляла на свадьбе двоюродного брата Ивана. Когда один из родственников пошел за напитками к своей машине и открыл багажник, полицейский увидел внутри бейсбольную биту. Бита показалась ему легкой и удобной. Родственник сказал, что нашел ее в соседнем поселке, когда ездил рыбачить. Полицейский попросил подарить биту ему, отказать мужчина не смог. С тех пор Сорокоумов стал возить биту в багажнике своей черной «Мазды», и часто с непосредственностью ребенка, радующегося новой игрушке, хвастался ею перед сослуживцами.
Вика
31 августа 2015 года Светлана Серегина попросила коллегу подменить ее на работе — торопилась домой, чтобы собрать детей в школу. Вика шла в шестой класс — последний год, когда девочки в ее школе носили клетчатые юбки. Перешивая пуговицу на юбке Вики, мать смотрела программу «Пусть говорят». Показывали свадьбу Ксении Бородиной из «Дома-2». В половине девятого домой прибежали младшие дочки — в слезах и без Вики. «Мама! Вику забрала полиция! Дядька на черной машине забрал!» — вспоминает она слова девочек. Светлана удивилась — до начала действующего в городе комендантского часа для детей оставалось еще больше 20 минут, значит, девочку забрали в полицию не из-за поздней прогулки.
Светлана решила идти в отделение пешком. Быстрым шагом по сосновой аллее на Ленина путь занял минут десять. «Прихожу в полицию — ни фига никого нету. А у нас же город небольшой, мы тут все друг друга знаем. Там этот, Олег, стоял… Я говорю: “Вот если полиция привезла ребенка, всех сюда, в дежурную часть везут? — Да, всех”. Говорю: “А несовершеннолетних может куда-то еще? — Нет, везут сюда всех”. А потом спрашиваю: “Много вообще человек ездит именно на своих машинах, без “полиции”, без мигалки? — Процентов 70. — Ребенки, — говорю, — сказали, что дядька в полицейской форме на черной машине увез Вику в полицию”. И никого нигде не было, и никто ничего не знает!» — вспоминает Светлана свой разговор с дежурным. Он предложил дождаться инспектора по делам несовершеннолетних, но напуганная мать потребовала найти полицейского с черной машиной. После нескольких звонков в комнату дежурного зашли его коллеги и стали что-то бурно обсуждать. «Да только у него черная машина, больше нет ни у кого!» — слышала Серегина обрывки разговоров. Искомому коллеге на черной машине полицейские позвонили в ее присутствии. Телефон был выключен. Еще через 15 минут тот перезвонил сам: «Кричит, спрашивает: “Что?”. Они ему: “Ты где? — Я в [станице] Саратовской, а че? — Тут мама, — говорят, — пришла, кипиш устроила — двух девчонок высадил, а одну куда дел?”. Он говорит: “Я ее высадил! Я ее высадил! Возле гаражей!”».
Теперь полицейские попросили женщину подождать, когда приедет Иван Сорокоумов, владелец черной машины, чтобы написать отказ от претензий. Инспектор продолжал настаивать, что высадил Вику: «Он встал так, руки в боки, стоит: “А я ее высадил! Возле гаражей!”. Я говорю: “А че это ты сначала малых высадил, а ее куда повез, зачем?”. Он говорит, “она меня спросила, до скольки может гулять”. “Я, — говорит, — спросил ее, сколько ей лет — она ответила, что 12 — и сказал, что дома она должна быть в девять, а лучше без пятнадцати. Проехал вокруг дома и высадил, ничего не знаю”», — вспоминает Серегина. Сорокоумов пошел искать девочку вместе с остальными полицейскими, родственниками и знакомыми женщины. Поиски ничего не дали. В отчаянии Светлана и ее дочери принялись пинать мяч об автомобиль Сорокоумова — в надежде услышать стон Вики из багажника.
На вопросы коллег Сорокоумов отвечал невразумительно. По его словам, увидев во дворе дома трех девочек, игравших в песочнице, он решил подвезти их домой, но по пути старшая — Вика — попросила не высаживать ее во дворе. Поэтому, говорил полицейский, он «повозил ее немного», высадил за домом и с тех пор не видел. На вопрос, почему его телефон был выключен, инспектор отвечал, что в это время он был в станице Саратовской — у друга, в доме которого мобильные не ловят сеть. Около трех часов ночи начальница отдела по делам несовершеннолетних Тюрпеко и участковый Чегренец решили проверить эту версию и поехали в станицу вместе с Сорокоумовым. Когда ему предложили показать дом друга, инспектор сначала сказал, что забыл, где он находится, но потом все же махнул рукой на одно из строений. В доме не горел свет. Открывшая дверь знакомая Сорокоумова была в недоумении: в тот вечер к ней никто не заходил.
Вернувшись в Горячий Ключ, полицейские продолжили поиски. В пять утра Сорокоумов вернулся домой — как вспоминала позже его жена, «усталый и подавленный». Брюки полицейского были в пыли. Супруге и отцу он рассказал, что искал «пропавшую девочку из соседнего двора». В семь утра Сорокоумов заехал за своей начальницей Тюрпеко, чтобы вместе пойти на торжественную линейку. Мать Вики проводила в школу детей и стала смотреть в окно. «Из соседней шестиэтажки шел Жорик, сын соседей, весь красивенький, с розочкой, шел в первый класс. А моя Вика — нет», — вспоминает она.
После линейки Сорокоумова вызвал к себе начальник ОМВД Гребеннюков. В кабинете были его заместитель Шуляр и отец инспектора. Они стали подробно опрашивать Сорокоумова о событиях прошлого вечера. Гребеннюкову стало ясно, что тот говорит неправду: поначалу инспектор отрицал, что подвозил Вику, а когда ему сказали, что один из местных жителей видел, как та садилась в черную «Мазду» вместе с другими девочками, вдруг вспомнил, что высадил ее последней, объехав дом вокруг. Гребеннюков предложил ему написать явку с повинной, но тот отказался. После этой беседы полицейские отвезли коллегу в Белореченский межрайонный следственный отдел. Вечером он дал признательные показания.
Признание
На первом допросе в СК Сорокоумов рассказал, что около 17 часов 31 августа он встретился со своей 17-летней знакомой Марией Титовой. В своих показаниях девушка вспоминала: инспектор почему-то сказал ей, что его посещают «мысли кого-нибудь убить». В тот день, говорит она, Иван был непривычно «зол и хмур». Проведя с ней около часа, Сорокоумов поехал в сторону дома. Заехав во двор, он увидел четырех девочек, игравших на детской площадке. Одну из них — из этого же дома — он отправил к родителям. Оставшиеся девочки сказали инспектору, что их мама на работе. Тогда Сорокоумов пообещал подвезти их домой. Согласно его показаниям, у подъезда своего дома старшая девочка — Вика — стала плакать и просить высадить ее подальше, поскольку опасалась, что, увидев дочерей в компании полицейского, мать их накажет.
Вика выходила из автомобиля последней. В этот момент Сорокоумов резко нажал на газ, и дверь машины захлопнулась. На допросе инспектор признался, что в этот момент у него внезапно возникло сексуальное влечение к девочке. Полицейский повез ее в район озера, по дороге запугивая тем, что расскажет маме, как поздно она гуляет. Вика плакала и просила не делать этого. «А что ты мне можешь за это предложить?» — спросил он. Девочка не знала, что ответить. «Давай ты мне сделаешь минет, и об этом никто не узнает», — предложил полицейский. Та стала плакать еще сильнее. Возле указателя на реку Соленая Сорокоумов свернул на грунтовую дорогу, остановился и предложил Вике раздеться, а затем принудил к оральному сексу. Потом, изнасиловав девочку на заднем сиденье — по выражению следователей, «всеми доступными способами» — полицейский разрешил ей одеться, вытер член салфеткой и выкинул ее на землю рядом с автомобилем.
Когда Сорокоумов проезжал знак выезда из города, ему позвонил дежурный, рассказавший, что Вику ищет мать. В то, что инспектор высадил ее около дома, коллега не поверил. Сорокоумов понял это, остановился у обочины и перезвонил начальнику участковых, пообещав ему приехать в отдел. После этого он сказал Вике, что отвезет ее домой, а сам вспомнил о безлюдном месте — районе под названием Холодный, через который протекает река Псекупс. Остановившись на берегу, он открыл багажник, достал деревянную биту — подарок родственника — и приказал девочке выйти. Она подчинилась со слезами на глазах и криком: «Не убивайте меня!». Взяв биту в правую руку, инспектор нанес удар по затылку жертвы. Та упала. Сорокоумов наклонился — дыхание еще не остановилось — и ударил ее еще дважды. Изо рта у Вики пошла кровь. Сорокоумов взял ее за ногу, оттащил к обрывистому берегу реки и сбросил труп вниз. Полицейский не заметил, что в воде тело зацепилось за корягу. Позже посмертная экспертиза зафиксирует у девочки открытую черепно-мозговую травму с ушибом головного мозга, переломы лобной, височной, теменной и скуловой костей, дефект слизистой оболочки прямой кишки и повреждения влагалища.
В тот же день Сорокоумова заключили под стражу, а на следующий следователи с его участием провели проверку показаний на месте. Позже один из сопровождавших подозреваемого оперативников вспоминал: «Даже сотрудников полиции поразила та откровенность, и искренность, и равнодушие, с которыми Сорокоумов рассказывал об обстоятельствах убийства. Четко, спокойно рассказывал». Подтверждают эти слова и результаты экспертизы по видеозаписям допроса Сорокоумова после задержания: «Подозреваемый находится в спокойном состоянии. Признаков подавленности, эмоционального возбуждения, повышенного эмоционально-тревожного фона настроения или признаков испытываемого страха […] не обнаружено».
Жители станицы до сих пор могут рассказать, как найти место убийства: ехать мимо школы до конца улицы, потом через маленький мост, свернуть направо, остановиться у пункта сбора металлолома. Ранней весной спуск к реке размыт. Край берега, покрытый сухой прошлогодней травой, выглядит так, будто может в любой момент обвалиться: внизу его подтачивают быстрые струи непрозрачной голубоватой воды. В смерти девочки Светлана винит и себя: «Он же Вику уже изнасиловал и вез назад. А когда посмотрел, что они ему звонили, он не поднимал трубку, потом отзванивался — я же как раз стояла — они его спрашивают: “Ты где? — Я в Саратовской”. Говорят, мама тут кипиш подняла, потому что одну девочку не высадил. И вот только тогда он развернулся, поехал убивать. А если бы я не пришла [в полицию]? Не знаю. Хоть бы все это пережить».
Настя
Получив признание в убийстве Вики, следователи, работавшие над делом Сорокоумова, сразу же начали опрашивать других детей, за семьями которых по долгу службы должен был присматривать инспектор. Уже 3 сентября на тот момент 15-летняя ученица школы в поселке Подсосенки (название изменено ради сохранения анонимности потерпевшей) Настя Юдицкая рассказала им, что полицейский угрозами принуждал ее к сексу.
Мать Насти выпивала, семья состояла на учете как многодетная и малообеспеченная. С Сорокоумовым Юдицкие познакомились сразу после того, как он занял должность инспектора. После этого мать Насти Тамара стала часто замечать полицейского в Подсосенках — полицейский при исполнении, разъезжавший по поселку нетрезвым, ее раздражал.
После знакомства Сорокоумов добавил Настю в друзья в «Одноклассниках», а в начале февраля 2015 года приехал на отцовской «Мазде 6» к дому ее подруги Кристины Агеевой, у которой девочка часто оставалась ночевать. Поговорив с матерью Кристины, инспектор сказал, что отвезет Настю домой. Девочка нехотя согласилась. По пути она заметила, что Сорокоумов ведет машину не в сторону ее дома, а к старой дороге на Горячий Ключ, которой местные жители почти не пользовались. Остановившись в безлюдном месте, Сорокоумов, по словам Юдицкой, сказал: «Давай займемся сексом». Инспектор получил отказ, но продолжал настаивать. Сорокоумов обещал забрать Настю в детский дом; девочка, зная, что тот служит в полиции, поверила. Через полтора часа уговоров она согласилась. Сорокоумов пересел на заднее сиденье и «совершил с ней половой акт естественным образом». На следующий день девочка рассказала об этом подруге.
Спустя месяц Настя снова была в гостях у Агеевых. Вместе с подругой и ее матерью девочка смотрела телевизор. Вечером приехал Сорокоумов и стал объяснять хозяйке дома, что Настю нужно срочно отвезти домой. Девочка пыталась протестовать, но безуспешно. Полицейский отвез ее в то же самое место, где занимался с ней сексом месяц назад. Был похож на дежа вю и разговор между ними: девочка отказывалась, но спустя час после угрозы отправить ее в детский дом уступила. Потом полицейский отвез ее домой. На прощанье он вновь попросил никому не рассказывать о случившемся, напомнив о детском доме. Но Настя ослушалась и в этот раз, поделившись пережитым все с той же подругой.
В следующий раз Настя увиделась с Сорокоумовым уже в мае. В тот день она, ее сестра Лера, их 17-летняя кузина Евгения Алиева и ее молодой человек ночевали в доме их тети. Девочки болтали, юная пара пила пиво. Ночью приехал пьяный Сорокоумов, и, вспоминала Настя на допросе, стал объяснять старшей сестре, что девочку необходимо забрать и увезти домой. Та стала прогонять инспектора; переубедить Леру было невозможно. После долгого спора Сорокоумов достал из багажника пакеты со спиртным и принялся угощать всех присутствующих. Спустя несколько дней он приехал домой к Алиевой и предложил переспать с ним в обмен на помощь, которую он как полицейский мог бы оказывать девушке, если у нее возникнут проблемы. Евгения согласилась и пошла с полицейским в его автомобиль. Она рассказала об этом следователю лишь в конце октября 2016 года, через год после убийства Вики.
Лена
В мае в деле появилась третья потерпевшая — на тот момент 15-летняя Лена Гаврилова. Она жила с бабушкой, и, по словам последней, вела половую жизнь с 14 лет. В социальной сети «Друг вокруг» школьница познакомилась с Сергеем Калгановым, 23-летним менеджером-консультантом в магазине по продаже ковров. На допросе девочка рассказала, что сама предложила мужчине заняться с ней сексом за вознаграждение — пять тысяч рублей. Калганов согласился.
В январе 2015 года они договорились о встрече. Девочка дала Калганову свой номер телефона. Перезвонив, тот спросил, где она находится — Лена была в кафе «Личе Пицца» — и предупредил, что за ней заедет его друг на черной «Мазде 3». Лена села на заднее сиденье. За рулем оказался упитанный парень в черном плаще и с короткими волосами темного цвета, представившийся Иваном. С Калгановым Сорокоумов познакомился за несколько лет до этого на дне рождения общего знакомого. Полицейский и продавец ковров подружились: иногда Калганов по просьбе приятеля отвозил его жену к родителям в Анапу, а иногда тот сам возил его к родителям в станицу Саратовскую. Иван объяснил, что им нужно заехать за Сергеем. По пути инспектор и девочка разговаривали.
На остановке у местного дома культуры в машину сел Калганов — русоволосый худой высокий мужчина со шрамами на лице. Затем все втроем выбрали место — лесополосу у микрорайона Развилка. По пути Сорокоумов снял в банкомате деньги для Лены. По очереди переспав с девочкой, мужчины сели в автомобиль и повезли ее домой. По словам Гавриловой, в пути Сорокоумов объяснил, что служит в полиции, и предложил обращаться к нему в случае неприятностей.
Через несколько дней Калганов написал Лене в социальной сети с предложением повторить встречу, но та отказалась. Тогда мужчина начал шантажировать ее, утверждая, что снимал секс на видео, говорила девочка следователям. После угрозы отправить запись одноклассникам Лены, она согласилась. Встреча состоялась через несколько дней: Калганов заказал такси, водитель довез школьницу до магазина ковров, там Калганов продемонстрировал ей видеозапись. Лена удалила ее, потом они занялись сексом. Больше Калганов, по словам Гавриловой, ей не звонил — в отличие от Сорокоумова, который с тех пор регулярно договаривался с ней о сексе за деньги.
По словам Лены, встречи происходили два-три раза в неделю: полицейский забирал ее из любимой пиццерии, с остановки рядом с домом и даже из школы. Они занимались «всеми видами секса», говорила она на допросе, иногда Сорокоумов привозил с собой фаллоимитаторы. Платил полицейский по-разному — когда пять тысяч рублей, когда — одну; иногда Лена спала с ним и вовсе бесплатно. Деньги девочка тратила на еду и другие нужды. Встречи полицейского и школьницы нельзя было назвать конспиративными: одноклассники видели, что Сорокоумов постоянно звонил Гавриловой, а у девочки из неблагополучной семьи стали появляться новые телефоны и одежда. На вопрос подруги, где она берет деньги, Лена ответила, что их дает полицейский по имени Иван.
Девочка утверждает, что в общей сложности она переспала с Сорокоумовым не более 20 раз. Однако созванивались они гораздо чаще: согласно данным биллинга, с января по август 2015 года полицейский звонил и писал Лене 1 467 раз. Последний — 28 августа, за три дня до убийства Серегиной.
Экспертиза
Сразу после ареста и признания в убийстве, подтвержденного исследованием обнаруженной на обочине салфетки, которой Сорокоумов вытер сперму после изнасилования, и биологическими следами, обнаруженными на теле девочки, родители полицейского наняли сыну двух адвокатов. По их совету инспектор отрицал обвинения по другим эпизодам.
Так, на допросе 1 октября 2015 года он сказал, что не испытывал к Юдицкой сексуального влечения, а еще через месяц заявил, что школьница оговорила его, поскольку ее братья якобы попадались на воровстве и состояли на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. Через год после ареста он рассказал о сексе со старшей сестрой Юдицкой Лерой — сама девушка его слова отрицала — а еще через месяц подтвердил, что по обоюдному согласию переспал с кузиной девочек Алиевой. Факт личного знакомства с Гавриловой, а уж тем более интимных отношений с ней, он также не подтвердил. Почти полторы тысячи телефонных соединений с номером, зарегистрированным на бабушку Лены, Сорокоумов объяснил тем, что дружил с девушкой заочно — в соцсети «ДругВокруг» и по смс-переписке.
Весной 2016 года была завершена психолого-психиатрическая экспертиза в отношении Сорокоумова. У полицейского обнаружили «смешанное расстройство личности», о котором свидетельствуют такие черты, как «эгоцентризм, завышенная самооценка, претенциозность, амбициозность, демонстративность поведения, стремление к признанию, обидчивость, раздражительность, упорство в отстаивании своих позиций, склонность к […] драматизации, аффективно обусловленным решениям […], а также поверхностность суждений». В силу имеющейся у него педофилии врачи посоветовали применить к Сорокоумову принудительные меры медицинского характера в виде амбулаторного лечения у психиатра.
«Его отличает неустойчивое самоотношение, внутренняя неуверенность, на этом фоне обостренное, вместе с тем крайне уязвимое самолюбие, выраженность потребности в самоутверждении при слабости личностных ресурсов, скудности системы представлений и незрелости в целом. Наряду с зависимостью от отдельных значимых лиц, родителей, его отличают эгоцентризм позиций, установок и личностных смыслов, низкая способность к дегенерации, пониманию чувств других, сопереживанию. […] При невысоких интеллектуальных и волевых ресурсах, суженность смысловой сферы сочетается с шаблонностью поведенческих реакций. […] Интеллектуальный уровень подэкспертного в целом невысокий, но достаточный», — описывали Сорокоумова специалисты. Как и в случае Калганова, они не нашли у полицейского ни психических расстройств, которые мешали бы ему контролировать собственное поведение, ни предрасположенности к аффективным действиям.
Суд
Судья Краснодарского краевого суда Василий Лобода начал рассматривать дело в отношении Сорокоумова и Калганова в декабре 2016 года. В окончательной редакции обвинения инспектору вменили пункт «б» части 4 статьи 131 (изнасилование потерпевшей, не достигшей 14-летнего возраста), пункт «б» части 4 статьи 132 (насильственные действия сексуального характера в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста), пункты «в» и «к» части 2 статьи 105 (убийство малолетнего с целью скрыть другое преступление), часть 5 статьи 134 (половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, совершенное лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, совершенное группой лиц), часть 4 статьи 135 (развратные действия без применения насилия лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, в отношении лица, не достигшего шестнадцатилетнего возраста, совершенные группой лиц) и часть 2 статьи 133 УК (понуждение к половому сношению, совершенное в отношении несовершеннолетнего) — то есть все статьи о сексуальном насилии, предусмотренные Уголовным кодексом. Калганова обвиняют только по последним трем.
Процесс близится к концу. Адвокат Александр Попков, представляющий интересы потерпевших по инициативе правозащитной организации «Зона права», отмечает: на протяжении всего рассмотрения дела инициатива остается на стороне гособвинения. Стратегия защиты, говорит он, сводится к тому, чтобы «дискредитировать потерпевших, оставшихся в живых — якобы они плохого поведения, маргинальные, ведут разгульный образ жизни и могли оговорить его из-за своих непонятных мотивов». Пока защита допросила лишь одного своего свидетеля, директора школы, в которой училась Гаврилова. Он подтвердил, что девочка иногда прогуливала уроки и не слушалась мать.
В общей сложности суд допросил уже около 60 свидетелей. Среди них был и экс-начальник ОМВД по Горячему Ключу Гребеннюков. После ареста Сорокоумова телеканал Life сообщал, что глава городской полиции приходится обвиняемому крестным. В разговоре с «Медиазоной» это подтвердила и Светлана Серегина. По словам женщины, после того, как Гребеннюков принес ей официальные извинения, он в сердцах бросил: «А я ж его еще, гада, крестил!». Впрочем, на суде полицейский от этих слов отказался.
«Мы задали ему прямой вопрос, он сказал, что не говорил такого, но подтвердил, что они с отцом Сорокоумова вместе служили в одном отделе уголовного розыска в Гулькевичах в 1990-е. Сначала сказал, что дружеские отношения были, но потом исправил на “служебные”. А то, что они почти синхронно перевелись в Горячий Ключ — это якобы случайность. Еще он сказал, что даже если бы его и позвали крестить приемного сына Сорокоумовых, то сделать этого он бы не смог из-за различий в вере, потому что Сорокоумовы — молокане. В пользу их близкого знакомства говорил и тот факт, что Гребеннюков на первый допрос Сорокоумова пригласил его отца — казалось бы, зачем, если подозреваемый — совершеннолетний офицер? Но Гребеннюков ответил, что ничего не имел в виду — ему якобы показалось, что при отце Сорокоумов был бы более разговорчив, откровенен, поэтому и позвал», — рассказывает Попков.
«Несколько свидетелей сказали, но при этом ссылаясь только на свое мнение, что Сорокоумов пользовался какой-то благосклонностью начальства, но в чем это выражалось — они не могли объяснить. То есть рядовые сотрудники говорят, что да, он какой-то особый, что ему благоволили, а все начальники говорят нет, он был такой же, как все, наравне, — говорит адвокат. — Его непосредственная начальница сказала, что, поскольку он не справлялся с письменной работой, несколько раз с ним был разговор: не справляешься — уходи. Это подтвердила и психолог — начальница к ней обращалась, и психолог хотела провести углубленное психологическое исследование, чтобы каким-то образом показать, что он немножко непригоден, и это дало бы право его уволить. Но до этого не дошло, все осталось на уровне разговоров». Как объясняет Попков, версия о том, что Сорокоумов целенаправленно устроился работать инспектором по делам несовершеннолетних, не подтвердилась: в отдел он попал случайно — только потому, что там появилось вакантное место.
По словам Попкова, сам Сорокоумов ведет себя на суде «достаточно активно»: «Все подмечает, вопросы изредка задает». «Иногда усмехается над некоторыми вещами. Зачитывали показания, где, когда он спал с девочкой, она спросила, а как же жена. А он ответил: “Жена не стенка, подвинется”. И когда это читали, он ухмылялся на этой фразе. И когда вот эти дискредитирующие девочек детали стали озвучиваться, он тоже постоянно улыбался, ухмылялся. Не грустит, в общем», — отмечает адвокат.
Когда в суде выступали родители и супруга полицейского, которые, по словам Попкова, до сих пор не могут прийти в себя от случившегося, Сорокоумов слушал их стоя, пояснив, что делает это из уважения к родным.
Авторы: Никита Сологуб, Саша Богино: МЕДИАЗОНА
