Комендант «расстрельного домика» «сук не жалел»…

Еще недавно на девятом километре Запорожского шоссе, сразу у поворота к аэропорту, была видна небольшая постройка. Это здание днепропетровцы еще в 1930-х годах прозвали «хитрым домиком». В 1990 году общество «Мемориал» установило около него деревянный крест, который четыре года назад был наполовину сожжен неизвестными. Вскоре снесли и сам домик… Гебист решил облегчить душу

О том, сколько и кто именно был расстрелян в этом месте, архивы молчат. Но с помощью Владимира Попова, бывшего капитана МВД, нам удалось отыскать коменданта домика, в течение нескольких лет приводившего в исполнение смертные приговоры. Бывший палач пошел на контакт охотно. Попросил только не фотографировать его и не указывать в статье фамилии.

Честно говоря, думалось, что человек, отправивший на тот свет сотни, а может быть и тысячи соотечественников, выглядит на манер киношных злодеев – уродливый, с кривыми зубами и желтыми глазами. Но экс-комендант оказался самым обычным дедушкой. И жил не в зловещем замке, а в многоквартирном доме по улице Фрунзе. И, что самое важное, никакие муки совести его не грызли. Родные так и не узнали, чем промышлял глава семейства, зарабатывая себе на кусок хлеба.

О своем прошлом пенсионер проболтался Владимиру Попову за стаканом водки, к которой имел давнее пристрастие. Возможно, чувствуя приближение смерти, душегуб решил облегчить душу. Слово за словом мы вытягивали из него информацию. И каждый раз он просил ничего не рассказывать ни своим близким, ни соседям по дому. Говорил, что работал честно и добросовестно, «сук не жалел», но и не мародерствовал. По выслуге лет получил квартиру. Любил собак и не терпел кошек.

Водку заменили спиртом

– Чтобы определить, кому в очередной раз идти на исполнение, – старик мечтательно прищурился, – мы, младшие лейтенанты госбезопасности (это звание соответствовало армейскому капитану), разыгрывали что-то вроде лотереи. По счету «три» перехватывали ручку швабры. На «дело» шел тот, чья ладонь окажется внизу. Он выпивал стакан спирта, после чего отправлялся к начальству.

Кстати, палачам вначале выдавали водку. Но она плохо заглушала остатки совести. В связи с возросшим объемом работы в 1937 году водку заменили спиртом. Это было нарушением секретной инструкции, но начальник Днепропетровского областного УНКВД без колебаний взял на ответственность на себя. Проигравший в «лотерею» поднимался по лестнице на третий этаж к начальнику спецотдела, получал от него список и занимал место между выходом из внутренней тюрьмы и автозаком. После погрузки арестованных (обычно 10 – 15 человек) автомобиль трогался. Никто из несчастных не знал, что наступили последние минуты жизни. Чтобы обеспечить секретность «спецоперации», в УНКВД была разработана процедура: заключенных из областной тюрьмы переводили во внутреннюю, якобы для дополнительного следствия. Здесь проводился формальный допрос, без протокола. Допрашивал сотрудник НКВД, представлявшийся прокурором. Затем объявляли, что доследование закончено, и предстоит обратный путь.

На казнь везли с вещами

Но машина поворачивала в противоположную сторону – на Запорожское шоссе и останавливалась у стоящего в ложбинке здания. Арестованных выводили по одному с промежутками в 15 – 20 минут. Мотор автозака продолжал работать, дверцы кузова открывали лишь для выхода очередной жертвы. Когда арестант переступал порог здания, два бойца комендантской команды, надев наручники, вели его в соседнее помещение. Дежурный помощник начальника тюрьмы объявлял приговор. Комендант стрелял в голову. Врач осматривал тело и констатировал смерть. Комендант ставил в свой список отметку и заполнял бланк о приведении приговора в исполнение. Пока оформлялись бумаги, бойцы комендантской команды выносили тело расстрелянного в соседнее помещение и смывали кровь. После подписания акта о смерти комендантом и врачом и уничтожения следов казни процедура повторялась.

После расстрела всех доставленных начиналась процедура похорон. Тела переносились в соседний овраг в заранее выкопанную общую могилу. Земля над местом захоронения плотно утрамбовывалась. По часу и более, положив руки на плечи друг другу, бойцы ходили по кругу, утаптывая землю ногами, другие время от времени подносили свежую землю (на стройках первых пятилеток так утрамбовывали бетон). Это делалось, чтобы, во-первых, на поверхности не осталось могильного холма, во-вторых, чтобы после дождя не осел грунт. Скудный скарб расстрелянных доставался комендантской команде (осужденных привозили с вещами).

Кровь смывали хозяйственным мылом

Убедившись, что все в порядке, комендант возвращался в управление сдавать документы. Количество актов должно было соответствовать количеству людей в списке. После сдачи бумаг в подвал, выпивал второй стакан спирта и шел спать. Примерно через неделю все повторялось.

– К концу тридцатых годов, – вспоминает наш собеседник, – мы по примеру москвичей добились перехода на «маузеры» калибра 6,35 мм. С ними работать намного удобнее. У «нагана» пуля мягкая и тупоголовая. После выстрела мозг, кровь и осколки костей разлетаются по всей комнате. А у «маузера» пуля в острой твердой оболочке.

Дедушка следит, успеваем ли мы за ходом его мыслей.

Но даже «усовершенствованное» орудие убийства оставляло следы на одежде. Мундиры приходилось каждый раз стирать с хозяйственным мылом. Палач вздыхает, давая понять, как непросто осуществлять указанную процедуру в походных условиях. Не нести же домой окровавленную форму – еще родню напугаешь.

Несмотря на особую секретность при проведении «спецмероприятий» (комендантское подразделение комплектовалось деревенскими здоровяками из окраинных областей СССР), произошла утечка информации. Слухи о месте, где были расстреляны десятки тысяч жителей области, каким-то чудом проникли в массы. Тогда-то здание, где производились расстрелы, и получило прозвище «хитрый домик».

Прощаясь, мы еще раз окинули взглядом нашего собеседника. Глубокие морщины уже не позволяли уловить выражения его лица, но спина, несмотря на возраст, держалась по-военному прямо. Необыкновенными были ладони – гладкие, с утолщенными суставами пальцев. Говорят, так бывает от частого обращения с оружием.

Чекисты передали эстафету гестаповцам

Не все расстрелянные лежат в безымянных могилах. По страшной иронии судьбы, а именно – «благодаря» немецкой оккупации, останки нескольких десятков жертв покоятся на престижном Запорожском кладбище.

До того, как на улице Короленко, 3 было построено новое здание МВД – КГБ, старое находилось на проспекте Карла Маркса (на этом месте сейчас магазин «1000 мелочей»). В начале 1930 расстреливали относительно мало, и тела казненных погребали прямо во дворе. Во время оккупации гестапо стало использовать здание аналогичным образом. Там расстреливали, в основном, одиночек. Для массовых экзекуций, таких как уничтожение евреев, цыган и заложников фашисты выбрали два других места – на Развилке и в Ботаническом саду. Кроме того, в самом городе они успели расстрелять несколько сот человек. При отступлении враги взорвали старое здание УНКВД. Во время строительных работ 1960 годах останки казненных были обнаружены. Их торжественно перезахоронили на Запорожском кладбище – налево от главного входа в братской могиле, где сейчас стоит коленопреклоненная скорбящая мать. Там нашли вечный покой жертвы и гестаповцев, и чекистов.

Комментарий историка

Прокомментировать статью мы попросили кандидата исторических наук Ивана Пенкина (фамилия, по его просьбе изменена):

– Сейчас говорят о 30 – 40 тысячах расстрелянных на Запорожском шоссе. Думаю, эта цифра сильно преувеличена. Ведь население Днепропетровска в 1932 году составляло всего 320 тысяч человек, в 1939 – около 500 тысяч. А вот фашисты на территории области уничтожили за годы оккупации 295 тысяч жителей и 75 тысяч увезли в Германию. К сожалению, эксгумация уже не сможет пролить свет на вопрос о количестве расстрелянных сотрудниками НКВД – слишком много времени утекло с тех пор. Единственным документом могли бы служить архивы, но они пока засекречены.

Любовь Романчук, Александр Локотков

“Комсомольская правда”-Украина”