Трагедия и подвиг атомохода «К-19». Часть 1

«…Правый реактор заглушен, но начал разогреваться, как самовар с вытек¬шей водой: угли уже не горят, но ещё отдают свое тепло. Рост температуры мог привести к тепловому взрыву, к расплавлению тепловыделяющих элемен¬тов с атомным топливом, на дне реактора могла образоваться критическая масса, а это — атомный взрыв! Для выполнения работ аварийной группе необходимо было войти в помещение над реактором, где — радиационный ад!» … Утром 4 июля на Кузьминском кладбище Москвы начнутся памятные мероприятия, посвященные очередной годовщине со дня аварии на первой отечественной атомной ракетной подводной лодке “К-19”. Традиционно в мероприятиях примут участие члены экипажа “К-19”, ветераны ВМФ. Умереть восьми из них, несмотря на усилия сделавших все возможное врачей Института биофизики в Москве и Военно-медицинской академии в Ленинграде, предстояло в течение двух недель после аварии. Большинство из героев и было похоронено на Кузьминском кладбище. Рядом с этими могилами был похоронен в 1998 году – согласно своей последней воле – и капитан, Николай Затеев.

Атомная ракетная подводная лодка “К-19” проекта 658 (по натовской классификации “Готел-2”) была принята в состав ВМФ СССР в ноябре 1960 года. В рубке АПЛ имелись 3 вертикальные шахты, в которых были установлены одноступенчатые жидкотопливные баллистические ракеты Р-13 с отделяющейся боевой частью. Ракета Р-13 могла поражать цели на расстоянии от 150 до 600 километров.

4 июля 1961 года на АПЛ “К-19” под командованием капитана 2 ранга Николая Затеева, находившейся на боевом дежурстве в северной части Атлантического океана, произошла авария атомной энергетической установки. От сильного облучения во время устранения аварии погибло 8 моряков, еще 23 подводника получили большие дозы облучения.

Специальной правительственной комиссией действия моряков по ликвидации аварийной ситуации на атомоходе были признаны правильными. Было отмечено, что жертвы, принесенные экипажем, не пропали зря…

Рассказ Роберта Лермонтова, капитана 2-го ранга в отставке, участника тех трагических событий:

«Я — член экипажа атомной подводной лодки “К-19”, на которой 4 июля 1961 года в Северной Атлантике во время первого дальнего похода произошли одновременно два чрезвычайных происшествия, едва не приведших к атомной катастрофе:

— авария реактора;

— выход из строя средств связи.

Кинематографисты США (режиссер К.Бигелоу) использовали эти события при создании кинофильма “К-19”, который был показан на экранах России и стран СНГ в 2002—2003 годах. Несмотря на то, что фильм — художест¬венный и в нем много вымысла и нестыковок, авария реактора и борьба за живучесть корабля отражены достоверно, а выход из строя средств связи и спасение АПЛ “К-19” другими лодками показаны искаженно, материалов в печати об этом нет.

Каким способом моим радистам удалось передать сигнал “SOS” и тем самым спасти экипаж и предотвратить катастрофу на море, я рассказываю в своей статье как очевидец и непосредственный участник трагедии.

В основе воспоминаний — мой краткий доклад командованию “К-19”, написанный в июле 1961 г. в госпитале г. Полярный, ксерокопия которого попала мне в руки в 2003 году и позволила восстановить временную картину событий.

С большим волнением я шел на просмотр фильма “К-19”. В зале кинотеатра, глядя на экран, мне пришлось еще раз пережить кусочек своего прош¬лого, незабываемого и трагичного.

В 1961 году на АПЛ “К-19” я исполнял обязанности командира БЧ-4 и началь¬ника РТС (командира боевой части связи и начальника радио¬техни¬ческой службы) и отвечал за “глаза” и “уши” корабля: гидроакустику, радио¬локацию и связь, а также являлся вахтенным офицером.

“К-19” — новейшая головная АПЛ, носитель ракетного (3 баллистические ракеты с обычным и атомным зарядами) и торпедного оружия. 3 палубы, длина подводной лодки — 127 м, водоизмещение — 6 тыс. т, скорость хода под водой до 26 узлов (50 км/час), автономность плавания — 2 месяца, 2 атом¬ные энергетические установки (АЭУ), 2 электрогенератора и 2 турбины обеспечивают подводный ход и электроэнергетику. На АПЛ установлено новое штурманское, ракетное, торпедное и радиотехническое вооружение. Новейшие средства связи позволяют вести в автоматическом режиме прием радиограмм на ДВ (длинных волнах) и передачу — на KB (коротких волнах).

В то время “К-19” являлась воплощением новейших достижений науки и техники. Ещё в 1959 году, сразу после спуска АПЛ на воду, Н. Хрущев заявил о том, что СССР обладает подводными атомными ракетоносцами — носите¬лями атомного оружия.

18 июня 1961 года “К-19” вышла из губы Западная Лица (Кольский полу¬остров) на боевые учения “Полярный круг”, в первый дальний поход. Перед командиром и экипажем стояла задача — в Северной Атлантике занять позицию южнее Исландии, форсировать Датский пролив и, описав петлю подо льдами Ледовитого океана, произвести учебный пуск ракеты по поли¬гону на острове Новая Земля, при этом преодолеть линии противолодочной обороны НАТО, постоянно развернутые в Северной Атлантике, и “завесы” кораблей СФ.

В учении были задействованы дизельные подводные лодки, надводные корабли и вспомогательные суда Северного флота.

30 июня командир АПЛ получил приказ начать движение из занятой позиции для форсирования Датского пролива. Позже выяснится, что это был последний сеанс связи “К-19” с Берегом.

На поверхности пролива — сверхторосистый лед, на подводной лодке включены: эхолот, эхоледомер, гидролокатор. Расстояние до нижней кромки льда, его толщина, глубина под килем, температура воды за бортом — всё под контролем и своевременно докладывается в ЦП (центральный пост). С обнаруженным айсбергом разминулись, Датский пролив благополучно пройден, впереди — чистый океан.

4 июля, 4 часа. Над Северной Атлантикой — белая ночь. В толще океана, на глубине 100 м, со скоростью 10 узлов (18,5 км/час) курсом на северо-восток идет АПЛ “К-19”, слева, в 75—100 милях (135—180 км) — норвежский остров Ян-Майен, на нем — база НАТО. В ЦП закончился прием докладов из отсеков и боевых постов, очередная смена заступила на вахту. Всё спокойно, механизмы работают четко, в отсеке неназойливый гул систем автоматики. Однако сейчас в ЦП прозвучит доклад — и весь экипаж АПЛ “К-19” запомнит день 4 июля 1961 года на всю оставшуюся жизнь!

В 4 час. 05 мин. с пульта управления реакторами поступил доклад офицера-управленца Юрия Ерастова: “Сработала аварийная защита (АЗ) правого реактора!”, то есть внезапно прекратилась управляемая цепная реакция в нём. Через 2 мин. — второй доклад: “Падает давление и уровень в 1-м контуре правого реактора”.

По сигналу “Боевая тревога” личный состав быстро, без суеты (не так, как в фильме) прибыл на боевые посты и приступил к исполнению своих обязанностей.

Давление в 1-м контуре упало с 200 атмосфер до 0: вытекла вода, охлаждающая реактор, в трюмное пространство шестого отсека, она — радиоактивна!

(Позже станет известно — некачественная сварка трубы на судострои¬тельном заводе привела к образованию трещины в 1-м контуре.) Затем закли¬нило главный и вспомогательный циркуляционные насосы и через активную зону невозможно стало прокачать охлаждающую воду (организация — проектант реактора — не предусмотрела аварийное охлаждение при подобной аварии).

Правый реактор заглушен, но начал разогреваться, как самовар с вытек¬шей водой: угли уже не горят, но ещё отдают свое тепло. Рост температуры мог привести к тепловому взрыву, к расплавлению тепловыделяющих элемен¬тов с атомным топливом, на дне реактора могла образоваться критическая масса, а это — атомный взрыв!

Командир АПЛ, капитан 2-го ранга Анатолий Козырев, выслушав предложения специалистов БЧ-5 (электромеханическая боевая часть), принял решение всплыть в крейсерское положение и смонтировать нештатную систему охлаждения реактора. Для выполнения работ аварийной группе необходимо войти в помещение над реактором, где — радиационный ад!

Ценой жизни монтаж выполнили лейтенант Борис Корчилов, капитан-лейтенант Юрий Повстьев, главный старшина Борис Рыжиков, старшина 1-й статьи Юрий Ордочкин, старшина 2-й статьи Евгений Кашенков, матросы Семен Пеньков, Николай Савкин, Валерий Харитонов. Все они получили смертельную дозу облучения, но не допустили гибели корабля, не позволили аварии перерасти в катастрофу.

Температура реактора начала падать, опасность ликвидации корабля и экипажа устранена, но нарастала другая — радиация! В отсеках, на мостике, на палубе дозиметрические приборы “зашкаливали”! Несмотря на это, экипаж продолжал исполнять свои обязанности по обслуживанию механизмов и систем. В отсеках, где пребывание было несовместимо с жизнью, вахту несли новым методом — “набегами”.

Был заглушен и 2-й реактор, он охлаждался в штатном режиме, факти¬чески АПЛ “К-19” осталась без хода.

А что же со связью?

Мощный КВ-передатчик “Искра” вышел из строя, что лишило АПЛ основного канала. В организации связи и техническом оснащении лодки резерва нет!

А время неумолимо, уже около 9 часов. В голове помимо сугубо техни¬ческих вопросов по поиску неисправностей были и другие мысли: “Обстановка катастрофическая, через 10 часов лодка без связи превратится в “корабль-призрак” с “загибающимся” от радиации экипажем на борту. Связь становится решающим фактором!

Я сказал радистам: “Стоп! Прекращаем поиск неисправностей. Мы теряем время! Предлагайте, как использовать маломощный передатчик “Тантал” для связи с Берегом”.

Первым высказался молодой радист Виктор Шерпилов: “Надо “влезать” в чужую радиосеть, другого выхода нет”. Дальность действия “Тантала” мала, нужен корабль-посредник как промежуточное звено для ретрансляции нашей радиограммы на Берег.

В учении принимают участие надводные корабли и вспомогательные суда СФ, однако связаться с ними не можем, так как неизвестны их позывные и частоты связи. — “Секретно!”.

— Имеются частота и правила передачи открытым текстом сигнала “SOS” в международной сети терпящих бедствие кораблей и судов, но это приведет к нарушению секретности и скрытности подводной лодки. Первыми могут подойти корабли и суда США и НАТО, которые с “большим удовольствием” окажут нам помощь. — “Неприемлемо!”.

— Имеется частота Аварийно-спасательной службы (АСС) СФ, но судов АСС поблизости нет, передатчик “Тантал” не охватит расстояние до них. — “Отпадает”.

— Имеется частота радиосети взаимодействия подводных лодок, но на данный момент для АПЛ “К-19” она не задействована. Действует ли она для других лодок? Неизвестно. — “Отпадает!”.

— Мы часто слышим радистов рыболовных и транспортных судов страны, работающих в микрофонном режиме. Связь с ними возможна только откры¬тым текстом. — “Неприемлемо!”.

— Где-то рядом находятся наши дизельные подводные лодки, которые периодически всплывают для сеансов связи. Приемные частоты лодок нам известны: это и надо использовать! Правда, скрытность будет нарушена многократной передачей одного и того же текста, нас могут запеленговать корабли и станции радиоразведки НАТО, но… придется рисковать!

Я принял самостоятельное решение и дал указание радистам. Это нарушение Уставов и Правил связи, однако иначе поступить я не мог: необ¬ходимо срочно установить связь с любым советским кораблем, с Берегом.

— Текст радиограммы должен быть кратким, как сигнал “SOS”, подда¬ваться расшифровке на других кораблях.

Итак, текст: “Авария реактора…” Впрочем, слова “реактор” в шифроваль¬ных таблицах нет, есть “АЭУ” как одна цифровая группа. Тогда текст: “Авария АЭУ. Широта… Долгота… Нуждаюсь в помощи. “К-19”.

Через 2—2,5 часа радисты стали жаловаться на головную боль, гул в ушах, усталость при работе на ключе и чаще просят подмену — очевидно, сказы¬вается нервное напряжение и воздействие радиации.

Я понимаю, насколько ненадежна примененная схема. Она должна сработать лишь в том случае, если какая-нибудь наша подводная лодка при всплытии для сеанса связи примет наряду с радиограммами Узла Связи СФ и нашу радиограмму — и при этом не посчитает её провокацией со стороны НАТО. Мой расчет на то, что командир этой подводной лодки, прочтя наш текст, прикажет продублировать его в адрес Узла Связи СФ (ФКП) и запросит: “Что делать?”, а не встанет в позицию “моя хата с краю…”.

Радисты работают на ключе уже шестой час, мне же хочется ругаться матом в адрес организаторов и руководителей учений, которые не преду¬смот¬рели взаимодействие и связь между кораблями-участниками на случай ЧП. “Пусть корабли-участники — “Белые” и “Красные”, но они все — свои! Не война же! Ежу понятно: они должны иметь возможность двусторонней связи при необходимости! У меня, командира связи подводной лодки, нет данных: частот связи надводных кораблей (они ближе к нам, чем Берег), их позывных, позывных подводных лодок. Все мы — заложники и жертвы системы секретности!

Позже, когда командование ВМФ СССР пошлет в первый кругосветный поход две атомные подводные лодки, они не будут одиноки в Мировом океане — их будут сопровождать надводные корабли. Связь организуют как между подводными лодками, так и между ПЛ и надводными кораблями для их взаимодействия в совместном плавании, на случай ЧП, и поход завершится успешно. С задержкой, но крестятся мужики! А гром грянул на “К-19”!

Быть может, наш сигнал “SOS” уже принят какой-то дизельной ПЛ, но её командир не имеет права передать в наш адрес квитанцию о приеме. А если дизельные подводные лодки не продублируют наш сигнал в адрес Узла Связи СФ (ФКП)? Тупик? Нет — выход в эфир открытым текстом. Но когда? Как определить-оценить, что “самозваная” передача в радиосети “Узел Связи СФ — ПЛ-ПЛ” — бесполезна и пора “влезать” в другую радиосеть?!

Кто-то из радистов попросил подмену: у него начали дрожать руки. Не пошел отдыхать на носовую надстройку, где уровень радиации ниже и чистый воздух. Лег тут же на матрас, чтобы быть рядом, под рукой, так как может понадобиться в любой момент. Мы уже много часов находимся под воздействием радиации, она делает своё черное дело. На сколько ещё часов, суток мы сохраним работоспособность и ясную голову? Дрожь рук — опасный симптом и недопустим при работе на ключе. Все попытки с 9 часов передать сигнал “SOS” на Берег — безуспешны! Решил: 20 часов — это крайний срок, выйти в эфир открытым текстом!

Позже, в госпитале города Полярный, я спрошу офицера Узла Связи СФ: “Как реагировала на наши передачи приемо-записывающая аппаратура?” Он ответит, что пару раз аппаратура сработала, но запись расшифровке не поддалась.

И только через 30 лет мне станет известно, что изолятор антенны “Ива” был раздавлен давлением воды. Могу лишь предположить, что в изоляторе возникла микротрещина и проникшая влага вызывала рассогласование антенны с передатчиком во время сеанса передачи.

(Продолжение следует)

www.nash-sovremennik.ru