Убить посмертно. На трупе Гонгадзе заработали многие подонки. И еще заработают

Со дня исчезновения журналиста тогда еще совсем нового интернет-издания «Украинская правда» Георгия Гонгадзе прошло девять лет. За эти годы украинское общество привыкло (а точнее приучили) думать, что главным виновным в этом деле выступает экс-президент Леонид Кучма. Тем не менее мать журналиста Леся Гонгадзе после встречи с бывшим главой государства весной нынешнего года заявил: Кучма не давал распоряжения убить Георгия. Ретроспектива резонансного дела и попытка по-новому взглянуть на него в преддверии будущих президентских выборов. 

Президент всегда виновен

Согласно официальным данным следствия, исполнителями убийства Георгия Гонгадзе считаются трое сотрудников Министерства внутренних дел: помощник начальника дежурной части Главного управления криминального поиска (ГУКП) МВД Николай Протасов, оперуполномоченный отдела внешнего наблюдения ГУКП Александр Попович и начальник отдела внешнего наблюдения ГУКП Валерий Костенко, которые действовали под руководством начальника все того же Главного управления уголовного розыска Алексея Пукача.

16 сентября 2000 года они незаконно задержали журналиста в Киеве, вывезли его за пределы столицы и около полуночи лишили жизни. Спустя два месяца, 28 ноября лидер оппозиционной Кучме Социалистической партии Александр Мороз прямо в Верховной Раде обнародовал аудиозаписи, которые, по его словам, подтверждали причастность тогдашнего президента Леонида Кучмы к исчезновению журналиста — именно он якобы стал заказчиком преступления. Эти пленки, согласно версии Мороза, сделал бывший офицер Государственной охраны Украины Николай Мельниченко в кабинете главы государства.

Дело получило огромный резонанс как в самой Украине, так и за ее пределами. Леонид Кучма, еще за год до этого уверенно победивший на своих вторых президентских выборах, потерял политическую поддержку в обществе. В 2000—2001 годах объединенная оппозиция развернула массовые акции протеста «Украина без Кучмы», ставшие репетицией «оранжевой революции» 2004 года и в организационном, и в идеологическом плане. Люди, бывшие в то время в окружении Леонида Кучмы, утверждают, что в то время президент был настолько подавлен размахом протестов, что готов был уйти в отставку, однако до этого не дошло.

Впасть в депрессию действительно было от чего, ведь помимо акций на Украине, Кучме фактически был объявлен бойкот со стороны иностранных коллег. Чего стоит только ситуация во время Пражского саммита НАТО в 2002 году, когда специально для того, чтобы Леонид Кучма не сидел возле британского премьер-министра Тони Блэра и американского президента Джорджа Буша, рассаживать участников решили не по английскому, а по французскому алфавиту. В итоге для Кучмы все закончилось политической смертью, ярлыком «убийцы журналиста» и проигрышем Виктора Януковича, который должен был стать его приемником во власти, на президентских выборах 2004 года.

Судьбы милиционеров

Для правоохранителей, обвиняемых в причастности к «делу Гонгадзе», все закончилось гораздо хуже. Юрий Кравченко, бывший на момент исчезновения Георгия Гонгадзе министром внутренних дел, в связи с обвинениями в причастности к делу лишился своего места. А в марте 2005 года, накануне допроса в Генпрокуратуре экс-министра нашли мертвым в собственном коттедже. Причиной смерти стало якобы самоубийство, однако в то, что можно покончить жизнь двумя(!) выстрелами в голову, не верится даже самым заядлым любителям фантастики.

Бывший руководитель Государственного управления делами, а перед этим заместитель Кравченко, Юрий Дагаев, чей голос якобы также присутствует на «пленках Мельниченко», скоропостижно скончался в 2003 году. Умер он в хорошо известной каждому украинцу австрийской клинике «Рудольфинерхауз». Как отмечают эксперты, его инфаркт и последовавший затем инсульт могло спровоцировать отравление.

Еще один бывший высокопоставленный правоохранитель, который фигурирует в «деле Гонгадзе» — экс-руководитель аппарата Министерства внутренних дел Эдуард Фере. Практически одновременно с началом недуга Юрия Дагаева Фере впал в кому, в которой пребывал шесть лет, пока не умер в июне нынешнего года, почти за два месяца до задержания Алексея Пукача. В связи с его смертью также высказывались предположения о возможном отравлении (причем едва ли не во время совместной трапезы с Дагаевым, который был близким другом Фере).

Дагаев и Фере наряду с Юрием Кравченко называют возможными организаторами убийства журналиста. Официальные исполнители же вроде как установлены и даже привлечены к ответственности — это уже упоминавшиеся сотрудники Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел Николай Протасов, Александр Попович и Валерий Костенко. В марте 2008 года, после нескольких лет суда, были приговорены к длительному лишению свободы.

Наконец, непосредственный убийца журналиста по официальной версии, экс-руководитель печально известного Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел генерал Алексей Пукач, которого одни эксперты отправили в заграничные бега, а другие и вовсе на небеса, неожиданно нашелся в захолустном селе Молочки Житомирской области, тем самым актуализировав тему «дела Гонгадзе» в украинском медиапространстве за полгода до президентских выборов. Однако в реальную «неожиданность» такого события верится очень слабо: полгода — очень удобный срок для проведения эффектной и эффективной пиар-кампании на деле погибшего журналиста. Кому же выгодна такая кампания? Для ответа на этот вопрос следует по возможности максимально объективно посмотреть, кто из отечественных политиков извлек, продолжает извлекать или же может извлечь пользу из «дела Гонгадзе».

А вот и первый

Первым политиком, который сыграл не последнюю роль в истории Георгием Гонгадзе, и получил определенные дивиденды, был лидер Социалистической Партии Александр Мороз. Именно он опубликовал «пленки Мельниченко» и в дальнейшем всячески форсировал публичную часть «дела Гонгадзе». Польза для Мороза очевидна. Во-первых, он нанес удар по имиджу своего вечного политического оппонента Леонида Кучмы, от которого тот так и не смог оправиться. Во-вторых, сам Мороз свой имидж существенно улучшил, получив почетное звание «морального политика». В-третьих, действия Александра Мороза сыграли далеко не последнюю роль в крахе украинской политической системы конца 90-х, именуемой «кучмизмом», которая до того казалась незыблемой. Что позволило Сан Санычу и его партии самим на какое-то время войти во власть.

Впрочем, своим союзом с Партией регионов в 2007 году Александр Мороз перечеркнул все свои дивиденды. Сейчас, оставшись за бортом мейнстрима украинкой политики, лидер Соцпартии потерял фактически все возможности для того, чтобы продолжать извлекать пользу из ситуации со смертью журналиста. Максимум, что у него получается — присутствие на незначительных пиар-акциях, связанных с именем Георгия Гонгадзе, как-то открытие «памятника погибшим журналистам», инициированное мэром Киева Леонидом Черновецким в декабре минувшего года.

Главным бенефициантом от «дела Гонгадзе» выступает действующий президент Виктор Ющенко. Во многом именно благодаря резонансу этого дела его президентство вообще стало возможным. Сам Виктор Андреевич неоднократно заявлял, что расследование исчезновения и возможной гибели Георгия Гонгадзе — дело чести для него. В конце концов, наказание заказчиков и организаторов убийства журналиста — одно из его предвыборных обязательств в 2004 году. Безусловно, финал данного расследования с озвучиванием конкретных имен виновных, подкрепленным судебными приговорами, позитивно повлияет на рейтинг нынешнего главы государства. Этот финал может стать тем «электоральным чудом», на которое, похоже, до сих пор рассчитывают последние соратники Виктора Ющенко в его предвыборном штабе, вступая в безнадежную предвыборную гонку.

В этом контексте гибель части высокопоставленных фигурантов дела (Кравченко, Дагаев, Фере) — очень удобное обстоятельство. Возможный сценарий дальнейшего развития ситуации следующий: Пукач называет заказчиками убийства Гонгадзе кого-то (а то и всех) из тройки Кравченко-Дагаев-Фере, которые «неправильно интерпретировали» или «чрезмерно рьяно отреагировали» на негодование Леонида Кучмы по поводу деятельности Гонгадзе, что зафиксировано на «пленках Мельниченко». Финал такого сценария следующий.

Все непосредственные исполнители убийства журналиста — за решеткой; заказчики преступления, личности которых будут с помпой озвучены, — посмертно осуждены и приданы общественному клеймлению как величайшие враги украинской свободы слова за все время независимости. Виктор Ющенко, исполнив свое предвыборное обещание по поводу «дела Гонгадзе», возвращает доверие к себе со стороны самых широких масс.

А вот — второй

В группу бенефициантов второго порядка могут быть причислено большинство украинских политиков, ведь извлекать пользу из раскручивания истории гибели Георгия Гонгадзе могут фактически все нынешние кандидаты в президенты. К примеру, тот же Арсений Яценюк, который старается избегать в своих публичных высказываниях темы «дела Гонгадзе», в своей риторике, обращенной против «политиков старой генерации», рано или поздно может обратиться и к ситуации с возможной гибелью журналиста как символа преступлений и невыполненных обещаний старой политической элиты. Для него это — благодатное поле для политического пиара, как и для других участников предвыборной гонки.

Аналогичная свобода действий и у Виктора Януковича. Для него «дело Гонгадзе» — вечный символ несостоятельности «оранжевой власти». Однако пока лидер Партии регионов также очень осторожно комментирует все аспекты дела, видимо, опасаясь ввязываться в историю, повлиявшую на политическую карьеру (если не говорить больше) многих власть имущих на Украине. Вполне возможно, что с приближением даты президентских выборов и дальнейшей активизации событий вокруг «дела Гонгадзе» Виктор Янукович вынужден будет занять более четкую позицию относительно нее.

Тем более что в причастности к исчезновению журналиста был обвинен один из его соратников Николай Джига, бывший в 2000 году первым заместителем министра внутренних дел Юрия Кравченко. Об этом, по словам депутата из «Нашей Украины — Народной Самообороны» Юрия Грымчака, якобы заявил Алексей Пукач во время допроса в Генеральной прокуратуре. Раскручивание темы причастности однопартийцев Виктора Януковича к «делу Гонгадзе» может серьезно отразиться на электоральных рейтингах предводителя «регионалов». Тем более что в общественном сознании Янукович до сих пор ассоциируется с эпохой Леонида Кучмы, которая в свою очередь стоит в одном ассоциативном ряду с историей пропажи Гонгадзе.

К слову, ситуация с Николаем Джигой очень показательна. Фактически любой человек, занимавший в 2000 году высокую должность в администрации президента или Министерстве внутренних дел, может быть обвинен в причастности к «делу Гонгадзе». Примером здесь служат обвинения в адрес Владимира Литвина, который в то время возглавлял администрацию Леонида Кучмы.

От сценария — ни на шаг

За всеми этими политическими расчетами и игрищами теряется одно очень важное обстоятельство — мораль. Украинские политики давно уже забыли, что они выстраивают свои стратегии на костях и человеческом горе. Леонид Черновецкий был прекрасно осведомлен о том, что мать Георгия Леся Гонгадзе выступает против того, чтобы киевская власть установила ее сыну памятник, «символизирующий погибших журналистов». И тем не менее, это не помешало столичному градоначальнику в очередной раз попиариться. Выстраивать свои пиар-кампании на «деле Гонгадзе» не устают и другие представители отечественной политической элиты. Ясности же во всю эту историю такие действия не приносят, и даже больше — делают ее еще более запутанной.

Вместе с тем, никто из украинских политиков уже не прислушивается к мнению матери Георгия. Почему-то ни один из них не выразил желания помочь Лесе Гонгадзе провести экспертизу, которая бы позволила дать однозначный ответ на вопрос, действительно ли череп, обнаруженный по наводкам Алексея Пукача, принадлежит Георгию Гонгадзе. Напомню, что не так давно Леся Гонгадзе привезла из Тбилиси два молочных зуба Георгия, о наличии которых раньше никому не говорила.

Сейчас женщина собирается получить часть найденного Генпрокуратурой черепа, дабы провести независимую экспертизу и установить, действительно ли череп и зубы принадлежали одному человеку. Поэтому она копит средства — для проведения экспертиз ей необходимо около 1600 евро. Смешная сумма для отечественных толстосумов, именующихся политической элитой, однако никто из них пока не заявил о том, что собирается помочь Лесе Гонгадзе. Похоже, нарушать уже установленный сценарий развития дела людям, причастным к нему, попросту, невыгодно и недопустимо.

Финальный раунд

Вполне очевидно, что расследование «дела Гонгадзе» вышло на финишную прямую — это стало понятно после сенсационного задержания Алексея Пукача. Каждая неделя сейчас привносит все новые и новые факторы. Это свидетельствует о том, что механизм под названием «расследование дела Гонгадзе» запущен и работает на полную, причем чем ближе к президентским выборам, тем более интенсивно он функционирует и тем больше продуктов своей деятельности он выпускает в общество. В том, что главная его цель — повлиять на президентские выборы, сомнений не осталось.

Вопросы же остались относительно того, кто контролирует этот процесс, а также — завершится ли он установлением реальных заказчиков убийства Георгия Гонгадзе, если журналист действительно погиб. Выводы по поводу первого вопроса можно будет сформировать по окончательным результатам расследования. Полный же ответ на второй (и главный) вопрос украинское общество вряд ли когда-нибудь получит — слишком много слишком высокопоставленных политиков оказались замешаны в нем и слишком уж высокие ставки они сделали.

Тем не менее определенные выводы украинское общество уже может и должно сделать. Во-первых, эти выводы должны касаться правоохранительной системы, представители которой, судя по всему, действительно имеют непосредственное отношение к исчезновению журналиста. Факт «дела Гонгадзе», а также «дела оборотней» и десятков других подобных дел, сопровождавшихся многолетними расследованиями и недосказанностями, свидетельствуют о том, что «силовики» на Украине превратились (или же более уместно сказать остались с советских времен) закрытой кастой, которую используют как угодно, но только не для защиты правопорядка. Потому реформирование правоохранительной системы, превращение ее в открытую для общества структуру — одна из первоочередных задач.

Второй вывод — украинцам пора отказаться воспринимать политику в виде ток-шоу или «мыльной оперы». Если ключевого свидетеля по важному политическому делу задерживают за полгода до президентских выборов, то все должны понимать, что происходит отнюдь не случайно. Пора перестать верить политическим сценаристам, привыкшим к тому, что «пипл хавает». Стоит отметить, что значительная часть украинцев уже давно не воспринимает большинство из того, что политики пытаются выдать за объективную реальность, однако на реальную политику это влияет мало. Общество должно рушить сценарии, написанные в избирательных штабах, и задавать прямые вопросы политиканам.

К примеру, необходимо заставить всех причастных к делу ответить, почему именно в преддверии президентских выборов был найден Пукач, почему так долго продолжается экспертиза «пленок Мельниченко», почему на допросы не ходят высокопоставленные чиновники, почему не принимается во внимание мнение Леси Гонгадзе и т. п. Средства массовой информации как «цепные псы демократии» должны еще и еще «набрасываться» с этими вопросами на любого политика, который высказывался, высказывается или будет высказываться по поводу «дела Гонгадзе». Только так можно будет добиться того, чтобы политическая система не продуцировала новые сценарии самосохранения, замешанные на лжи и крови журналистов, а работала для и во имя людей.

Сергей Морфинов, Известия-Украина