Пытки в российских тюрьмах. «Они насиловали конкретно тех, кто за что-то отвечал в колонии»
В апреле 2020 года в мужской исправительной колонии строгого режима № 15 ГУФСИН России по Иркутской области произошел бунт. Как сообщали заключенные, это был вынужденный протест против насилия со стороны сотрудников ФСИН. Беспрецедентный по своему масштабу бунт был подавлен при помощи трехсот бойцов спецназа.
Спустя 9 месяцев после случившегося корреспондентка издания «НОВАЯ ГАЗЕТА» встретилась с одним из очевидцев бунта в ангарской ИК-15 — бывшим заключенным Евгением Юрченко, который освободился около полугода назад и теперь решил подать заявление о пытках, которым после подавления протеста был подвергнут он сам и протестующие. Однако, как стало известно «Новой», 28 января следователь СУ СК России по Иркутской области Ворфоломеев направил Евгению Юрченко повестку о вызове на допрос по делу о бунте. Пока — в качестве свидетеля.
Адвокаты Юрченко опасаются, что вместо того чтобы расследовать дело о чудовищных пытках в структуре Иркутского УФСИН, следствие привлечет к ответственности самого жалобщика.
Восстановить полную картину того, что происходило в ИК-15 в тот день, едва ли возможно, и, конечно, мы не можем считать рассказ Евгения Юрченко ни исчерпывающим, ни даже беспристрастным. Тем не менее рассказ от очевидца тех событий может повлечь за собой новые свидетельства от других заключенных, в том числе уже освободившихся.
Евгений Юрченко отбывал наказание в ангарской ИК-15 с августа 2018 года. По его словам, все то время, что он там находился, никаких побоев со стороны сотрудников колонии заключенным терпеть не приходилось. Но 10 апреля 2020 года все изменилось.
Накануне вечером, 9 апреля, один из заключенных, Антон Обаленичев, перед отбоем пошел за матрасом в каптерку — там находится склад. В коридорах колонии раздались крики, кричал заключенный Обаленичев. Он зашел во вторую камеру и рассказал находившимся там людям, что его якобы избил сотрудник колонии Александр Куртынов. Возмущаясь по этому поводу, Обаленичев разбил стекло камеры видеонаблюдения, установленной в помещении, и попытался нанести себе повреждения. Около двадцати заключенных из соседних камер сделали то же самое вслед за ним в знак солидарности и протеста. Слух о произошедшем с Обаленичевым быстро разошелся по колонии, заключенные стали выходить из своих камер и стекаться к месту происшествия.
ИК-15 известна как колония «черная»: дисциплину и порядок, отношения с руководством колонии во многом регулируют так называемые смотрящие — авторитетные представители криминального мира из числа заключенных. Ситуация накалялась. Чтобы как-то понизить ее градус, начальник ИК-15 Андрей Верещак, теперь уже бывший, позвал нескольких заключенных к себе в кабинет. Среди них оказался и Евгений Юрченко. Как он вспоминает сегодня, Верещак настоятельно рекомендовал смотрящему за лагерем — заключенному Богдану — отправить осужденных по баракам. Так все и случилось, заключенные разошлись.
Несмотря на то, что, со слов Юрченко, больше никаких протестов в колонии в эту ночь не было, на следующее утро был объявлен режим ЧС и введен спецназ ФСИН. Около пятисот заключенных простояли на плацу жилой площади в плотном кольце спецназа весь день, до темноты. Под конец дня приехала пожарная машина, которая стала обливать заключенных холодной водой. В этот момент, по словам Юрченко, кто-то кинул в нее камнем, и началось открытое столкновение спецназа с заключенными.
Евгений вспоминает, как вместе с группой заключенных смог отступить в барак и забаррикадироваться там: «А кто остался на плацу, их просто начал спецназ забивать».
Из окна камеры он с другими заключенными видел, как вспыхнула зоновская «промка» — деревообрабатывающие цеха, это было в 11 вечера 10 апреля. Пожар не могли потушить до утра.
А вечером подоспевшие сотрудники колонии, обещая не трогать тех, кто сдастся, приказали заключенным покинуть барак. Всего таковых было где-то около тридцати.
«И, как только мы из барака вышли, нас всех раздели догола сразу же, перемотали сзади скотчем руки и положили на мокрый асфальт».
Заключенных вывели с жилой территории, отдали бойцам спецназа, и те принялись избивать их дубинками.
«Я сразу сознание потерял — они мне голову пробили. Пять сантиметров <рана> — спичечный коробок».
В своем заявлении в СКР он указывает имена: начальник отдела воспитательной работы ИК-15 Филипп Солодаев якобы разбил ему губу ногой. Замначальника колонии по кадрово-воспитательной работе Сергей Хантаев тоже якобы долго его избивал.
Несколько раз в эту ночь Юрченко, как он теперь вспоминает, терял сознание. Его обливали водой, приводили в чувство — и избиение продолжалось. В конце концов, его вместе с остальными избитыми заключенными бросили в автозак.
Уже 10 апреля Следственный комитет РФ по Иркутской области возбудил уголовное дело по факту дезорганизации деятельности исправительного учреждения с применением насилия (ч. 1 ст. 321 УК РФ). «По версии следствия, 9 апреля во время отбоя один из осужденных ФКУ ИК-15 ГУФСИН России по Иркутской области не подчинился требованиям сотрудников колонии, нецензурно выражался в их адрес. Несколько осужденных в это время нанесли себе телесные повреждения, также от противоправных действий последних пострадал сотрудник учреждения», — говорилось в пресс-релизе.
Неделей позже дело по 321-й статье дополнили статьей 212 УК РФ — «Организация массовых беспорядков и участие в них».
Обвиняемыми на сентябрь 2020 года проходило 15 заключенных ИК-15.
Утром, 11 апреля, после подавления бунта, более 200 заключенных, участвовавших в событиях последнего дня, были распределены из ИК-15 по СИЗО Иркутской области. В том числе СИЗО-1 в Иркутске и СИЗО-6 в Ангарске.
Автозак, в котором находился Евгений Юрченко и еще 30 заключенных, привезли в ангарское СИЗО-6. По его словам, прибывших уже ждали сотрудники колонии и «разработчики» (заключенные, сотрудничающие с администрацией). Юрченко и других заключенных, доставленных вместе с ним, сразу же стали избивать. Это было 11 апреля, в 4 утра, и потом, по воспоминаниям Евгения, продолжалось постоянно. В какой-то день Юрченко заметил, что на прогулках один из «разработчиков» называет имена заключенных из числа прибывших из ИК-15. Те, кого он называл, шли в каптерку. Однажды прозвучала и фамилия Юрченко вместе с тремя фамилиями других заключенных.
Одного заключенного, вспоминает Юрченко, изнасиловали сразу же, вчетвером. Другого — положили на пол и стали пытать током, вставив швабру в задний проход.
«Меня привязали к вешалке рукой, и ток прицепили к гениталиям, короче. Тряпку примотали, опшикали ее водой, чтоб следов не было от ожога», – вспоминает он.
В разговоре он подробно описывает жуткие физиологические детали увиденного. «Они насиловали конкретно тех, кто за что-то отвечал в колонии: за барак, за карантин, за СУС (строгие условия содержания. — Л. С.), за изолятор, — объясняет Юрченко. — Ну, смотряг… Всех их изнасиловали до единого… Одному сказали, что он вообще заряжен телефоном: что он спрятал маленький телефон якобы в жопе. И просто ему разорвали всё».
Подчеркнем еще и еще раз: эти истязания применяли спустя несколько дней после подавления бунта к заключенным, которые не проявляли никакого неповиновения.
Заявлений о случившемся в каптерке никто из заключенных не написал. Сам Юрченко объясняет это так, что, когда в СИЗО-6 приезжали адвокаты или правозащитники, заключенным по дороге на встречу с ними «разработчики» напоминали о возможности повторения похода в каптерку.
За 9 дней до того, как сам Юрченко должен был выйти на свободу, его этапировали обратно в ИК-15. В своем заявлении он сообщает, что по прибытии его и других этапированных вместе с ним снова избили сотрудники колонии, потом отправили в ПКТ (помещение камерного типа), где до конца срока его никто не трогал.
Юрченко уверен: это было сделано намеренно, чтобы к выходу на свободу у него не было телесных повреждений и, следовательно, доказательств пережитых истязаний.
Выйдя на свободу, он вернулся к свой жизни: вновь устроился токарем в вагонное депо. Спустя полгода его разыскали правозащитники, наводку им дал другой заключенный, все еще отбывающий наказание в колонии и боящийся открыто выступать с разоблачениями. Но Евгений Юрченко как человек свободный подробно описал произошедшее с ним и с другими заключенными в своем заявлении в СКР.
Сейчас Юрченко находится в Москве. Его интересы представляет фонд «За права человека» (внесен Минюстом в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента). 18 января Юрченко в сопровождении адвоката Светланы Яшиной подал в СКР заявление о совершенных сотрудниками УФСИН России по Иркутской области тяжких преступлениях в отношении него (документ имеется в распоряжении редакции. — Л. С.). В СКР зарегистрировать заявление в книге учета сообщений о преступлениях (КУСП) отказались. Вместо этого заявление Евгения было принято как обращение гражданина, это не влечет автоматического возбуждения уголовного дела. Примечательно, что, как говорит Юрченко, в регистрации заявления ему было отказано по той причине, что «сначала надо проверить, не является ли Юрченко фигурантом дела о бунте».
И «проверка» не заставила себя долго ждать: 28 января Юрченко получил повестку о вызове на допрос по делу о бунте. Бывший заключенный должен явиться в 11 часов 29 января в Нагатинский межрайонный следственный отдел, куда специально прибыл следователь из Иркутска.
Жалоба на отказ в регистрации заявления о преступлении в СКР уже отправлена генеральному прокурору России Игорю Краснову. Также Евгений Юрченко ходатайствовал о предоставлении ему госзащиты, поскольку опасается, что сотрудники правоохранительных органов, знающие место его проживания (он состоит на административном надзоре), могут найти его.
Евгений Юрченко и руководитель движения «За права человека» Лев Пономарев (тоже, уже в личном качестве, включен Минюстом в список СМИ-иноагентов) побывали на приеме у Уполномоченного по правам человека в РФ Татьяны Москальковой, которая выразила намерение содействовать расследованию преступлений сексуального характера в учреждениях УФСИН Иркутской области. Также Татьяна Москалькова гарантировала Юрченко поддержку в вопросе получения госзащиты.
«Сейчас у следственных органов какой интерес? Юрченко допросить по делу о бунте в ИК-15. Мы им заявляем об одном преступлении, а они расследуют другое», — говорит адвокат Светлана Яшина.
Между тем 18 января руководство ФСИН России «в связи с большим количеством вопросов вокруг событий в ИК-15 ГУФСИН России по Иркутской области, которые поступали и продолжают поступать от родственников подозреваемых, обвиняемых и осужденных», направило в регион сотрудников Службы по соблюдению прав человека в уголовно-исполнительной системе. А 19 января с родственниками заключенных из ИК-15 встречалась Светлана Семенова, уполномоченный по правам человека в Иркутской области. Она обещала проверить информацию о возможном нарушении прав осужденных.
Но история Евгения Юрченко и других заключенных колонии №15 — не исключение для исправительной системы Иркутской области. В конце декабря 2020-го стало известно об изнасиловании заключенного Кежика Ондара в СИЗО-1 Иркутска. Его пытали, выбивая признание в том, что он участвовал в бунте в ИК-15 — об этом рассказывала его сестра Азияна Ондар. Сейчас заключенный находится в лечебном учреждении при ИК-6, по сведениям правозащитников, состояние его тяжелое: кипятильник, введенный ему в прямую кишку, взорвался внутри. 15 января Следственный комитет по Иркутской области возбудил по этому факту уголовное дело о насильственных действиях сексуального характера (п. «б» ч. 3 ст. 132 УК).
СУ СК РФ по Иркутской области сообщило о задержании старшего оперуполномоченного оперативного отдела СИЗО-1, которого подозревают в превышении должностных полномочий, повлекшем тяжкий вред для здоровья Кежика Ондара.
А 21 января руководители ИК-6 и СИЗО-1 были временно отстранены: ФСИН России установила «факт незаконных действий отдельных сотрудников ИК-6 и возможных противоправных деяний сексуального характера со стороны осужденных в отношении осужденного Б.». Судя по всему, речь идет о еще одном преступлении со стороны должностных сотрудников колонии в отношении заключенного.
Автор: Лилит Саркисян; НОВАЯ ГАЗЕТА
Tweet
