«ПРЕКРАТИ ТАМ ЭТО ПИСАТЬ…»

Появление в прессе письма неких офицеров милиции, рассказывающих о причастности «орлов Кравченко» к делу Гонгадзе и не только, вызвало дискуссию о подлинности письма. При этом забывают заметить, что свидетельства анонимов требуют проверки и подтверждения. У нас же большей частью принято обсуждать и митинговать. Поддерживая национальную традицию, «УК» подливает масла в огонь, публикуя текст показаний журналиста Алексея Подольского. Его имя фигурирует не только на записях Мельниченко, но и в последнем письме анонимных милиционеров. Эти показания были даны Подольским следственной Комиссии парламента по расследованию дела Гонгадзе. Из показаний Алексея Подольского:

“… 8 июня гуляли вместе с женой, моим товарищем Кудряшовым и его женой в районе Львовской площади. Никакой слежки за собой не замечали. Сидели в «Львовской Браме». Пешком ходили по Житомирской. Не обращали внимание, ничего не знали.

9 июня я был на квартире Кудряшова (имеется в виду офис на улице Воровского,…), как раз оканчивал очередную статью. Моя жена как раз была у сына, готовила квартиру к приезду внучки. Поэтому я домой не спешил. Около 10-ти часов я позвонил друзьям, решил приехать, посидеть с ними, отметить рождение внучки.

Я думаю, мой телефон слушался. Подозреваю, что это было так. Доказательств естественно нет. Потому что видимо кто-то знал куда я иду, куда направляюсь. Я сказал по телефону: «Я сейчас на Львовской площади, я сейчас возьму такси и приеду к вам на Оболонь». Я думаю, меня слушали.

Я вышел из офиса на Воровского,… Это квартира Кудряшова, он не очень хочет чтобы это фигурировало. Потому что это там же подожгли двери – в его квартире.

Вышел я, прошел мимо бывшего кафе «Львовская брама». На метро мне явно не хотелось идти, тем более, у меня были деньги. Обычно я беру машину прямо у «Львовской Брамы». Когда поздно оставался, то неоднократно так делал – ехал по Ярославовому Валу, Прорезной на Крещатик и там дальше на Левый берег домой. Но в этот раз ехать нужно было в другую сторону (на Оболонь) и я пошел мимо театрального института на Львовскую площадь. Чтобы ловить такси, на остановке 16-го и 18-го троллейбусов. Мне очень хотелось пить. Это было лето, жажда была – я еще много накурился. Я подошел к ларьку и купил там банку сладкой воды и сигареты. Потом потихоньку, вразвалочку начал движение от ларька к дороге, чтобы ловить машину. Народа очень мало было – практически народу не было. Я помню только одну женщину, лет 40-50. Я потом давал эти показания милиции. Она стояла немного в стороне, на остановке. Там людей не было потому что, по-моему, только отъехал троллейбус. Там дальше у гастронома, по моему, стояли машины такси. Но я не обращал внимание. Насколько я знаю, милиция потом пыталась там кого-то опрашивать.

Там в селе, куда меня вывезли – там потом всех опрашивали. Даже водителя автобуса, который согласился меня подвезти бесплатно – у меня не было денег, его тоже нашли и опросили. Мне об этом позже рассказал следователь.

В тот момент когда я приблизился к дороге – это получилось очень синхронно – то есть, едет машина с приоткрытой дверкой и в этот момент последовал сильный удар. Сознание не терял, но удар был сильный – потом у меня шишак был большой. Больше меня ни по голове, ни по лицу не били. То есть, один удар был. От неожиданности я был ошарашен. И в это момент ошарашенности меня впихнули в машину – я не знаю, сколько их сзади было, двое или трое. Потом в машине нас было трое. Толкнули меня в машину и сразу же навалились на меня. Я оказался между спинками передних сидений и задними сидениями. В этом проходе. Они сразу же залезли на меня ногами. В момент захвата я не оказал никакого сопротивления – настолько это было неожиданно.

Я думаю, момент захвата должна была видеть продавщица киоска. Хотя, изнутри киоска всегда плохая видимость – из-за товара. Все произошло моментально. Могло вообще показаться со стороны, что трое мужчин просто садятся в машину. Я думаю, могли видеть таксисты машин, которые стояли на улице чуть дальше.

Я думаю, в силах милиции было найти этих таксистов – они там постоянно торчат, вычислить их и опросить их. Я ж не могу сам этим заниматься.

Я не исключаю, что я мог проголосовать и подсесть в эту машину, если бы она остановилась. У меня в то время не было никакого напряжения. Я не предполагал что за мной следят. Но все было очень синхронно. Машина медленно ехала по улице с приоткрытой дверкой вдоль бровочки.

Я только в тот момент запомнил цвет машины – зеленый. Потому что потом, в лесу было темно. Даже когда меня выгружали из машины – меня при выходе заставили ползти по земле не оглядываясь – чтобы я ее не увидел. Машина в этот момент отъехала в сторону.

Как только я очутился в машине, я вполоборота там лежал, они меня обыскали, что-то повынимали. Сразу же отобрали очки. Банка воды оставалась у меня в руках, ее тоже забрали выбросили через окно.

По своим воспоминаниям склоняюсь, что это была большая «Дэу» – «Леганза». По форме бампера. Машина была большой – ехала хорошо, цвет скорее всего зеленый.

Все это случилось между 22:00 и 22:30.

А когда меня там в селе отпустили – это было полпервого. Часы мне оставили.

После того как поехали, я попытался их что-то спросить. В принципе, я сразу понял что к чему. У меня нет не бизнеса, ни любовниц. Я не видел никакой другой возможности, кроме как политика. После этих угроз в Печерском РОВД – там были непосредственные угрозы. Я понял, что это связанно именно с этим – с распространением листовок у здания МВД. На каждый из моих вопросов я в ответ получал тычки дубинкой. Один был коротко стриженый, небольшого роста, средних лет. Водитель был молодой худенький хлопец – не старше 27 лет. В джинсах, джинсовой рубашке и курточке. На ногах – кроссовки. А старший из них – я так понял, судя по его поведению, был 35-40 лет. Одет в светлый пиджак твидового типа в крапинку или елочку, темные штаны и рубашку с галстуком. Средний (лет 30-35) был самым усердным – у него была дубинка, конкретная, резиновая. Он был одет во все черное. Черная рубашка или свитерок, но в общем тоже прилично одет. Они не выглядели бандитами, бритоголовыми, а выглядели приличными людьми. Полное описание – как они выглядели и как были одеты – я дал в милицию и прокуратуру. Подробно описал – по свежим следам. Водитель был впереди, а эти двое сидели на мне. На мои любые вопросы я получал удары дубинкой или кулаками. Ударов в голову и лицо не было. Не было также ударов в пах, по почкам, по печени – этого всего не было. Время от времени, даже без вопросов меня били по левому колену. Я потом понял, что это – специально, чтобы потом я не мог ходить. По ходу движения он меня все время бил по колену. Две недели эта нога не разгибалась.

Скорее всего, это было «Дэу», густо-зеленого цвета. Тряски не было. Я запомнил салон в мелкую серую клеточку. Машина была оснащена переговорным устройством. Когда меня повалили в машину, мы проехали, буквально, минут пять и машина остановилась. Меня нагнули лицом вниз. У них состоялся разговор. Они доложили – «все в порядке». Один из них спросил: «Баня готова?». Ответили – «все готово». Какая баня – не знаю. У меня мелькнула мысль, что меня сейчас привезут на какую-то дачу или баню и там будут делать какие-то экзекуции надо мной. В милиции эти все показания есть. Когда мы останавливались для разговора, водитель вышел из машины, подошел к багажнику и чем-то там грюкал.

После этого мы поехали дальше. Я лежал полуоборотом, но кусочек окна был виден. Мы некоторое время крутились по городу – я видел высотные дома. Тогда я сильно волновался. Потом выехали явно за город. Я немного успокоился. Между собой они не разговаривали. Единственное – когда я спрашивал – меня тыкали и били. Я вспомнил старую практику 70-х годов, когда (друзья рассказывали) милиция не стесняясь, даже в форме вывозила диссидентов за город и там выбрасывала. Я подумал, что что-то подобное будет и со мной.

Когда привезли на место, то явно на месте стали кружить – явно для того чтобы я потерял ориентацию. Чтобы я не посчитал повороты, куда идти назад. Они свернули, потом повернули в другую строну. Они свернули, покружили и, в результате, когда меня побили, поехали в другую сторону. Это было чтобы дезориентировать меня. Милиция потом проводила дознание – исследовали место происшествие, изучали отпечатки протектора шин на земле.

Когда мы приехали на место, меня заставили ползком выползти из машины и машина потом отъехала в сторону, метров на двадцать. Там потушила фары. Начались более активные разговоры, такие театральные фразы: «Пришла твоя смерть», «Выползай из машины, сейчас мы тебе дадим лопату, будешь копать себе могилу». Потом принесли канистру с бензином: «Сейчас мы тебя обольем, сожжем и т. д.». Потом меня повалили на землю – я был на спине – и начали сильно бить. Тот, который бил дубинкой, старался бить в одну точку (это как пытка такая). А двое других били ногами – куда попало. По плечам, по спине. По мягким местам. Что интересно, водитель не бил, а имитировал удары. У меня с его стороны даже синяков практически не было. Потом, когда кончили бить, то старший начал эти тексты: «Прекрати там это писать, про Головатого». Когда меня били – то поднимали за пояс, пояс лопнул.

Когда меня били, я из себя Зою Космодемьянскую не играл, наоборот, кричал: «Ребята, отпустите меня, я простой учитель. Не бейте меня, мне очень больно. Повезите меня к своему боссу – я все расскажу, я тут не причем.» Я не стесняюсь. Я приехал всем ребятам об этом сказал. Я реально оценивал силы. Я мог справиться максимум с одним. Я также понял, что если я окажу сопротивление, то они могут действовать серьезнее. Но я был абсолютно уверен что они не хотят меня убить. Естественно, если бы я видел что моей жизни угрожает опасность, что последний шанс – это сопротивляться, я бы, конечно, сопротивлялся. Но задачи убить меня не было. Иначе зачем так далеко везти? И покалечить – нет. Я видел что это акция запугивания – потому даже подыгрывал им. У меня нет оснований считать что меня хотели убить. Меня просто запугивали.

Меня еще раз обыскали – у меня была жилетка с многими карманами. Была связка ключей. Все деньги забрали. Паспорт забрал еще раньше. Перочинный ножик не заметил. Ключи бросил назад. Они сказали: «Скажи спасибо, что остался жив». Когда они уходили, я слезно умолял их оставить мне очки. Потому что я без очков ничего не вижу. Просил их бросить в канаву, чтобы я потом нашел. Я уверял их, что я не видел и не буду смотреть на их машину. Но они не оставили. Кстати, несмотря на темноту, я немного разглядел их лица и запомнил более-менее. Я даже предложил милиции опознать их. Я думаю, я бы их опознал. Я говорил прокуратуре, что, по нашим сведениям, это – милиция, семерка. Это сведения от нашей команды. Что я готов их узнать. Покажите семерку и я покажу их. Напоследок сказал, что если будешь дальше это самое, то – убьем. И чтоб я передал Головатому. Угрозы. Беседовал один. Волосы светлые, рыжеватые или русые. Они уехали в сторону огней, а я остался один в темноте.

С деньгами получилось вот как. Деньги (50 долларов и 80 гривен) отобрал их старший, еще когда ехали в машине. А потом, когда меня били, я просил: оставьте мне немного денег. Просил оставить хоть немного. Второй раз он (старший) искал у меня деньги уже на месте. Он еще громко говорил, чтоб те двое слышали: «Какие деньги, че ты брешешь? Никаких денег у тебя нет!» У меня сложилось впечатление, что он прикарманил эти деньги себе.

Я потом думал почему у меня забрали паспорт и оставили ключи. Ключи странно – ведь они потом в эту ночь жгли эту квартиру (дверь). Могли бы взять ключи и там все перерыть. Я думаю, они подслушивали телефон и имели информацию, что там дома никого нет. Но они этого не сделали – они четко действовали по плану. Я так себе представляю. Ведь там, на квартире у Кудряшова мы и писали статьи и готовили. Там ведь можно было и пошарить, поискать чего-то. Я не знаю… Я думаю, было четкое указание, что вывезти меня и спалить двери. Потому что никакой инициативы они не проявили.

А вот – паспорт. Мне потом друзья объяснили, что мой паспорт был как вещественное доказательство для их шефа. Что да, действительно вывозили такого. Ну, отчитаться нужно за проделанную работу? Кроме того, забрали черновик статьи – она у меня была в руках в рулоне.

Было где-то полпервого. Часы они мне оставили. Я пошел по направлению к огням, к которым казалось поехала машина. Я подумал, что это может быть деревня и поперся прямо туда Там оказалась колючая проволока и караул. Там что-то военное, аэродром может. Мои друзья считают, что они специально меня бросили в таком месте – чтобы я нарвался на караул.

Потом – вообще неизвестно куда идти. Я сел, прислушался. Услышал гул машины. Очень далеко. Я шлялся и наконец вышел на трассу”.