«Баронесса» срывает секретный план фюрера

После поражения немецких армий под Сталинградом в феврале 1943 года в германском Генштабе родился план коренного перелома хода войны в пользу Третьего рейха. Фашисты намеревались сразу уничтожить все советские заводы по производству вооружения, а также главные объекты стратегического назначения – гидроэлектростанции и металлургические комбинаты… 

Несмотря на кажущуюся фантастичность этого замысла, он нес для Советского Союза реальную угрозу, поскольку немцы готовились к его осуществлению энергично и основательно. План этот был сорван благодаря усилиям советских разведчиков Бориса Рыбкина и Зои Воскресенской.

Архивные документы, мемуарные свидетельства руководителей советских и немецких спецслужб убеждают: наши разведчики выполнили сложнейшую оперативную задачу, потребовавшую максимума интеллектуального напряжения, мужества и отваги.

В 1929 году в одной из внешнеторговых организаций СССР в Харбине (Китай) работала машинисткой двадцатитрехлетняя красивая женщина Зоя Воскресенская. Мало кто мог предположить, что она наряду со служебными обязанностями выполняет задания резидента советской внешней разведки, и делает это успешно. После того как в Главное управление внешней разведки НКВД СССР ушла шифровка, в которой резидент рекомендовал ее как перспективного сотрудника, Зою пригласили в Москву и предложили новую работу.

Первым делом ее направили в Финляндию, где она должна была познакомиться с жизнью европейской капиталистической страны и наладить дружеские связи. В Хельсинки Зоя Воскресенская познакомилась с Хейлой Вуойлики, драматургом, которая сотрудничала с советской разведкой, будучи убежденной, что существование первого в мире социалистического государства поможет человечеству выйти из тупика буржуазной жизни.

Привлекательная и воспитанная Зоя Воскресенская нравилась друзьям Хейлы. Хейла говорила им, что Зоя – из аристократической русской семьи, баронесса, родители которой были вынуждены бежать из коммунистической России. Так титул «Баронесса» на долгие годы стал оперативным псевдонимом Зои Воскресенской. В доме Хейлы Зоя познакомилась с молодым немецким летчиком – лейтенантом Вольфгангом фон Крофтом, выходцем из аристократического немецкого клана. Вольфганг влюбился в Зою, готов был предложить ей руку и сердце, но Хейла уговорила своего приятеля отказаться от этой идеи: Зоя замужем, у нее сын… И фон Крофт отступил.

После завершения командировки Зоя возвратилась в Москву. В сентябре 1941 года начальник 4-го отдела внешней разведки НКВД СССР Павел Судоплатов познакомил ее с молодым коллегой Борисом Рыбкиным и рассказал о предстоящем задании: Рыбкин и Воскресенская под видом супругов Брянцевых должны выехать в нейтральную Швецию, где находятся форпосты немецкой, итальянской и японской разведок.

Завербовав агентов в различных кругах шведского общества и дипкорпуса, советская резидентура сможет добывать значительно больше информации о событиях, происходящих в Берлине и в странах – союзниках фашистской Германии. Борис Рыбкин должен был стать резидентом советской внешней разведки в Стокгольме, занимая должность консула советского торгового представительства, а Зоя – заместителем резидента и одновременно – пресс-секретарем посла.

На нейтральной территории

В Стокгольме их профессиональные отношения перешли в дружеские, а дружба переросла в любовь. Зоя и Борис и в самом деле стали мужем и женой.

Люди остроумные и общительные, они за короткое время обзавелись знакомствами в среде шведских промышленников и сотрудников иностранного дипкорпуса. У них в гостях часто бывала Мария Эриксон – русская, эмигрировавшая с родителями из России девочкой и вышедшая впоследствии замуж за шведа. Ее муж Томас Эриксон, технический директор завода по производству шарикоподшипников, имевшего договорные отношения с Германией, часто бывал в этой стране.

Зоя, зная, что Эриксоны с сочувствием относятся к Советскому Союзу, обратилась к Томасу с просьбой доставить в Берлин крошечную посылку, предназначавшуюся радисту подпольной группы антифашистов «Красная капелла», которая сотрудничала с разведкой НКВД (ИНО НКВД). Галстук с напечатанным на шифоновой вкладке шифром и коробочка для запонок с кварцами для радиопередатчика не должны были вызвать у немецких пограничников и таможенников подозрений.

Томас согласился, но, оказавшись в Берлине, перед намеченной встречей со связным из «Красной капеллы» в страхе выбросил галстук с шифром и коробочку с кварцами в уличную урну.

Шифровальщик Рыбкина пытался связаться по новому шифру с радистом «Красной капеллы», но передатчик «Красной капеллы» молчал.

Дознание на Лубянке

Руководители советской внешней разведки сочли это признаком провала. Бориса Рыбкина вызвали в Москву, где немедленно арестовали и поместили в одиночную камеру внутренней лубянской тюрьмы. Дознаватели создали невыносимые условия для того, чтобы Рыбкин начал давать «правдивые» показания, включая избиения и пытки бессонницей, но ни одного слова признания получить от Рыбкина не смогли.

Между тем один из советских агентов в Германии сообщил в Главное управление внешней разведки НКВД СССР, что «Красная капелла» выдана гестапо женой одного из сотрудников аппарата, министра иностранных дел Германии фон Риббентропа. Эта женщина сотрудничала с «Красной капеллой», но, когда была уличена гестапо в связях с подпольной организацией, выдала большинство ее участников. Дознание в отношении Рыбкина было прекращено. Его выпустили из тюрьмы.

Вскоре после этого Павел Судоплатов, чтобы соблюсти все нюансы реабилитации сотрудника, послал его в разведотдел штаба действующей армии. Перед подготовкой наступления наших войск на этом участке фронта Борис Рыбкин успешно провел разведывательную операцию по выявлению местоположения немецких батарей и был награжден орденом Красного Знамени.

Доверяй, но проверяй

А между тем в Москву пришла информация от одного из зарубежных агентов: Германия готовит акцию по одновременному уничтожению советского военного потенциала. Стратегические цели – заводы по производству вооружения, металлургические предприятия и гидроэлектростанции должны быть уничтожены с воздуха. Сообщение выглядело фантастически. Тем не менее Верховный главнокомандующий отнесся к нему серьезно.

По его приказу был собран синклит авторитетнейших инженеров, практиков авиастроения, в частности, все генеральные конструкторы советских самолетов, которые должны были ответить, возможно ли осуществить дьявольский план, существуют ли у Германии воздушные средства, с помощью которых немцы смогут «накрыть» стратегические цели в глубине территории Советского Союза.

Авторитетная комиссия сделала вывод, что у немцев подобных средств нет: ни один немецкий дальний бомбардировщик не может с грузом бомб долететь до Урала и Сибири без дозаправки топливом на промежуточном аэродроме, каковых у Германии на территории СССР не существует. Но Сталин, как известно, не был человеком легковерным. После совещания он потребовал у руководства внешней разведки тщательно проверить с помощью нашей агентуры за рубежом, существует ли план, о котором идет речь, и если да – то каким образом немцы намереваются его осуществить.

Получили соответствующее задание и Воскресенская с Рыбкиным. Зоя Воскресенская, зная, что ее знакомый по Хельсинки Вольфганг фон Крофт работает в техническом отделе Люфтваффе, решила разыскать его. Оказалось, что он уже год, как в Швейцарии, на должности военного атташе немецкого посольства. Воскресенская выехала туда.

Ракетами должны управлять смертники

Военный атташе фон Крофт и Зоя Воскресенская встретились в центре Женевы в кафе «Сияние Альп», а потом провели вместе два дня. Он рассказал ей о том, как воевал на Восточном фронте под Смоленском, как потерял руку и глаз, после ранения, благодаря связям отца, остался в армии, но в ином качестве.

Фон Крофт не скрывал ненависти к нацистской верхушке Германии за все, что она сделала с его народом. В ответ на прямой вопрос Воскресенской о плане по одновременному уничтожению военного потенциала СССР он ответил, что такой план в самом деле существует. По его словам, главный ракетчик Германии Вернер фон Браун в соавторстве с авиаконструктором Эрнстом Хейнкелем создали новый боевой комплекс, совместивший бомбардировщик Х-111 с ракетой ФАУ-1.

Этот кентавр в состоянии без дозаправки долететь до точки возврата над центральной Россией, затем от него отделится ракета ФАУ-1 и, управляемая смертником, полетит в заданную цель. Среди этих целей – заводы по производству вооружения, металлургические предприятия и гидроэлектростанции.

Вольфганг также сообщил, что для выполнения этого задания подготовлены двести смертников. Но у этого плана есть слабое звено: для его реализации нужны новые бомбардировщики «Хейнкель-111», серийное производство которых требует значительного количества алюминия и редкоземельных металлов. На территории Германии таких руд нет. Магний, молибден, никель, титан и другие необходимые добавки находятся на европейских территориях, оккупированных немцами. Планируется доставлять руду редкоземельных металлов в Норвегию, откуда на судах переправлять в немецкие порты. Переход по морю – самое слабое звено в этом плане: если груз не дойдет до портов Германии, замысел Генштаба сорвется.

Корабли и подлодки

Спустя несколько часов сообщение о том, что немецкий план по уничтожению советского военного потенциала действительно существует, ушло из Женевы в центр. Воскресенская вернулась в Стокгольм, туда же через некоторое время приехали Борис Рыбкин и Вельвебер, немецкий коммунист, в прошлом моряк торгового флота Германии. Вельвебер должен был организовать производство детонаторов для подрыва судов с рудой редкоземельных металлов.

Взрывные устройства стали изготавливать в квартире стокгольмского зубного врача. С их помощью удалось подорвать два судна. После подрыва второго судна германские спецслужбы обнаружили в угольном бункере очередного корабля детонаторы. Прежний запас угля был заменен на новый. А Вельвебер вскоре погиб на улице под перекрестным огнем: его расстреляла оперативная группа немецких агентов.

Теперь Борис Рыбкин и Зоя Воскресенская могли помешать стратегическому грузу дойти до портов назначения другим способом – сообщив в центр, когда и по какому маршруту отправляются конкретные транспортные суда. Предстояло связать воедино сообщения информаторов из Норвегии, Англии и городов Германии о транспортировке руды и передвижении судов. И с этой задачей советские разведчики справились. Ни одно из двадцати трех транспортных немецких судов не пришло в немецкие порты. В результате фашистские смертники не долетели до Урала. Все они были торпедированы советскими подлодками и подлодками Королевского военного флота Великобритании или уничтожены авиацией.

Таким образом, немецкий план был сорван.

Настоящие полковники

После окончания операции Рыбкин и Воскресенская вылетели в Лондон. В шифровке, направленной Рыбкиным из советского посольства в Великобритании в адрес Главного управления внешней разведки, наряду с рапортом о завершении операции содержалась просьба считать их брак с Зоей вместо прежнего фиктивного законным. В ответ от руководства внешней разведки Советского Союза пришло поздравление с успешным завершением командировки в Швецию, присвоением Борису и Зое Рыбкиным званий полковников и награждением их орденами Красного Знамени. И поздравление с законным браком.

А на следующий день у Бориса с Зоей началось свадебное путешествие в Мурманск на борту эсминца Королевского британского флота в составе конвоя PQ.

Мурманск встречал корабли союзников торжественным митингом в порту. В этот же день Борис и Зоя пересели на железнодорожный экспресс и через двое суток оказались в Москве. Встречавший Рыбкиных офицер предложил посмотреть салют на Красной площади в честь освобожденного Красной армией очередного советского города.

…Красная площадь была заполнена людьми, которые говорили по-русски. Борис и Зоя стояли в этой ликующей толпе и, по их собственным словам, как никогда, чувствовали свою глубинную причастность к народу, для победы которого они сделали все, что было в их силах.

Борис Лобков, Трибуна