Смерть Колокольчика (из записок районного опера). Допросы…

Но тут-то и выяснилось: юный простачок наш на деле – кремень!.. Ты его, заразу, немножко бьёшь дубинкой по суставам, а он лишь крепчает, сверкает глазёнками, пламенеет щёчками оскорблено, и твердит упёрто: «Меня там не было!.. Я этого не делал!.. Как освобожусь – напишу на вас жалобы в газету, и тут всех снимут!..» 

 Глава 38. По пути в  РОВД

И вот на этом этапе, так и не сумев собрать достаточное количество уличающих материалов против этих фигурантов, мы всё же решились наконец-то выдернуть обоих в РОВД и отпрессовать по полной программе.

Планировалось, что ранее судимый и потому более искушённый Аврахов будет до конца упираться, отрицая даже очевидное, тогда как Чеботарь быстро «потечёт», расколется на «сознанку», и тем самым предоставит нам улики, позволяющие расколоть и .Аврахова, понявшего бесперспективность дальнейшего сопротивления. (Хотя, учитывая лидерские наклонности его характера, и сформировавшуюся благодаря регулярным занятиям спортом малочувствительность к боль, не исключалось и его упорство до самого суда, и даже на самом суде… Но мы надеялись, что в этом случае показания Чеботаря всё же помогут осудить его…)

За Павлом на работу послали меня.

Было это утром, в одно из первых числах июня… Вместе с напарником мы пришли на автостоянку, где Аврахов только что заступил на утреннюю смену, и вежливо попросили его пойти с нами в райотдел, – «часика на полтора, для выяснения некоторых обстоятельств…»

До этого в РОВД таким же образом мы приводили его для бесед раз пять, так что к процедуре он привык, и наше новое появление встретил абсолютно спокойно.

Сказал: «Сейчас, подождите минутку…», предупредил начальство об отлучке, переоделся из рабочего костюма охранника в «цивильное», и мы пошли.

Погода была чудесная, тёплая, ласковая, в такую прогуливаться – одно удовольствие. Аврахов шёл рядом с нами, и что-то рассказывал о своей около-спортивной жизни, – интересно, умно, приятно было слушать!..

В который раз поймал себя на симпатии к этому высокому и крепкому парню с ясным взглядом.. Мог ли он, такой – быть убийцей?.. Вряд ли…

Ну то есть убийцей в принципе может стать кто угодно, включая и меня, но некоторые органично подходят к роли бессовестного душегуба (наглые, коварные, омерзительные даже внешне), а другие – ни капельки… Не то у них выражение физиономии, не та улыбка, и в окружающей их ауре есть что-то такое… привлекательное!..

Однако при этом, спеша вслед за упруго шагающим навстречу своей судьбе Авраховым, трезво размышлял я, что не то что спрыгнуть со статьи, а и просто выжить в намечающейся мясорубке – шансов у него (ввиду позиции взявших нас за горло госбезов) практически ни малейших…

Да и невиновен ли он взаправду?.. У него есть мотив (Алла стала опасным свидетелем его афёр с автоугонами, и её понадобилось убрать!), нет алиби (ранее оно подтверждалось Чеботарём, но теперь тот и сам попал в подозреваемые), ведёт себя подозрительно (в частности, скрывал свою постоянную и длительную связь со Скворцовой!)…

Так мог ли он при таком раскладе отвертеться, и после всех допросов снова выйти на свободу с высоко поднятой головой?.. Сомневаюсь!..

…Мы подошли к РОВД. Перед тем как войти, Аврахов чуть замешкался… До этого он вёл себя абсолютно спокойно, а тут – возникла некая пауза… Он застыл на пороге, словно не решаясь переступить его, перешагнуть через какую-то незримую черту…

Мы с напарником напряглись, ожидая с его стороны неприятных сюрпризов. Оружия при нас не было (мы ведь не бандита конвоировали на допрос, а всего лишь сопровождали свидетеля!), – вдруг возьмёт да и нокаутирует нас. а потом- сбежит… Ищи его потом!..

Но убежать – значило признать свою вину!.. Он не был готов к такому решительному повороту своей судьбы…

Да и вообще… Не раз и не два замечал, как люди, в общем-то решительные и мужественные, перед представителями власти – робеют и ёжатся, боясь даже не их самих, а стоящей за ними безжалостной державной машины… К тому же Аврахов уже сидел, и в «зоне» – впитал в себя страх перед людьми со служебной ксивой в кармане…

Так что ничего «такого» он себе не позволил.

Глянул мельком через плечо, на оставшуюся за спиной вольную жизнь, словно навсегда прощался с нею, и – вошёл в райотдел.

Глава 39. Допросы

Аврахова и Чеботаря допрашивали в разных комнатах.

Как и планировалось, они знали, что их обоих допрашивают одновременно. Опера играли с ними в старую и хорошо известную, но всё ещё действенную игру под названием: «Кто первый сознается – тот получит конфеку!»

Скажу сразу: домой в тот день оба так и не попали, – их задержали в РОВД, посадив в «обезьянник», в разные камеры. А на второй день (потом и на третий) допросы продолжались – с утра и до позднего вечера. (По закону, по истечению трёх суток мы были обязаны либо предъявить им обвинение и поместить в СИЗО, либо – отпустить на свободу).

Разговор с обоими шёл по разным направлениям, начиная с выяснения всё новых и новых подробностей их биографий, ближайшего окружения и взаимоотношений со Скворцовой, и кончая подробнейшим хронометражём их действий 5-го и 6-го мая: день, вечер, ночь и утро следующего дня…

По сути им задавали бесконечное количество раз во множестве вариаций одни и те же вопросы, ожидая, что рано или поздно они занервничают, начнут ошибаться, вступят в противоречия друг с другом, запутавшись в подробностях, и – «потекут»… Ведь как ни договаривайся заранее о совместной тактике поведения на допросах, но всего заранее не предусмотришь, и где-нибудь – да проколешься!..

Надо признать, первые сутки оба «отработали» достойно, ни в чём не промахнувшись твёрдо придерживаясь своей совместно выработанной линии.

Аврахов: «Да, с Аллой у нас была Любовь, но это – наше личное дело… Что решил не посвящать в него уголовный розыск – извините, так получилось… Но разве за такое – не сажают?!. А машин – не воровал, и Аллу ни во что незаконное не вовлекал!.. Не убивал её, и убить никак не мог, – я ж любил её…»

Чеботарь: «Ничего не знаю… Вместе с Авраховым весь вечер ремонтировали «Запорожец»… Меня видели со Скворцовой в «нисане»?.. Обознались!.. Я ехал на косу в «опеле»?!. В жизни ни разу не ездил в «опеле»!.. И не убивал никого, точно!.. Ну почему вы мне не верьте?!.»

На вторые сутки начали обоих слегка поколачивать…

Почему-то думалось, что Денис Чеботарь после первой же пары оплеух захнычет горькими слезами, и выскажет пылкое желание покаяться во всём и немедля…

Но тут-то и выяснилось: юный простачок наш на деле – кремень!.. Ты его, заразу, немножко бьёшь дубинкой по суставам, а он лишь крепчает, сверкает глазёнками, пламенеет щёчками оскорблено, и твердит упёрто: «Меня там не было!.. Я этого не делал!.. Как освобожусь – напишу на вас жалобы в газету, и тут всех снимут!..»

Понятно, нам на его смешные угрозы – тьфу!.. Ничего нам все эти крикливые газетёнки не сделают… Но, прямо говоря, достал нас Чеботарь своим тупым запирательством!.. Будь хоть какие-то улики против него… Или хоть уличающие показания подельника… Или хотя бы – желай ГБ обязательно и его голову… Но – ничего!.. На голом месте приходилось с ним работать… Да и ГБ Денис не надобен…

Могли и вовсе отпустить его запросто, но он же, сволочь, своими показаниями доказывал алиби Аврахова, а вот его отпускать – НЕЛЬЗЯ!.. Вот почему обстановка вынуждала нас прессовать Дениса по полной программе…

Однако не получалось что-то!..

…А вот с Павлом что-то стало наклёвываться…

Вдруг наметился в нём этакий внутренний надлом. – словно внутренняя трещинка в металле… Внешне кажется изделие по-прежнему цельным и крепким, но постучишь молотком – и звук получается глуховатый, как у треснутого кувшина…

Стойкость на допросах разная бывает…

Одно дело, когда человек знает про себя, что защищает правое (если и не с позиции общества, то хотя бы с его личной точки зрения!) дело, или что от его твёрдости и мужества зависит доля близких, либо же – судьба некоего значимого для него дела…

И совсем другое – когда причиной его конфликта с законом стал всего лишь некий мелкий шкурный интерес, да ещё и отягощенный столь несмываемым грехом, как убийство влюблённой в него женщины его собственными руками, или хотя бы при его активном соучастии…

В этом случае не только опера терзают, но и собственная совесть, и если не совсем уж толстокож он и бездушен, то измучается под этим тяжким и страшным грузом!..

…Почуяв слабину именно в Аврахове, мы быстренько перестроились, сделав теперь уж его – главным претендентом на «явку с повинной».

Расклад сделали такой.

«В соседней комнате допрашивается твой приятель Денис… Ты же хорошо знаешь Чеботаря: тряпка, слизняк, плакса, ни жизненного опыта за спиною, ни криминального, – с тобой не сравнить… Так вот, почти уж «кольнулся» мальчуган!.. Практически -с вот-вот затребует бумагу и ручку, для собственноручных признательных показаний!.. А что будет там – догадываешься?.. Правильно… Будет вот что: «Убивал – Аврахов, а я лишь- присутствовал, пытаясь ему помешать…»

Вот и пойдёшь «паровозом» по мокрушному делу!.. Сечёшь?!. И знаешь, почему суд ему поверит, а не твоим позднейшим опровержениям?.. Именно потому, что он «сознанку» дал ПЕРВЫМ!.. Да что тебя учить, ты ж – тёртый… Сам всё прекрасно должен понимать!..

А вот ежели ты сейчас, опередив подельника, сдашь Дениса с потрохами, то его последующим показаниям на суде веры не будет ни малейшей… Тем более, что это он же на деле Алку и мочил… Верняк?!. Он, непременно!.. Ты этого сделать не мог, ты – хороший… Но по доброте душевной – стараешься приятеля выгородить, от мокрухи отмазать, вот сам слегка замаранным и смотришься… Ладно, мы тебя понимаем, и даже ценим твою преданность дружбе!.. Ну а теперь – помоги следствию… Да и – себе самому, кстати!.. Не тяни резину, колись на «сознанку», это – в твоих собственных интересах, поверь!..»

И оперативники дружески косились в сторону застывшего на стуле Аврахова, всем своим видом демонстрируя, что после пашиной мамы именно они теперь для него – самые доброжелательные люди на планете!..

Но если честно, то и на этом этапе ни малейшей уверенности в том, что не балду пинаем, у нас не было. И вполне мог Аврахов упереться рогом в отстаивание собственной невиновности, как в соседней комнате упёрся якобы мокрогубый Чеботарь… Ещё долго-долго мог он сражаться, и если не самого себя, то хотя бы Дениса в итоге – спасти от погибели!..

Да чёрт побери, если б он сто пудово убедил нас в собственной невиновности – мы и перед госбезами за него ещё посражались бы!.. У нас ведь – собственное начальство, и собственные служебные интересы… Хотят чекисты честного человека в застенках сгноить – сами пусть и гноят, но – без нашего содействия!..

Что у нас против Аврахова, конкретно?.. «Ранее судим…» Так добрая четверть взрослого мужского населения Энска когда-либо имела тёрки с законом… Что же, всех таких – и снова под суд?..

Ещё что?.. «Был знаком с убитой…» Тоже ни о чём не говорит, мало ли кто с кем знаком… И алиби ведь ему Чеботарь по-прежнему обеспечивает, прикрывая своей гривой!..

…Короче, руководивший допросами начальник угрозыска, видя такое, заколебался, а вслед за ним, почуяв слабину начальства, заколебались, сбавив обороты, и опера…

Внешне это никак не проявлялось, допрашивали мы их с прежней яростью, но просто внутри стало куда меньше напора и убеждённости, только и всего…

И теперь представьте мои чувства, когда в начале третьих суток допросов, как начал я по новой обрабатывать Аврахова в духе того, почему именно ему так выгодно и полезно немедленно сознаться во всём, и под всем подписаться (то есть по сути – своими собственными руками поднять с пола огромнейший срок для себя!), – так вдруг Павел, подняв на меня до этого устремлённые в пол глаза, с болью выдавил из себя: «Да, Денис это… Это он – убийца!.. А я лишь рядом был, но… Хотел помешать, но… Не успел!.. Так всё быстро получилось…»

И он горестно застыл, как бы заново переживая события той ночи.

Я молниеносно переглянулся со своим напарником. Стало быть, всё-таки – ОН?!!!!! Раскололи гада…

Ай да мы. ай да молодцы!..

«ну, это мы и без тебя знаем, а ты расскажи в деталях, как всё было, – тогда и поверим…» – изобразив голосом полнейшую уверенность в своих действиях, поторопил я. Надо было быстрее закрепить его версию «сознанки» в протоколе допроса, пока он, опомнившись, не попытался бы включить задний ход.

И тогда услышали мы историю весьма складную и занятную…

Глава 40. Версия  Аврахова

..Себе в этой истории Паша отвёл роль хоть и не совсем – «заблудшей овечки» (всё ж в прошлом – дважды судим!), но в целом – человека сугубо положительного, можно даже сказать – хорошего…

После отсидки (стечение роковых обстоятельств плюс подлость приятелей, которым хотел лишь добра!), уже охраняя личную собственность отдельных богатых граждан, планы на своё будущее имел он сугубо мирные: получить высшее образование, завести собственный бизнес (скажем – частное охранное агентство), жениться на умной и порядочной девушке, способной стать заботливой матерью его будущих детишек…

Под громадьё этих планов свою жизнь в последние год-два и налаживал… В частности – познакомился с молоденькой Аллочкой Скворцовой.

«Честное слово, не знал тогда, что она… шлюха из борделя!.. Вначале ведь говорила мне, что в косметическом салоне трудится… – скривился Павел. – Это уж потом я узнал, кто и что она, и на чём конкретно её салон специализируется… Но – не кинул её сразу… Знаете, так успел к ней привязаться!..»

Короче, юная тёлка запудрила мозги уж казалось бы взрослому и много повидавшему мужику, втюрив его в себя по уши, а когда понял он, что вовсе не непорочная девственница она – как-то уж и жалко было кидать…

Регулярно встречались… (Причём по настоянию Аллы – почему-то украдкой).

С ней было интересно – умная, заводная, фонтан энергии, и в постели всё умеет… «Но она же иногда становилась невменяемой, честное слово!.. Несла всякий вздор, по пустякам закатывала скандалы… И нужны ей были только бабки, причем – как можно больше!.. Ради них готова была пойти буквально на всё!..» – вздохнул бессеребренник Аврахов.

Но что самое возмутительное – она стала подталкивать его на то, чтоб они совместно прокрутили ряд опасных эксов… В частности, предложила ограбить нескольких очень состоятельных людей, причём прямо заявила, что при попытке сопротивления жертвы будут безжалостно уничтожаться!..

Ну а он, Павел – безобиден как божья коровка… Ну как ему, такому – и живых людей на тот свет отправлять?!. Не с руки ему мокрушничать, да и обратно в тюрягу – не хочется…

Стал отнекиваться, ссылаясь на занятость на работе и по учёбе, пробовал даже с Аллой расстаться… «Но она ж как клещ: вцепилась – не оторвёшь!..»

Начались между ними всевозможные ссоры-раздоры, пошла ругань да раздрай, – иногда, впрочем, сменявшиеся коротенькими промежутками прежних «добрых» отношений и совместных милований на лоне природы…

7-го мая у Аллы должен был отмечаться день рождения (планировали празднование в любимом обоими кафе «Кальмар» на Лазоревом бульваре). . 5-го мая Скворцова позвонила ему на работу, предложив встретиться поздно вечером на косе, для какой-то важной беседы.

Намекала, что хочет «заказать» Паше подарок на свой день рождения, но что-то в её голосе бдительному Аврахову не понравилось… «Она ж – психопатка, даже хвасталась как-то, что уже убила однажды какого-то оскорбившего её негодяя… Ей человека замочить – что мне высморкаться!..»

И решил безобидный Паша подстраховаться, прихватив с собою на эту встречу приятеля, Дениса Чеботаря…Тот, оказывается, уже несколько раз общался с Аллой, и она его в лицо знала, так что его присутствие на косе не могло удивить её, но будь у неё какие-то плохие намерения в отношении Аврахова – при Денисе она реализовать их не смогла бы…

Встречу наметили на 22.00, на косе. Но прошло и 10, и половина одиннадцатого, а поджидающие Аллу в условном месте у высокой вербы приятели лишь напрасно всматривались в окружающую тьму – её не было.

Особо их это не удивляло. За ней подобное замечалось и раньше: забьёт «стрелку», скажем. на восемь часов, но – не подходит, а прячется где-либо в сторонке, наблюдая: всё ли чисто вокруг, и не привёл ли ожидающий её с собою – «хвост»…

«Всё в разведчики наиграться не могла!» – снисходительно пожал плечами Паша. Рассказ его лился легко и плавно, но по мере приближения к роковой развязке он начал приметно медлить, держа паузы, и явно размышляя, какими словами передать произошедшее, а точнее – то, что он под видом произошедшего старался нам преподнести…

…Пришла Алла около одиннадцати. «Подходит – весёлая такая… чем-то возбуждённая… На Дениса зыркнула, но ничего не сказала, хотя заранее о его присутствии мы не договаривались… Предложила погулять по берегу… Повела нас по косе, к берегу. Двинулись к воде сквозь кусты…»

Длинная пауза, во время которой Аврахов окончательно обдумывал то фуфло, которое сейчас собирался нам всучить.

«Сунул» вполне правдоподобное… «Скворцова вела какие-то мутные базары ни о чём, а сама явно заманивала нас обоих в самую чащобу… Зачем?.. Ясное дело – чтобы убить!.. Я слишком много знал о её преступных замыслах, и вполне мог сдать её ментуре…Ну а Чеботарь – ненужный свидетель. Не оставлять же его в живых!..»

Павел всё понял, но – заранее примирился со своей участью, не желая причинять Алле зло доже и из-за самообороны… Однако Чеботарь, тоже почуяв нависшую над ними угрозу, решил поступить по иному…

«Я отошёл в кусты, отлить… Возвращаюсь минут через 5-6, смотрю: Алла лежит на земле, с разбитою головою, а Денис стоит рядом, и глаза у него дергаются и вытаращены, как у психа… Говорит: только что Алла набросилась, пыталась пырнуть ножом, но он отбил удар… Тогда она выхватила пистолет из сумочки, прицелилась… Он увернулся, схватил валявшийся в траве ломик, и как шарахнет её по черепушке… А потом ещё и верёвкой придушил, для верности… Когда я это услышал, когда увидел Аллу мёртвой – хотел сразу убежать… Но Чеботарь не дал, говорит: «Надо бросить труп в воду!.. Если б я отказался помочь – он и меня убил бы!» – всхлипнул носом затюканный всеми амбал.

Под психологическим влиянием молодого приятеля он помог дотащить мёртвую Скворцову до воды, там они привязали к шее трупа камень, и отпихнули его подальше от берега…

А потом – разошлись.

«Сумочку и пистолет Аллы я забрал с собою… – сразу поспешил уточнить Аврахов, понимая, что этой подробности в любом случае не скроешь. – Сумку я потом выкинул в мусорный контейнер, а оружие – спрятал в нычке, в сарае одном… Дней через шесть сбыл его… одному «хмырю»… Он как раз огнестрелкой интересовался, а я понимал, что «ствол» палённый, и лучше его «скинуть»…»

Аврахов собрал все морщины на лице в один скорбный узор, поднял на меня ловящий мою реакцию на услышанное взгляд, скупо усмехнулся: «Понимаю, что обязан был немедленно пойти в милицию, и рассказать о преступлении Чеботаря, но… Не смог выдать друга!.. Мне много могут дать – за «недоношение»?..»

«Размечтался, орёл!» – про себя хихикнул я, оставляя лицо строгим и значительным. Вслух же – высказал уверенность, что «суд учтёт и примет во внимание все обстоятельства», и тут же – заставил Аврахова подписаться под каждой страницей протокола допроса с его признаниями.

С этим протоколом тотчас помчался к начальнику угрозыска – докладывать о первом успехе в этом деле…

Продолжение следует

Владимир КУЗЕМКО, для УК

Tweet