“Уважаемые” люди и украденный Шагал

Нравы, царящие в среде так называемой “украинской элиты”, шокируют. Люди, обладающие миллионными капиталами, в быту проявляют чудеса крохоборства. Не чураются и брутального мошенничества. “Герой” рассказанной нашим читателем истории – бывший соотечественник Вадим Шульман. Бизнесмен, сколотивший огромное состояние на торговле металлами и вхожий в дома сильных мира сего, банально обокрал известного коллекционера.” Я, Д… А… П…, 1963 года рождения, уроженец Днепропетровска, гражданин Украины, более 30 лет коллекционирую предметы живописи и антиквариата. 23 мая 2005 года я передал принадлежащую моей семье акварель работы Марка Шагала лично в руки гражданину Израиля Шульману Вадиму Маратовичу в помещении его офиса по улице Плеханова, 28 в Днепропетровске. И до настоящего времени не получил означенную вещь назад. Равно как и деньги за нее.

Этому событию предшествовало следующее: примерно за две недели до означенной передачи, мой сокурсник по институту Олег Гуткин (гражданин Германии) познакомил меня с Шульманом на кортах теннисного клуба “Мегарон” в Днепропетровске – как коллекционера картин; с целью продажи ему акварели М.Шагала.

Мимолетное знакомство с Шульманом у меня до этого состоялось ранее – в аэропорту Днепропетровска, когда я привез в аэропорт и провожал в Швейцарию моего друга детства Дмитрия Гильмана (гражданина США). Гильман летел в гости к своему другу детства Игорю Коломойскому на самолете. Коломойский и привез с собой в аэропорт Шульмана, который также летел с ним. В ожидании вылета Гильман и познакомил меня с Шульманом. Учитывая наличие общих знакомых и очевидную платежеспособность Шульмана, а так же то, что он действительно купил у меня две живописные работы (масло, холст) художников Борисова-Мусатова и Морозова, подтвержденных заключениями украинских и российских музеев, за 20 тысяч долларов (1000 долларов я сразу же отдал Гуткину за посредничество), я проникся к Шульману доверием.

Обстоятельства у меня в семье сложились таким образом, что возникла необходимость переезда в Киев и приобретения там квартиры. Поэтому я и рассказал Гуткину о том, что за соответствующую сумму я бы расстался с принадлежащей моей семье работой М.Шагала. Гуткин рассказал об этом Шульману, и Шульман выразил готовность купить эту работу. Таким образом, 23 мая 2005 года, предварительно созвонившись с Шульманом, я привез к нему в офис указанную работу М.Шагала, которую он взял у меня для консультации у специалистов с целью последующей покупки. Шульман сказал мне, что на следующий день, 24 мая 2005 года, он улетает во Францию на теннисный турнир “Ларанга Росса”. И во Франции покажет картину специалистам-галеристам, посоветуется с ними, после чего мы вернемся к разговору о ее покупке. Шульман, для того, чтобы я не беспокоился о сохранности картины, предложил мне лететь с ним на его самолете. Однако я сказал ему, что прилечу на несколько дней позже, так как у меня еще нет шенгенской визы. Шульман сказал, что остановится в Париже в гостинице “Плаза Антини”, и чтобы я, когда прилечу, нашел его там.

Я спросил Шульмана, как он собирается провозить картину через границу, и сколько это может стоить. На что Шульман ответил мне, что это ничего не будет стоить, так как у него знакомый начальник таможенного поста и сотрудники СБУ на содержании. Но, вероятно, он даже и его не будет беспокоить, а пронесет картину самостоятельно – в том самом кульке, в котором я привез ее к нему в офис. После чего он достал чертежи синагоги, которые были одного формата с картиной, вложил картину между ними, и мы с ним распрощались.

Так как я уверен в подлинности работы, то сказал Шульману, что лично мне никакие консультации и экспертизы не нужны. И я согласен на то, чтобы он кому-то показывал работу и консультировался по ней лишь постольку, поскольку это нужно ему – Шульману, чтобы удостовериться в ее подлинности перед покупкой. Шульман, в свою очередь, заверил меня, что после его поездки я либо получу назад картину, либо деньги за нее.

Цену за картину я назвал в 200 000 долларов США, так как мы условились об этом с Гуткиным. В действительности я готов был получить за картину 150 000 долларов. Однако Гуткин уже предварительно назвал Шульману цену в 200 000 долларов и сказал мне, что Шульман будет торговаться, но чтобы я много не уступал. И все, что Шульман заплатит свыше 150 000 долларов, чтобы я отдал ему – Гуткину. Я на это согласился.

28 мая моя виза была готова, и я прилетел в Париж. На следующий день созвонился с Шульманом, и к вечеру приехал к нему в номер 423 гостиницы “Плаза Антини” на Рю Монтини в районе Елисейских Полей. Шульман сообщил мне, что он уже показывал картину французским галеристам, и что они в один голос утверждают, что она подлинная “на 99%” – как он выразился. Но чтобы ему быть уверенным на 100% – на работу нужно получить сертификат Комитета Марка Шагала, который находится здесь же, в Париже. И что сейчас к нему в отель приедет его товарищ, который знает, что для этого необходимо, так как он уже как-то раз обращался в этот Комитет за подтверждением подписи Шагала.

Через некоторое время в отель действительно приехал худощавый, высокий, седой человек лет 55, который представился как Владимир Каневский. Он стал рассказывать мне, что необходимо сделать, чтобы получить подтверждающий сертификат Комитета Марка Шагала. По словам Каневского, в Комитет нужно было представить описание картины на французском языке, содержащее название картины, дату ее изготовления, технику исполнения, размеры, происхождение (откуда работа), данные о хозяине, а также качественную фотографию работы. Каневский сказал также, что, изучив указанные материалы, Комитет либо возьмется атрибутировать работу – и тогда за подтверждающий сертификат Комитета необходимо будет заплатить 1000 евро. Либо Комитет установит, что работа не подлинная, и не станет ее атрибутировать. Кроме того, Каневский сказал, что если представить в Комитет работу сразу, то в случае, если она оказалась бы неподлинной, Комитет имеет право такую поддельную работу уничтожить. Поэтому в Комитет надо предоставить сперва фотографию, чтобы быть уверенным, что в итоге Комитет выдаст подтверждающий сертификат.

После рассказа Каневского Шульман сказал мне, что я могу самостоятельно заняться осуществлением указанной процедуры, либо этим может заняться Каневский, что лучше: тем более, что он свободно владеет французским языком. Я спросил у Шульмана, можем ли мы доверить Каневскому картину, так как я вижу его впервые. На это Шульман ответил мне, что достаточно, чтобы я доверял ему – Шульману, ведь картину я отдал Шульману. И он же – Шульман – мне ее возвратит. Или деньги за нее. Каневский же является его человеком, и он – Шульман – берет всю ответственность за его действия на себя.

После этого я спросил, сколько может стоить вся процедура, и кто будет нести эти расходы, так как инициатором подтверждения является Шульман. На это Каневский ответил, что фотографирование работы будет стоить 50-70 евро, а подтверждающий сертификат, если Комитет возьмется картину подтвердить, будет стоить еще 1000 евро. Я спросил: “Это все?”. На что Каневский и Шульман мне твердо ответили, что да – это все. Шульман добавил также: Так как работа до ее продажи является моей собственностью, то эти расходы: фотографирование – 50-70 евро и оплата сертификата – 1000 евро должен нести я. Кроме того Каневский сказал, что Комитет собирается не каждый день, и что сейчас он только сфотографирует работу и возвратит ее, а фотографию и описание направит в Комитет. После чего сообщит Шульману и мне о дате заседания Камитета. А также о том, берется ли Комитет ее подтверждать, после чего я приму решение о дальнейших действиях.

В действительности я решил для себя: после фотографирования Каневским картины забрать ее. И отложить принятие решения о том, привозить ли ее снова во Францию – в зависимости от того, не изменится ли намерение Шульмана купить картину. Я сказал Каневскому и Шульману, что готов буду заплатить 50-70 евро за фотографирование работы. И в случае, если я решу направлять ее в Комитет, то, естественно, я буду платить 1000 евро за подтверждающий сертификат, так как являюсь собственником картины.

Я также задал вопрос, сколько времени потребуется Каневскому, чтобы сфотографировать картину, на что получил ответ, что один-два дня. Я сказал, что согласен, и уехал из отеля, договорившись созвониться с Шульманом через два дня.

Когда я позвонил Шульману снова – через два дня – сказал мне, что Володя сфотографировал работу, и что я могу ее забрать у него в отеле, когда я захочу. Несмотря на то, что в Днепропетровске мы договаривались с Шульманом, что я отдаю ему работу в Днепропетровске, в его офисе и там же буду ее забирать, я не стал настаивать на том, чтобы Шульман возвратил работу мне в Днепропетровске, и сказал, что готов забрать ее прямо сейчас в Париже. Мне показалось, что Шульман не был готов к такому повороту и ответил мне, что он сейчас не в отеле, а будет поздно, и чтобы я приезжал забирать работу завтра с утра. На это я сказал, что завтра – 2 июня 2005 года – я должен уезжать из Парижа. И попросил, чтобы он меня не подвел по времени, потому что у меня поезд в 11.50 отходит с Лионского вокзала. Шульман ответил мне, чтобы я не беспокоился, и завтра с утра приезжал к нему в отель.

Перед выездом из своего отеля на Лионский вокзал, в 10.30, я позвонил Шульману и сказал, что сейчас заеду к нему за картиной. Но Шульман сказал мне, что сейчас картины у него нет, потому что ее еще не возвратил Каневский. Я выразил свое удивление, так как Шульман еще вчера говорил мне, что картина уже у него, а сегодня говорит, что она еще у Каневского. Как бы там ни было, я попросил Шульмана ускорить процесс возврата картины. На это Шульман ответил мне, что не может это ускорить, т.к. Каневский, вероятно, еще спит. Я попросил его договориться с Каневским хотя бы о том, чтобы я сам заехал к нему по пути на вокзал.

На это Шульман вдруг заявил мне, что если я так хочу забрать картину, то могу это сделать, заплатив ему и Каневскому 3-5 тысяч евро за экспертизу. Вначале я подумал, что ослышался, так как ни о чем подобном никогда речь не шла. Я спросил у Шульмана, о какой экспертизе идет речь? Но разговор прервался – Шульман положил трубку. Мои попытки снова ему дозвониться не увенчались успехом – телефон Шульмана больше не отвечал. Через несколько минут пришло такси, чтобы везти меня на вокзал, и я сказал водителю, что сначала мы заедем в гостиницу “Плаза Аптини”. Это было не по дороге, но водитель согласился.

Когда я приехал в отель, Шульмана там не оказалось. Я попросил в рецепшине бумагу и ручку, и написал ему сообщение приблизительно следующего содержания: “Уважаемый Вадим! Заезжал к тебе в отель и, к сожалению, не застал. Я думаю, что произошло недоразумение, так как во время наших встреч речь шла только о фотографировании моей работы Каневским, и не о чем более. Сумма, которая оговаривалась за эту работу, не должна превышать 50 или 70 евро… Таким образом, речь никогда не шла ни о каких трех тысячах евро. Поэтому прошу возвратить мне картину в Днепропетровске, не позднее 6 июня, как мы с тобой и договаривались”.

Я вложил это послание в конверт и оставил для Шульмана на рецепшине, после чего поехал на Лионский вокзал, не прекращая попыток ему дозвониться. Когда я приехал на вокзал, я узнал, что в связи с забастовкой рейс, на котором я должен был уезжать, отложен, и я могу воспользоваться любым другим поездом в данном направлении. Ближайший был через два часа. Я предпринял попытку дозвониться Каневскому, и у меня это получилось: Каневский не знал моего номера и поднял трубку. Видимо, Шульман еще не успел его проинструктировать, и Каневский ответил, что действительно сфотографировал работу – и вернул ее Шульману. Тут я услышал в трубке голос Шульмана, который что-то говорил Каневскому. Я попросил Каневского, чтобы он передал трубку Шульману, но на это Каневский сказал мне, что он сейчас в магазине, а Вадим был рядом, но отошел купить девушке подарок, и он – Каневский – потерял, якобы, его из виду.

Такой поворот событий привел меня в крайнее замешательство – я понял, что меня “тупо кинули”, но не знал, что предпринять. Я позвонил Гуткину и рассказал ему о происшедшем. Гуткин, как мне показалось, был не готов услышать такое, и стал меня успокаивать. Он сказал, что созвонится с Шульманом и выяснит, что же произошло. Я напомнил Гуткину, что это он порекомендовал мне Шульмана, как порядочного человека, и в случае успеха сделки должен был получить около 50 000 долларов США. Через какое-то время Гуткин перезвонил мне и сказал, что произошло недоразумение. Что Шульман просто боится, чтобы я не продал картину кому-то другому. И чтобы я не волновался, а ехал в отель к Шульману и ждал его там, и что Шульман вернет мне картину. Я сказал Гуткину, что у меня в этом случае срывается отъезд, потому что вылет на Украину у меня не из Парижа, и времени у меня в обрез, пропадут все билеты, а это – немалые Деньги. У меня – разовая виза, и она также заканчивается; кроме того, где мне ночевать, если я останусь в Париже: из отеля я уже выехал, и свободных мест может просто не быть. И кто за это все заплатит? На что Гуткин ответил: потом разберемся. А пока чтобы я ехал в отель к Шульману. Тем не менее, я все-таки решил снова перезвонить Шульману, чтобы услышать от него подтверждение всего, что сказал мне Гуткин.

Каким же было мое удивление, когда, дозвонившись Шульману, я снова услышал от него: для того, чтобы забрать картину, я должен заплатить ему за “работу” уже не 3-5 тысяч евро, а именно 5 000 евро! Я понял, что это предлог, чтобы не возвращать картину, и спросил, за какую именно работу. Потому что то, о чем он говорил, к работе не имеет никакого отношения. Работа, как и оплата за нее, оговариваются заранее, а то, что делает он, является “кидаловом”. После этого Шульман нецензурно послал меня и бросил трубку. Я понял, что если даже и приеду в отель, иного ответа от Шульмана не Добьюсь. И я уехал.

Далее были мои многочисленные переговоры с Гуткиным, который спустя пару дней сообщил мне: заседание Комитета состоится 10 июня. И что Вадим сказал: если я хочу присутствовать при том, как Каневский будет представлять мою картину в Комитет, то 10 июня я должен быть в Париже. Я перезвонил Шульману – это был последний раз, когда он поднял трубку на мой звонок. Шульман сказал, что 10 июня Каневский, хочу я того или нет, передаст мою картину в Комитет, так как она туда уже заявлена, и что за какие-то 5 000 евро я стану обладателем подтверждающего сертификата Комитета Марка Шагала. За что я “поблагодарил” его и сказал, что если он помнит, то речь шла не о том, что мне нужен был сертификат, а о продаже картины, и что сертификат нужен был ему – Шульману, чтобы исключить тот 1% сомнений в ее подлинности. Шульман сказал мне, что покупка им картины не снимается с повестки дня, вот только цена за нее может подлежать корректировке в сторону ее уменьшения. Потому что ему сказали – такая картина может стоить от 100 000 до 200 000 долларов, то есть цена, которую я за нее запросил, практически максимальная. На это я ответил ему, что запрошенная цена не максимальная, а, скорее, стартовая при аукционной продаже. Цена же покупки раннего Шагала с аукциона, по моим расчетам, могла бы составить до миллиона долларов.

Шульман четко рассчитал, что менее чем за неделю я не смогу открыть еще одну визу во Францию и собрать вымогаемые им деньги на поездку. Однако мне это удалось, и 9 июня 2005 года я снова был в Париже, отыскав деньги на визу, на билет и проживание в отеле. Кроме того, значительную для меня сумму мне пришлось заплатить за международный роуминг – при бесконечных переговорах с моими домашними, которые чуть сума не сошли из-за всех этих событий, а также с Гуткиным, Шульманом, Каневским и другими.

Однако некоторая надежда на благополучное разрешение этого дела все же у меня оставалась. Дело в том, что пока я еще был во Франции, мне позвонил Игорь Коломойский, которого я знаю с детства, и поинтересовался, как у меня дела. Я ответил ему, что раз он звонит, я надеюсь, что дела у меня не так плохи. Я знал, что Шульман является партнером Коломойского по какому-то направлению бизнеса. И расценил его звонок как гарантию поддержки в моем конфликте с Шульманом. Тем не менее, я ошибался, потому что когда я снова прилетел в Париж и позвонил Каневскому, я услышал крайнее его изумление по этому поводу – как мне это все-таки удалось? После чего он сказал мне, что для того, чтобы сдать завтра картину, я ему не нужен, а вот забирать ее в понедельник – 13 июня – мы пойдем с ним вместе. И чтобы я приготовил деньги, о которых говорил Шульман.

На самом деле, я рассчитывал добраться до картины и забрать ее у Каневского любым путем. Если было бы необходимо устроить скандал, пугать его полицией – и к этому я был готов. Тем более что Шульман как-то в разговоре со мной проговорился, что Каневский имел проблемы с французским правосудием, и отсидел 10 лет во французской тюрьме. Однако Каневский категорически отказался встречаться со мной 10 июня, как это было

сказано мне Шульманом и Гуткиным. То есть получилось, что я опять “на бугая”, как говорят на Украине, за свой счет слетал в Париж “поразвлечься”.

Поэтому 10.06.2005 в 8 часов утра я уже стоял на набережной L`Horloge возле дома №35 и ждал, когда там появится Каневский с моей картиной. Я все время

пытался дозвониться Каневскому, Шульману и Гуткину, однако ни у кого из них телефоны не отвечали. В 9.30 утра я все же дозвонился Каневскому на домашний телефон, и какая-то девица на заданный по-английски вопрос ответила мне, что Владимир еще спит. В 10.00 Каневский поднял трубку мобильного телефона и сообщил мне, что в половине десятого сегодня он уже был в Комитете на Набережной L`Horloge, 35 и сдал мою картину. Я спросил его, зачем он врет, т.к. я с 8 утра и по сей час стою возле дверей этого здания и он – Каневский – здесь не появлялся. Каневский посоветовал мне оставить его покое, т.к. картину он получал не от меня, а от Шульмана и поэтому говорить ему со мной не о чем.

Надежда на благополучное разрешения дела растаяла. Кроме того, после обеда мне все же перезвонил Гуткин, который, как он сообщил мне, отдыхал в это время в Турции. Гуткин сказал, что разговаривал с Шульманом, и тот сказал ему, что картина его не интересует, и чтобы я по всем проблемам разбирался с Каневским. А его – Шульмана – оставил в покое. Таким образом, круг замкнулся: Каневский отправил меня к Шульману, Шульман – к Каневскому, а фактически оба они отправили меня куда подальше.

В этом месте повествования можно было бы уже смеяться, если бы не одна идея, которая пришла мне в голову. Дело в том, что у меня еще оставались 5000 евро, чтобы, если не будет другого выхода, выкупить свою картину у Шульмана-Каневского. Поэтому я связался с адвокатским бюро Пьера Харкада и Хайвуда Вайса в Париже, и встретился с Хайвудом Вайсом в понедельник 13 июня 2005 в 9 утра. Я изложил ему суть проблемы. По счастью он оказался американцем, и мы смогли общаться на английском языке. Я сказал ему, что ограничен в средствах, но он успокоил меня, сказав, что для начала тех денег, что у меня есть, будет достаточно. После этого Хайвуд сам позвонил Каневскому.

Тот, как обычно, еще спал, и услышав, что звонит мой адвокат, тут же послал его нецензурно по-английски. Хайвуд немало удивился такому поведению, и, снова перезвонив Каневскому, пригрозил ему уголовным преследованием. Каневсий тут же с нецензурной бранью перезвонил мне и рассказал, где он “видел меня и моего адвоката”. А так же сообщил, что только что разговаривал с Комитетом Марка Шагала, и у него для меня неутешительная новость – Комитет работу не подтверждает. И теперь я ее больше не увижу, так как Комитет ее уничтожит.

Далее шли длительные препирательства с Каневским, в результате которых он все же согласился на встречу возле Комитета. Как и следовало ожидать, ни его, ни меня с Хайвудом Вайсом туда не пустили. Поэтому я сказал Каневскому о том, что не верю, что он вообще что-то туда сдавал, а если и сдал, то дешевую подделку, которую ему нарисовали за 15 евро бродячие художники возле Лувра. На это Каневский сказал мне, что в Комитете якобы установили, что это не подделка, а копия с известной работы Марка Шагала того же времени, что и оригинал. Я сказал ему, что более кретинской версии мне слышать еще не приходилось, потому что в 1906 году и позднее Шагал не был мэтром живописи. И какой бы идиот стал делать копии с его произведений? Общее признание пришло к Шагалу много позднее, поэтому логики во вранье Каневского столько же, сколько правды в газете “Правда”.

В итоге я возвратился на Украину, а Вайс остался воевать с Каневским в Париже. В Днепропетровске я еще несколько раз общался с Гуткиным, который от имени Шульмана снова “пригласил” меня в Париж – посетить Комитет и посмотреть на то, что Каневский сдал туда именно мою картину. Правда, без гарантий, что мне ее там покажут, а главное – опять за свой счет.

Тем не менее, адвокату Вайсу все же удалось вытянуть из Каневского согласие подписать заявление в Комитет Марка Шагала, что в действительности именно я являюсь собственником картины, которую он туда сдал, якобы выполняя мое поручение. Вот только что в действительности было туда сдано прожженным аферистом Каневским, Вайсу выявить таки не удалось, так как ранее он моей картины не видел. А для того, чтобы выяснить, что же все-таки Каневсий сдал в Комитет – мне нужно прилететь в Париж лично.

Жулики точно рассчитали, что снова за свой счет делать я этого не стану. Следовательно, они смогут настаивать на своей версии о неподлинности моей картины и радоваться удачно проделанной афере. Вот только они не учли, что я не отступлюсь. И постараюсь организовать их преследование в уголовном порядке.

Для справки:

Vladimir KANEVSKY

39, av. du Marechal Maunoury

75016 mras Tel. +33 (0) 147 2717 41

FRANCE Port.: +33 (0) 6 12 37 28 41

[email protected] Fax. : +33 (0) 1 40 50 65 19

ШУЛЬМАН Вадим Маратович

ОАО “Баглейский коксохимический завод”

ОАО “Днепродзержинский коксохимический завод”

Тел: +38 (056) 370-38-24 +38 (056) 370-38-25

Факс: +38 (0562) 32-39-84,

Моб.8-067-6360099

Ваш 29.06.2005г.

Д… П…

Подробнее о В.Шульмане читатели “УК” могут прочесть:

” ЗОЛОТАЯ ЖИЛА ПРЕСТУПНОГО МИРА [29/03/2005]

” ФАЛЬШИВЫЙ “ЧЕРВОНЕЦ” [14/06/2004]

” ЗАОЧНАЯ СТАВКА (ОБНОВЛЕНО) [04/12/2003]

” ПОКУШЕНИЕ НА ЛАЗАРЕНКО: СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ЛЕОНИД ВУЛЬФ [20/11/2003]

” ОРД “ВИРУСЫ” . “КРИВОРОЖСКИЙ РАСКЛАД” [07/05/2003]

” ОЧЕРКИ УКРАИНСКОЙ КОРРУПЦИИ. ОРД “ВИРУСЫ” [17/04/2003]