Записки районного опера: моя агентурная сеть
Угрозыску для раскрытия преступлений нужен максимум информации по всему, что происходит на опекаемой им территории вообще, и в криминально неблагополучных слоях проживающего здесь населения – в частности. Ну а самый надёжный и проверенный десятилетиями способ получения такой информации – иметь среди граждан своих секретных осведомителей. «Сексотов». О них и расскажем. ОСНОВЫ
Так называемых «доверенных лиц», от которых угрозыск черпает интересующие его сведения, и через которых проводит в криминальной среде свои секретные операции…
«Доверенный лица» делятся на агентов, «негласных сотрудников» и резидентов.
Агент – низшая ступенька. Я вербую человека, под моим руководством он некоторое время работает и совершенствует своё мастерство. Если он справляется с порученными заданиями, его повышают до «негласного сотрудника». Которому, в отличие от вкалывающего бесплатно агента, уже полагается вознаграждение. (Впрочем, платили его только в прежние, «совковые» времена, да и тогда сумма была небольшой, в пределах 20-30 рублей в месяц.) Ну и, наконец, самые трудолюбивые и талантливые имеют возможность выбиться в «резиденты». Коим предоставлено право самим вербовать агентов от имени угрозыска, собирать от них информацию, и затем передавать наиболее ценную её часть оперу (обычно – в немалом звании), который для данного «резидента» является «куратором». Таковые общие принципы деятельности агентуры – что милицейско-полицейской, что политической, опекаемой той или иной спецслужбой; что в нашей стране, что за рубежом, как нынче, так и в прошлые времена и эпохи… Сеть секретных осведомителей существовала ещё в библейскую эру, и за истекшие тысячелетия основы её деятельности изменились мало.
МОЯ АГЕНТУРНАЯ СЕТЬ
При поступлении на должность оперуполномоченного территориального подотдела уголовного розыска Заводского РОВД мне была передана сеть действующих на моей «территории» секретных сотрудников. Личные дела агентуры находятся на хранении в моём сейфе. Агентурное дело номер такой-то – это обычная папка-скоросшиватель под грифом «секретно», в которой находятся полученные от агента сведения, справки оперуполномоченного о результатах проверки этих сведений. И задания агенту на получение новой информации, интересующей угрозыск. В своём деле агент фигурирует только под присвоенным им тобою или кем-либо из твоих предшественников псевдонимом. Который – это обязательно – не должен совпадать с той кличкой, под которой агент известен в криминальной среде. Настоящая фамилия агента указана только в хранящейся отдельно так называемой «оперативной карточке агента» (гриф – «совершенно секретно»). Но ни особых примет его, ни тем более фотографий нет и там.
Существует специальный «агентурно – оперативный план», согласно которому опер обязан ежегодно вербовать 5-10 новых агентов. Занятие это долгое и нудное, к концу года план по обыкновению недовыполняется. И тогда мы, опера, заводим дела на «левых» агентов: человек живёт себе, и сном и духом не ведая, что в секретной картотеке районной уголовки записан под псевдонимом «Старуха», регулярно получает-де от меня задания, и даже успешно их выполняет их. Или – неуспешно, и тогда через некоторое время он благополучно вылетает из моих «учётов» как «не оправдавший доверие». Его сменяет какой-нибудь «Лётчик» или «Иваныч» (тоже «леваки»), добытая мною разными путями информация приписывается заслугам этих самых «друзей органов». Этим же «мёртвым душам» даются очередные задания, с ними регулярно проводятся, согласно отчётам, обязательные встречи в условных местах или на конспиративных квартирах, и всякое такое…
Уличить опера в приписках теоретически можно, но сделать это трудно. Ибо, кроме начальника уголовного розыска, никому в РОВД (даже начальнику райотдела!) докладываться о своих контактах с агентурой опер не обязан: «извините – секретно!». Ну а начальник угро судит обо мне не по тому, «химичу» ли я в документации на сексотов, или же прям-таки пишу всё как есть, как на духу. А по тому, «тяну» ли я показатель раскрываемости преступлений. Если – «тяну», то автоматически делается вывод, что агентура у меня качественная, и перепроверять меня никто не станет. Ну а если показатели я валю, и поганю отчётность «висяками»-«резонансами», то грош цена мне как оперу, и на хрен тогда нужна моя безупречно оформленная агентурная сеть.
Проверки «на дезу» возможны лишь со стороны проверяльщиков из вышестоящих структур, причём только лишь – по линии уголовного розыска: городского, областного или республиканского. В этом случае проверяющий товарищ вправе потребовать личной встречи с рядом выбранных им по картотеке агентов. Тогда-то и может неожиданно выясниться, что «Лётчик» – такое же мифическое лицо, как и какой-нибудь древнегреческий Геракл. А «Иваныч» если и есть, то не тот, вписанный в документацию ас разведки, а какой-то другой, неубедительный и непонятный, совершенно не совпадающий с нарисованным в агентурном деле «портретом»… Но и тут можно отбрехаться. Но и этого делать не придётся, если ты – стоящий опер, а не мудак-неумеха. Проверять-то тебя скорее всего будет не оторванный от действительности «канцелярит», а – профи, сам некогда отпахавший на «земле» годиков пять как минимум. Посмотрит он на твои «художества» с «левыми» осведомителями, вздохнет устало, угостит сигаретой, спросит мимоходом: «Это ты в прошлом году Сеньку Кравцова на ходу из такси через окошко вытащил? М-да… здоровенный был бугай. Как только тебе удалось с ним управиться?», – да и отпустит тебе грехи снисходительно. Сам ведь некогда точно так же план по агентам «натягивал». Планы – это бумажки, а серьёзные люди смотрят на то, кем ты по жизни проходишь.
Следует иметь в виду, что официальная, записанная в бумагах и передаваемая по наследству от одного оперуполномоченного к другому агентура – малоценна. Действуя давно и активно, она неминуемо «засветилась», криминалитет знает её наперечёт. Обычно бандиты так и говорят друг другу: «С Витькой – Хачеком не откровенничай, с т у ч и т !.. Водку пить с ним можно, парень нормальный, но заложит – за милую душу!..»
Ждать слива ценной информации от з а с в е ч е к – что у козла молока выпрашивать. Просить-то можно, но – не дождёшься, только время потеряешь… Так что любой мало-мальски уважающий себя опер спустя несколько лет работы в угрозыске обзаводится личной, нигде не учтённой и в документах не зафиксированной агентурой. Которая известна лишь ему одному, и работает только на него. И чем больше у опера таких верных людишек, чем разветлённей их сеть, чем глубже и всеохватнее пронизывает она мир блатных, тем результативнее его работа, тем выше процент раскрываемости преступлений. И тем больше преступлений, которые удаётся предотвратить, так сказать, «на корню»…
МОИ АГЕНТЫ – КТО ОНИ?
Кто же они, агенты уголовного розыска?
О, это вовсе не те добровольные «штирлицы», патриоты с горячим сердцем и чистой душою, которые обуянны пылким желанием помочь державе в её борьбе с преступностью. И не этакие временно притворившиеся плохишами чистюли, проникшие в банду, всё выведавшие, и притопавшие в уголовный розыск с докладом: бандиты – там-то, брать с поличным их надо тогда-то… Оно конечно, страна у нас большая, встретить в ней можно кого угодно, и вполне может быть, что подобные стукачи-«романтики» где-то и встречаются. Но лично я подобных уродов ни разу не видел. Обычный же агент – это такая же абсолютно мразь и выродок, как и те, с кем мы с помощью агентуры боремся – это и есть правда.
Нормальный человек в с т у к а ч и не пойдёт, да нормальные здесь и не нужны. Информацией о преступниках может владеть лишь тот, кто вращается в их среде, и пользуется здесь доверием. То есть обычно это люди, сами регулярно нарушающие законы: воры, мошенники, наркоманы, скупщики краденного, прочий малопочтенный сброд. Уголовной среде чужды понятия дружбы, преданности, верн. Наоборот – здесь склонны всячески вредить своему ближнему, по принципу: мне плохо – так пусть этой падле, моему давнему корешу, будет ещё хуже!
Допустим, мелкий воришка «Сутулый» насолил чем-либо ещё более мизерному воришке «Валету». Вызвать «Сутулого» на дуэль «Валет» не решается, кишка тонка, да и пришить могут. Поэтому вприпрыжку бежит «Валет» ко мне и доверительно сообщает про «Сутулого», что это-де он, супостат недоделанный, в текущем году грабанул на улице пяток граждан, а также бомбанул хату в Лесном переулке. Выгода «Валету» тут двойная: и обидчику отомстил, и заработал право в будущем на снисходительность угрозыска по отношению к его собственным мелким прегрешениям… Теперь, имея «компру» на «Сутулого», я могу либо «закрыть» его, то есть оформить материалы и передать в руки следователя, с последующим судом и приговором. Либо, напротив, взять в оперативную разработку, вызвав к себе и поставив вопрос ребром: или ты, козлина, станешь на постоянке носить мне в клюве информацию о делишках хорошо знакомых тебе рецидивистов «Валета», «Хорунжего», «Бублика» и «Анютки». Или немедля попадаешь за решётку; и гуляй, красавчик, четыре года на нарах! Так кто ж он, «Сутулый» – враг самому себе, подлому, но родному? Не враг; о, нет, любит он себя, уважает, бережёт, и в «зону» совершенно не хочет! Так и начинает он усердно с т у ч а т ь на корешей, подельников, соратников, сотрапезников, на всех, короче, кто под руку попадётся. Дальше – больше. Скопив компромат на вышеуказанных банд-деятелей, беру уже и их в оперативную разработку, всячески прессую… Не со всеми – жёстко, с некоторыми надо поделикатнее. На часть фигурантов просто не хватает сил, времени и оперативного мастерства. Но множество – удаётся посадить на крючок. В оконцовке складывается такая картина: «Валет» стучит на «Сутулого», «Сутулый» – на «Валета» и «Бублика», «Бублик» – на «Хорунжего» и «Анютку», «Анютка» – ещё на кого-то. Всё стекается к оперу, который изучает, анализирует, выявляет ведущие тенденции и ключевые фигуры. Планирует, готовит, осуществляет акции на основе получаемой от агентов информации и с активным участием их самих.
Квалификация моей агентуры – ниже среднего километров на двадцать. Обычно они недостаточно осведомлены об интересующих меня делах. Но сказать прямо об этом боятся (побью ведь зараз!). И, чтобы не пасть в моих глазах в качестве источника информации, начинают лгать, фантазировать и сочинять сказочки с такой изобретательностью, что направь они таланты на литературную деятельность – цены б их творчеству не было! Я заведомо знаю, что 70% сообщаемого мне даже самыми «надёжными» из сексотиков – бредятина чистейшей воды. Но вынуждено иду на риск «дезы», иначе не получу и те 30%, которые реально помогают раскрывать множество тяжких преступлений. Всё приходится проверять и перепроверять по множеству раз, а и уличённых во враках сексотов я наказываю. Каждый из агентов прекрасно помнит те случаи, когда он наврал мне с три короба, у каждого – рыльце в пушку передо мною. И они знают, что я это знаю. Вот почему опять-таки типично для почти любого сексота – всячески избегать встреч со своим куратором: «Придерётся к чему-нибудь и шею намылит, мусоряга!..» Вот и бегаю по своей «земле», отлавливаю… Не преступников, нет, а своих же негласных помощников! И на глаза мне они попадаться не спешат, но совсем слинять от меня в иной район побаиваются. А то ведь я могу осерчать, отловить их там и «закрыть» надолго. За что – всегда найдётся! Постоянно – кнут, изредка – пряник, иначе наш человек работать не станет – типичная психология, общераспространённое отношение к делу что у сексотов, что у оперов…
ВСТРЕЧА С «ОТВАЖНЫМ»
Вот взятая наугад из потока действительности картинка встречи с одним из моих «негласников», Жорой Воробьёвым, уголовная кличка «Шакал», оперативный псевдоним «Отважный». Выбиравший его себе Жора не поскромничал, и это типично: сексоты обожают величаться «Мудрыми», «Королями» и «Чемпионами», то есть теми, кем они в реальности никогда не будут. По этой же логике себе лично в случае надобности я выбрал бы псевдоним «Полковник» (на «Генерала» всё же нахальства не хватило бы!)…
Давненько не видел я его, соскучился, пару раз с его подачи интересные раскрытия подготовил. Жаждал и сейчас от него подмоги для выполнения своего квартального плана раскрытий. И, рыская по «территории», выискивал его глазами в толпе праздно шатающихся туда-сюда люда. И вот однажды утречком около дома № 45 по улице Льва Кассиля (знакомая с детства фамилия – то ли поэт, то ли композитор; точно не помню) вижу: выходит из подъезда оно… Всё из себя лохматое, ободранное, ш и р н у в ш е е с я – явно на притоне у Клавки Месяцевой ошивался. Меня увидел – и аж нижняя челюсть отвисла до асфальта. «Не ждали-с, милостивый государь!..» Ах, да… Он же, дурашка, и не догадывается, что я его за ценный кадр держу… В прошлом месяце сунул мне несусветку по краже компьютера в жилмассивном почтовом отделении, и явно полагает, что я так уж сильно огорчён, и сейчас стану драться. Милый, да меня каждодневно подобным образом дурят и разводят все, кому не лень, пользуясь моей добротой и незлопамятностью… Если бы я по каждому такому случаю палил бы себе нервную систему – давно б стоял на учёте в дурдоме. Но это я про себя думал. Агенту же не надо знать, что среди прочих моих «шестёрок» как раз он-то числится по разряду «относительно ценных». Поэтому, приближаясь к нему на расстояние плевка, и сохраняя (для окружающих) доброжелательное выраже6ние своей мужественной физиономии, я тихонечко прошипел: «Ну что, блин продажный, пришёл-таки час расплаты! С-час ты у меня за всё ответишь…» Он задёргался, заёрзал на месте, озирнулся по сторонам (и не убежишь ведь, всё равно потом опер найдёт и прибьёт!), захныкал обречённо: «Не виноват я с тем компьютером! Там ведь такой расклад получился…» Я зловеще скалюсь: «Ты не виноват?! А кто ж виноват – я, что ли?!. А знаешь ли ты, хрен откушенный, что районный угрозыск целую неделю твою версию отрабатывал, пацаны несколько ночей натурально не спали, водку некогда было даже глотнуть, и что в итоге – полный пшик?! М-да… Подвёл ты нас! Ну-ка, отойдём за угол…»
И я маню его пальчиком в укромное местечко. Идти со мною ему не хочется (как с опером в кустики зайдёшь – обязательно по мордам от него получишь!), но деваться некуда. Со слезами на глазах он топает в указанном направлении… И зря огорчался, между прочим – бью я его несильно, почти любя, воспитательно, так – пару раз туфляром под ребро, да легонько – головешкой о столбик бетонный… Агентов надо беречь, это – товар штучный. Строгость, требовательность, справедливая кара за грехи – да. Но – и прощать, и уметь забывать плохое, и ласковое словечко иногда молвить, а иначе фиг от агентуры качественной (хоть и относительно) работы дождёшься…
Поэтому буквально через пять минут разговор наш приобрёл уже иной, практически дружественный характер. Я помогал «Отважному» стереть с физиономии следы соприкосновения с бетонным столбом, попутно интересуясь, какими известиями насчёт квартирных краж он может порадовать. В глазах Воробьёва легко читалась готовность порадовать меня лишь присутствием на моих скорых похоронах. Но произнести подобное вслух он не рискнул, памятуя про мой фирменный хук с полу-разворота в левую скулу. Разойтись со мной по мирному он имел шансы, лишь «сдав» мне кого- либо. Сдавать же ему в это прекрасное утро явно никого не хотелось. Но я уж недавно зачитывал «Отважному» вслух все те статьи Уголовного Кодекса, по которым могу хоть сию секунду засадить его на три-четыре года. И он, набрав побольше воздуха в грудь, заварнякал нечто невнятное. Какой-то «Сэр»… На притоне у «Боцмана» Лидка-«Фиксатая» говорила, что… По поводу гоп-стопа на бульваре Трёх тополей Колюха-«малый» Игорьку Маневичу обещался рыло начистить то ли за отсутствие, то ли за присутствие оного на этом гопе. А может – и что-то другое имелось в виду. Но что помирились они потом, и самогон вместе квасили на квартире Игорька – это точно! Ну и всякую подобную нелепицу, о которой не скажешь даже: «Грош ей цена!», поскольку грош – это тоже деньги… Я слушал, поддакивал, качал головой, как бы подтверждая, что это – именно та информация, о получении которой райугро мечтал все последние годы. А когда «Отважный» окончательно удостоверился, что его куратор – полный олигофен с гирляндами спагетти на ушах, расслабился и чуть ли не по плечу меня начал покровительственно похлопывать – без всяких предисловий саданул ему под дых. Подставив под его лицо своё колено вместо подушки. И торжественно пообещав отволокти его сейчас же в РОВД, и там обхаживать дубинкой так долго, что его двухлетняя дочурка за это время успеет вырасти, выйти замуж и народить ему внуков.
«Ой-ё-ё-ё!.. Вспомнил, вспомнил!» – заверещал агент. По его тону чувствовалось, что ничего подходящего вспомнить ему пока не удалось, и он просто тянет резину. Но и я ведь никуда и не спешил. В подобном же взаимно-обогащающем духовно и информативно диалоге мы провели ещё 20 минут. И только тогда Жора действительно нашарил в своей дырявой памяти любопытное: «Позавчера днём у 1-го подъезда дома №23 по Аэрофлотской видел «Зяблика» с двумя объёмистыми сумками… Только я вам ничего не говорил, учтите. А то за него компашка «Хромого» мазу тянет; догадаются, что я его сдал – на куски порежут, и шашлычникам заместо собачины продадут…» Я широко усмехнулся: «Мог бы и не предупреждать – я тебя в прошлом разве ж когда подводил?»
Насчёт «Зяблика» – интересно. Заяву насчёт кражи в 23-м по Аэрофлотской нам уже притарабанили, кое-как дежурный от неё отхлестался. Но тогда у нас не было зацепок, а теперь – есть! «Зяблик» – фигура угрозыску знакомая – две судимости, наркушничает, нуждается в средствах, кому ж и не домушничать, в натуре? Только как его, «Зяблика», зацепишь на основании зыбкой оперативной информации? Провести обыск – малопродуктивно: наверняка краденное он, человек опытный, уже сбыл, и никаких улик против него у нас не будет. «Чистосердечно раскаиваться», и тем самым своими руками поднимать себе с пола третий срок он наверняка не станет. Где же выход? Поручить «Отважному» выведать у «Зяблика» время и место очередной кражонки, организовать там засаду, и взять «Зяблика» с поличным? Фигня, ничего не получится: домушники (особенно это типично для наркоманов) сплошь и рядом сами толком не знают, когда и куда пойдут в следующий раз «на дело». Твёрдо решил: «Завтра с утра пойду бомбить хаты где-нибудь в районе третьей автобусной остановки!», а на следующее утро с утра – дождь. В форточку посмотрел – и передумал идти в такую погоду, в крайняк – сбегал в соседний подъезд, вышиб двери первой же квартиры, где на звонок в двери никто не откликнулся, и вынес, что под руку попалось… Или – и в самом деле идёт к третьей остановке, но тут встречает знакомую тёлку около второй остановки, и вместе они бредут на притон к знакомой цыганке. А поскольку с пустыми руками воспитанные люди на притон обычно не ходят, то по дороге опять-таки заходят в первый же попавшийся на глаза подъезд. Тёлка становится на щухере, а он сам пробегается по этажам с «прозвоном», и ломится в первую же «бесхозную» квартиру… Так что насчёт засады – гнилой номер. А вот если только добротную подставу организовать…
Ласково пялюсь на сексота. Он сразу настораживается, собака: «Раз опер лыбится, значит – подлянку хочет кинуть!». Обидно даже, откуда у агентов такой скептицизм? Внятно (полупросьба, полуприказ, и попробуй уклониться!) излагаю задачу: «Найди «Зяблика» и предложи купить у тебя классный ножик с выкидывающимся лезвием. Если согласится – сообщи мне, я передам п е р о, отдашь его «Зяблику». Но я должен точно знать: где и когда… Понял?!» «Отважный» догадлив: «За «хранение холодного» хотите прищучить? Но он же сразу догадается, что это я его… Нет, так не пойдёт, я на такое не подписываюсь!»
Ещё минут пять мы дружески препираемся насчёт того, подписывается ли под этим мой секретный сотрудник, и не хочет ли он сам загреметь в места не столь отдалённые… Явно не хотел никуда греметь «Отважный», и судьба домушника была окончательно предрешена. Я дал «Отважному» самые подробные инструкции, не забыв и легендирование непричастности «Отважного» к будущему аресту «Зяблика». И мы расстались, оба вполне довольные итогами встречи. Меня радовала перспектива ещё одного раскрытия, а «Отважный» счастливился сохранностью своих оставшихся зубов. Не так вышло, как давеча однажды, когда после моих педагогических пинков один зуб у него вылетел, а второй – треснул… Я – куратор требовательный. Но ежели ты со мною – по-хорошему, то и я с тобою – как отец родной. И зазря – не увечу…
(Продолжение следует)
Владимир Куземко, специально для «УК»
P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!
