Дело «днепропетровских террористов»: доказательства против одного из обвиняемых – сфабрикованы

Прокуратура начала уголовное производство по факту фальсификации доказательств вины Дмитрия Ревы, подозреваемого в подготовке взрывов в Днепропетровске 27 апреля прошлого года.  Это резонансное уголовное дело, которое рассматривает сейчас Индустриальный районный суд города Днепропетровска, на слуху у каждого жителя нашей страны. 

Еще не все обвиняемые дали показания, не опрошены свидетели и пострадавшие, не сказали свое слово сторона обвинения и защиты, не вынесен приговор, а в обществе уже сформировано стойкое мнение: да, все четверо молодых мужчин, сидящих на скамье подсудимых, виноваты в организации серии взрывов в Харькове, Запорожье и Днепропетровске.

В результате этих ЧП один человек погиб и свыше тридцати пострадали. Невзирая на отчаянные попытки двух фигурантов дела отрицать свою вину и заявления главного обвиняемого Виктора Сукачева (в качестве аргумента он даже использовал голодовку), что Рева и Просвирнин не имеют никакого отношения к подготовке терактов, следствие и суд их словно не слышат.

«Один из бегущих навстречу Реве людей объяснил: «Трамвай взорвался, там все оцеплено»»

Рабочий день 27 апреля прошлого года не обещал заместителю начальника отдела закупок объединения «Днепровагонремстрой» Дмитрию Реве никаких неожиданностей. Как он рассказал в суде, существовала единственная проблема — требовалось погасить банковский кредит, ведь на носу праздничные дни. А вечером собирался в больницу, где лежали дочка с женой. К десятилетию их с Ларисой свадьбы, объяснил Дмитрий, он заранее купил бумажные фонарики желания, которые собирался запустить вместе с семьей.

Его предприятие находится на левом берегу недалеко от моста через Днепр, а ближайшее отделение нужного ему банка расположено на правобережье. Туда мужчина и отправился, отпросившись у начальника незадолго до обеденного перерыва. Заодно решил наведаться в штаб одного из народных депутатов, чью предвыборную кампанию вел вместе с однокурсником Виктором Сукачевым. Там обещали со дня на день рассчитаться за работу.

— В годы учебы на историческом факультете Днепропетровского университета Витя и мой сын были очень дружны, — рассказывает мама Дмитрия Зоя Рева. — Всей компанией часто собирались в нашем доме, ездили в лес на пикники и на дачу к родителям Виктора. Но когда оба женились, как-то отдалились друг от друга. Для Димы главным в жизни стали семья и маленькая дочка. Виктор, у которого детей еще нет, весь ушел в работу — преподавал в родном университете.

Оба получили дипломы политологов, поэтому Сукачев, пристроившись накануне выборов в какой-нибудь избирательный штаб, иногда давал возможность подзаработать и Диме. Каких-то политических взглядов они не исповедовали — формировали имидж и провластных кандидатов, и оппозиционных, лишь бы платили. Общались и по чисто бытовым проблемам: то Виктор занимал у Димы деньги до зарплаты, то мой сын просил приятеля наладить на даче систему капельного полива. Сосед Сукачева Лев Просвирнин руководил фирмой, которая торговала такими автоматическими системами. По этому поводу и созванивались.

Разве мог предвидеть Дима, что когда-нибудь длительность и частоту его телефонных разговоров с Сукачевым будут изучать компетентные органы? И ему придется вспоминать, о чем беседовали во время каждого звонка?*С момента ареста Дмитрию (в центре) не дали ни одного свидания с родными. Поэтому жена и мать могут его увидеть лишь на скамье подсудимых вместе с другими обвиняемыми Львом Просвирниным (слева) и Виктором Сукачевым

Выйдя с завода около 11 часов, Дмитрий Рева переехал на трамвае на правый берег и направился по проспекту Карла Маркса в сторону центра. Шел он не спеша, ел купленный по дороге пирожок, однако до банка так и не добрался. Увидел бегущих навстречу испуганных людей, спросил, что случилось, и какой-то мужчина пояснил: «На Серова трамвай взорвался, там все оцеплено». И Дмитрий, решив, что погасить кредит можно и в другом банке, повернул назад.

Было около полудня, до следующего взрыва возле монтажного техникума, в результате которого пострадали десять учащихся, оставалось еще полчаса. Выстояв очередь в банке и уладив финансовые вопросы, Рева тем же путем вернулся на работу. Только здесь он узнал от коллег, что взрывов в центре города было несколько. А около 14 часов получил sms-ку от Сукачева: «Ты там в порядке? Никто из наших не пострадал?»

Скорее, из вежливости Дима ответил: «Та вроде бы…» Смысл следующего sms-сообщения от Виктора он даже не понял: «Адов ад! У нас все о’кей». Поэтому на него просто не отреагировал. Стоит запомнить содержание этих сообщений, потому что в фильме «Адов ад», показанному в октябре 2012 года по Первому Национальному телеканалу, почему-то фигурировали совсем другие слова.

— Сукачев — по натуре человек очень эксцентричный, — объяснил Дмитрий Рева в суде эту переписку. — У него странная манера общения, — то старославянские обороты, то матерные слова загнет. Вместо «я думаю», говорил, к примеру, «имею дурацкую мысль». Любимое словосочетание «адов ад» вообще не имеет смысловой нагрузки, он выражал им любые эмоции. Поэтому я совершенно не придал значения той sms-ке.

Правоохранители сразу изъяли у Дмитрия телефон, не дав позвонить даже адвокату

«ФАКТЫ» неоднократно писали о том, как готовились к терактам Виктор Сукачев и Виталий Федоряк: изготавливали самодельные взрывные устройства, ездили для их закладки в Харьков и Запорожье. А когда на их письма с угрозами никто не отреагировал, в конце 2011 года взорвали бомбу возле универмага в Днепропетровске (тогда погиб 27-летний Юрий Гибриченко), затем — 27 апреля прошлого года — оставили четыре взрывных устройства в урнах в центре города (тяжело пострадали около 30 человек, одному из них оторвало руку осколком бетонной урны). Оба подельника признались в совершении этих преступлений и подтвердили: да, на всех изъятых в Харькове, Запорожье и Днепропетровске записях видеокамер — они.

Но до того следственная бригада выполнила поистине титаническую работу. Оперативники вступили в переписку с неизвестными террористами, вышли на их след, даже перечислили часть от требуемой суммы (четыре с половиной миллиона евро) на банковские карточки. Таким образом и попали в поле зрения Сукачев и Федоряк. Как в этой компании на скамье подсудимых очутились Дмитрий Рева и Лев Просвирнин, возможно, станет известно из дальнейшего судебного разбирательства. Но уже сейчас, когда свои показания дал Виталий Федоряк, стало ясно, что следственная группа изначально была сориентирована на четверых террористов.

Дело в том, что во время так называемой оперативной игры, которую сотрудники СБУ начали с неизвестными шантажистами, угрожавшими Украине серией кровавых терактов, от злоумышленников поступило около 15 sms-ок и интернет-сообщений, в том числе фотороботы четырех мужчин (размещение их в местной прессе и на телевидении должно было означать, что государство готово вступить в переговоры с террористами). И хоть мужские лица на этих изображениях были настолько безлики и похожи между собой, что сразу возникал вопрос, не «подстава» ли это, следствие пошло по намеченному бомбистами пути.

После задержания Сукачева и Федоряка, на которых вышли уже в конце мая, оперативная группа стала искать двух «недостающих» террористов. Тут и сыграли свою роль sms-ки, отправленные Реве, и запись видеокамер наблюдения, где черные мусорные пакеты из квартиры Федоряка выносит вместе с Сукачевым его сосед Лев Просвирнин. Кстати, в день теракта Виктор Сукачев звонил и посылал сообщения с мобильного еще нескольким своим друзьям, но группа из четырех «террористов» уже была укомплектована.

Надо отметить, что первыми просочились в прессу имена Сукачева, Ревы и Просвирнина. Фамилия Федоряка стала известна гораздо позднее. Возможно, его пытались вывести из-под удара, ведь сводный брат Виталия работает в областной прокуратуре. Но причастность 35-летнего программиста, который вел всю переписку с СБУ и в чьей квартире изготавливались бомбы, была настолько очевидной, что проигнорировать это не удалось.

Сукачев и Федоряк были уже задержаны, когда оперативная группа нагрянула с обыском домой к Реве. Дмитрий как раз пришел на обеденный перерыв, выгулял собаку, и тут в дверь постучали. Первым делом у него изъяли мобильный телефон, не дав позвонить даже адвокату (родной сестре Оксане Томчук).

— Никаких доказательств причастности сына к терактам ни в квартире, ни в компьютере не нашли, — дрожит голос мамы Дмитрия Зои Ревы. — Я с самого начала знала, что сын не мог совершить эти преступления. Мы ждали, что следствие вот-вот разберется, справедливость восторжествует и Диму выпустят. Но нам даже свидания с ним не давали. Только в октябре узнали из обвинительного заключения: главной его виной стало то, что во время обыска он позвонил Сукачеву — предупредить, мол, хотел подельника. А значит, является пособником террористов. И в центре города 27 апреля сын был, оказывается, для того, чтобы наблюдать за реакцией людей на эти взрывы.

«Судьи не ожидали, что мы будем так яростно сопротивляться»

С самого начала процесса к защите брата подключилась сестра Дмитрия Ревы, дипломированный юрист Оксана Томчук. Она не только глубоко вникла в суть дела террористов, но и стала поднимать общественность на защиту брата. В Днепропетровске прошло несколько митингов под лозунгом «Я был в центре города, значит, я террорист?», на которые вышли десятки друзей и коллег Дмитрия. Они организовали и автопробег с транспарантами «Дмитрий Рева — не виноват!».

Впрочем, на одном из первых заседаний суд постановил отстранить Томчук от защиты на том основании, что она была опрошена в качестве свидетеля. Да, в законодательстве есть норма, запрещающая свидетелям присутствовать в зале суда до дачи показаний. Но Оксана Томчук, которая в то время ждала ребенка, ничего не могла сообщить следствию по сути дела — она не присутствовала при взрывах, ничего не знала о его последствиях. Только подтвердила следователям, что Дмитрий — ее брат и что ему 34 года.

— Когда мы узнали, в чем обвиняют моего брата, — рассказала сестра Дмитрия Ревы Оксана Томчук, — то сразу задались вопросом: как он мог звонить Сукачеву? Ведь телефон у него забрали. И выяснилось (это подтверждается видеосъемкой обыска), что звонок с мобильного Димы сделал оперативник Александр Пилипенко. Просто взял телефон, нашел в нем номер Сукачева и нажал на вызов. Хотя Сукачев был уже арестован. Дима даже не придал тогда значения этим действиям. Но следователь Жукова, которая присутствовала на обыске, должна была понимать, что это незаконно.

К чести правоохранителей, они и не скрывали, что такой звонок был. Но после жалобы на неправомерные действия прошло целых десять месяцев, пока нас услышали. Для этого пришлось обращаться и в Администрацию Президента, и в Европейский суд по правам человека. Только недавно прокуратура Днепропетровской области открыла уголовное производство против участников обыска. И Дмитрий Рева был допрошен в качестве потерпевшего.*На единственной сохранившейся после обыска семейной фотографии Дмитрий с женой Ларисой и дочкой еще счастливы

— Да, в отношении тех, кто проводил обыск у Ревы, мы открыли уголовное производство по статье «Превышение власти или служебных полномочий», — подтвердил журналистам начальник отдела областной прокуратуры Сергей Лисаченко. — Сейчас проводится проверка всех обстоятельств, изложенных в жалобе подсудимого. Если вина оперативников и следователей подтвердится, им грозит до 12 лет лишения свободы.

Оксане Томчук и адвокату Ревы Виталию Погосяну удалось доказать в суде и факты фальсификации материалов, которые легли в основу фильма «Адов ад», снятому киевской телекомпанией «V-TV» и показанному в октябре прошлого года на Первом Национальном телеканале. Авторы фильма утверждали на заседании в Шевченковском суде Киева, что все материалы — документальные и взяты из интернета. Но, к примеру, переписка Сукачева и Ревы выглядит в их интерпретации так: «Все прошло отлично, — якобы отвечает Рева на sms-ку Сукачева.

— Наши не пострадали». На что Сукачев пишет: «Хорошо. Вот и начался адов ад». «Да, мы это придумали», — ничуть не смутившись, заявили авторы кинокартины на суде. Поэтому судья Шевченковского районного суда Киева Ирина Макаренко признала неправдивыми изложенные в фильме «доказательства» причастности к преступлению Дмитрия Ревы и обязала телекомпанию и Первый Национальный канал дать опровержение.

— Думаю, что это будет не скоро, — сетует Оксана Томчук, пришедшая на очередную пресс-конференцию уже с новорожденным сынишкой на руках. — Телекомпания, скорее всего, подаст апелляцию. Но, главное, мы все-таки доказали, что моего брата оклеветали. Судьи Индустриального райсуда, которые ведут процесс по делу террористов, похоже, не ожидали, что мы будем так яростно сопротивляться, и надеялись, что процесс пройдет по заготовленному заранее сценарию. Их предвзятость проявилась даже в том, что Дмитрию за время процесса не предоставили ни одного свидания ни с женой, ни с мамой. На все наши просьбы был один ответ: «нет оснований». В то же время Виталий Федоряк, который полностью признал свою вину в подготовке и организации терактов, получил свидание с сестрой.

Из пятисот страниц обвинительного заключения только одна страничка посвящена Дмитрию Реве. Не намного больше доказательств собрало следствие и против Льва Просвирнина, который в злополучный день 27 апреля вообще летел из Москвы, а в моменты взрывов проходил таможенный контроль в аэропорту. Просвирнину вменяется в вину то, что он приобрел для Сукачева карточку мобильной связи, с помощью которой затем отправляли угрозы в СБУ, а также вынес из квартиры Федоряка кульки с остатками химических компонентов. И хотя сам Лев утверждает, что просто дал приятелю денег на покупку карточки, поскольку у продавца не было сдачи, а о содержимом мусорных пакетов даже не подозревал, он тоже проходит по делу как соучастник. И может получить, как и Рева, от семи до 12 лет заключения.

— Ни Рева, ни Просвирнин ничего не знали о планах Сукачева с Федоряком, — рассказываетадвокат Просвирнина Елена Кириллова. — Мой подзащитный утверждает, что следствие оказывало на него давление — даже на видеозаписи допроса видно, что он читает свои показания по бумажке. Кстати, на вопрос, почему было изготовлено четыре фоторобота, Федоряк ответил: «Чтобы запутать следствие». Неужели и суд запутается в этих четырех соснах?

Уже больше десяти месяцев дочери Ревы и Просвирнина не видели своих отцов, несмотря на неоднократные просьбы адвокатов освободить под подписку о невыезде двух невиновных людей. Между тем бывший глава Зачепиловской райадминистрации Харьковской области Олег Токарь, спровоцировавший в Днепропетровске масштабное ДТП, в котором погиб 50-летнийвоенный пенсионер и тяжело пострадали еще два человека, освобожден недавно из-под стражи под минимальный залог в 25 тысяч гривен той же судьей Игнатенко, которая ведет дело «террористов».

Мама Ревы Зоя Николаевна и его жена Лариса приходят к началу каждого заседания — чтобы хоть на секунду через дверь увидеть Диму за стеклом клетки. Они еще не теряют надежду на оправдательный приговор. Кстати, и с работы Дмитрий Рева не уволен, его коллеги убеждены в невиновности этого интеллигентнейшего человека.

— Но не все, наверное, так считают, — горестно качает головой Зоя Николаевна. — Поэтому мы даже боимся водить в школу Димину дочку, занимаемся с ней дома. Она обожает отца, ужасно за ним тоскует, и приходится придумывать каждый день новые причины его отсутствия. Ребенок ничего не знает об этом нелепом обвинении, и мы очень боимся, как бы недоброжелатели не упрекнули ее в том, что папа — террорист. Девочка очень любит рисовать, но недавно, открыв ее альбом, я увидела, что большинство картинок нарисованы черным фломастером. У внучки депрессия — и это тоже на совести судей. Я понимаю, что любой следователь может допустить ошибку. Но только умный и порядочный человек способен на то, чтобы ошибку признать и исправить…

Статистика судебных приговоров в Украине свидетельствует о страшной тенденции: суды первой инстанции выносят 99,83 процента обвинительных решений. То есть, попав в СИЗО, выйти из него имеют шанс менее процента подозреваемых. Окажутся ли среди них Дмитрий Рева и Лев Просвирнин — еще вопрос.

Автор: Наталия ГАРМАШ (Днепропетровск), газета «Факты и комментарии»