Украв у жены дочь, папаша 13 лет… морил ее голодом!

Все это время сидевшую взаперти девочку не искали ни учителя, ни милиция Суд Красноармейского района Волгограда приговорил Олега Пронина к трем годам и двум месяцам колонии за жестокое обращение с ребенком и лишил его родительских прав. Сейчас 15-летняя Настя живет с родной тетей, которая удочерила ее. Но до этого прошла еще целая страшная вечность.

На прогулку – за ручку

Когда Насте исполнилось 12, она с отцом переехала в Красноармейский район – в однокомнатную квартирку покойных бабушки с дедушкой, доставшуюся Пронину по наследству. Соседи поначалу не обращали внимания на новоселов. Потом их поведение стало настораживать: мужчина мог в одних семейных трусах разгуливать по двору, вдоль трамвайных остановок и стрелять у прохожих деньги на водку, а девочка показывалась только в его компании.

– Бывало, чуть стемнеет, выгляну во двор, а там Олег выходит из подъезда и крепко держит Настю за руку, – рассказывает соседка Татьяна. – Пройдутся в один в конец, в другой, и через пять минут назад. Вот и вся прогулка.

В школе девочку только в первую неделю и видели.

– Поначалу отец приводил Настю, которая была зачислена уже в 6-й (!) класс, за руку к занятиям, на каждой перемене поджидал ее и следил, чтобы не общалась с другими девочками, – рассказывает Инна Антоновна, бывшая Настина классная. – А потом она и вовсе перестала показываться в школе. Отец объяснял это тем, что, дескать, дома она нужнее, хозяйством заниматься.

А когда учителя пошли к Прониным с обычной проверкой, отец отказался открывать им дверь и грубо обругал.

Соседи то и дело вызывали участкового, потому что по ночам из той злополучной квартиры слышался невообразимый шум – как будто тяжелый диван передвигают… Но против того тоже срабатывала нехитрая тактика – не открывать дверь!

«…В тюрьме едят газеты…»

А был это никакой не диван, а несчастная Настя. Отец хватал ее за шиворот и швырял, как тряпку, бил об пол головой, а вместо ремня наготове всегда была толстая проволока.

Еще он не давал Насте есть. Когда было совсем невмоготу, она отрывала кусочки старых газет, старательно разжевывала и глотала, запивая водой.

– А я видела по телевизору, что в тюрьме едят газету… – скажет она потом тете.

Девочка жила в камере похлеще тех, в которых содержатся убийцы и наркобароны. Уходя на работу, отец непременно запирал ее. От голода спасала только соседка баба Валя. Надежда, Настина тетя и родная сестра ее отца, привозила сердобольной женщине продукты для девочки – мешок картошки, конфеты. Та готовила еду, стучала по батарее, и Настя из окна своего второго этажа спускала веревку на первый этаж бабы Вали. Женщина привязывала к ней кулечек, и Настя тянула его наверх.

Единственной ценной вещью в доме, где обитала девочка, была библиотека, оставшаяся от бабушки – полное собрание сочинений классической литературы, добытое еще в советские времена по подписке. Настя перечитала все тома от корки до корки. Так что по литературе в школе она была бы отличницей, если бы ходила. А вот в математике и биологии разбиралась хуже первоклашки.

Когда отец напивался, забывал закрыть входную дверь, и Настя выскальзывала к соседке. Та давала ей денег, девочка ехала к тете на другой конец города. Но протрезвев, папаша тут же прикатывал к сестре и силой забирал дочь обратно.

– Надя боялась его. Страшный человек это. Наверное, потому и жена ничего не смогла против него сделать, – считает соседка Валентина. – Я вот тоже дала на суде показания против него, а теперь все думаю – вернется он через три года, и тогда мне несдобровать.

Поговаривают, что кроме страшных побоев и голода, отец ее еще и насиловал. Но судом этот факт не доказан. Он вообще на суде не рассматривался – так решила Надежда, чтобы не кромсать и без того искалеченную детскую психику.

«Я про дочь уже забыла»

А маму в последний раз Настя видела, когда ей не исполнилось и двух лет. А потом раз – и нет ее, будто и не было вовсе. Те, кто видел эту странную парочку – мужика и маленькую девочку – конечно, недоумевали, но от греха подальше в чужие дела не лезли, ни о чем не расспрашивали. «Наверное, умерла мама-то. Чего лишний раз напоминать».

Но мама не умерла.

– Когда Олег с Настей впервые к нам попали, я понял, что с деньгами у них неважно, – говорит бывший директор одного из Волгоградских яхт-клубов, где несколько лет проработал Пронин. – Рассказал родителям наших ребят, и те решили скинуться понемногу на зарплату помощника тренера для Олега. Настя тоже всегда была вместе с ним, научилась ходить под парусом не хуже мальчишек. Только была она очень худенькой, и почти всегда – ссадины на лице. Это потом мы узнали, что Олег разругался с женой и ушел от нее вместе с дочкой.

Чтобы бывшая жена не смогла его найти, Пронин переехал в Волжский, а своим родителям строго-настрого запретил давать бывшей новый адрес. А уж о том, чтобы позволить женщине увидеть дочку, и речи не было. Настина мама два года пыталась отыскать ее в Волгограде, но все впустую. Потом она отчаялась и уехала – кроме девочки здесь ее ничего не держало.

– Мы были просто в шоке от всей этой истории и стали разыскивать Настину маму, – продолжает бывший начальник Пронина. – Через полгода поисков мой товарищ набрал номер телефона в одном сибирском городке, и она ему ответила. Обрадовалась? Нет. Скорее, ей было безразлично. Сказала, что искала ее тогда, десять лет назад, а теперь уже все забыла, что у нее другая жизнь. И трубку повесила.

«Все думают, что я – ее мама»

Когда Настя в очередной раз сбежала к тете, та поняла, что продолжаться так дальше не может, и предприняла решительные действия: вместе с племянницей переехала в другую квартиру. Девочка не появлялась у отца полгода и даже числилась в розыске. А потом она пришла, с тетей – и сразу в суд.

– Теперь мы живем вместе. Настя ходит в другую школу, у нее все хорошо, – объясняет Надежда. – Никто из ее новых друзей не знает ее настоящую историю. Мы всем говорим, что я – ее мама. Это была для нас настоящая трагедия. Но мы перевернули ту страницу.

Несмотря на то, что плен со страшными издевательствами, о которых знали или подозревали и соседи, и учителя, и близкие, продолжался 13 лет, в виноватых оказался один он – Садист Пронин. Остальные…

– Такая ситуация для нашего района просто дикость, – говорит Евгений НИКУЛИН, помощник прокурора Красноармейского района Волгограда. – За весь прошлый год произошло всего три таких случая, и два другие ни в какое сравнение с этим не идут. Отец приходил в школу, брал у учителей задания для ребенка и обещал, что будет сам с ней заниматься. Дескать, сам научит ее лучше любого профессора, и не все ли равно, где она будет учебники читать – дома или в школе. Хорошо, что учителя обратились к нам вовремя. Иначе неизвестно, что стало бы с девочкой – выжила бы она вообще с таким папашей.

Имена и фамилии героев из этических соображений изменены.

Евгения Гутникова, Комсомольская правда