Сосед задушил семилетнего ребенка из-за зависти!

Когда жители многоэтажки узнали, кто задушил семилетнего Вадика, женщины и мужчины устроили засаду, чтобы растерзать убийцу….Ленка влетела в квартиру, задыхаясь от радости. Швырнула сумку под ноги и закружила у трюмо.

– Что случилось? – спросил ее Коля, сопя над сломанным велосипедом сына.

– А то, дорогой супруг, что скоро мы заживем по-человечески! – пропела Ленка. – Купим мне сапоги, отремонтируем стиральную машину и будем трескать каждый день котлеты.

– Ты получила наследство в Америке? – съехидничал Коля.

– Нет, – парировала Ленка, – ты получил работу!

Коля вытер вспотевший лоб и медленно разогнулся.

– А можно точнее, мадам?

– Конечно, дорогой! Я возвращалась с базара с Аллочкой, и она сообщила, что Славик решил взять тебя в дело.

Алла и Славик Соткины были соседями Лены и Коли Грачей, а также эталоном удачливости и благополучия. И впрямь, при одном и том же стартовом капитале Славик сумел встать на ноги, купить машину, мебель, достойно кормить и одевать семью, а Коля преуспел лишь в одном – в накоплении долгов. А ведь детство обоих мальчиков прошло в одном бараке и в одной школе, отцы их вкалывали на одной шахте. И в этот новый панельный дом они переехали одновременно, когда барак пустили под снос. Впрочем, снести его так и не снесли, и старики поступили хитро: сами остались на насиженном месте, а молодежь отправили в новые квартиры.

Дружба с Грачами сразу сложилась неравной: праздники гуляли только у Соткиных и за их счет, одежду маленькому Сереже тоже покупали Соткины, на правах крестных. А когда Славик ушел с шахты и занялся бизнесом, то стал считать своим долгом запасаться картошкой не только для своей семьи, но и для друзей. Испытывал ли Коля за это благодарность? Судя по всему, вряд ли. Скорее, наоборот, принимая помощь ненавистного кумира своих родителей (а теперь и жены!), он внутренне обливался желчью. Только за праздничным столом, хорошенько поддав, он лез обниматься к другу и почти искренне объяснялся ему в любви. Но сказал же кто-то из великих, что любовь – это лицевая сторона ненависти…

Бизнес, которым занимался Соткин, был грубым, примитивным и трудоемким. Но овчинка стоила выделки. Славик ездил по селам, скупал свиней, сам их разделывал и продавал на рынке. Таким образом, семья не голодала, и в доме водились деньги. Коля тоже уволился с шахты, и попытался заняться более элитным делом. Для раскрутки взял в долг у знакомого пятьсот долларов, самоуверенно вложил их в какие-то камешки и получил… пшик. Когда, с горя напившись, муж рассказал о случившемся Лене, та схватила Сережку и в слезах прибежала к Соткиным. Пока мальчики играли, кумовья утешали Лену и отпаивали валерьянкой. А на следующий день к Грачам заглянула Алла и позвала подругу на базар. По дороге она и сообщила новость:

– Славик решил взять Колю в помощники! Пятьдесят долларов ежемесячно вы сможете отдавать в счет долга, а мясом и картошкой мы вас обеспечим.

Новая жизнь началась для Николая уже на следующий день. Конечно, будучи сибаритом, он не испытывал радости от своего ярма, с трудом просыпался чуть свет, проклинал плохие дороги, но лямку тянул добросовестно. Однако первые деньги кредитору не понес, как предложил Славик, а потратил вместе с Леной на собственные нужды. То же сделали и на второй месяц, и на третий. А когда однажды в двери постучались крепкие ребята, у Коли затряслись поджилки. Выбивалы выдвинули жесткое условие – вернуть долг в течение недели, иначе поставят “на счетчик”. И опять Грачи, повесив головы, отправились к Соткиным.

– Тебе осталось отдать 350? – спросил задумчиво Славик, выслушав сбивчивым монолог кума. – Я займу тебе эти деньги, но семь месяцев ты будешь работать бесплатно, договорились? Продуктами, конечно, будем помогать.

– А Славик не такой уж и хороший, – сказал задумчиво Коля, когда вышли на улицу из парадного. – Хитрый, жадный и расчетливый. Паши теперь на него бесплатно за эти вонючие баксы.

Лена молчала. Она тоже рассчитывала на бескорыстную помощь друзей. Могли бы проявить великодушие: дескать, отдадите, когда разбогатеете. А теперь придется жить только на ее скудную зарплату приемщицы ателье, во всем себе отказывая.

За обещанными долларами она отправилась к Славику одна. Пока супруга угощала гостью, он сунул руку в шкаф и протянул ей несколько “зеленых”:

– Держи, кума, собирался машину обновить, но теперь подождать придется. Твой после рейса приходит – и на диван, а я полночи “Москвич” ремонтирую…

Вечером Ленка завистливо рассказывала мужу:

– Представляешь, засовывает руку под стопку простыней и вытаскивает баксы. Ну, прямо как в анекдоте: где деньги берешь? В тумбочке… Интересно, а сколько у него в месяц навара выходит, ты не задумывался?

Ночью Коле не спалось. Его душила обида. И почему он такой невезучий, а Славик всегда на коне. Почему он вечно плелся у него в хвосте и эту же жалкую долю передал сыну? Почему он непослушнее и ниже ростом их Вадика, почему носит его обноски? Внезапно дерзкая мысль озарила Грача. А может, он занят не своим делом? Может, сила его в другом – не в созидании, а в разрушении? Не в положительном, а в отрицательном? Ведь взять хотя бы тех же свиней… Кто лучше разделывает туши? Он, Коля. А Славик брезгует, чистоплюй. Зато договаривается с людьми, бесспорно, лучше Соткин. Ленка сказала, что он вынул баксы из-под простыней, интересно, сколько их там натырено? Вот только как попасть к ним в квартиру? Да очень просто – свистнуть у друзей ключи, они же висят в коридоре, на гвоздике над трюмо, вот и все дела: приходи, хозяйничай в свое удовольствие.

После очередной поездки по селам, разделав мясо в гараже, друзья наметили график работы: Славик торгует с утра, а Коля после обеда. Было около одиннадцати, когда бабки у соседнего подъезда разошлись по домам, варить борщи. И Коля, пользуясь этой паузой, юркнул в чужой коридор. Все шло хорошо: на лестнице никто не встретился, дверь открылась легко. Но, войдя в гостиную, Грач остолбенел: на диване лежал Вадик и читал книжку.

– Дядя Коля? – удивился ребенок, – а как вы сюда вошли?

– Да дверь была не заперта, – улыбнулся дядя. – А ты почему не в школе? Первый класс, а ты уже прогуливаешь?

– Да у меня горло болит и температура, – пожаловался мальчик. И Николай только тут заметил, что горлышко пацана перевязано косынкой. Потом он скажет, что все решил за одну секунду: косынка была, как знак, а шкаф с деньгами так близко, и никаких свидетелей…

– Дай-ка попробую лобик, – ласково предложил друг семьи и подошел к мальчонке. Все самое страшное заняло одну минуту, мальчик не успел даже вскрикнуть, только подергал ножками. Трясясь от возбуждения и нетерпения, Николай дернул дверцу шкафа и запустил ладони под белье. Пальцы коснулись вожделенной хрустящей бумаги. Но насладиться богатством он не успел, за спиной щелкнула дверь, и голос Славика удивленно воскликнул:

– Ты?!

Коля крикнул:

– Спасай сына!

Славик метнулся к Вадику, а Николай кубарем скатился с лестницы и кинулся в лесопосадку. Он просидел там до глубокой ночи, а потом отважился выйти к дому. Двор был пуст, окна высотки светились невозмутимо и умиротворенно.

– А может, все обошлось? – мелькнула безумная надежда. – Скажу, что на меня что-то нашло, переклинило, лягу в психушку. Славик простит, он жалостливый, а Ленка дыму подпустит. Лишь бы мальчишка выжил. Почти веря в счастливый конец, Коля повернул в дверях ключ и увидел неестественно белое, застывшее лицо жены.

– Что ты наделал? – вскрикнула она и зарыдала. А в следующую секунду из комнаты вышли несколько мужчин, щелкнули наручники. Завыли по-собачьи жена и сын. Его вывели во двор, и Коля ужаснулся: у подъезда толпился народ. Женщины кричали проклятия. Мужики бормотали ругательства…

…Маленького Вадика спасти не удалось, хотя врачи реанимации боролись за его жизнь всю ночь. Вскоре после похорон его безутешные родители переехали в соседний городок. Подумывает об этом и Лена Грач. Ведь муж, спрятавшись от людского суда в тюрьме, оставил на воле заложником несмываемого позора своего сына, уже прозванного во дворе Душителем…

Мила Алексеева, “CN-Столичные новости”