«Чтобы попасть на свидание в тюрьме, ты снимаешь одежду, детям снимают даже памперсы»

Статья 328 УК Беларуси– это персональная боль национального масштаба: прямо сейчас в колониях за какие-либо отношения с наркотиками находится около 15 000 молодых людей. Журналисты нашли родственников осужденных и записал на видео их рассказы о том, как проходили их суды, чего стоит добиться свидания в тюрьме и как они живут, зная о десяти годах срока. евгения долгая нашла и экс-закладчика наркотиков, который в анонимной переписке рассказал о своем взгляде на душегубную статью закона.

«Почему у нас насильникам, убийцам, педофилам, тем, кто сбил людей насмерть в ДТП, сроки дают минимальные, а нам — максимальные? Те могут выйти по условно-досрочному освобождению, а нашим по 328-й – ни условно-досрочного, ни смены режима. И в основном дела просто сфабрикованы», – говорят родственники обвиненных по статье 328 УК РБ. Они считают, что судьи слушают только доводы стороны обвинения, а позицию защиты вообще не принимают во внимание. Очень часто единственными свидетелями остаются сотрудники милиции, что по сути предрешает исход дела. А возможность выйти условно-досрочно у осужденных за распространение или хранение наркотиков практически отсутствует.

«Чтобы муж не догадался, засыпал всё витаминами и о наличии гашиша ничего ему не говорил»

Анна Янцевич с дочерью Доминикой. Её муж Вадим отбывает срок 8 лет.

«У нас была прекрасная семья, и сейчас есть. Прошло уже 18 месяцев, как мы не вместе. Дочке было два года, когда нашего папу несправедливо забрали. Они очень много времени проводили вместе, после того, как Вадима посадили, дочка около года все время бегала к двери и просила со слезами на глазах, чтобы папа пришел.

7 октября 2016 г. нашему соседу по тамбуру, Евгению, позвонили в домофон и представились работниками ЖЭС. Поднялись в тамбур и сказали звонить в дверь. Дверь муж открывал соседу, а зашли трое сотрудников милиции. В грубой форме начали производить обыск, искали наркотические вещества. Ничего не нашли. Мужа забрали, в машине начали запугивать, сказали, что один человек, Тимур, был задержан с гашишем, и он указал, что это муж передал ему наркотики. И теперь его слов достаточно, чтобы и муж, и я (так как какое-то время наркотики были у нас дома) оказались в тюрьме на долгие годы, а ребенок попал в детский дом. Но если муж будет соглашаться со следствием, то никто не пострадает и ему назначат условный срок за хранение, так как он никому ничего не сбывал.

Действительно, за пару месяцев до задержания мужа его друг Александр попросил передать для его коллеги по спорту, Тимуру (они оба занимались кикбоксингом) баночку с витаминами. Сам Александр не смог отдать, так как они в одно время не находились в Беларуси. Эта баночка хранилась у мужа чуть больше суток. На тот момент он был уверен, что передает для Тимура только витамины. Но когда его задержали, он предположил, что там мог быть наркотик – до этого он несколько раз видел, что Александр употреблял гашиш. И сам Александр в своих показаниях указывает, что он попросил мужа передать для Тимура баночку с витаминами, но на дно баночки положил гашиш. Чтобы муж не догадался, засыпал всё витаминами и о наличии гашиша ничего ему не говорил.

На мужа сильно психологически давил оперативный сотрудник Крекс В. В. Мужу было страшно за нас с дочкой и в отсутствие адвоката он просто соглашался со словами, которые внушал и записывал Крекс, а потом всё подписал. Когда объяснения были подписаны, мужу предоставили положенного адвоката, которая сказала, что у него очень сложная ситуация и ему нужно соглашаться со следствием. Уже на суде муж говорил правду, что не знал о возможном наличии в баночке с витаминами гашиша. Баночка так и не была нигде обнаружена и обследована. Но тем не менее, мужа приговорили к лишению свободы, основываясь на показаниях, которые он дал под психологическим давлением. Других доказательств просто не было. На адвоката мы потратили около пяти тысяч долларов, но его на суде никто не слушал. Тимур получил девять лет, Александр – девять лет, а мой муж Вадим – восемь.

С дочерью мы ездим на свидания, трое суток проводим вместе. Доминика думает, что папа на работе и ждет его. Первая встреча была очень эмоциональной, Вадим не выпускал малышку с рук. Постоянно пишет нам, спрашивает, как мы. У него в тюрьме ничего не происходит. Я стараюсь держаться позитивно и верить в лучшее. В первую очередь мне нужно смотреть за дочерью, мое настроение отражается на ней. Не сижу сложа руки – пишу постоянные жалобы, хожу на встречи с депутатами. Мы проходили другие судебные инстанции в аппеляционном порядке и писали жалобы на оперативных сотрудников, но ничего не дало результат. Доминике будет десять лет, когда Вадим выйдет из тюрьмы. Я не согласна с этим сроком. Я буду бороться до конца».

«Чтобы чаще видеться, мы поженились, когда он уже был в колонии»

Катерина Капцевич. Муж Максим отбывает срок 12 лет.

«Максиму позвонил «друг», с которым они достаточно близко общались, и попросил угостить марихуаной. Так как они хорошо общались, могли вместе ее курить. Муж без задней мысли с ним и поделился. И так попался. «Друг» этот сотрудничал и принимал участие в разработке задержания. Дома у мужа нашли 19 грамм марихуаны. Во время задержания мужа били. На адвоката ушло очень много денег. Все сбережения ушли на защиту – не помогло. Адвоката на суде даже не слушают. Она обещала, что это будет не больше восьми лет.

Суд – это кошмарно. Максима привели два конвоира, с руками за спиной. Муж сидел в клетке, как настоящий преступник. Когда мы услышали приговор в 12 лет, я поняла, что это всё. В свои 33 года Максим получил 12 лет за хранение и «сбыт» марихуаны, а «друг», который помогал в задержании мужа, получил три года «химии». Судья говорил: «Я все понимаю, это травка. Но меньше не мог дать». Это вообще как?

На момент, когда Максим получил срок, мы не были женаты. Чтобы чаще видеться, мы поженились, когда он уже был в колонии. Пожениться в колонии несложно технически, но морально сложно. В такой важный день, как свадьба, хочется, чтобы все было празднично, весело, с ведущим, фотографом и с близкими. А наша свадьба прошла в маленькой комнате, свидетелями были работники колонии, работница ЗАГСА произнесла невнятную «торжественную» речь, а муж стоял рядом в робе с зеленой биркой на груди. Очень сложно от того, что я совсем бессильна в этой ситуации, что никак не могу помочь близкому человеку. А ждать несложно. Сложно засыпать и думать, как там он, поел ли и не холодно ли ему. Пока я лежу в теплой кровати, возможно, он уже сидит в ШИЗО за незастегнутую пуговицу или за отросшую щетину.

Сложно слышать родной голос и слова поддержки да раза в месяц по десять минут по телефону, сложно расставаться после свидания. Когда мы были вместе трое суток, готовили, ели, болтали, смеялись, строили планы, мечтали о путешествиях и о своем доме. И тут его снова уводят от меня, закрывается дверь и я тихонько съезжаю по стене, стараюсь держаться, но слезы ручьем. Сложно во время краткого свидания. Вот он, рядом, а дотронуться я не могу – мы разговариваем через стекло по телефону. Конечно, я не оправдываю мужа. Он виноват, но не на 12 же лет за травку!

Сейчас самое время создавать семью, воспитывать детишек, а вместо этого – свидания по трое суток, вечные баулы, которые я таскаю туда и мысль «за что так много?». Наблюдаю, как жены с маленькими детьми приезжают к своим мужьям. Отцы скучают по детям. Чтобы приехать на свидание, нужно пройти ряд довольно унизительных процедур. Ты снимаешь все с себя, вытаскиваешь стельки, приспускаешь трусики и лифчик. Малышам снимают памперсы… Семьи разваливаются на глазах. Не каждая женщина выдержит возить детей в колонию, ждать. К тому же неизвестно, как тюрьма отразится на психике человека в будущем».

«Людей нужно лечить, а не сажать на такие сроки». История экс-закладчика

Когда говоришь человеку слово «закладка», собеседнику становится ясно, что речь идет о наркотиках. Мы связались с человеком, который имел опыт работы закладчиком. Редакция не знает его реального имени и не располагает информацией о его местонахождении. Мы предупреждаем: всё, о чем идёт речь в данном материале, рассматривается законом Беларуси по статье 328 УК РБ.

«Устроиться на вакансию «закладчик» проще простого. В даркнете магазины прямо в шапке пишут, что нужен закладчик и пишут примерную зарплату. Для самого трудоустройства нужен залог. Цифры залога называть не буду, как и цифры заработка. Они могут очень сильно разниться – зависят от продаваемого вещества. Если же вместо залога просят паспортные данные, то это развод, этим ты подпишешь себя на рабство. Когда внесен залог, ставишь на компьютер Jabber и делаешь себе ключ анонимного шифрования. Доступ есть только у тебя и у твоего работодателя. Никто другой перехватить эти сообщения не может, полная анонимность гарантирована. Могут еще дать анкету: примерный возраст, пол, есть ли автомобиль, основная работа или приработок, что употребляешь. На деньги залога дают товар. Причем не из рук в руки – ты точно так же едешь куда-нибудь и забираешь закладку. После этого развозишь товар по округу, который за тобой закреплен. За каждую закладку ты получаешь процент.

Мне хотелось подзаработать и бесплатно употреблять. Да и деньги легкие. Я четко понимаю, что делал нехорошие вещи. Но тут стоит определить грань. Одно дело – человека подсаживать, а другое – помочь ему приобрести качественный товар. Хочу сказать, что употребляющих людей очень много – и не стоит на это закрывать глаза и раздавать листовки «о вреде марихуаны». Надо поднимать вопрос, почему тюремные сроки такие огромные, ведь торговля наркотиками все равно распространена. Приобрести любой товар сейчас несложно. Сложно поймать грань между паранойей и потерей бдительности. Если потерял бдительность – сам виноват. Закладчик окружен риском со всех сторон – как со стороны работодателя, так и со стороны закона. Со стороны закона под опасностью находятся все – как покупатели, так и наркоторговцы. Так как большинство закладчиков употребляет, обычно из-за постоянного напряжения переходят грань в дозах и через какое-то время начинают красть товар. Я себе этого никогда не позволял.

Когда закладчик начинает часто косячить, сам дилер сливает его правоохранительным органам.

Если закладчик не дурак, а грамотный и адекватный человек, то риск у него только один – его работодатель. Есть закладчики, которых уже поймали, они сами натравливают правоохранительные органы на покупателей. Тех ловят и паяют им срок. Лично я не согласен со сроками по 328 статье. Людей нужно лечить, а не сажать на такие сроки. Тех, кто просто употребляет, достаточно ограничить административкой.

Работа закладчиком однозначно не стоит тех денег, которые предлагают. Это как проституция – болото, которое затягивает, если вовремя не выйдешь из игры. В этой игре постоянно рискуешь своей свободой. На основе этого риска и рождаются такие зарплаты. Высокие риски влекут большую прибыль, а значит и вероятность больших потерь.

Выйти из дела легко в любой момент. Пишешь: «Я прекращаю работу, верните залог». Залог могут не отдать, поэтому многие просто берут последний заказ и уходят со связи. Никто никого не держит, потому что никто никого не знает, изначально ведь все анонимны друг перед другом. Сейчас я слез со всего, даже бросил курить табак. Посмотрел, что можно сесть на большие сроки, даже если просто употребляешь. Любого покупателя или закладчика в любой момент могут слить для видимости. Страшно каждый раз сидеть на кухне и представлять, что ОМОН вот-вот влетит через балкон ко мне в квартиру.

Ввязать невинного человека можно по простой схеме. Просто отправить смску на «заказ» – и владелец телефона становится уже звеном в цепочке. Как правило, крупных людей не ловят. Ловят мелочь. Об этом знают все, но продолжают говорить, что наркоманов стоит сажать. Но если человек действительно наркозависимый, тюрьма ему вряд ли поможет. А сажать людей, которых подставили, – очень глупо и жестоко. Разрушается не просто семья, разрушается ячейка общества, ломается человек. Вы просто представьте, в тюрьме отбывает срок отец маленького ребенка просто за то, что решил покурить травы! Такие сроки куда жетсче самих наркотиков».

Автор: Евгения Долгая, KYKY