Ингушетия: кровная местность

В Ингушетии началась кампания по примирению кровных недругов: древний обычай всерьез угрожает существованию этого маленького, но гордого народа. Как это происходит.

В Карабулаке любой вам расскажет, почему стали «кровниками» Евлоевы и Оздоевы. И это несмотря на то, что с момента их ссоры минуло больше десяти лет. У кровной мести нет срока давности, но есть прощение. Точнее – покаяние, прощение и примирение. Репортеры «Итогов» стали свидетелями уникального ритуала примирения «кровников». Идею выдвинул новый президент республики Юнус-Бек Евкуров. Тем более что о кровной мести Евкуров знает не понаслышке. Его семья тоже была повязана узами кровной мести…

Формула прощения

К началу дневного намаза – около 16.00 – у мечети в Карабулаке собирался народ. Сначала появлялись величественные аксакалы. Они подъезжали на стареньких «Москвичах», вазовских «шестерках» и «копейках», но выходили из них с достоинством, с которым какой-нибудь президент покидает салон бронированного «пульмана». Старики входили в мечеть, а мужчины помоложе оставались на улице. Один из них и поведал о подоплеке кровной вражды Евлоевых и Оздоевых. Когда-то лихой джигит из одной семьи похитил девушку из другого, не менее уважаемого семейства.

Ситуация для этих мест в общем-то обычная. Однако по каким-то причинам отношения у молодых не заладились, невесту вернули в отчий дом, а по селению поползли слухи, что она уже и не девица вовсе. Такого оскорбления родственники похищенной не стерпели. В результате один из членов семьи джигита был убит. Естественно, что родственники покойного объявили убийце кровную месть.

Старший научный сотрудник Ингушского НИИ гуманитарных исследований при правительстве республики, историк и археолог Умалат Гадиев, присутствующий с нами на церемонии примирения, объяснил всю серьезность ситуации: «После объявления кровной мести виновник убийства и даже все его родственники должны немедленно покинуть село, особенно если жили в нем вместе с семьей жертвы. Не уедут, это будет воспринято как вызов и спровоцирует неадекватные действия потерпевшей стороны».

К мечети, подчеркивая всю важность предстоящей церемонии, прибывают муфтий Ингушетии Иса-хаджи Хамхоев, имам центральной мечети Назрани, богослов и ученый Хизир-хаджи Цолоев и министр внутренних дел республики Руслан Мейриев. Молитва закончена, старики выходят наружу. Все присутствующие мужчины встают в круг. Снова звучат слова молитвы, у опирающегося на посох седобородого старца – главы роды Евлоевых – на глазах появляются слезы, которые он даже не пытается скрыть.

«Это так называемая формула прощения, – шепотом комментирует происходящее Умалат Гадиев, – глава рода объявляет, что он прощает «кровника».

В этот самый момент в конце улицы появляется еще одна группа мужчин во главе с тяжело ступающим стариком. Мужчины в черном, они медленно приближаются, глядя себе под ноги.

«Это родственники виновного – Оздоевы, – поясняет историк, – они ни в коем случае не должны смотреть в глаза «кровникам» – это может быть воспринято как вызов».

Напряжение нарастает, повисает мрачная тишина. Вдруг понимаешь, что это не театральная постановка и не игра – люди, которые действительно были готовы убивать друг друга, теперь намерены помириться. Мужчины из семьи Евлоевых становятся в шеренгу, а Оздоевы подходят к каждому из них, пожимают руку, обнимаются. Старики плачут. Это слезы одновременно и от облегчения, и от обиды. Облегчения – потому что одним не надо больше скрываться, а другим бесконечно искать. А обиды – потому что все-таки не нашли и не отомстили…

Серьезная миссия

После церемонии не могу не спросить республиканского министра внутренних дел Руслана Мейриева – насколько обычай кровной мести влияет на криминогенную ситуацию в Ингушетии? «Дело не в криминале! – эмоционально отвечает тот. – Из-за этого обычая демографическая ситуация в Ингушетии стала гораздо хуже криминогенной!»

Оказавшийся рядом муфтий Ингушетии Иса-хаджи Хамхоев поддерживает земляка: «Примирение «кровников» очень важно для выживания нашего маленького народа».

И это абсолютная правда. Ведь враждующие роды не могут общаться между собой, и даже их внуки и правнуки не имеют права учиться в одной школе. О вступлении представителей враждующих семей в брак говорить тем более не приходится. Известны случаи, когда семьи и вовсе распадались из-за объявления кровной мести. Жизнь супругов превращалась в череду упреков типа: «Твои родственники убили моего, мы отомстим». И это при том, что для ингушей разводы огромная редкость!

Нам советуют поехать в село Галашки – еще один населенный пункт, где два уважаемых рода тоже намерены помириться. Добираемся до места и с огромным удивлением узнаем, что мириться будут… Оздоевы и Евлоевы. Фамилии те же, только семьи другие. Их вражда длилась 18 лет. С того самого дня, как на окраине села двое братьев Евлоевых, будучи в подпитии, повстречали отца и сына Оздоевых. Слово за слово, и после брошенных в горячке слов началась драка. Евлоевы пустили в ход ножи. Кончилось тем, что младший Оздоев скончался, а старший, получив несколько серьезных ранений, выжил…

И снова ритуал примирения соблюдался неукоснительно, только теперь истцы стали ответчиками. Ни один самый талантливый актер мира не сыграет эмоций, отразившихся на лице уже знакомого нам старика – главы рода Евлоевых. Но если в Карабулаке он принимал извинения, то в Галашках – извинялся. И это были два разных человека. Все делалось настолько искренне, что становилось понятно, насколько серьезна миссия для главы рода.

Сам обряд проходил по древнему обычаю с участием старейшин..
Фото: Владимир Новиков

На следующий день Умалат Гадиев повел нас в Ингушский государственный музей краеведения: «Вы обязательно должны увидеть картину «Примирение «кровников». На картине, к нашему изумлению, были отражены точь-в-точь вчерашние события: те же суровые мужчины, только в национальных костюмах – черкесках, выстроились в шеренгу. На заднем плане – заплаканные женщины, а перед шеренгой с мешками на головах – вымаливающие пощаду «кровники».

А вот как описывает процедуру примирения книга «Ингушетия» 1931 года издания: »…Как только «кровники» сблизились вплотную, муллы и власти разом что-то закричали, и закутанные в башлыки люди кинулись друг другу в объятия, спешно и неловко целуясь и что-то хрипло бормоча. Зрелище было и диким, и захватывающим…»

«В мешках сейчас уже никто прощения не просит, – комментирует Умалат Гадиев. – Достаточно просто не смотреть в глаза, а вот все остальное осталось неизменным. Вообще обычай кровной мести уходит корнями к родовому строю, когда горцы жили по адату – закону гор. Эта традиция, подразумевающая плату кровью за кровь, была и остается четко регламентированной. Позволялось убить лишь одного человека – непосредственно пролившего кровь. Если же сделать это было нельзя по объективным причинам, например виновник вражды умер на чужбине или его следы потерялись, можно было убить его брата».

Исключения? А как же без них. «За убийство женщины, если она не воин и не сражается наравне с мужчинами, разрешалось убить двоих мужчин, а за убийство беременной – троих, – вступает в беседу заместитель директора музея по научной работе Заретхан Плиева. – Нынешняя кампания по примирению «кровников» – далеко не первая. В тяжелые времена власти и духовенство не раз выступали с такой инициативой.

Например, после Гражданской войны, когда многие погибли на фронтах. Бывало, что «кровники» сами мирились, понимая, что жизнь целого народа ставится под угрозу. Так было 65 лет назад – во время депортации 1944 года. Когда ингушей гнали к эшелонам, многие кричали, обращаясь к людям: передайте такому-то, что мы, такие-то, прощаем и прекращаем кровную месть».

Безусловно, кровная месть – это целое явление для ингушского народа. И так или иначе, но очень многие элементы жизни и быта связаны с этой традицией. Например, всемирно известные боевые башни Ингушетии служили в том числе и местом убежища «кровников», которые иногда не покидали их до конца жизни, а родственники убитого пытались их временами штурмовать. «Можно было решить проблему бескровно, – объясняет Умалат Гадиев, – для этого существовало как минимум два описанных в исторических источниках сценария.

По одному из них виновник убийства мог пробраться в дом семьи, объявившей ему месть, приблизиться к матери убитого, разорвать на ней одежду и поцеловать грудь. В этом случае он становился молочным братом убитого – и кровная месть прекращалась. По другому сценарию следовало также пробраться в дом «кровника» и взяться рукой за очажную цепь. В древности очаг в доме горца был священным, так же как и висевшая над ним цепь, передававшаяся из поколения в поколение. Эти способы, кажущиеся на первый взгляд простыми, были практически недостижимыми. Попробуйте пробраться в дом, населенный смертельно ненавидящими вас людьми».

А были еще и обязательные к исполнению нюансы, фактически приравнивающие обряд кровной мести по благородству к дуэли. Например, ранение следовало нанести именно в то место и тем оружием, которым воспользовался убийца. Если получивший такое ранение «кровник» не умирал, то месть все равно прекращалась, а погибший родственник считался отмщенным.

«А если возвращаться к истокам, то кровная месть – безусловно, пережиток и мрачное наследие родового строя, – считает директор краеведческого музея Магомет Сагов. – Когда в Ингушетию пришел ислам, этот обряд перекочевал в новую религию. Хотя наша вера категорически против убийства и прямо указывает на то, что в случае, если убийца будет прощен, милость Аллаха падет не только на того, кто простил, но и на его погибшего родственника».

Ислам категорически против не только убийства, но и любого проявления насилия или неуважения. Как сказал имам центральной мечети Назрани Хизир-хаджи Цолоев, мусульманином может считаться всякий, от языка и руки которого нет вреда. Однако пока проявлений насилия в республике достаточно. Во время нашей командировки в Назрани обстреляли милицейский патруль, а неподалеку от города был убит ответственный сотрудник республиканской прокуратуры. Вообще убийства милиционеров и представителей власти в Ингушетии происходят едва ли не каждую неделю.

Как бы там ни было, но сегодня мир в Ингушетии просто необходим. Мир во всем, и в том числе среди «кровников». И надежда на это есть. Как рассказал Хизир-хаджи Цолоев, стараниями духовенства и властей из 114 семей, находящихся, по его информации, в состоянии кровной вражды, помирить удалось уже двенадцать, и еще две обещали примириться в самое ближайшее время.

Григорий Санин, Итоги