Точка невозврата: о том, что происходит в патрульной полиции Украины
Десятки голосов полицейских, не имеющих доступных и эффективных способов отстоять свои права или пожаловаться на действия руководства либо своих коллег, в той или иной мере подтверждающих сказанное Зоей Мельник, раздаются сегодня из разных городов Украины.
Нередко гражданам приходится ожидать полицию по три-четыре часа, в то время как патрульные экипажи стоят возле знаков, пишет ZN.UA.
Десятки голосов полицейских, не имеющих доступных и эффективных способов отстоять свои права или пожаловаться на действия руководства либо своих коллег, в той или иной мере подтверждающих сказанное Зоей Мельник, раздаются сегодня из разных городов Украины.“Все оказалось обманом. Если бы в 2015–2016 годах, когда мы с горящими глазами шли что-то менять и наводить порядок, кто-то рассказал мне, что будет так, как происходит сейчас, я бы просто не поверила и рассмеялась”, — говорит одесская патрульная полицейская Зоя Мельник.
4 июля она разместила в Фейсбуке пост, в котором рассказала о том, что показатели — протоколы и планы по штрафам — и “визитки” (взятки) перевесили ценность здоровья и жизни граждан, и патрульная полиция уже не спешит на вызовы “102”. Нередко гражданам приходится ожидать полицию по три-четыре часа, в то время как патрульные экипажи стоят возле знаков — “командир сказал, что домой не отпустит, пока ему не принесут 130-ю (управление автомобилем в нетрезвом состоянии)”. Те же, кто с такой практикой не согласен, да еще и пытается озвучить свое недовольство публично, подвергаются гонениям. Их отправляют либо в пеший патруль, либо “открывать двери в административном здании”. Они уходят сами, либо их увольняют. За несоответствие…
К Зое Мельник, по ее словам, подсылали провокаторов. Аудиозаписи звонков с угрозами она разместила в своем посте, отправив следом по почте соответствующие заявления в департамент внутренней безопасности и Государственное бюро расследований. С 8 июля в Одессе работает дисциплинарная комиссия. Начальник патрульной полиции Одесской области Юрий Рыбак на время ее работы отстранен от занимаемой должности.
Кишки реформы
Можно было бы подумать, что это просто Одесса — специфический город. Однако, начиная с 2017 года, постам об этом патрульных полицейских из разных городов — несть числа.
Публикуемая ими информация разнится степенью детализации и количеством фактов. Плохое обеспечение и отсутствие мотивации: форма, а часто и ремонт “Приуса” — за свои деньги; несоответствие оплаты крайне тяжелым условиям работы; карьерный рост — только при условии полной и открытой лояльности к руководству, наказания — за любые малейшие провинности. А вот поощрений практически никаких.
Во внерабочее время люди постоянно задействованы в ООП (охрана общественного порядка), за что обещают отгулы и премии, но по факту этого не происходит. Полицейских “держат на голоде”, и это тоже является провокацией к коррупции. В марте 2018-го в своем посте “Кишки реформы, или Провалы новой полиции глазами инсайдера” об этом писала экс-сотрудница киевского отдела мониторинга Лилия Блажеева. Начиная с августа 2018 года, об этом же заявлял в серии своих постов “Точка невозврата” киевский патрульный полицейский Антон Снежков. 1 июля 2019-го он был уволен.
“Там совсем другая ситуация, — говорит замначальника департамента патрульной полиции Алексей Билошицкий. — Такое решение было принято в соответствии с тем, что патрульный Антон Снежков не являлся на службу”.
Однако, по словам самого патрульного, все было иначе. За публикации в ФБ его отправили в бессрочный наряд — “открывать двери в административном здании патрульной полиции г. Киева”. А потом перевели… в г. Лисичанск Луганской области, несмотря на то, что семья полицейского — в Киеве. Такое решение Антон Снежков обжаловал в суде, который прошел по упрощенной процедуре, без явки обеих сторон. Позднее последовало увольнение. Однако бывший полицейский не сдается, поддерживает Зою Мельник и вновь собирается отстаивать свои права в суде.
Еще один пост в Фейсбуке появился 15 июля. Его автор — Вика Балицкая, член полицейской комиссии в УПП Львовской области, которая проводит собеседования с кандидатами на должности патрульных полицейских. “Люди не хотят идти работать в патрульную полицию, — пишет она. — А патрульные хотят уходить из полиции. Это глубокий и серьезный кризис новой патрульной полиции. А учитывая огромные ожидания общества от этого проекта — это катастрофа.
…Если немедленно не начать реанимировать патрульную, то она как принципиально новое явление в правоохранительной системе погибнет. А возможно, уже поздно… Там пульс еле пробивается…
…За первое полугодие 2019 года на собеседовании побывали 36 кандидатов. 23 взяли в полицию. 13 отказали. Тем временем в Львовской патрульной полиции не хватает приблизительно 180 человек. Только в этом году уволились около 40 патрульных. Большинство — по собственному желанию, из-за неудовлетворенности условиями службы… Голод кадровый! Условно говоря, вместо шести экипажей на район Львова работают три…
…Так вот, на мем “кого вы там понабирали?” отвечаю: взяли лучших из тех, кто пришел. А пришло мало…”.
“Субъективно, без претензий на истину”, Вика Балицкая выделяет несколько проблем, уничтожающих полицию:
1. Законодательное решето. Закон не дает патрульным достаточно полномочий для осуществления своей деятельности и достаточной защиты… С другой стороны — он не защищает патрульных, заставляя избегать применения жестких методов, когда они оправданы, чтобы не стать фигурантами криминальных дел по превышению служебных полномочий. Результат — замкнутый круг взаимного недовольства друг другом граждан и полиции.
2. Зарплата 10–12 тысяч гривен… Именно здесь заложены коррупционные риски. Физически и морально сложная работа должна достойно оплачиваться. “Если вы кормите своего сторожевого пса сухарями и водой, то не ожидайте, что он не будет брать куски мяса из рук злодея”.
3. Условия труда. “Не буду останавливаться на мелочах, — пишет член полицейской комиссии. — Сосредоточимся, например, на “Приусах”… В львовском УПП они почти все уже вышли из строя: часть — разбиты, часть — неисправны, потому что за ними надлежащим образом не ухаживали по несколько лет. Вовремя не меняли масло, охлаждающие жидкости и т.д. А те “Приусы”, что еще ездят, “тяжелобольны”. И потенциально опасны для жизни. Как патрульных, так и окружающих. Потому что в некоторых из них, бывает, выбивает гибридную систему. Тогда компьютер выдает ошибку, которую нужно устранить. Иначе продолжать движение опасно, поскольку блокируется все, и машина становится неуправляемой…
4. Непрозрачная кадровая политика демотивирует личный состав и отталкивает от патрульной потенциальных сотрудников.
5. Показатели, существующие в разных форматах.
Фейсбучные войны
Тем не менее руководство патрульной полиции принимать меры, похоже, не спешит. Первой реакцией на публикацию Зои Мельник стал ответный пост в Фейсбуке начальника департамента патрульной полиции Евгения Жукова. В нем он обвинил патрульную в несоблюдении дисциплины и разместил сравнительную табличку-“хронометраж” служебной деятельности, из которой следует: девушка — не слишком рьяный сотрудник, начавший публично “сеять зраду” в ответ на сообщение об увольнении.
О том, соответствует ли это действительности, какова реакция на телефонные угрозы, и как продвигается расследование дисциплинарной комиссии, ZN.UA спросило у Зои Мельник.
—На самом деле никакого сообщения об увольнении не было, — утверждает она. — Мне намекали: не переведешься — уволим. Они этого хотели. Но причина в другом. О том, что мне не нравится в работе патрульной полиции, я говорила давно. Докладывала и в Киев, и проверяющим. Преследовать меня начали именно после этого, а не наоборот. Писать я стала потому, что были исчерпаны все способы влияния на ситуацию.
Пару дней назад в “Киев оперативный” написала женщина. На людей напал человек, находящийся под действием алкоголя или наркотиков, начал всех избивать, разбил лицо двухлетнему ребенку. Полицию ждали 40 минут. За это время можно убить. Полицейские не должны превращаться в статистов и приезжать только для того, чтобы зафиксировать преступление. Жизнь и здоровье человека всегда должны быть в приоритете.
— В МВД есть тенденция — ставить на руководящие должности, в том числе в патрульной полиции, людей знаковых. Чаще — ветеранов АТО, имеющих доверие и поддержку. Что с ними происходит потом? Эффект свежих огурцов, попадающих в крутой рассол системы?
—Думаю, здесь нельзя обобщать. Разные люди по-разному выполняют свои задания. Не всегда, например, хороший полицейский будет хорошим военным. И не всегда хороший военный — хороший полицейский. Это абсолютно разные профессии. Тактика поведения в бою недопустима в полиции. Здесь другая специфика, другие требования и задачи.
Я ничего не могу сказать по поводу честности-нечестности. Могу сказать только, что с проверками приезжали неоднократно, и проверяющие знали о том, что происходит. Однако эта информация не доносилась или доносилась, но ничего не делалось.
— Вы докладывали Юрию Рыбаку о том, что происходит? Он был в курсе?
— Да. Могу сказать больше. Однажды я ехала на службу и увидела на остановке несколько нелегальных маршруток. Они еще не набрали пассажиров, и привлечь их за это было нельзя. Но стояли на остановке в нарушение знака. Я проверила документы, лицензии не было. Начала писать постановление. Некоторые признали, что совершили правонарушение, и отъехали. Один водитель начал возмущаться и говорить, что сейчас кому-то позвонит. Как только он положил трубку, моего напарника набрал командир и попросил передать мне, что нужно очень срочно подъехать в райотдел. Без объяснения причин. Я ответила, что закончу писать и подъеду. Выписала штраф и перезвонила командиру уточнить, что случилось. Он сказал: уже ничего не нужно. Я перезвонила второму командиру: “Что за звонки?”. Ответ был: “Это не уровень командиров роты. Звонили из управления”. Кто — не сказали. Я поняла, что эти перевозчики стояли там, потому что договорились с кем-то из управления. Доложила об этой ситуации Рыбаку. Без результата. Этих командиров снимали, а потом возвращали обратно.
— Вы упоминали, что вступили в независимый профсоюз полицейских.
— Когда мы только начинали и знакомились между собой, то создали в Фейсбуке группу “Захист прав поліцейських”. Были серьезные намерения создать профсоюз. Но занявшись детской темой, я поняла, что профсоюз просто не осилю. Это огромный объем работы. Когда начал работать неведомственный профсоюз Сергея Джихура, сотрудников преследовали, пытались отобрать удостоверения и даже увольняли, потом они восстанавливались через суд. Система очень не любит некарманные профсоюзы. Но они необходимы, чтобы честные полицейские могли себя защищать. Коррупционеры как раз объединяются прекрасно, у них — круговая порука. А честные полицейские сражаются в одиночку или тихо уходят, пока остальные молчат. Но от самих полицейских тоже многое зависит. Будут меньше молчать и больше добиваться правды, объединяться — будет толк. То, что сейчас многие начинают судиться, восстанавливаться, не бояться говорить — это очень здорово.
— В патрульной полиции все еще немало неравнодушных людей. Но систему изменить не удается. Почему, на ваш взгляд?
—Факторов много. Но от показателей точно нужно уходить. Они приводят к тому, что полиция теряет свою основную функцию. Один сотрудник с 20-летним опытом говорит: планы нужны, как без них оценивать работу полиции?
Ну, допустим, выписано 100 постановлений за курение в запрещенном месте и 50 — за неподсвеченный номер. На что это повлияет? Перестанут курить? ДТП станет меньше? Какая цель? Может быть, безопасность, жизнь, здоровье все-таки важнее наполнения бюджета штрафами? Мы ведь пришли не для того, чтобы рисовать красивые цифры, а чтобы работать на результат. Лучший результат — это уменьшение преступности, снижение ДТП, а не просто увеличение количества пойманных 130-х.
— И что, если убрать показатели, сразу все наладится, и реформа оживет?
—Нет, конечно. Проблем огромное количество. В том числе обеспечение. Может, я скажу некорректно, но от этого зависит качество набора. Взрослый, образованный человек, который мог бы приносить пользу и охранять правопорядок в городе, не может прокормить семью за 10–12 тысяч гривен. Приходят или люди без опыта, которые потом уходят, или те, кто в результате вязнет в коррупционном болоте.
Неправильно говорить, что в полицию идут какие-то специфические люди. Это срез общества. Для коррупции созданы определенные условия. Если бы сотрудник был обеспечен самым необходимым для жизни и при этом знал, что если он возьмет взятку, то обязательно сядет, такого бы не было.
— Но кто-то должен все это честно расследовать…
—Да, реформу нужно начинать не только с полиции. Есть множество более коррумпированных структур. Патрульная полиция оказалась тем самым свежим огурцом, попавшим в рассол. Так что ничего удивительного.
— Как на ваш пост отреагировали руководство и коллеги, помимо того, что видно в соцсетях? Есть ли уже какие-то результаты работы дисциплинарной комиссии?
—Коллеги говорят о том, что теперь они поют гимн не раз в неделю, а каждый день, проводят флешмобы с селфи. Им сказали, что вызовы в приоритете, но планы остались.
Насколько я вижу по реакции руководства департамента, задача комиссии сейчас — накопать что-то на меня, любыми способами доказать, что проблема не в полиции, не в системе, а во мне. Но все, что озвучила, я могу документально подтвердить любой проверке.
Мои сотрудники говорят, что с ними связывались по телефону и спрашивали, согласны ли они с тем, что я написала в своем посте на Фейсбук. Тем, кто отвечал, что согласен и полностью поддерживает, говорили: “Мы с вами свяжемся”. И не перезванивали.
— Как вы думаете, чем закончится расследование?
—Честно говоря, не знаю. Судя по позиции начальника департамента патрульной полиции по запущенному флешмобу, им кажется, что они победили и теперь уберут неудобного, “нерадивого” сотрудника. Начальник управления города Киева написал, что я манипулирую, пытаюсь дискредитировать. И вообще вся проблема во мне, а в патрульной полиции все прекрасно.
4 июля я отправила по почте несколько заявлений. По угрозам — в департамент внутренней безопасности, по коррупции — в ГБР. Вроде бы полиция открыта, но давать интервью и писать о том, что происходит внутри, ты не имеешь права. Сейчас я нарушаю эти запреты и прекрасно понимаю, что за это меня могут уволить. Но я к этому готова.
— Есть ли какая-то официальная реакция на угрозы вам?
— У меня есть основания не доверять одесскому УВБ. Оно тесно повязано с УПП и никогда начальство не обижает, несмотря на многочисленные факты коррупции и прочего. Поэтому заявление я отправила в департамент внутренней безопасности в Киев, хотя знаю, что в отношении меня там такая же позиция.
Именно по моему заявлению со мной никто не связывался (по состоянию на 16 июля. — А.К.). Звонили сотрудники местного УВБ, чтобы я дала пояснение по их рапорту, составленному на основании моего поста. Рапорт не показывали — мол, это внутренний документ. Что там написано — непонятно. Могут ведь и дискредитацию полиции, например, “пришить”. Это старая фишка УВБ.
10 июля я пришла с адвокатами. Сказала, что мы напишем объяснение по заявлению и пришлем по почте. Мы хотим дать объяснение по факту угроз, а не по факту рапорта УВБ.
Фактов много. Хотя я подготовила письменные ответы, дисциплинарная комиссия опрашивала меня 16 июля пять-шесть часов. Многие мои коллеги также изъявили желание дать пояснения.
— Вы по-прежнему хотите работать в полиции?
—Исходя из того, что происходит на данный момент, работать там невозможно в принципе. Когда приезжаешь на вызов, люди, ожидающие уже несколько часов, настроены по отношению к полиции агрессивно. Как объяснять им, что вызовы отрабатывают один-два экипажа, а остальные выполняют план по показателям на трассе или на дороге?
Что буду делать в случае увольнения, пока не знаю. Для души у меня давно в планах создать детскую правозащитную организацию.
Официальная позиция
“Угрозами занимается соответствующее профильное подразделение, так как есть признаки криминального правонарушения. Есть ДВБ, есть его территориальное подразделение, — говорит Алексей Билошицкий. — Как и мы, ДВБ были заинтересованы в оперативном и объективном рассмотрении вопроса, поэтому ведомости относительно данного события были внесены из открытых источников.
Чтобы угрозы, выложенные на всеобщее обозрение в виде аудиофайлов, могли быть расследованы, обязательно нужно допросить человека, которому угрожают. То, что Зоя Мельник отказалась давать пояснения УВБ, как минимум ставит под сомнение ее готовность сотрудничать в расследовании угроз.
Хотя дисциплинарная комиссия приехала в Одессу еще 8 июля, дать объяснения относительно затронутых в посте вопросов Зоя Мельник пришла только 16 июля.
Тем не менее комиссия работала и проверяла информацию, выложенную в соцсети. Фактажа, как вы видели, там было немного. Предварительные выводы я делать не буду. Подождем, пока комиссия оценит все доказательства, информацию и пояснения в совокупности.
Никакие планы и показатели от руководства как департамента, так и управлений вниз не спускаются. Понятно, что командиры ведут контроль над эффективностью несения службы полицейскими. И естественно, если один экипаж, проведя смену в 12 часов, возвращается на базу, при этом выявив несколько правонарушений, задержав кого-то по горячим следам и отработав определенное количество вызовов “102”, а другой — ни с чем, то у командиров могут возникать вопросы. Я могу допустить, что какой-то конкретный командир в данной ситуации может перегнуть палку. В случае выявления таких фактов наша реакция будет очень категоричной. Потому что никакие планы, никакие цифровые показатели в патрульной полиции не могут применяться”.
— Я постоянно мониторю в том числе соцсети, и как только появился пост Зои Мельник, сразу позвонила в Одессу. Они сказали, что пригласят ее, чтобы рассказала, — сообщила ZN.UA пресс-офицер департамента собственной безопасности Нацполиции Олеся Орлова. —Информацию, которая нам была известна из Фейсбука, вместе с аудиозаписью звонка мы отправили следователям Приморского отдела полиции в Одессе. Зое позвонили, она сказала, что на больничном, и приехать не сможет. В то же время собрала брифинг для журналистов.
10 июля она приехала в УВБ с двумя адвокатами. Сказала, что в ее адрес поступали угрозы, но объяснять — кто, что, когда, кого она подозревает, не стала. Разговора вообще не получилось. Мы бы с удовольствием помогли, если бы было пояснение. Но Зоя на контакт не идет.
В тот же день были внесены ведомости в ЕРДР. 12 июля было начато криминальное производство по 1 ч. ст. 345 относительно угроз сотруднику полиции. В настоящий момент этим занимаются следователи. Наши вместе с прокуратурой контролируют. По материалам из открытых источников дело открыто. А далее будем смотреть. Не дай бог, чтобы угроза воплотилась в жизнь.
Служебное расследование осуществляется ДПП. У них есть свой отдел мониторинга — так называемая внутренняя безопасность. Мы можем лишь проводить какую-то дополнительную проверку или контроль.
— Пришло ли заявление, которое Мельник отправила по почте?
—Да, этими материалами и начинается криминальное производство. Но заявление — это заявление. Нужны подробности, чтобы оперативники могли включиться в работу. А Зоя или боится, или не доверяет. Может, не совсем знает функции ДВБ. Мы наоборот нацелены на выяснение всех обстоятельств и защиту. Не важно — угрожают гражданские лица или, возможно, недобросовестные сотрудники полиции.
— Ей предлагали какую-то охрану, наблюдение, проверку звонков?
—Ну, мы же не охранное ведомство. Мы можем содействовать в обращении к соответствующим подразделениям, которые это обеспечат. Но для этого нужны основания — подробности.
— А что еще можно добавить к посту (и к заявлению, думаю, тоже), в котором есть подробный рассказ и упоминание, что девушка не знает, кто именно звонил, номер не определился. Какой конкретики вы ждете?
—Я так понимаю, что по голосу она узнала, с кем говорит. Раз считает, что ей угрожают те же сотрудники полиции.
— Мне кажется, голос на записи изменен.
—Для этого нужно проводить соответствующие экспертизы. К нам обращается много заявителей. Когда человеку нужна помощь, то он как-то расположен к общению, доверяет, объясняет, идет на диалог. Зоя, наверное, считает, что наш департамент тоже к ней в оппозиции. Тем не менее наши сотрудники этот вопрос контролируют. Криминальное производство уже есть, и оперативники все равно будут наблюдать и стараться защитить в любом случае, несмотря на то, что она нам не до конца все рассказывает”
* * *
Зою Мельник, на которую свалился шквал угроз, обвинений и обид как от руководства патрульной полиции, так и от ботов в соцсетях, можно понять. Борьба отдельного человека против любой государственной системы в Украине редко бывает успешной. Хотя девушка, похоже, не одна. Десятки голосов полицейских, не имеющих доступных и эффективных способов отстоять свои права или пожаловаться на действия руководства либо своих коллег, в той или иной мере подтверждающих сказанное Зоей Мельник, раздаются сегодня из разных городов Украины.
Тем временем в пресс-службе Нацполиции меня спросили: “А что вы собираетесь писать? Статью в стиле “пропало все, ужасы, кошмар, все умирают, лучше б не делать эту реформу, лучше б было как раньше ГАИ?”
Как есть. Ситуацию точно не исправить, закрывая глаза на факты, притесняя и увольняя несогласных сотрудников. “Нужно остановиться, устранить поломки и перегрузиться. Иначе… фура уже близко”, — пишет Вика Балицкая.
Автор: ; ZN.UA
Tweet
