Большая Белковая Сестра

Процессы в социуме, в мясорубку которых может попасть любой, определяются человеческой сутью и определяемыми ею законами функционирования механизмов социума.

Жить без страшилок человечество не может. А вот к девяностым годам прошлого века оно чуть не оказалась без таковых. Самодемонтаж Советского Союза снял с повестки Ядерную Войну, в страхе каковой, обогатившей фольклор гражданско-оборонческими анекдотами о заворачивании в простыню и медленном, дабы не создавать паники, движении ползком к кладбищу, выросло два поколения.

Астероид, который должен был помочь человечеству разделить участь динозавров, прижился лишь на целлулоиде голливудских фильмов (ко времени появления цифровых копий он, в отличие от вечно молодых вурдалаков, лег в нафталин, а в приличных естественнонаучных заведениях импакт-теорию излагали разве что в разделе научных заблуждений).

Так что любимой страшилкой девяностых, совпадавшей с началом цифровой эпохи, был Большой Брат. Именно так, хотя переводя «1984» Оруэлла, было б лучше написать «старший брат».

«Большим Братом» в данном контексте называли совокупность методов цифрового наблюдения и обработки данных. В девяностые шёл процесс их быстрого развития и интеграции. Именно интеграции. Если верить секретарю Сталина Борису Бажанову, любимым развлечением генерального секретаря ЦК ВКП(б) ещё в двадцатые годы было подслушивать телефонные разговоры других, более популярных вождей, на предмет использования в аппаратных играх. Для этой цели служил наушник, отведённый от автоматической телефонной станции её создателем, германским слаботочником-коминтерновцем.

Напомним молодым читателям, что обычные телефонные разговоры в то время обслуживали барышни на коммутаторе. Кремлёвская АТС была создана, дабы застраховать большевистскую элиту от присущей прекрасному полу любознательности и разговорчивости.

А электронную музыку демонстрировали ещё основателю пролетарского государства. Ленин даже самолично сыграл нечто на терменвоксе. Так был назван этот инструмент в честь изобретателя Льва Термена, офицера на Царскосельской радиостанции в Первую мировую, а после – заведующего лабораторией Физико-технического института, сотрудника советской разведки в США, шарашечного зека и Лауреата Сталинской премии Первой степени.

Последнюю он получил за устройство подслушивания разговоров с помощью инфракрасного луча. Система «Буран» основывалась на модуляции «зайчиков» вибрациями оконного стекла. Обратим внимание: инфракрасный луч был не когерентным, лазерным, а от обычного, теплового источника, что значительно усложняло преобразование сигнала на том уровне электроники. Впрочем, в 1960-е годы схемы устройств для световой телефонной связи публиковали журналы для юных радиолюбителей (радиостанции в СССР не поощрялись).

Да и автоматизированное хранение данных не новинка. Ну, что лежит в первооснове интернета, с помощью которого мы общаемся с вами, уважаемые читатели? Гипертекст. Предложенный Ванневаром Бушем в эссе «As We May Think», опубликованном в июле 1945 года в журнале The Atlantic Monthly. Там описывалась гипотетическая машина Memex, работавшая по гипертекстовым принципам.

Но вот забавный факт – в Третьем Рейхе, к технологиям которого союзники в тот момент имели доступ, такая машина уже была. Правда, сугубо специализированная. Ориентированная на нужды служб безопасности. Ею являлась гигантская автоматизированная картотека, разработанная Адольфом Эйхманом, получившим печальную известность по роли его в решении еврейского вопроса. Данные хранились на карточках. Гигантский круг картотеки поворачивался электродвигателями под управлением реле и концевых выключателей.

Cвою цель – уведомить власть имущих с поразительной скоростью и точностью о настроениях каждого подданного Рейха – картотека выполняла превосходно. Вплоть до момента, когда по липовым улочкам поползли русские танки. Да и интеллигенты советского времени говорили о политике, только выдернув телефонный шнур из вилки. И в американских избирательных играх был прецедент Уотергейта…

Ну а в девяностые пошли процессы оцифровки получаемой различными системами слежения информации, увеличения объёмов хранения и разработки методов Data mining, добычи данных. Казалось, всё, человек обречён жить под цифровой лупой всемогущего государства! На выборах, которые в начале двадцать первого века ещё практиковались в наших краях, каждый кандидат вёл переговоры не иначе, как вынув из мобильника батарею. Боялись!

Но вот реальность оказалась несколько иной. Ну, в любом бывшем цехе, обзываемом «торговым центром», вы обнаружите в стеклянных клетушках, именуемых на французский манер бутиками, никак не зарегистрированных тружениц, лавочных сиделиц. Они не существуют для мытарей. Они не существуют для социальных служб. Хотя технологии, которыми располагают госслужбы, казалось бы, могли бы этого не допустить.

Но, может, это только у нас? А вот давайте посмотрим на недавний международно-эротический скандал. 14 мая 2011 года с парижского рейса №23 был снят директор-распорядитель Международного валютного фонда Доминик Стросс-Кан. Проделала это нью-йоркская полиция. Объявленная причина – заявление тридцатидвухлетней темнокожей горничной отеля Sofitel, где останавливался Стросс-Кан, что тот сексуально надругался над ней. (Горничная, видимо, поразительно хороша собой.)

Далее Стросс-Кан пытался скрыться, убыв во Францию, но был пойман бдительными детективами, когда позвонил портье с просьбой относительно забытого в номере телефона. Так вот. Несмотря на то что мир вокруг носит сугубо цифровой характер, судьба, вероятно, высшего на планете международного чиновника (ООН, конечно, почётней, но занимаются в ней сплошной болтовнёй) решена самыми что ни на есть традиционными методами. Тривиальным заявлением обесчещенной дамочки. Разговором Стросс-Кана из телефона-автомата в аэропорту Кеннеди с портье-провокатором, удерживавшим болтовней финансиста на линии, пока доблестные копы его не повязали.

Реакции общества на это происшествие носят очень дисперсионный характер. Феминистки визжат от восторга. Поборники демократии довольны, что в Америке правосудие одно для всех и слово крупнейшего международного чиновника, говорившего, что он этого не делал, значит меньше слов горничной. Сразу на поверхность всплывают эпизоды личной жизни бедолаги-политика.

А вот коллега Стросс-Кана по партии, г-жа Мишель Саббан утверждает, что в этом случае имела место «новая форма политического убийства». Говорят о серьёзной конкуренции, которую социалист Стросс-Кан мог составить на выборах в 2012 году Николя Саркози, большому другу президента Обамы. Но говорят и о более серьёзных вещах.

Упоминают, что на обеде с главами ведущих банков Стросс-Кан упрекнул их в жадности. А на апрельском совместном заседании МВФ и Всемирного банка он призвал отказаться от так называемого Washington consensus – Вашингтонского консенсуса, базирующегося на максимальной приватизации, минимальном регулировании экономики, сокращении социальных гарантий, свободном движении капиталов.

По мнению французского финансиста, именно эти принципы, никем не оспаривавшиеся с 1980-х годов, когда они были предложены для выхода из кризиса стран Латинской Америки, и породили кризис конца 1980-х. (Причём интересно, что социалист Стросс-Кан известен в ИТ-отрасли блестяще проведённой в 1990-е приватизацией France Telecom, мерами по дерегуляции французского хайтека, приведшими к повышению занятости и росту ВВП…). И понятно же, что неверно полагать Рost hoc ergo propter hoc – «после этого значит по причине этого»… Может, просто в галантном галле при виде красотки взыграла кровь ближневосточных предков, кто его знает!

Но вот интересно – виднейшая персона оказывается вне поля зрения охраны, вне полей электронных систем наблюдений. Неясно, что делает прислуга во время мытья постояльца. Доводы сторон – по древнему принципу «сам дурак». Следы ДНК – ох, ну, кажется, и бумажная «Компьютерра» рассказывала, как легко они, при некотором навыке, переносятся… Причём презумпция невиновности как-то вдруг не действует в отношении видного политика. Причём не в плане его решений по распоряжению общественными фондами (что было б архисправедливо!), а в части личной жизни.

Так что давайте сделаем из этой истории очень простой вывод: процессы в социуме, в мясорубку которых может попасть любой, определяются не технологическими достижениями, как бы пугающе они ни выглядели, а человеческой сутью и определяемыми ею законами функционирования механизмов социума. Которые совсем и не изменились со времён Ипполита и Федры. Но. «Ты должен делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать», – писал Роберт П. Уоррен.

Попробуем же применить против людских нравов былые технологические страшилки. Большой Брат Бдит? Ну и отлично! Какой первый вопрос задают ДТПшникам провинциальные гайцы? Правильно, «регистратор есть?» Штука эта, ещё недавно описываемая бумажной КТ в качестве новинки, стала привычной. И – полезной! Хотя, казалось бы, шпионит за нами за наши же деньги. Так, может, и тем, чья жизнь связана с профессиональным риском, носить регистратор, а? На презумпцию-то невиновности надежд мало.

Автор: Ваннах Михаил, КОМПЬЮТЕРРА