Беттанкуровская премия

В громком судебном процессе, который начнется в Париже этим летом, на кон поставлены миллиарды семейства Беттанкур, контролирующего компанию L’Oreal. Эта история вот уже несколько месяцев остается одним из самых скандальных заголовков на первых полосах ведущих парижских изданий, с каждым днем обрастая новыми пикантными деталями. 

В этом авантюрном «реалити-шоу», развертывающемся на глазах миллионов французов, есть все: и интриги великосветских салонов, и герой-любовник с сомнительным окружением, и баснословно богатая бизнес-леди, страдающая от одиночества. Правда, пока что не хватает звонкого финала: сам судебный процесс перенесен с апреля на июль. То ли для того, чтобы естественным путем сократилось число действующих лиц, то ли для того, чтобы окончательно запутать следствие.

Великосветский гаврош

…Ее фирма знаменита больше, чем ее фамилия. Еще лучше известно ее гигантское состояние. Лилиан Беттанкур, единственная наследница Эжена Шуэл-ле-ра, создателя косметического гиганта L’Oreal, вдова министра-голлиста, меценатка и светская дама. Самая богатая женщина в Европе и третья – в мире. В 2008 году, если верить рейтингу Forbes, ее состояние «весило» 22,9 миллиарда долларов. Однако с началом глобального кризиса цифра эта усохла до 13,4 миллиарда. В том числе и из-за весьма рискованных вложений.. То она вложилась в фонд Luxalpha небезызвестного американского финансового мошенника Бернарда Мэдоффа, то доверила управление фамильным достоянием компании Clymene – финансовой структуре, принадлежащей Флоранс Вэрт, жене нынешнего министра бюджета Пятой республики Эрика Вэрта, а высокий чиновник вовсе не является гарантией коммерческих талантов жены. Но все это затмила совсем другая история… В судебных анналах Франции она фигурирует, как «Дело Беттанкур – Банье».

19 декабря 2007 года Франсуаза Беттанкур-Мейер, дочь миллиардерши, потребовала проведения судебного расследования, обвинив – цитирую – «в злоупотреблении плохим состоянием здоровья» ее матери некоего Франсуа-Мари Банье. Якобы, воспользовавшись легкомысленностью уже немолодой мадам, сей предприимчивый господин вытянул из нее почти миллиард евро! Не сразу – по частям – в течение нескольких лет. Но вынул, выцыганил! И не случайно крупнейшие парижские издания запестрели заголовками типа: «Как украсть миллиард, не нарушая законов».

Ей восемьдесят семь, ему шестьдесят два. Но ни о какой любовной страсти под соусом эдипова комплекса не может быть и речи. У импозантного Франсуа-Мари Банье есть друг-актер, с которым он связан «гражданским союзом». Да и вообще: месье Банье в представительницах слабого пола видит только подруг, не более того. Особенно он дружен с богатыми вдовами преклонного возраста. «Никто не умеет ухаживать так искусно, как он, за старыми дамами, особенно знаменитыми, – рассказывает известная журналистка Клод Саррот, дочь писательницы и нашей соотечественницы Натали Саррот. – Однако моя мама, далеко не самый щедрый человек по натуре, не предложила ему даже чашки кофе. Она сразу раскусила этого Банье». Чего, признаться, не скажешь о других богатых парижских старушках.

Он впервые появился в похожем на дворец особняке семейства Беттанкур, что в буржуазном парижском пригороде Нейи, в восемьдесят седьмом году. Хозяйка дома согласилась позировать для модного журнала Egoiste, фотографом-то и оказался Франсуа-Мари Банье, который шапочно познакомился с четой Беттанкур лет за десять до этого в доме у легендарного издателя Пьера Лазарева. Съемка прошла легко и весело. Лилиан Беттанкур была запечатлена в элегантной брючной паре. Миллиардерша выглядела воздушной и не по возрасту соблазнительной. Нетривиальным получилось и интервью. Банье, мастеру анекдотов, удалось разговорить мадам, и та предстала в глазах публики человеком, выпадающим из стереотипа избалованной обладательницы крупнейшего в ту пору состояния Франции… Все как в старом кино – мимолетная встреча послужила началом большой дружбы.

С тех пор полицейские, с особым рвением охранявшие фешенебельный квартал Сен-Жамс, привыкли видеть запаркованную мотоциклетку месье Банье. Этот жизнерадостный человек с непременным фотоаппаратом-мыльницей на шее быстро сделался своим в чопорной свите Беттанкуров. Ему, надо сказать, не привыкать. Тонкий психолог и прекрасный фотограф, он был автором фотопортретов, обошедших весь мир. Кто не помнит принцессу Монако Каролину, которую Франсуа-Мари Банье отснял со всех сторон с революционно голым черепом? Или Марчелло Мастроянни, истово выкидывающего замысловатые антраша на пару с Сильваной Мангано? Все мало-мальски заметные фигуры парижской богемы рано или поздно становились героями его фотографий – Изабель Аджани и Джонни Депп, Софи Марсо и Владимир Горовиц, Самюэль Беккет и Федерико Феллини…

Он был поистине человеком-оркестром, неистовый Банье. В двадцать лет написал свой первый роман, который с восторгом отметили Франсуа Мориак и Луи Арагон, назвавший автора «самым забавным и сумасшедшим гаврошем Парижа». В дальнейшем он с успехом издавался в престижных издательствах «Грассе» и «Галлимар», переводился во многих странах. Неоднократно снимался в кино, правда, не в главных ролях. Стал личным секретарем Пьера Кардена. А вот с Ивом Сен-Лораном и его альтер эго Пьером Берже отношения не задались. Особенно после того, как Банье, зная о запуске этим модным тандемом духов под лейблом Poison, зарегистрировал на себя точно такой же товарный знак, благодаря чему заработал на роялти немало денег и приобрел новых врагов.

Любопытно, что картина известного режиссера Робера Брессона, в которой в восьмидесятые годы снимался Банье, называлась «Деньги». Фотограф-писатель-актер наслаждался светским бытом и постоянно нуждался в презренном металле. Подобно циничным героям его романов, внедряющимся в семьи «честных буржуа» и разлагающим их изнутри, Франсуа-Мари разработал собственное ноу-хау охмурения богатых дам.

Сперва опробовал его на мастере дизайна Мадлен Кастен, прозванной «музой квартала Сен-Жермен-де-Пре». Ходили слухи о его причастности к исчезновению из ее дома архивов с письмами Пикассо, Сати, Кокто и Жуандо. В девяносто восемь лет мадам Кастен ушла в мир иной, и неуемный Франсуа-Мари быстренько перевел направление своих атак на богиню косметики. Тем более что Лилиан Беттанкур была несколько моложе музы декоров с улицы Бонапарт.

Дитя-злодей

«Когда их состояние доходит до нескольких миллиардов, люди словно голову теряют», – признавалась в достопамятном интервью журналу Egoiste мадам Беттанкур. Да, неспроста ее дочь требует сегодня, чтобы трибунал принял решение о взятии матери под опеку. Начиная с 1997 года Банье получил от щедрой филантропки помимо непосредственно «живых» денег (уже в ходе предварительного следствия всплыла сумма в 993 миллиона) три пожизненные страховые ренты общей стоимостью в 600 миллионов евро, множество банковских чеков, благодаря которым он не только сумел приобрести роскошную недвижимость в Париже и в Эро на юге Франции, но и провел там ремонт, включая постройку бассейна. К тому же Франсуа-Мари оказались отписаны многочисленные живописные шедевры из особняка миллиардерши в Нейи, сделавшие бы честь Лувру. Тут и Матисс, и Мондриан, и Пикассо, и Леже, и Де Кирико… Согласно нотариальному документу, все эти шедевры станут собственностью Банье после кончины его благодетельницы.

Судебное следствие доверили прокурору Филиппу Курруа. От одного лишь упоминания этого жесткого «следака» парижские политики и чиновники сознание теряют. Но на «деле Беттанкур – Банье» он сам едва не обломал зубы – так быстро дело зашло в юридический -тупик…

Впрочем, начали сыщики резво: для разминки устроили обыск в парижском доме Банье, а его самого взяли под белы руки и «приняли» на 48 часов – больше по закону нельзя. Но нашего героя такая прыть отнюдь не впечатлила. На допросах Банье держался стойко. Более того – нагло. «Что ж, будем считать, что моя интеллектуальная авантюра продолжается, – заявил он судебным следователям. – Лилиан Беттанкур помогала мне исключительно как меценат… И вообще я достаточно богатый человек, чтобы не нуждаться в чужих деньгах. Ко дню знакомства с мадам Беттанкур у меня уже было пять квартир в 6-м округе Парижа, коллекция картин и владение на юге… Кроме того, я регулярно получал куртаж от продажи компанией «Диор» духов Poison».

Правда, следователи без труда выяснили, что месье Банье, как образно говорят французы, «поставил телегу впереди быка». В реальности все происходило с точностью наоборот: сперва пошли денежные переводы от мадам Беттанкур, а уж затем приобретена недвижимость. Параллельно начались допросы служащих Лилиан Беттанкур. И выяснились вещи совершенно невероятные. Рост щедрости миллиардерши находился в прямой зависимости от состояния ее здоровья. Так, весной 2003 года и летом 2006 мадам пребывала в госпитале. Она была тогда настолько обессилена, что даже не узнавала своего личного секретаря. Именно в то самое время наследница L’Oreal перевела на своего любимца права на владение собственностью ценой 250 миллионов евро.

«Не кажется ли вам, что происходит откровенный абсурд? – обратился к сыщикам Эрве Темим, адвокат Банье. – Вы претендуете на защиту жертвы, а та вовсе не желает, чтобы ее защищали». И в самом деле, Лилиан Беттанкур приняла в мае 2008 года в своем особняке прокурора Курруа, которому сказала, что считает вполне нормальной свою щедрость. Остолбеневшему следователю оставалось только спросить миллиардершу, на основании каких договоров Банье получил ренту. Каково же было удивление Курруа, когда Беттанкур ответила: «Не помню ни о каких контрактах». «А о деньгах?» – «И о деньгах не помню…».

Это было уже слишком. При таком раскладе выход оставался только один – провести независимую медицинскую экспертизу для установления дееспособности миллиардерши. Ее дочь подключила к следствию своих врачей. Один из них, невропатолог Филипп -Азуви, поспешил высказать гипотезу, что «неврологические поражения, вызванные возрастом, негативно воздействуют на интеллектуальные способности», имея в виду мадам Беттанкур. Для справки: если выяснится, что это соответствует действительности и что Франсуа-Мари Банье сознательно использовал недуг дамы, ему грозит до 3 лет тюрьмы и 375 тысяч евро штрафа.

Сыщики, опросившие многочислен-ную челядь миллиардерши, которую за последнее время Банье активно поувольнял, заполнив освободившиеся места своими людьми, открывали для себя факты совершенно невероятные. Например, отправившись однажды отдыхать вместе с Лилиан на Сейшелы, фотограф, бывший и неплохим художником, захотел как-то постоять у мольберта. Он потребовал от мадам, чтобы та срочно послала в Париж свой самолет – за кистями и красками. И она все выполнила… А в другой раз горничная зашла в комнату хозяйки, когда та вместе с Банье выбирала помаду под новое платье. Франсуа-Мари вырвал тюбик, понравившийся Беттанкур, и ожесточенно бросил его о стенку, разбив при этом зеркало. «Только бы Андре об этом не узнал», – испугалась мадам возможной гневной реакции мужа.

«Она вела себя с ним как мать с больным чадом», – резюмировала свой рассказ об отношениях миллиардерши и фотографа одна из бывших медсестер Беттанкур. Именно так ларчик и открывался! Еще в 1997 году Банье, исповедуясь корреспондентам Liberation – он обожал светиться в массмедиа, – признался: «Для многих людей я выступаю в роли умершего ребенка супругов». А позднее, когда однажды миллиардерша представила знакомым фотографа как своего «большого друга», он резко поправил ее: «Точнее – я приемный сын Лилиан. Тот самый, которого она не сумела произвести на свет».

Со временем в роль виртуального отпрыска Банье так вжился, что и впрямь вознамерился сказку сделать былью. В конце 2007 года сразу после смерти супруга-сенатора миллиардерша якобы обсуждала с фотографом технические детали его усыновления. Банье настаивал на том, чтобы Лилиан отправилась к нотариусу одна, без него: «Так будет выглядеть естественнее…» Звук, как известно, распространяется с одинаковой скоростью во все стороны, неудивительно, что суета вокруг расширения числа наследников дошла до Франсуазы, единственной дочери. И Франсуаза Беттанкур-Мейер забила тревогу. Водевиль стремительно превращался в триллер. И драматизма ему придало появление на авансцене еще одного действующего лица.

Под защитой мэтра

Судебная атака Франсуазы, казалось бы, не застала фотографа врасплох. Банье загодя собирал свидетельства того, что миллиардерша якобы никогда не чувствовала себя так хорошо, как с ним. Он даже выклянчил у Беттанкур специальный сертификат, в котором та подтверждала, что Банье денно и нощно заботился о ней. Расписки, факсы и послания миллиардерши фотограф скрупулезно собирал и подшивал в специальную папку. Он, пригрозивший Франсуазе Беттанкур-Мейер: «Посмотрим еще, кто из нас истинный негодяй!» – сильно рассчитывает на вес этого досье в суде. Шансов на выигрыш у него немало, тем более что защитником со стороны миллиардерши выступает Жорж Кежман. То есть сам мэтр Кежман! А это означает, что в бой вступила тяжелая артиллерия.

…Когда лет десять назад из-за одного дела, по которому мне пришлось вести журналистское расследование, я попал в адвокатский кабинет Жоржа Кежмана, ощущение было такое, будто я оказался где-то в кулуарах власти. В конторе, расположенной напротив здания Национального собрания – нижней палаты парламента Франции, – каждая деталь интерьера подчеркивала принадлежность к высоким материям, недоступным для понимания простых смертных. Сам же мэтр Кежман, принявший меня в своем нарочито скромном, спартанском кабинете, был сух и деловит. Никаких рукопожатий, лишь ритуальный намек на пол-улыбки. Щеточка усов, глаза-буравчики, голый высокий череп. Сын эмигранта, погибшего в огненной камере Освенцима, Жорж Кежман заслуженно считается одним из наиболее удачливых парижских адвокатов. Как писал о нем журнал Le Nouvel Economiste: «Угрызений совести он не знает. Сожаления убивает в зародыше».

Его женами были самые красивые женщины Парижа, включая актрису и писательницу Мари-Франс Пизье, напарницу в кино Жана-Поля Бельмондо. Его шефами – самые выдающиеся люди, в том числе Франсуа Миттеран, чьим министром-делегатом трижды дефилировал Кежман. Среди его клиентов – террористы и министры, звезды эстрады и модные кутюрье… И вот теперь параллельно с судейскими делами Люка Бессона непобедимый мэтр ведет и досье Лилиан Беттанкур.

«Франсуазе Беттанкур-Мейер не позавидуешь, – шепчутся в нескончаемых залах парижского Дворца юстиции. – Такие бойцы, как Кежман, не сдаются». Что верно, то верно. Опытный юрист зря времени не теряет. Прежде всего он дал в массмедиа утечку о том, что объектами филантропии миллиардерши были многие организации и персоны. Оказывается, немалые деньги от мадам Беттанкур получали актер Филип Нуаре и наш великий виолончелист Мстислав Ростропович, благотворительный фонд, учрежденный Жаком Шираком, и монастырь бернардинок, фонд мадам Клод Помпиду и кинопродюсер Жак Перрен… Не говоря уже о благотворительном фонде Беттанкур – Шуэллер, созданном для борьбы с ВИЧ-инфекцией. Совсем недавно в кассу этой филантропической организации наследница L’Oreal передала 550 миллионов евро… Получается, что Банье с его миллиардом – это лишь в капля в море благих деяний щедрой мадам, а ее дочь и зять – сквалыги, желающие любой ценой воспрепятствовать доброй женщине бескорыстно помогать людям.

Остается лишь доказать, что Лилиан Беттанкур пребывает в светлом уме и добром здравии. Взявшись за дело, Жорж Кежман заверил следователей, что ему удастся уговорить миллиардершу пойти на независимую экспертизу. Но мадам вместо этого прислала cтарые справки о своем вменяемом состоянии, почему-то оформленные в один день. Чтобы хоть как-то подсластить пилюлю, мэтр Кежман выступил с заявлением, что «преклонный возраст его клиентки вовсе не является поводом для критической оценки ее умственного состояния». Дескать, мадам «плохо слышит», но «хорошо читает по губам».

Что теперь? До развязки еще не близ-ко. Банье наслаждается упавшим вовсе не с неба богатством и негодует по поводу скупых родственников Лилиан Беттанкур: «Этот скандал затеян только для того, чтобы причинить боль великолепной женщине. Совершать подобное на закате ее жизни – совершенно бесчеловечно»…

Кирилл Привалов, ИТОГИ