Без срока давности: о преступлениях белорусских полицаев

В советское время этих людей называли коротко – «полицаи». Люди, по разным причинам выбравшие сотрудничество с нацистами вызывали отвращение у советского общества. О преступлениях сотрудников белорусской полиции на оккупированной территории БССР в годы Второй Мировой войны.

Однако, у каждого из тех, кто, надев белую повязку, стал послушным оружием оккупационных властей, были свои мотивы для этого. Кто-то люто ненавидел советскую власть, которая забрала у него все, другие жаждали возвыситься над односельчанами и реализовать свои жалкие амбиции. Третьих в полицию приводил страх перед оккупантами и возможной отправкой на работу в Германию. 

Многие из полицейских скрепили сотрудничество с немцами кровью. И этот факт делает практически не возможным прощение тех, кто убивал мирных жителей прикрываясь лозунгом борьбы с большевизмом. 

Первоначально нацисты не торопились «вооружать» местное население оккупированных ими территорий. Если говорить о количественном составе полиции, то стоит отметить, что в конце 1941 года на территории Генерального округа «Беларусь» служило около 3700 полицейских, а к 1943 г. в различных полицейских структурах (служба охраны порядка – OD, шуцманшафт) находилось уже около 50 тысяч человек. В оккупированной Беларуси была создана сеть специальных полицейских постов, а остальные силы полиции сведены в специальные батальоны. Первоначально формирование полицейских частей шло на добровольной основе. Основным контингентом пополнение рядов этой службы были сельские жители. 

К примеру, вскоре после того, как немцы оккупировали Минск, на улицах белорусской столицы появились объявления с призывом вступать в полицию. Кадры отбирали после проверки благонадежности. Похожий принцип набора применялся и в других белорусских городах и местечках. Вот как один из жителей Мира описывал этот процесс: «Эти полицейские не были мобилизованы, все они были добровольцами. Лет им было от 25 до 35. Особым уважением среди местных жителей они обычно не пользовались. Некоторые были склонны к алкоголизму. В то время около 25 полицейских из числа местных жителей и 12 жандармов отвечали за территорию, на которой было 20-25 деревень. Немцы не знали ни местности, ни языка, и поэтому полагались на местных полицейских». 

Немцы угоняют белорусов на принудительные работы в Германию

Командовали белорусскими полицейскими немецкие офицеры. Один из них, капитан Макс Айбнер так описывал процесс формирования местной полиции в округе Барановичи: «Белорусское шуцманство подчинялось мне. Я принял его от прежнего местного коменданта. В этот момент в шуцманстве насчитывалось  250 местных добровольцев. Они были распределены по всей территории». 

Формируя местную полицию, нацисты стремились (особенно в Западной Беларуси) ослабить влияние поляков в этой структуре. Для того, чтобы выяснить национальный состав полицейских, оккупационными властями в декабре 1941 года был проведен, вскоре после которого всех тех, кто назвался «поляком», уволили. 

Приблизительно с лета 1942 года немецкие оккупационные власти стали прибегать к принудительному набору в полицию. Один из полицейских, впоследствии бежавший на Запад, так описывал этот «призыв»: «Бургомистр разослал письма некоторым мужчинам из нашего местечка и приказал явиться в полицейский участок. Там их заставили поступить в полицию. Затем их осмотрел врач, а потом отправили в бараки, где выдали винтовки и боеприпасы». 

Вооружались полицейские в основном советским трофейным оружием. Униформа, первоначально, состояла из нарукавной повязки, на которой кроме надписей «Schutzmann» и «Polizei» указывался личный номер и место службы. Затем полицейским начали выдавать специальные мундиры. Один из барановичских «служителей порядка» так описывал свою форменную одежду: «Мундир у нас был черный: солдатская шинель с серыми манжетами, два ряда пуговиц из белого металла. Черный ремень с белой, металлической пряжкой». После поступления на службу полицейские проходили начальную строевую и стрелковую подготовку. Некоторых, новобранцев направляли на специальные подготовительные курсы в полицейские школы. 

Главной задачей полиции была охрана общественных зданий от нападения партизан. Также «полицаи» использовались для охраны гетто, конвоирования евреев к месту работы и «специальных акций», под которыми, чаще всего, понималось уничтожение различных групп местного населения: евреев, представителей советского актива, военнопленных Красной Армии и польской интеллигенции.  

По признанию одного уцелевшего после войны сотрудника полиции, «все белорусские полицейские были наделены достаточной властью, чтобы арестовывать и расстреливать людей. А начальники полиции обладали еще большей властью». При этом, в немецких документах часто отмечались, т.н. несанкционированные расстрелы, когда полицейские использовали свою «власть» для сведения личных счетов или руководствуясь банальной жаждой наживы.

Стоит, однако, отметить, что существовало некоторое различие, между теми, кто добровольно шел в полицию в 1941 году и теми, кого стали призывать насильно уже в 1942 году. Многие из второй категории должны били выбирать между службой в полиции, угоном в Германию и лесом, в котором прятались советские, польские украинские партизаны. Среди этих людей было меньше ярых антисоветчиков, антисемитов и пронацистски настроенных лиц. 

В 1942 году на оккупированной территории Беларуси начитается создание «Белорусской самообороны», частей, которые по замыслу немецкого командования, должны были также использоваться для антипартизанской борьбы. В рядах этого формирования числилось до 15 тысяч жителей Беларуси. В январе 1943 года был сформирован 13-й белорусский полицейский батальон при СД, впоследствии, активно использовавшийся в акциях, направленных против советских партизан. 

В 1944 году, после начала операции "Багратион" по освобождению БССР от немецко-фашистских захватчиков, значительное количество бывших полицейских ушло на Запад. Ниже приведем истории нескольких людей, служивших в полиции на оккупированной нацистами территории Беларуси и участвовавших в карательных акциях против мирного населения. 

До войны Фёдор Мотач из деревни Тетеровец на Гродненщине занимался крестьянским хозяйством. Массовую коллективизацию большевики в Западной Беларуси провести не успели и поэтому достаточно крупное хозяйство, принадлежавшее этому человеку, не успело пострадать от нововведений Советов. 

С началом немецкой оккупации Мотач записался добровольцев в немецкую полицию и уже через год ему было присвоено звание вице-капрала. Кроме этого, бывшего крестьянина назначили командиром группы районной полиции в Новой Мыши. В том же 1942 году полицейский участвует в ликвидации евреев в деревне Полонка, Барановичского района. При этом, жертвами стали и многочисленные белорусы, пытавшиеся прятать своих соседей еврейской национальности. 

В 1944 году Фёдор Мотач «уходит» на Запад. Вот как бегство из Беларуси описывал один из коллег бывшего командира полиции: «В конце июня 1944 года наш полицейский участок эвакуировался на запад, и нас с семьями они (немцы) взяли с собой. Мы ехали на телегах. В районе Остроленка (территория Польши) мне с женой и двумя другими семьями удалось бежать. Мы переоделись в гражданскую одежду и выбросили оружие. В районе Теханува мы остановились и устроились работать в одном имении». 

Но Мотач, оказавшись на территории Польши, решил пойти на риск, и записался в ряды наступавшей на Запад советской армии. Правда, повоевать под красным знаменем не довелось. Вскоре бывший полицейский дезертирует и возвращается в освобожденную от нацистов Беларусь. Незадолго до этого этому человеку удалось купить документы на имя Франца Орловского. Забрав жену и ребенка из родных мест, он переезжает в Эстонию, а оттуда в Краснодар. Впрочем, это не спасло бывшего полицейского и вскоре он оказывается в руках органов госбезопасности. За злодеяния, содеянные во время оккупации на территории Беларуси, Фёдора Мотача приговорили к расстрелу. 

Немецкий антипартизанский плакат

Во время Второй Мировой войны на Туровщине особой жестокостью отметился украинец Константин Маркевич. До войны он не раз оказывался в советской тюрьме за криминальные преступления, поэтому оснований для любви к большевистской власти у него не было. Впрочем, после прихода немцев в 1941 году, свою злобу он выместил на местных жителях. Зимой 1942 года он арестовал семью Баланчуков и после пыток зверски убил. На совести полицейского жизни двух девушек, которых он расстрелял возле деревни Кремко. 

Однажды Маркевичу и его людям приказали конвоировать двух евреек с четырьмя детьми из Турова в Житковичи, однако по дороге полицейские расстреляли жертв, сообщив немцам, что пленники, якобы, пытались бежать. В январе 1943 года в деревне Тонеж отряд полицейских под командованием Маркевича согнал 259 жителей деревни в церковь и всех их расстрелял. 

Летом того же года в деревне Букча полицейский и его люди «казнили» трех советских военнопленных, прятавшихся в деревне, а затем «ликвидировали» попавшего к ним в плен партизана и местную жительницу. 

В том же году Маркевич «эвакуировался» в Германию, а затем в Чехословакию. В 1946 году бывший полицейский тайно возвращается в БССР и перевоплощается в «лесного брата», «партизаня» на Пинщине и Ровенщине. В октябре он попадает в руки МГБ и, назвавшись Николаем Ивановым, признается, что во время войны…служил рядовым в РОА. Трибунал приговорил этого человека к 10 годам лишения свободы. В 1956 году Маркевич-Иванов выходит на свободу, но вскоре вновь оказывается в поле зрения советских спецорганов. В 1957 году суд приговорил украинца к расстрелу. 

Родившийся в деревне Воробьевка на Гомельщине Аркадий Гапонов вырос в зажиточной, работящей крестьянской семье. Большевики не любили таких. Родителей Аркадия репрессировали, а самого парня заставили работать на лесозаготовках. После нападения Германии на СССР он сумел избежать мобилизации в Красную Армию, а через год, весной 1942 года, поступил на службу в охранную полицию. Очень скоро Гапонов получил назначение командиром отделения разведки в отряде жандармерии. 

Немецкий агитационный плакат

Главной задачей подразделения Гапонова была борьба с советскими партизанами. В достижении своей цели, полицейские не останавливались ни перед чем и часто убивали обычных мирных жителей. В январе 1943 года люди Гапонова расстреляли двух жителей деревни Выдрица. Чуть позднее были убиты 7 жителей деревни Каменка и две семьи партизан из деревни Фундаменка. «Полицаи» не пожалели даже детей.

Через некоторое время Гапонов попал в засаду и был тяжело ранен. После лечения в немецких военных госпиталях в Гомеле, Вильно и Варшаве бывший крестьянин, а теперь специалист-охотник на партизан выехал на Запад и оказался в немецких частях, оборонявшихся в Италии. До поры до времени судьба была благосклонна к этому человеку. В июне 1945 года Гапонов прошел спецпроверку и был призван в советскую армию. После службы бывший полицейский уехал в Башкирию и работал на разных предприятиях. Однако в конце 1950-х годов КГБ вышел на след бывшего полицейского из Чечерского района. В 1957 году Аркадия Гапонова расстреляли. 

Вторая Мировая война искорежила судьбы миллионов людей. Белорусы – один из тех европейских народов, который наиболее пострадал в ходе этого самого страшного в истории человечества военного конфликта. Сегодня, изучая события прошлого, нужно каждый исторический сюжет рассматривать с многоплановой перспективы. Архивные документы и воспоминания очевидцев доказывают, что в 1941-1944 гг. на территории Беларуси происходила, по сути, гражданская война всех против всех и жертвами этого противостояния становились обычные мирные жители. Местная белорусская полиция своей жестокостью порой удивляла даже самих немцев. 

Оппоненты могут возразить: «Так они же сражались против «агентов Сталина»?». Но появляется резонный вопрос, в чем виноват ребенок, сын советского партизана, которого полицейские расстреляли или утопили в колодце?! Отдельно стоит упомянуть участие местных «полицаев» в уничтожении еврейского и польского населения Беларуси. Одно дело сражаться с врагом на фронте и совершенно другое устраивать «зачистки» мирного населения. Вышеприведенные истории сотрудников белорусской полиции в очередной раз доказывают, что преступления этих людей неоспоримы и приговор, вынесенный им объективен. Оправдание их действий «борьбой с большевизмом» не корректно и не выдерживает критики.