«Рейд» дошел до середины…

Незаконным захватам все больше подвергаются предприятия малого и среднего бизнеса. Борьба с рейдерством на государственном уровне не будет эффективной до тех пор, пока политическая элита не перестанет опираться исключительно на крупный капитал. На прошлой неделе пытались захватить «Київмлин», на позапрошлой — «Укрречфлот». Новости о силовом отборе предприятий, земли и другого имущества появляются на лентах информагентств с возрастающей частотой. На пресс-конференциях, организованных то ли захватчиками, то ли обороняющимися, почетными гостями оказываются депутаты парламента и местных советов. Называются имена заказчиков и исполнителей, получавших взятки судей и чиновников. С началом кампании по выборам в парламент многие такие сообщения приобрели агитпровокационный характер. Так, в захвате предприятия «Київмлин» депутат от Соцпартии Василий Волга обвинил «финансово-промышленную группу, близкую к окружению лидера БЮТ Юлии Тимошенко». Лучшего времени для такого заявления не придумаешь: резкое подорожание хлеба за последние несколько недель превратило новость о рейдерском захвате предприятия средней руки в социально значимую. Милиция не может рассматривать дела о рейдерских захватах комплексно, правонарушения фиксируются, когда рейдер уже ломает дверь в приемную директора предприятия. И квалифицируется это как хулиганство

О рейдерстве говорят президент и премьер-министр. Еще в феврале нынешнего года Виктор Янукович уверял общественность в скоординированной работе всех силовых органов в деле борьбы с рейдерством. Однако уже в мае скандал с захватом здания Генпрокуратуры при участии МВД и Государственной службы охраны продемонстрировал всю степень слаженности такой работы. Организованная при первом вице-премьере Николае Азарове Межведомственная комиссия по противодействию рейдерству за несколько месяцев работы успехами не отличилась. При этом в начале мая Азаров констатирует: «Процесс взят под контроль, и анализ ситуации говорит о том, что рейдерство на сегодняшний день, по крайней мере, приостановлено». Но уже в конце месяца он заявил противоположное: «Политический кризис усугубил ситуацию с рейдерством». Не слишком ли быстро воспрянули «почти побежденные»?

Все говорит о том, что системной работы по борьбе с противоправным отъемом собственности в Украине нет и не было. Яркий пример: совсем недавно антирейдерская комиссия инициировала введение на законодательном уровне норм, запрещающих судьям принимать решения о блокировании реестра акционеров на предприятии (это один из элементов рейдерской атаки). «Инициатива, довольно сомнительная с точки зрения эффективности и юридических последствий, тем не менее очень показательна. Бурная реакция судей, которые тут же заговорили о вмешательстве исполнительной власти в дела судебной власти, об антиконституционности такого запрета, будь он принят, показала, что инициированные комиссией изменения в законах значительно усложнили бы жизнь не столько рейдерам, сколько самим судьям, в чьем перечне услуг блокирование реестров — одно из самых популярных», — считает управляющий партнер компании BPT Group Вадим Поляков. Однако поскольку пока ни одно дело о захвате не было доведено до логического конца, публично не был наказан ни один рейдер и ни один судья, достоверность выдвинутого тезиса доказывать мы не беремся.

Убийство российского предпринимателя Максима Курочкина, происшедшее на территории Шевченковского суда Киева 27 марта этого года, не только подвело черту под разборками его бизнес-группы с конкурентами, но и ознаменовало конец эпохи передела собственности крупнейшими финансово-промышленными группами (ФПГ). Сегодня не слышно о «маски-шоу» с участием силовых органов на облэнерго (борьба идет на уровне судебных тяжб), уже договорились о совместной защите от посягательств Фонда госимущества на Никопольский завод ферросплавов (НЗФ) доселе враждовавшие группы «Интерпайп» и «Приват». Конечно, ФПГ не перестали бороться за собственность, просто на первый план вышло рейдерство совсем иного рода. Сегодня гораздо чаще слышно о захватах небольших заводиков, НИИ, торговых фирм и даже обыкновенных ЧП. «Если раньше можно было тратить миллионы долларов на захват одного Никопольского завода ферросплавов, то сегодня эти деньги растекаются по огромному количеству более мелких предприятий», — отметил президент ассоциации «Укрконсалтинг» Олег Лиховид. Рейдерство спустилось на нижние уровни. Однако несмотря на то что объекты захвата обмельчали, угроза этого явления национальной экономике только усилилась.

Рейдерская истерия

Малому и среднему бизнесу стала присуща болезнь «боязни роста». Многие фирмы, которые не имеют влиятельных связей в органах власти, не хотят расширяться, увеличивать долю в своих рыночных нишах: боятся стать интересными для рейдеров. «У меня нет желания обрастать собственностью, которая завтра может быть отобрана», — говорит руководитель одной из столичных торговых фирм. Модель поведения «тихо сидишь — не тронут» становится все более популярной. Снижение предпринимательского задора у бизнесменов — настоящая угроза экономике. Самые общие последствия его — торможение формирования среднего класса в Украине, консервация экономики в индустриальной фазе, рост преступности. «Рейдерство представляет угрозу не само по себе, это явление есть во всех без исключения странах. Угрозой является масштабное рейдерство, а его в Украине очень много», — считает заместитель генерального директора компании «Росразвитие» (одна из ведущих российских компаний, специализирующихся на защите от недружественных поглощений) Александр Орфенов.

Предприятия не знают, откуда грядет опасность, и чутье директора, который, как правило, знает, с какой стороны ждать удара, уже не срабатывает. Удачный пример приводит генеральный директор инвестиционной компании «Тект» Вадим Гриб. Руководитель брокерского подразделения «Текта» решил купить миноритарный пакет акций небольшого предприятия в Донецке с целью спекулятивных торгов его бумагами на бирже ПФТС. Контрольный пакет этого предприятия — около 80–90% — был сконцентрирован в руках одного крупного акционера. Покупка лишь 0,4% акций обернулась скандалом: на предприятии тут же начали принимать срочные меры по защите от рейдеров, включавшие переоформление акций, реструктуризацию активов и прочее. Агента по скупке акций арестовала киевская милиция, обвинив его в попытках рейдерского захвата. «В стране началась настоящая рейдерская истерия, боязнь быть захваченным достигла своего апогея», — резюмирует Вадим Гриб.

При этом никто не знает толком, каков реальный масштаб рейдерства в стране. По данным лидера Украинского союза промышленников и предпринимателей, министра экономики Анатолия Кинаха, в Украине действуют 45–50 рейдерских групп, которые за прошедшие два года совершили три тысячи рейдерских атак на предприятия. По данным Александра Орфенова, две тысячи рейдерских захватов случаются ежегодно. Тогда как большинство участников рынка слияний и поглощений говорят всего о 30–40 реальных атаках на предприятия в год. «Есть разное рейдерство, — поясняет управляющий партнер агентства PR-Service Елена Деревянко. Огромное число корпоративных конфликтов лишь мимикрируют под рейдерские захваты, намного чаще речь идет о защите активов лицами, имеющими лишь очень условное право собственности на них. Правильность сказанного подтверждают и данные, которые приводит замдиректора Института стандартов безопасности Павел Прыгунов: «В восьмидесяти процентах случаев рейдерской атаке подвергаются предприятия, управляемые “красными директорами“, то есть людьми, сумевшими в 90-е годы превратить акции трудового коллектива в свою личную собственность». Только сейчас, спустя почти десять лет, мы становимся свидетелями расплаты за погрешности украинской ваучерной приватизации.

А что же остальные 20%? Сюда входит и вполне здоровый бизнес, чье успешное развитие и плохая защищенность являются хорошим сигналом для рейдеров. Под захват объектов небольшого масштаба разрабатываются и специфические методы. Так, например, сегодня уже известны схемы отбора собственности у ООО. Здесь тебе никакой скупки акций, никаких поддельных реестров и липовых собраний акционеров. Предприятия захватывают по схеме так называемых «недовыполненных контрактов». Рейдер детально изучает хозяйственную деятельность предприятияжертвы, включая работу с контрагентами. Отыскав необходимый контракт с незавершенными обязательствами, рейдер перекупает его у компании-партнера ООО. Это дает возможность обратиться в суд, требуя немедленного выполнения взятых обязательств, и на этом основании блокировать счета жертвы, требовать отставки его генерального директора и распродажи имущества. В конечном итоге чаще всего это заканчивается продажей собственником предприятия рейдеру по заниженной в несколько раз цене. По описанной схеме, в частности, сегодня идет активный передел аптек в столице.

Это значит, что обмельчание объектов для атаки не снизило рейдерского интереса. Даже наоборот, увеличилась капитализация «рынка захватов». Попробуем объяснить это на следующем примере. Компания, чьи акции в какой-то момент оказываются сильно переоцененными на фондовом рынке, часто прибегает к такому действию, как сплит (от английского слова split — расщеплять). Предположим, акцию стоимостью в сто гривен дробят на десять, стоимость каждой из которых по идее должна была бы равняться десяти гривням. Но это не так — на практике цены этих акций выше, они могут стоить двенадцать или даже пятнадцать гривен, поскольку конкуренция за каждую такую бумагу среди покупателей высока. «У небольших игроков суммарно денег часто больше, чем у крупных компаний. За актив среднего или мелкого бизнеса могут позволить себе бороться гораздо больше потенциальных рейдеров. А высокая конкуренция за актив повышает его стоимость», — отмечает Олег Лиховид.

Среда обитания

Небывалый всплеск рейдерства в последние два-три года легко объясним: для него имелись все предпосылки. К этому времени в Украине окончательно сформировался вторичный рынок собственности, поскольку большая приватизация, стартовавшая в конце 90-х, хоть и не завершилась, но прошла важный этап — наиболее ликвидные активы поделили. Системный кризис власти в конце 2004 года привел к дроблению административного ресурса, вертикальная организация правоохранительных органов была нарушена. Если раньше за действиями милиции надзирала прокуратура, а СБУ отслеживала работу обоих этих ведомств, то сегодня этого нет. Непрофессиональные руководители силовых органов из числа «майданных» политиков, частые рокировки в министерских креслах ослабили и систему внутреннего контроля в каждом из этих силовых ведомств. Условный цвет и имя министра, генпрокурора или руководителя службы безопасности стал неважен. Эшелон начальников управлений и департаментов оставался тем же при любом руководителе, который часто не до конца понимал, что происходит в его собственном ведомстве. Отсутствие на среднем уровне какой бы то ни было идеологической составляющей привело к тому, что все стали договариваться со всеми. В Украине действуют 45–50 рейдерских групп, которые за прошедшие два года совершили три тысячи рейдерских атак на предприятия

При этом сегодня ни один рейдерский захват не обходится без поддержки правоохранителей. Даже, если рейдер вошел (захватил помещение, из которого осуществляет операционное управление предприятием) на предприятие своими силами, ему будет необходима поддержка милиции, чтобы там закрепиться. Отсюда и средний ранг чиновника, крышующего рейдера, — начальник регионального управления МВД или другого силового ведомства. «С отставкой Юрия Луценко и приходом в министерство Василия Цушко поддержка милицией рейдерских атак значительно ослабла. Новый министр дал четкую команду не вмешиваться в корпоративные споры, и сегодня милиция действительно опасается заходить на предприятия. Однако одно лишь неучастие проблему не решит. Необходим следующий шаг: научиться разбираться в сложных схемах и ловить рейдера», — считает Вадим Гриб. С этим-то и возникают самые большие трудности. Сегодня милиции намного легче стать на сторону рейдера, нежели противодействовать ему. Ведь сейчас борьба с рейдерством — это не выезд на место преступления с автоматами наперевес, не стрельба по подъездам. Зачастую — это кропотливая работа в кабинетах, анализ работы предприятияжертвы и ситуации на рынке, выявление потенциальных захватчиков и тому подобное. «Недостаток следователей соответствующей квалификации налицо. Милиция не может рассматривать дела о рейдерских захватах комплексно, правонарушения фиксируются на самом последнем этапе, когда рейдер уже ломает дверь в приемную директора предприятия. И квалифицируется это не иначе как хулиганство или нарушение общественного порядка», — подчеркивает Павел Прыгунов.

Борьба с рейдерством требует радикальной реформы правоохранительных органов. Изменить систему изнутри человек со стороны не сможет, каким бы талантливым он ни был, считают специалисты. Это под силу человеку, взращенному самой системой, который знает в ней все ходы и выходы, но при этом видит корень проблем и для ее решения соответствующим образом мотивирован.

Кто они и как это делают?

Бороться с абстрактным рейдерством невозможно — только с конкретными людьми и группами. Именно поэтому важно понять, кто они и почему пришли в Украину. Вполне очевидно, что сегодня нет ни одной политической силы, в которой не было бы людей, которые так или иначе вовлечены в корпоративные скандалы. Частое упоминание членов различных политических сил в контексте рейдерских захватов — лишнее тому подтверждение. Чувство вседозволенности привело к тому, что отдельные депутаты, будь то из парламента или местного совета, наслушавшись своих юристов, предпринимают авантюрные попытки захватов небольших активов. Чиновники зачастую сами выступают инициаторами захватов, делая это непрофессионально, нагло и цинично: в ход идут подделки документов и неправомерные решения судов. Это то, что можно назвать «несистемным черным рейдерством». Процветание в Украине именно черного рейдерства, в основе которого лежат уголовно наказуемые преступления, обусловлено неразвитостью рынка слияний и поглощений, а также слабостью фондового рынка. Получить предприятие по-белому (что в западной терминологии именуется грин-мейлом) в нашей стране почти невозможно. Сейчас в Украине просто нет предприятий, чей контрольный пакет акций находился бы в свободном обращении на фондовом рынке. А значит, нет возможности цивилизованно купить понравившийся актив. Рейдер так или иначе столкнется с интересами крупного владельца акций, договориться с которым будет очень сложно. Это толкает захватчика искать способ решения проблемы незаконным путем.

Есть в Украине и вполне профессиональные рейдерские группировки, которые используют чиновников и судей как инструмент достижения своих целей. Война против российских рейдеров, которых начали вытеснять из Москвы и Санкт-Петербурга, привела к тому, что они ринулись не только в регионы РФ, но и в сопредельные страны, в первую очередь в Украину. Уже сегодня на местном рынке, по словам экспертов, действуют три-четыре российские компании, участвующие в проектах по захвату собственности. Есть в стране и собственные профи. Компания «Славутич-Капитал» Геннадия Корбана (человека, с которым в Украине ассоциируется само слово «рейдерство») ранее представляла собой команду профессионалов при группе «Приват», которая участвовала в таких крупных корпоративных спорах днепропетровской группы, как борьба за НЗФ, Укрсоцбанк и Студию «1+1». Сегодня потребность «Привата» в ее услугах уменьшилась, и «Славутич-Капитал» может зажить собственной жизнью, обрастая отобранными активами.

Чаще всего чиновник и судья — ключевые фигуры любого рейдерского проекта. Чиновник тем скорее соглашается на участие в нем — будь то на условиях хорошо оплачиваемой «крыши» или долевого участия — чем более легитимным выглядит захват. «Мы привыкли делить действия на законные и незаконные, но рейдеры стали авторами нового термина — ”законоподобные действия”. Купленное решение суда законно с точки зрения применения его к ответчику, но незаконно по сути», — говорит Александр Орфенов. Хотя и это не всегда так, поскольку крайне противоречивое украинское законодательство позволяет на вполне законных основаниях принять два противоположных решения по одному делу. В таком случае судья должен руководствоваться в своих суждениях не только и не столько законом, сколько абстрактными критериям справедливости, то есть полагаясь на то, что в учебниках по правоведению названо духом, а не буквой закона. Поэтому очень часто все, что необходимо рейдеру для принятия нужного ему решения, это, как ни парадоксально звучит, мотивировать судью действовать именно по закону.

Нагнать страху

Масштабы и тенденция распространения рейдерства в Украине говорят о том, что одной только законотворческой деятельностью его не остановить. С одной стороны, закрыть все правовые дыры до конца, наверное, невозможно, а значит, нерешаемых юридических вопросов нет. Вопрос только в конфигурации, а также барьерах, устанавливаемых рейдером для себя самого (например, действия, сопряженные с угрозой жизни владельца атакуемого предприятия). С другой — в Уголовном кодексе достаточно статей, чтобы наказывать виновных. Для этого не нужно прописывать в законодательстве отдельное определения рейдерства, его признаки и санкции. Есть в законах и статьи о взяточничестве, преступном сговоре и вымогательстве. Другой вопрос, что эти нормы недостаточно применяются на практике.

Коррупция не просто поразила все без исключения институты власти, но и проникла в самые верхи. Так, к примеру, в России, если корпоративный скандал с участием чиновников выйдет за рамки отдельного субъекта федерации, непременно найдут виновного и обязательно его накажут. Там уголовному преследованию подвергаются чиновники достаточно высокого ранга — от мэров крупных городов до чиновников в центральном аппарате правительства. А в Украине вопрос можно замять почти на любом уровне: от депутата горсовета до замминистра, министра и вице-премьера. Не последнюю роль в данном контексте сыграло то, что после оранжевой революции многие серьезные должности заняли люди, не соответствующие им ни по каким критериям: ни по уровню политического веса, ни по уровню профессионализма или даже уровню личного достатка. Борьба с рейдерством должна стать для политика более выгодным делом с точки зрения лояльности электората, нежели потакание бизнесу, который его финансирует

В этой ситуации жестких мер избежать не удастся. Сегодня необходимы показательные (но не показушные) дела о рейдерских захватах, расследованные по всем правилам, с обвинительными приговорами. Нужно наказать одного, второго, третьего. По своей природе рейдер труслив и действует только тогда, когда чувствует, что шансы быть наказанным минимальны. То же самое касается и судей. «Причина соучастия судей в рейде не в недостатках законодательства или мягких санкциях, а в тотальной безнаказанности за такое соучастие. За последние два года прецедентов снятия судей с должностей в моей памяти всего два и, к сожалению, оба скорее заказные, нежели заслуженные, — считает советник юридической фирмы ”Магистр & Партнеры” Александра Павленко. — Речь идет не о том, что порядок привлечения судей к ответственности должен быть упрощен, а о том, что он вообще должен быть. Механизм рассмотрения нарушений, допущенных судьями, не должен быть основан только на их оценке такими же судьями. Это звучит почти так же нелогично, как норма о том, что судья сам рассматривает заявленный ему отвод. Как известно, почти в ста процентах такие отводы отклоняются».

Понимание необходимости решительных действий у людей, принимающих решения, вроде как есть. Так, еще в декабре 2006 года глава Верховного суда Василий Онопенко говорил о том, что Высший совет юстиции намерен привлекать к ответственности недобросовестных судей. Уже тогда, по его словам, был подготовлено представление президенту и Верховной Раде на увольнение более десятка судей за нарушение присяги. В большинстве случаев эти нарушения были связаны с делами по корпоративным конфликтам. Прошло более полугода, но о наказании судей, попавших в черный список, ничего не слышно.

Ненужный средний класс

Отсутствие политической воли в отношении борьбы с рейдерством объясняется достаточно просто: сегодня ни одна политическая сила в Украине не ставит на поддержку немногочисленного среднего класса, для которого эта проблема наиболее актуальна. Бюджет страны все еще содержит слишком много преференций для крупного бизнеса (яркий пример — автомобилестроительная отрасль) и слишком много льгот для самых бедных. Вместе с тем, например, проект нового Налогового кодекса предусматривает фактическое снижение планки по годовому доходу для плательщиков единого налога. Политики считают, что им невыгодно бороться со страхами бизнесменов средней руки. Приходится констатировать, что по-настоящему борьба с рейдерством станет для политиков актуальной только тогда, когда захваты непосредственно коснутся простых граждан. Массовый отъем квартир (о таких случаях, к примеру, уже говорят в Запорожье), автомобилей и иной собственности сформирует сильнейший запрос общества к власти на борьбу с этих злом.

«Сегодня депутат районного совета, намеревающийся завладеть парикмахерской, чтобы поставить там игровые автоматы, смотрит на своих старших товарищей в горсовете, в Верховной Раде. И то, что он там видит, развязывает ему руки», — говорит Олег Лиховид. Так что бить по этим самым рукам придется на самом верху. Борьба с рейдерством должна стать для политика более выгодным делом с точки зрения лояльности электората, нежели потакание бизнесу, который его финансирует. Для этого необходимо усилить ныне слабую идеологическую составляющую в программах партий. Тогда выдвиженцам от них на различные посты, в том числе в силовые ведомства и суды, уже не дадут делать то, что прямо противоречит партийной идеологии. Рейдерство крышуют не партии, а отдельные политики. А в здоровом обществе прокол одного политика воспринимается как прокол политической силы, в которой он состоит. Большая ответственность даст больше мотивации воплощать в жизнь данные обещания. Все это прописные истины, но без их осознания рейдерство не победить. Что необходимо изменить в инструкциях и законах:

— сформировать отдельную категорию судей (по должностному признаку, например, заместители председателя), которые будут рассматривать дела, связанные с корпоративными спорами и перераспределением собственности;

— запретить судьям принимать решения об отстранении от должностных обязанностей руководителей предприятий, изменении состава руководящих органов без проведения судебного заседания при участии всех сторон конфликта;

— составить список стратегических предприятий Украины и запретить судьям рассматривать дела, связанные с корпоративными спорами на них, без присутствия на судебном заседании представителя Кабинета министров;

— разработать механизм информирования руководителей предприятия о наличии решения суда и/или судебного производства за пять-семь дней до его начала. Информирование обеспечить через государственную исполнительную службу и МВД;

— создать единый реестр судебных рассмотрений дел, связанных с корпоративными спорами и перераспределением собственности;

— пересмотреть полномочия Государственного комитета предпринимательства, обязать его заниматься проблемами безопасности и защиты отечественных предпринимателей.

Источник: Институт стандартов безопасности

Не все решается в зале суда

Александр Орфенов, заместитель генерального директора компании «Росразвитие»:

— Одна из самых распространенных ошибок — считать, что все должно решаться в зале суда. Если ставить только на это, ничего не получится. В зале суда можно в идеале достичь торжества справедливости. Рейдер в суд за этим не ходит, он идет туда решать свои проблемы. И если уж идет, значит, предварительная подготовка проведена. Кроме того, самая действенная стратегия противостояния рейдеру — не столько защищать сам актив, сколько делать все возможное, чтобы нарушить интересы заказчика рейда. Причем бить нужно в область его основного бизнеса. Приведу пример. Представим себе среднерусский городок, где местная олигархическая структура, во главе которой стоит банк, систематично захватывала один объект за другим. Но однажды она натолкнулась на один актив, который не смогла проглотить. Это довольно заурядное предприятие возглавлял разумный генеральный директор. Он, узнав о захвате, тут же обратился за помощью к антирейдерам. Стратегия защиты была проста и гениальна одновременно. Заплатив деньги нескольким десяткам местных студентов, антирейдеры на некоторое время устроили своеобразный флеш-моб — огромные очереди в банк, которым владеет рейдер. Вкладчики заволновались, кинулись снимать деньги, банк чуть не лопнул. Выйдя на руководство компании-агрессора, антирейдеры задали только один вопрос: «Вам банк не дорог?» Проблема защиты предприятия после этого быстро решилась.

Главная задача — сделать рейд невыгодным. Убытки атакующего должны быть сопоставимы или даже превышать стоимость актива, за который он борется. С этим не справятся собственные юристы компании, они по роду своей деятельности чаще имеют дело с трудовым и коммерческим законодательством, но мало ориентируются в корпоративном праве. Кроме того, защита включает в себя агрессивный пиар, для организации которого тоже требуются большие ресурсы. Часто также ситуация усугубляется тем, что рейдеры действительно обладают реальными правами на конкретный актив. Если мажоритарный акционер игнорирует права мелких собственников, не платит дивидендов, устанавливает мизерные цены на скупку акций в случае расхождения в стратегии развития предприятия и прочее — защитить такого собственника очень сложно.

Исключить фондовый рынок из рейда

Александра Павленко, адвокат, советник юридической фирмы «Магистр & Партнеры»:

— Безусловно, нужно укреплять законодательство о ценных бумагах. Ведь одними из главных участников рейдерских махинаций являются «фондовики» — регистраторы, хранители, депозитарии, а порою и сами эмитенты. Основной проблемой в смысле своевременного выявления правонарушителя и его наказания является сговор между местными проверяющими органами и недобросовестными фондовиками, о чем не догадывается центральный орган, инициировавший проверку. Ужесточения также требуют нормы, связанные с повторным получением лицензии на тот или иной вид фондовой деятельности. Нелогично и неэффективно разрешать повторно получать лицензию по прошествии короткого промежутка времени — эффект от наказания просто не успевает подействовать на нарушителя.

Проблема так называемых «двойных реестров» может быть успешно решена эмитентом самостоятельно, в рамках действующего законодательства. Сейчас нет никаких ограничений для перевода выпуска ценных бумаг в бездокументарную (электронную) форму. Форма хранения и сами обездвиженные ценные бумаги будут учитываться и обращаться у хранителя, который хорошо защищен законом от воздействия рейдеров. Тем, кто все же решит идти на сговор с хранителем, придется также иметь дело с депозитарием, учитывающим записи хранителя. Реестр в таком случае будет выпадать из привычных рейдерских схем, а сам рейд окажется чересчур дорогим.

Самое слабое, с моей точки зрения, место в акционерном обществе — протокол собрания акционеров. Вопросы их подделки не изживут себя еще очень долго. Ведь этот протокол — не ценная бумага, не бланк строгой отчетности, а, стало быть, их вид и форма не требуют защитных элементов.

P.S. НУЖЕН ШЕЛКОВЫЙ ШНУРОК

Самая большая проблема борьбы со взятками, а заодно и с рейдерством, состоит в труднодоказуемости самого факта преступления. Решить ее можно только одним способом: сделать наказание настолько жестким, чтобы даже мизерный шанс попасться внушал страх.

В таком деле, как рейдерство, взятка играет ключевую роль: с помощью нее решают проблему на каждом этапе атаки на предприятие, она же дает защиту от преследования и наказания. Еще Цицерон сказал: «Взяточники трепещут, если результатов этого занятия им хватает лишь на собственные нужды, и они спокойны тогда, когда взятки приносят им доходы, достаточные для дележа с другими». Жесткая иерархическая структура украинской судебной системы располагает к многоступенчатому взяточничеству. Судья берет много не только потому, что жаден, а и потому, что не для одного себя берет. А значит, если за руку пойман судья, стоит присмотреться заодно и к председателю суда.

Правда, пока что ни один судья не пойман. В России, которая намного опередила нашу страну в борьбе с рейдерством, такие показательные процессы уже прошли. Так, в конце мая был начат процесс по обвинению в неправомерных решениях и получении взятки над судьей из Ингушетии. С большой долей вероятности это дело закончится обвинительным приговором, и нерадивый судья надолго сядет. Правда, там тоже не все гладко. В РФ власть борется с рейдерством не потому, что оно мешает обществу, а, скорее, потому, что оно мешает самой власти. А в опалу попадают те, кто с ней не делится и действует, не опираясь на власть. То есть фактически чиновники высокого ранга ставят палки в колеса своим коллегам-конкурентам рангом поменьше.

В Украине активная раскрутка темы рейдерства в СМИ играет только на руку судьям. Цена «решения вопроса» в судах растет не меньшими темпами, чем до недавнего времени росла стоимость жилья в Киеве, утверждают знающие люди. Основания для повышения расценок у судей железные — о рейдерстве пишут, политики делают грозные заявления, одна за другой появляются специальные антирейдерские комиссии, милиция ищет, но почему-то не находит взяточников. Реальной угрозы нет. А правонарушение без наказания развращает общество. Борьба с новым видом экономических преступлений, как теперь стали называть рейдерство в Украине, носит характер полумер. Принимаются отдельные изменения в законодательстве, которые рейдеры без труда обходят с помощью давно известных схем. Так, например, от принятых в конце 2006 года изменений в законодательстве, обязавших решать корпоративные споры исключительно в хозяйственных судах, легко уклониться. Рейдер просто придает конфликту окраску трудового спора, привлекая к нему, скажем, бывшего работника предприятия-жертвы, и дело вновь переносится в более удобный для него суд общей юрисдикции.

Украинские рейдеры играют на опережение, свободно преодолевая любые нормативные преграды, используя при этом богатый опыт своих российских коллег и собственные наработки. Если с помощью интеллектуального ресурса с рейдерством бороться не получается, придется бороться с помощью силы и жесткости. В Оттоманской империи, например, с взяточниками из числа высокопоставленных чиновников боролись просто: провинившимся султан вручал шелковый шнурок, с помощью которого презренные должны были удавиться сами. Вдобавок к этому у них конфисковывали все имущество, тем самым частично нивелируя финансовые потери казны от незаконной деятельности. Самая большая проблема борьбы со взятками, а заодно и с рейдерством, состоит в труднодоказуемости самого факта преступления. Решить ее можно только одним способом: сделать наказание настолько жестким, чтобы даже мизерный шанс попасться внушал страх. Конечно, турецкий тоталитарный вариант решения проблемы для нас едва ли приемлем, но ход мыслей в целом задан правильно.

При этом не стоит забывать, что никакими, даже самыми жесткими мерами полностью это зло не искоренить. Рейдерство и его атрибут — взяточничество — как способы перераспределения богатства в обозримой перспективе себя не изживут. Однако масштабы этого явления и негативные последствия от него для экономики и морального здоровья общества могут и непременно должны быть гораздо меньшими, чем они есть сейчас.

Глеб Простаков, Эксперт