Генерал Александр Нездоля: Как донецкие чекисты провели операцию в Западной Германии

Сегодня, когда эмоциональная пена, связанная с распадом СССР, наконец-то спала и появилась возможность трезво взглянуть на прошлое, стало очевидно, что опыт, накопленный сотрудниками КГБ колоссально важен и полезен для спецслужб Украины. И потому мы публикуем новую главу из недавно вышедшей книги генерал-майора СБУ, члена редакционного совета журнала «Безопасность и Закон» Александра Нездоли «КГБ: рассекреченные воспоминания».

  На этот раз речь пойдет о необычной ситуации, когда сотруднику контрразведки Донецкого управления КГБ пришлось обеспечивать проведение разведоперации ПГУ СССР в Западной Германии. О ней рассказывает ее непосредственный участник Владимир Петрович Тищенко, ныне подполковник госбезопасности в отставке.

Одним из самых серьезных испытаний на профессионализм для меня стала поездка в Западную Германию (ФРГ) в составе тургруппы, сформированной Донецким обкомом профсоюза горняков из жителей различных городов области. За 12 дней, с 11 рублями в кармане на личные расходы, что было эквивалентно 44 маркам, предстояло побывать в 7 крупных городах Западной Германии, которая в то время претендовала считаться витриной западного образа жизни.

В тот период поездки за границу украинских туристических групп носили эпизодический характер, а эта была одной из первых. Межгосударственные отношения между СССР и ФРГ были далеко не дружественными, поэтому было очевидно, что наша поездка мимо внимания немецких спецслужб не пройдет. Этим и объяснялось включение в группу оперработника с заданием контрразведывательного обеспечения участников поездки.

Подготовка к поездке шла по отработанной схеме: ознакомление по имеющимся в обкоме профсоюза документам с участниками поездки, сроками и маршрутом передвижения по стране, изучение оперативных материалов об особенностях работы немецких спецслужб против наших граждан, беседы с сотрудниками госбезопасности, ранее посещавшими эту страну. Подготовка приближалась к завершению, но тут произошло нечто неожиданное.

Из Первого главного управления КГБ СССР (разведка) пришла телеграмма, в которой рекомендовалось включить в группу оперработника ПГУ «для проведения встречи с иностранцем». Подчеркивалось, что встреча должна пройти на конспиративной основе, а все, что с этим связано, возлагалось на занимавшегося контрразведывательным обеспечением оперработника областного УКГБ, то бишь меня. Естественно, мне пришлось срочно выехать в Москву для спецподготовки.

В ПГУ КГБ СССР мне представили сотрудника разведки Николая, с которым предстояло выполнить задание, вручили немецкую карту г. Штутгарта с указанным на ней местом предстоящей встречи и предложили разработать детальный план операции. Главное требование – встречу проводить, только убедившись в отсутствии контроля со стороны немецких спецслужб.

Легко сказать – убедившись, когда ты в чужой стране, в неизвестном городе, и каждый прохожий может оказаться сотрудником наружного наблюдения! Чтобы решить эту проблему, договорились встречу проводить в два этапа. После приезда в Штутгарт и размещения в гостинице, за день до встречи совершить контрольный выход на место контакта, чтобы найти его по имевшемуся описанию, выбрать наиболее удобные пути подхода и отхода, попытаться обнаружить возможную слежку. А на следующий день, уже хорошо зная маршрут и место встречи, в максимально короткое время вывести Николая в нужную точку, где он проведет короткую беседу с иностранцем и передаст ему важный пакет.

Решение проводить встречу в два этапа, с повторным выходом оперработников из гостиницы на одно и то же место два дня подряд было явно слабым звеном всей операции, так как в этом случае резко увеличивалась вероятность попасть под контроль местной контрразведки. Тем более, что наружное наблюдение, как правило, немцы устанавливали с момента поселения туристов в гостиницу, а в пути следования между городами эти функции выполняли гид-переводчик и водитель автобуса. Так что было понятно – какие-то коррективы придется вносить уже по ходу поездки.

Учитывая все эти сложности, еще до отъезда в Германию я изучил карту Штутгарта настолько, что знал этот город лучше, чем родной Донецк: визуально представлял места расположения основных улиц, вокзалов, гостиниц, памятников и других ориентиров, которые помогли бы быстро отыскать нужное место.

За день до отъезда для проведения инструктажа в обкоме была собрана вся группа – 21 человек. Там я ближе познакомился с участниками поездки и руководителем группы Анатолием Петровичем Николаенко – тем самым секретарем Ленинского райкома партии Донецка, с которым 3 года назад познакомил меня директор ДМЗ.

Чтобы во время пребывания за границей не выглядеть «белой вороной», я, по совету старших и более опытных оперработников, выбрал для себя «прикрытие» – сидевшую во время инструктажа напротив меня молодую симпатичную женщину, врача-психиатра одной из клиник Горловки. Звали ее Надежда.

На следующий день мы выехали в Москву, а далее – поездом через Варшаву в Германию. Проехав территорию Польши, ГДР, Западного Берлина, ясным июльским утром группа прибыла в Кельн. На перроне вокзала нас встретил наш будущий гид Никита Владимирович Качинский. Вопреки ожиданиям, это был человек приятной внешности, хорошо говоривший по-русски. Его первые слова: «Здравствуйте, товарищи! Кому помочь?», – и газета «Правда», которую он демонстративно держал в руке, безотказно сработали в его пользу. Буквально с первых минут он завладел вниманием всей группы, и туристы начали воспринимать его как родного. Это был первый тревожный для меня сигнал. Я понял, что дело придется иметь с «тертым калачом».

Прямо на перроне Никита в общем плане рассказал о том, что нас ожидает: многочисленные экскурсии по городам, посещение крупных предприятий, правительственных учреждений, спортивных комплексов, музеев. Программой, которая носила явно пропагандистский характер, предусматривалось посещение бывшего концлагеря Второй мировой, мюнхенских пивных, от которых начинали свое восхождение к власти нацисты, и здания Нюрнбергского суда, где им был вынесен справедливый приговор.

Никита сообщил, что после Кельна, мы посетим Бонн, Штутгарт, Мюнхен и другие города. Жить будем в гостиницах, в двухместных и одноместных номерах, а передвигаться по всему маршруту (1500 км) на одном и том же автобусе. Гид и водитель будут проживать на одних с нами этажах и вместе с нами питаться.

Таким образом, возможности для работы по группе у них были идеальные. Надо было эти возможности как-то ограничить. Конечно, в группе была наша агентура, и я знал этих людей в лицо, но связь с ними в первые дни решил не устанавливать. Всегда существует опасность, что они неумелыми действиями могут «помочь» Никите расшифровать оперработника, а накануне ответственной встречи в Штудгарте этого нельзя было допустить. Поэтому многие вопросы влияния на группу и наших «телохранителей» я решал через руководителя поездки Анатолия Петровича, разумеется, не раскрывая перед ним истинных целей.

Делалось это просто и естественно. В группе была агент «Лена», кандидат в мастера спорта по шахматам. Никита тоже увлекался этой игрой. Поэтому для ограничения его «возможностей» «Лене» предложили оказать честь гиду и немного его потренировать, при этом не торопясь, долго обдумывая каждый ход. По два часа в день Никита был «при деле», и времени на остальных участников у него оставалось все меньше и меньше. Игра в шахматы, а точнее «Лена», ему настолько понравилась, что он предпочитал чаще быть возле нее. Но… не долго музыка играла.

Во время ужина в ресторане, ухаживая за «Леной», Никита неудачно обнял ее выше талии, за что та публично наградила его звонкой пощечиной. Неуклюже оправдываясь перед женщиной, гид говорил, что хотел подарить ей комплект белья, поэтому решил уточнить размер бюстгальтера, а она в кругу женщин однозначно заявила: «Если бы это сделал кто-то из наших, то я бы и не обратила внимания, но только не этот тип. Он же мне уже и жениха нашел». После этого инцидента авторитет Никиты резко пошатнулся, а игра в шахматы перестала его интересовать. К «Лене» он уже опасался приближаться.

Тогда к Никите «приблизили» двух мужчин, любопытство которых не знало предела. С первого дня они старались держаться рядом с ним, чтобы лучше слышать его рассказы и иметь возможность задать тот или иной вопрос. Учитывая их природную любознательность, Анатолий Петрович (по моей просьбе) дал им установку: «От Никиты не отходить ни на шаг. Задавать как можно больше вопросов». Со своей задачей «любопытные» справились блестяще. Когда один из них в очередной раз спросил: «Когда же будет экскурсия в концлагерь?» – тот в сердцах ответил: «Была бы возможность, я бы отправил вас туда хоть сегодня!». Никита чувствовал, что ему оказывают организованное противодействие, но ничего сделать не мог. Он понимал, что в группе есть оперработник и он должен его выявить. Вскоре это подтвердилось его конкретными действиями.

При переезде из Кельна в Бонн Никита много шутил, рассказывал анекдоты, вытащил газету «Правда» и начал ее читать, комментируя прочитанное. Когда водитель снизил скорость, негромко заметил: «Как своим соотечественникам, могу по секрету сообщить: там, вдали возле леса находится одна из американских баз». И с безразличным видом продолжил чтение. Этот прием сработал безотказно. Один из туристов (это был агент «Новиков»), спрятавшись за спинкой кресла, сделал несколько снимков в сторону «американской базы». За его телодвижениями и манипуляциями с фотоаппаратом в момент съемки наблюдал водитель с помощью висевшего над ним зеркала обзора салона.

При въезде в Бонн автобус остановился. Пассажиры вышли размяться. Рядом находился телефон-автомат. Никита начал куда-то звонить и чем-то договариваться. Как потом выяснилось, он решил организовать нам посещение советского посольства. Встречу с нашей группой там не планировали – она больше нужна была Никите, но из вежливости согласились.

В вестибюле посольства нам предложили воспользоваться услугами туалетной комнаты, а потом зайти в зал приемов для формальной беседы. Зал заполнялся постепенно. Никита стоял возле входных дверей и пересчитывал входящих. Последним с опозданием на 5 минут вошел агент «Новиков». Никита был доволен. Он знал, что визиты в посольство нередко используются для встречи оперработника с сотрудником посольской резидентуры.

Позже, путем нехитрых приемов уже с нашей стороны, мы укрепили уверенность Никиты, что «Новиков» — именно тот человек, за обнаружение которого ему и платят деньги. Так, совершив две ошибки, «Новиков» невольно стал нашим «громоотводом». Это было нам на руку, так как из Бонна мы переезжали в Штудгарт, где предстояло выполнить главную часть задания. Мысли о нем меня не покидали ни на минуту. В результате возникла идея, как выйти первый раз к месту встречи, не заезжая в гостиницу.

После многочасового переезда мы пересекли городскую черту и въехали в Штудгарт. Беглый взгляд на карту показал, что мы движемся по улице, которая напрямую может вывести к месту встречи. Не воспользоваться этой благоприятной ситуацией было бы грешно.

Под предлогом плохого самочувствия одной из туристок (к этому была подготовлена «Лена») в нужном месте остановили автобус. Самочувствие «Лены» «ухудшалось», и руководитель поездки Анатолий Петрович попросил гида вызвать скорую помощь. Остальные туристы, чтобы не стоять на месте, перешли в ближайший скверик. Воспользовавшись этим, взяв с собой несколько человек, вдвоем с Николаем отправились к месту встречи. Рядом с ним было расположено небольшое красочное озеро. Это озеро, указанное на карте, и было предлогом для посещения этого района. Потом наши попутчики, отвечая на вопросы Никиты – где были? – рассказали об этом озере.

Выяснив все, что нас интересовало, мы отправились обратно. В ста метрах от озера находился кинотеатр, в котором демонстрировались эротические фильмы. Мы запомнили его. Возвратились к автобусу не позже других. А когда «Лене» стало «лучше», уехали в гостиницу.

Конец этого дня был посвящен устройству в гостинице, осмотру какого-то музея и отдыху. Был свободный вечер. Я с Николаем устроился в хорошем двухместном номере. Надо сказать, что вместе мы поселялись не случайно. Пакет, который Николай должен был завтра передать, требовал бережного отношения. Он с ним не расставался ни на минуту. После ужина приготовили чай-кофе и пригласили в гости Надежду и Лену. Пришло время с ними ближе познакомиться.

Следующий день прошел в экскурсиях по Штудгарту. Особенно интересно было наблюдать за работой главного конвейера фирмы «Мерседес-Бенц». За короткое время мы смогли увидеть, как рождается автомобиль – от первой детали до покраски, сушки и контрольного пробега по заводскому автодрому. При всем обилии ощущений от увиденного, мысленно я был в другом месте. Да и Николай тоже. Мы до мельчайших деталей продумывали свои действия, связанные с предстоящей операцией – словно пилоты, готовящиеся к очередному групповому полету, с макетиками самолетов в руках на земле раз за разом повторяющие фигуры, которые им предстоит выполнить в воздухе.Встреча с иностранцем была назначена на вечер – вечернее время всегда было свободным от экскурсий и мы могли использовать его по своему усмотрению. Предлогом для выхода в заданный район встречи избрали посещение эротического кинотеатра, который так кстати встретился на нашем пути. Стремясь не обострять отношения с Никитой, за час до ухода в кинотеатр мы поставили его об этом в известность. Вопреки нашему ожиданию, он вызвался нас сопровождать. Очевидно, он получил нагоняй за то, что вчера позволил нашим туристам «бесконтрольно» разбрестись по городу.

Перед тем, как часть туристов из 14 человек, включая 2-х оперработников, готовилась отправиться в «культпоход» в кино, остальные туристы вместе с руководителем поездки, в том числе и агент «Новиков», «засветившийся» перед спецслужбами, отправились на прогулку по вечерним улицам Штудгарта. Им было рекомендовано продержаться в городе 2,5-3 часа. Это было необходимо, чтобы в случае оперативной слежки за группой они увели бригаду наружного наблюдения в другом направлении. У нас не было явных доказательств, что именно в этот вечер за нами следили, но, как говорится, береженого бог бережет.

Подъехав к кинотеатру, вместе с Никитой мы зашли в вестибюль кинотеатра и приобрели билеты. В тот вечер показывали эротический фильм «Твой муж – необыкновенное существо».

Обстановка складывалась для нас благоприятно. Сексуальная революция на Западе шла на спад, поэтому зал был полупустым. Фильм крутили непрерывно и также непрерывно в зал входили и выходили зрители. Публика рассаживалась, кому где вздумается. Молодежь, как обычно, забилась в дальние затемненные углы, другие, постарше, занимали ряды в зависимости от уровня зрения и слуха. Кроме нас, людей среднего возраста не было. И неудивительно. Мы приехали той из страны, где эротика и секс считались запретной темой. Войдя в зал, мы тоже маленькими группками разместились, кому где удобно. Никита был при деле. Сидел в кругу женщин, переводил дикторский текст и комментировал содержание фильма…

В нужный момент Николай незаметно выскользнул из зала, удачно провел встречу и избавился от пакета, с которым не расставался даже при посещении душа и туалета. Вскоре он так же незаметно возвратился обратно. Ему хватило 20 минут, чтобы завершить дело, к которому мы так долго и тщательно готовились. Так что в гостиницу мы возвращались в хорошем настроении и с чувством исполненного долга.

Главное было сделано, но впереди еще 4 дня поездки и был Никита, который явно что-то замышлял. К этому моменту он уже не выглядел таким суперменом, как в день нашей встречи. Отношение к нему со стороны наших туристов заметно изменилось, и это раздражало его. С лица сошла приветливая улыбка, по утрам он перестал приносить газету «Правда», на вопросы туристов отвечал кратко, и старался не попадаться на глаза тем двум любопытным, которые просились на экскурсию в концлагерь.

Забегая вперед скажу, что его болезненная реакция в отношении экскурсии в концлагерь мне стала понятна позже. При подготовке отчета о поездке в архивах КГБ СССР я обнаружил досье, из которого следовало: «Никита Владимирович Качинский, историк по образованию, бывший офицер Советской армии, в 1942 году добровольно сдался в плен немцам, прошел несколько концлагерей, освобожден американцами. По окончании войны остался на Западе, вступил в Народно-Трудовой Союз – организацию, которая активно использовалась спецслужбами против Советского Союза. В последние годы направлялся на разработку советских граждан, прибывающих в Германию по различным каналам». От человека с такой биографией ничего хорошего ожидать не приходилось.

Тем временем жизнь преподнесла новый сюрприз. Установленные ради прикрытия мои взаимоотношения с интересной женщиной и врачом-психиатром в одном лице Надеждой сначала развивались в нужном для меня ключе. Мы часто оказывались рядом, во время прогулок по городу, при посещении музеев я оказывал ей какие-то мелкие услуги, носил небольшую дорожную сумку, в которой находился ее паспорт.

Однако к середине поездки ситуация изменилась. Надежда все чаще стала бывать в обществе Никиты, который, преподнося туристам в качестве сувениров различные безделушки, ей подарил театральную сумочку, набор косметики, а затем золотую цепочку. Очевидно, что такие щедрые подарки были неспроста. За этим скрывался какой-то план. Между тем Надежда воспринимала повышенное внимание Никиты к себе как должное и с готовностью принимала его подарки.

Особенно меня насторожил короткий разговор, состоявшийся между Никитой и Надеждой во время посещения какого-то храма. Увидев, как прихожане перед тем, как войти в помещение опускают руку в сосуд с водой, Надежда поинтересовалась: «А зачем они это делают?» Никита, наклонившись к ней, полушутя-полусерьезно ответил: «Так поступают для того, чтобы быстрее выйти замуж». К тому моменту многие в группе уже знали, что перед поездкой Надежда разошлась с мужем.

На фоне этого разговора тем более тревожным сигналом выглядело стремление Никиты организовать встречу со своими друзьями, один из которых якобы «очень состоятельный человек, и к тому же неженатый». Эта встреча переносилась из одного города в другой. Никита нервничал – видимо, либо «друзей» еще не подготовили, либо потенциальная «невеста» не была доведена до нужной кондиции. Что-то не складывалось, но то, что германская спецслужба «положила глаз» на Надежду, становилось все более очевидным.

В сложившейся ситуации моей главной задачей оставалось не допустить бесконтрольного общения Никиты с Надеждой и всячески ограничивать их контакты. Пришло время подключить к этой работе двух агентов, что я и сделал перед отъездом в Мюнхен. Однако этого оказалось недостаточно. Ситуация требовала и личного участия оперработника в этом процессе. Сделать это было не сложно: получая от Никиты подарки, Надежда продолжала посылать в мою сторону приветливые улыбки.

Во всех гостиницах на нашу группу выделялось одинаковое количество одноместных и двухместных номеров. Все они были «с удобствами», но ванная или душ — только в одноместных. Чтобы никому не было обидно, одноместные номера занимались в порядке очереди. Поэтому, чтобы принять душ (был жаркий июль), туристы ходили друг к другу в гости. В Мюнхене очередь жить в одноместном номере дошла и до меня.

В вестибюле мюнхенской гостиницы, когда я получал ключи, ко мне подошла Надежда и голосом, не терпящим возражения, предупредила: «Первая в очереди к тебе в душ – я». Пока я соображал, что ответить, она удалилась к автобусу, который увозил группу на экскурсию по городу…

Возвратились в гостиницу поздно. Во время ужина Надежда тихо спросила: «Так что?» «Как договаривались», – ответил я, – «Ты первая и ты последняя». Мой ответ ей явно понравился. Через полчаса она стояла у меня в номере с туалетными принадлежностями и феном для сушки волос. Этот аппарат, видимо, должен был подсказать мне, что ее визит может затянуться надолго. Приняв душ, Надежда начала приводить себя в порядок, а я с помощью электрокипятильника, постоянного спутника советских туристов, занялся приготовлением чая.

Вскоре, после того, как мы приступили к чаепитию, неожиданно раздался стук в дверь. На пороге стоял Николай с бутылкой вина. Извинившись, что пришел не вовремя, хотел уйти, но нам ничего не оставалось, как остановить его и пригласить за стол. До глубокой ночи мы чаевничали и обменивались впечатлениями, которых было в избытке. Ближе к полуночи Николай собрался уходить, а наша дама, будучи достаточно воспитанной, последовала его примеру.

Главная цель, которая стояла передо мной была достигнута: на протяжении 4-х часов Надежда была под надежным контролем, хотя чаепитие прошло, вероятно, не так, как ей хотелось.

В течение следующего дня мы несколько раз оказывались на пути друг у друга, обменивались какими-то дежурными фразами, но прежняя тональность общения исчезла. Во время ужина Никита объявил, что долгожданный прием у его друзей состоится в Нюрнберге, куда мы выезжали ранним утром.

При въезде в город нас встретил мужчина средних лет и согласовал с Никитой место и время приема. Звали его Игорем. Это и был тот самый «состоятельный и неженатый».

Прием состоялся в ресторане фирмы, производящей безалкогольные напитки, хозяином которой был наш новый знакомый Игорь Дубровин. Разговоров об этом приеме было так много, что некоторые туристы заранее отказались от завтрака, предполагая обильное угощение. Но этого не случилось. Хозяева решили продемонстрировать нам искусство сервировки стола и высокую культуру обслуживания.

На длинном обеденном столе белоснежной посуды, сверкающего хрусталя было настолько много, что складывалось впечатление, будто бы нас пригласили не в ресторан, а на выставку-продажу посудных изделий. Почти у каждого приглашенного за спиной стоял официант в соответствующей экипировке, готовый выполнить любую просьбу гостя. Еда была вкусная, но порции так малы, что еще сидя за столом, мы готовы были открыть свои сухие пайки, выданные турфирмой в дорогу.

После обеда за общим столом Игорь предложил перейти в другой зал, где стояли столики с десертом и играла легкая музыка. По предложению Никиты началось что-то вроде танцев. Хозяин приема танцевал с Надеждой и что-то настойчиво ей объяснял. Видно было, что она не со всем соглашалась. Никита сидел в углу, наблюдал за этой парой и заметно нервничал. Напряжение нарастало. Игорь на какое-то короткое время вышел из зала. Воспользовавшись этим, Николай пригласил Надежду на очередной танец и, игнорируя правила этикета, увел ее к нашему столику. Надежда не возражала. Гостям подали кофе, мороженое. Прием подходил к концу. Наши худшие опасения, к счастью, не подтвердились. Небольшими группками туристы выходили на улицу, сели в автобус и отправились на последнюю экскурсию.

После посещения зала суда, где проходил исторический Нюрнбергский процесс, нам предстояло прибыть на железнодорожный вокзал, а оттуда поездом через Прагу выехать в Киев. Накопившаяся за 12 дней усталость давала о себе знать. Думал, отосплюсь в дороге, ведь ехать придется долго – ночь, день и еще ночь. Но жизнь внесла коррективы в мои планы.

Дело в том, что еще в ресторане мои источники, наблюдавшие за поведением иностранцев, заметили, как, вручая женщинам – коробки конфет, а мужчинам – по бутылке вина в дорогу, Игорь передал Надежде вместе с конфетами какой-то пакет размером с почтовый конверт.

Что это за передача?

Кому она предназначается?

Если это письмо, то почему отправляется не по почте?

Эти вопросы заставляли задуматься. Кроме чисто профессионального интереса меня беспокоила и судьба Надежды. В какую темную историю ее вовлекают?

Разумеется, я мог ограничиться тем, что по возвращении детально описать все в отчете. Но время будет упущено. К тому же, неизвестно, в чьи руки попадет эта информация и как ею распорядятся. Поэтому я был убежден, что ответы на эти вопросы можно – и нужно! – найти только сейчас, по свежим следам, и только мне, непосредственному участнику этих событий. Единственным человеком, который мог бы мне помочь, была сама Надежда. Но как убедить ее сделать это?

Когда поезд отошел от перрона, мы с Николаем разместились в двухместном купе. Обе полки в нем располагались с одной стороны: одна над другой. Для осуществления моего плана мне нужна была нижняя, и я занял ее.

После ужина в вагоне-ресторане Николай по моей просьбе пригласил Надежду к нам на кофе. Она с удовольствием приняла наше приглашение. За разговорами и игрой в карты время прошло быстро. За окном была глубокая ночь. Вскоре Николай забрался на верхнюю полку и крепко уснул. Как и было задумано, мы остались практически одни.

Равномерный стук колес за окном, мерцающий свет настольной лампы создавали атмосферу покоя и доверительности. Мы сидели совсем рядом, плечо к плечу, и вспоминали наиболее яркие эпизоды нашего путешествия. Я ожидал, что в ходе этой беседы мне удастся узнать что-то новое об иностранцах, с которыми общалась Надежда, но она умело переводила разговор на другие темы. Она давала понять, что Никита и Игорь ее не интересуют. Все это время мы продолжали играть в «дурака» – в прямом и переносном смысле.

В какой-то момент она, поднимая упавшую со стола карту, как бы невзначай облокотилась о мое колено, а приподнимаясь, умышленно коснулась кончиками волос моего лица. Тут стало очевидно, что именно ее больше всего интересовало в эту ночь. Подобные сцены повторялись несколько раз. Я отдавал себе отчет, что игра в кошки-мышки может привести к конфликту, но именно конфликт мне и был больше всего нужен в этот момент.

После очередной неудавшейся попытки «завести» меня, Надежда медленно собрала карты и, швырнув их на стол, произнесла: «Что ты хочешь мне доказать? Что ты не такой, как все, что ты святой?» Я начал невнятно оправдываться, а она продолжала бросать издевательские фразы: «Я вначале думала, что ты стойкий кагебист, но мне один человек сказал, кого надо опасаться. Теперь я поняла, что ты просто мой клиент. Возвратимся домой, приходи ко мне в клинику, там тебе помогут». Это звучало как оскорбление, но я не торопился отвечать. Когда же она высказала все, что обо мне думает, сначала спокойно, а затем с нескрываемой обидой сказал:

– Понимаешь, Надя, ты интересная женщина и понравилась мне еще в Донецке, но после того, как ты начала заигрывать с Никитой и его друзьями, мне стало неприятно и обидно… Ты что, не понимала, чего они от тебя хотели?..

Эти слова задели ее, как говорят, за живое, и теперь она начала оправдываться. Убеждала меня, что ничего дурного она не совершила, а «жениха», с которым ее познакомил Никита, она «имела ввиду», что у нее и в мыслях не было остаться в Германии. Но! О письме, которое ей передал Игорь для доставки в Советский Союз – ничего не сказала. А это было главное, что меня интересовало.

Мы сидели молча, и каждый думал о своем. Затем, выдержав паузу, я, как бы размышляя вслух, продолжил:

– Понимаешь, если нас так серьезно инструктировали в обкоме профсоюза и пугали разными спецслужбами, то по возвращении наверняка спросят, как прошла поездка. Все мы были друг у друга на виду, и кто что и о ком расскажет, неизвестно. Поэтому я думаю, будет лучше, если ты о тех немцах все расскажешь сама. Ведь бояться тебе нечего. Ничего криминального ты не совершила…». Было видно, что Надежда соглашалась с моими словами. Немного подумав, она вытащила из сумки письмо, и потухшим голосом спросила: «А с этим что делать? Игорь просил опустить его в почтовый ящик в Киеве в день приезда». Пока письмо лежало на столике, я запомнил его реквизиты. Адрес отправителя был киевский, а получателя – «Германия, Мюнхен». Поэтому я спокойно ответил Надежде: «Ну, так и опусти его в почтовый ящик, пусть идет по адресу».

Давая Надежде совет – немедленно отправить письмо в Мюнхен, я исходил из таких соображений. Письмо не было адресовано кому-то из наших сограждан, а прямиком должно было отправится обратно в Германию. Из этого можно было сделать два важных вывода. Во-первых, каких-либо заслуживающих внимания нашей контрразведки вложений в нем не было. На первый взгляд, все это выглядело нелепо, однако самом на деле имело смысл: Игорь и его команда хотели испытать Надежду, проверить, насколько точно она выполнит их поручение. Об этом они могли судить по факту возвращения письма в Мюнхен и дате на штемпеле киевского почтамта. А все вместе взятое давало основания для второго важного вывода: если Надежду проверяют, значит она им нужна.

В такой ситуации ответ нашей контрразведки мог быть только один: после всестороннего изучения, и в случае личного согласия, готовить Надежду «на подставу» немецким спецслужбам. Но этим должны будут заниматься другие. Я свое дело сделал…

Летним июльским утром на перроне Киевского вокзала заканчивалась наша интересная во всех отношениях туристическая поездка. Расставался я с Надеждой с легким сердцем. Уверен был, что она примет правильное решение, и в этом будет доля и моего участия. Мы вышли на привокзальную площадь, я помог ей найти почтовый ящик, в который она опустила это странное письмо. Здесь мы по-доброму расстались, пожелав друг другу удачи. Она уезжала в Донецк, а я в Краматорск. Поезда у нас были разные.

Спустя месяц из Боннской резидентуры пришел отзыв на мою работу в Германии. В нем, в частности, отмечалось: «Капитан Тищенко В.П. в сложных оперативных условиях на высоком профессиональном уровне выполнил…». А я в это время я уже работал в Киеве, во 2 Управлении КГБ УСССР.

Через 2-3 месяца я поинтересовался, какое развитие получили описанные мною события. От сотрудника УКГБ Донецкой области, который проводил беседу с Надеждой, узнал, что она подробно рассказала обо всех перипетиях той поездки, не утаив самых мелких фактов, которые, возможно, и не красили ее, но были весьма полезны для контрразведки.

Рассказывая об участниках поездки и иностранцах, которые нас опекали, она сказала и доброе слово об инженере-конструкторе из Краматорска (под этой легендой я включался в группу) Тищенко В.П. Надежда согласилась оказывать помощь органам КГБ, и ее начали готовить для участия в серьезных мероприятиях по разработке иностранцев, причастных к спецслужбам противника.

Автор: Александр Нездоля, генерал-майор СБУ в отставке, «Безопасность и Закон»