Свобода не примет радостно у входа…

В России и Беларуси для женщин не предусмотрена такая мера наказания, как пожизненное лишение свободы. Однако она допускается в соответствии с законодательством нашей страны. Любопытно, что все вечные узницы Украины собраны в Харьковской Качановской исправительной колонии № 54.

Какие преступления совершили женщины, лишившие себя будущего, и раскаиваются ли они в содеянном?

В секторе пожизненного лишения свободы (ПЛС) содержатся 15 женщин, которые лишили жизни 42-х человек.

Осужденные проживают в секторе среднего уровня безопасности – свободно ходят по коридору, посещают столовую, гуляют во дворе, сколько пожелают.

Харьковский прокурор по надзору за соблюдением законов при исполнении судебных решений по уголовным делам Юрий Черняев сопоставляет:

«Например, мужчины, приговоренные к ПЛС, содержатся на максимальном уровне безопасности: режим – камерный, прогулки раз в день по одному часу. Им полагаются только краткосрочные свидания, ну а женщинам – еще и длительные.

Согласно статье 81 УК Украины теперь осужденные за тяжкие и особо тяжкие преступления имеют право на условно-досрочное освобождение. За исключением лиц, приговоренных к ПЛС. Но для них сохраняется надежда на помилование: Президент Украины может заменить суровое наказание лишением свободы на срок не менее 25 лет.

В ИК № 54 имеется также участок минимального уровня безопасности, где отбывают наказание за убийство 257 человек, за нанесение тяжких телесных повреждений со смертельным исходом – 96, за разбой и грабеж – 100, за кражи – 89, за преступления, связанные с наркотиками, – 136».

Кресты красные, кресты черные…

Перед моим приходом в мини-цех, где трудятся «вековухи», у них на всякий случай забрали ножницы. В небольшой комнате, где «тепло, светло и мухи не кусают», с 7.30 до 15.00 женщины шьют на машинках рукавицы. Норму – 120 пар за смену – кое-кто из осужденных называет завышенной. Эх, послать бы их на работу, например, на харьковский жиркомбинат, в цехах которого в условиях невыносимой жары трудятся женщины. Или поработали бы кондукторами – бедняги вынуждены вставать на работу в три часа ночи.

Отправляюсь в жилую зону. В каждой комнате – по три кровати, телевизор, полки с цветами и книгами, картины. В санузлах – новейшее оборудование, горячая вода, шампуни, гели, дезодоранты… Холодильник забит продуктами, которые по заявкам узниц (в пределах имеющихся на личном счету каждой средств) приобретает для них администрация.

Убийц можно условно поделить на две категории:

– тех, кто совершил преступление непреднамеренно, под воздействием эмоций, возможно, в состоянии аффекта;

– хищников, которые тщательно планировали преступление. Руководствуясь, возможно, корыстными мотивами.

Большинство «вековух» не сознались в преступлениях. И интерпретируют «события» по-своему. С виду добродушная бабулька Мария Федоровна – одна из немногих, кто сознался в содеянном.

В ожидании похвалы старушка расстилает на кровати вышитые крестиком салфетки и рушники. О чем думает по ночам эта женщина, прижимаясь щекой к наволочке-вышиванке? Сравнивает ли разноцветные крестики с кроваво-черными крестами, под которыми покоятся ее жертвы? Маруся зарубила спящего мужа и троих внуков топором. А потом еще каждому перерезала горло бритвой.

Обращаясь ко мне, Федоровна канючит: «Скажите администрации, чтобы мне давали иголки для вышивания, когда я захочу. Мне же скучно». «Будете получать иголки, как и прежде, в строго определенное время!» – отвечает ей заместитель начальника колонии по социально-воспитательной работе Оксана Кошлыч.

«Взгляните на заявление, которое Мария Федоровна написала на имя начальника», – протягивает мне тетрадный листок Оксана Владимировна. Читаю: «Прошу купить для меня помидоров сколько сможете, 10 кг яблок, 2 кг свежего меду, 4 кг сала без мяса. Еще прошу подарить мне на платье шелку 2,5 метра шириной 2 м 30 см, чтобы я пошила платье на выходные дни для походов на концерты и к врачу. Так как все мои платья из простой материи».

Гуманизация пенитенциарной системы – налицо: наконец-то всем осужденным позволили получать от близких и покупать (за счет средств на личном счету) продукты в неограниченном количестве. Вот, например, Валентина К., осужденная по 14 статьям УК и приговоренная к расстрелу (позже его заменили на ПЛС. – Прим. авт.), поручает администрации приобрести для ее дополнительного питания «8 банок сайры, 2 кг сала с перцем и чесноком, 15 пачек киселя, 3 пачки сметаны, 5 пачек сухого молока, мюсли, 4 пачки сливочного масла, 4 кг сахара, 5 банок джема, 5 банок варенья, помаду только жирную…»

Так и хочется спросить: а не слипнется?!

Страшная арифметика

60-летняя Нина М. – зримое олицетворение спокойствия. С обликом добродушной домохозяйки никак не вяжется зловещая бирка на лацкане ее халата: «Пожизненное лишение свободы».

– Видно, вы много гуляете на свежем воздухе – выглядите моложе своих лет, – начинаю разговор с комплимента. – Вы находитесь в колонии четыре года. До ареста успели оформить пенсию?

– Нет, не успела. У меня это уже вторая судимость. Все мои судимости так или иначе связаны с детьми. Из Москвы, где проживала постоянно, в 1984 году поехала в гости к родителям в Донецк. 9-летний сын и 14-летняя дочь гуляли там во дворе с соседским мальчиком Колей. Я позвала детей обедать. Вместе с ними сел за стол и Коля. Прибежала недовольная соседка, набросилась на своего внука: «Тебя что, дома не кормят?»

На следующий день сын мне пожаловался: «Колина бабушка сказала, что ты хотела накормить его отравленной кашей».

Я возмутилась, пошла выяснять отношения. Во время драки соседку я задушила. Суд приговорил меня к 15 годам. На свободу вышла в 50 лет. Принять меня обратно Москва не пожелала. Сын и дочь остались в Москве, а я перебралась в Донецк. Там после смерти родителей остался дом. В том же дворе стоял второй дом, принадлежавший моей тетке Варваре. Она всячески препятствовала тому, чтобы я прописалась в отчем доме. Моя дочь Наташа родила, и я вызвала ее с младенцем в Донецк. В течение трех лет мы проживали в доме на птичьих правах, – вздыхает Нина Сергеевна. – Однажды Варвара оскорбила Наташу, а меня обозвала убийцей! Я обиделась и задушила тетку. Тело закопала в огороде.
На расспросы соседей мы с дочкой отвечали, что Варвара уехала к родственникам в Бердянск. Прошло два года. И однажды дочь рассказала сожителю правду. Он сообщил в милицию… Суд приговорил Наташу к 12 годам – за то, что она присутствовала при совершении преступления. Ну почему, если женщина совершила убийство, считается, что она опасна для общества? – смахивает скупую слезу «вековуха».

Есть в ИК № 54 еще и участок минимального уровня безопасности. Если предположить, что на счету каждой из убийц, находящихся в нем, «только» по одному трупу, выходит, что преступницы обоих участков этой колонии отняли жизни как минимум у 395 (!) человек. Всего же в Украине 11 женских колоний…

…Поразительно, тринадцатый год находится за решеткой 49-летняя Ирина П., но при этом выглядит она на 36 лет! Между прочим – мать троих детей. Красавица Ирина кладет на стол конверт с адресом: «Европейский суд… Франция» и описывает преступление так, как ей хочется.

«Я выросла в семье интеллигентных обеспеченных родителей. Прекрасно играю на фортепиано. Имею неполное высшее медицинское образование. Развелась с мужем. Чтобы прокормить троих детей, занялась бизнесом: с соседкой Валей ездили за товаром в Польшу, Румынию, Россию. В Симферополе на вещевом рынке познакомилась с предпринимателем Раисой Бондаревой. Наши судьбы и интересы оказались схожи: Бондарева тоже осталась одна с тремя детьми. Мы во всем друг другу помогали.

В январе 1995 года привезли из Москвы и удачно перепродали большую партию шуб. Отмечать пошли в кафе. Там я познакомилась с Сергеем Романовым – на 12 лет моложе меня. Стали встречаться, вместе жить. Мой бизнес процветал. Я снимала несколько квартир в Симферополе и Москве. Романов мотался с деньгами между Москвой и Симферополем. Через год мы купили машину. Неожиданно для меня Романов записал BMW на свою мать. Но однажды с большой суммой денег не доехал до Москвы. Московские компаньоны психовали: «Где Романов? Верните деньги!» Нас «поставили на счетчик».

Они нашли Сергея, вывезли его в лес, избили, потребовали вернуть 4 000 долларов – тогда столько стоила квартира!

Тем временем Раиса привезла из Турции товар. Я одолжила у нее товара на 1 000 долларов – под расписку. Это была моя роковая ошибка! 18 апреля 1996 года мы с Валей, Раей и Романовым поехали на рынок. Купили водки. Сергей тайком подсыпал в бутылку клофелин. Валя слегка пригубила, мне от водки стало плохо – я вырвала. Романов не пил. А Рае стало плохо. Она попросила отвезти ее домой. Мы с Сергеем усадили ее в машину. Сергей сначала отвез домой меня. Через час вернулся: «Райку пришлось доставить в больницу. Она просит, чтобы мы привезли в больницу ее детей».

В квартире Раисы находились восьмилетняя Анечка и 19летняя Илона. Доверяя мне, дети послушно сели в машину. По дороге «в больницу» Сергей сказал мне: «Иди домой, я сам отвезу девочек к матери».

А на следующий день я узнала, что Романов совместно со своим двоюродным братом убил Раю. Тело сутки пролежало в гараже. Потом его сожгли.

Еще я узнала, что Сергей привез девочек в нашу вторую квартиру. Там их поджидали двоюродный брат и приятель Сергея. Втроем они убили девочек. Суд приговорил Романова к ПЛС. Во время следствия и суда он утверждал, что девочек убила я. Но это неправда! Я уже отправила письмо в Европейский суд по правам человека. Это – второе письмо».

…Девочкам, оказавшимся в незнакомой квартире, заклеили скотчем рты. Сначала на глазах у перепуганной Анечки Илону ударили по голове мясорубкой, а затем утопили в ванной. Аню по очереди били по голове молотком. Лицо малышки держали в тазу с водой до тех пор, пока не перестали подниматься пузыри.

Что скажет на это Европейский суд?!

Татьяна Лагунова, фото автора, Новый день