Дань уклонения. История и традиции неуплаты налогов

Традиция уклоняться от уплаты налогов зародилась тысячи лет назад. Так, знать Римской империи зарывала драгоценности в землю, чтобы избежать уплаты сбора на предметы роскоши. Китайцы кочевали по стране с целью уйти подальше от собирающих дань, а европейцы переезжали в Новый Свет, где их освобождали от податей. И сейчас многие предпочитают держать накопления на счетах банков небольших европейских стран и еще более мелких островных государств, по сути торгующих льготными налоговыми условиями.

Религиозный путь

Известный китайский историк Чо Юн Су писал, что во II веке до н.э. жители китайских царств часто мигрировали, чтобы не платить дань, причем делали это с умом: «Они селились глубоко в горных районах, где переписчики населения не смогли бы их зарегистрировать. Там они были свободны от высоких налогов и барщины. По крайней мере, пока законы не добирались до их нового поселения».

Правда, такой способ ухода от налогов не подходил крупным собственникам, которые не могли бросить свои земельные владения. Им приходилось проявлять изобретательность. Неплохой пример того, как умудрялись экономить на налогах, при этом никуда не переезжая, можно найти в истории средневековой Индии.

Монархи сменявших друг друга династий и империй были тогда единственными собственниками всей земли, и с тех, кто проживал на ней, они собирали очень большие подати, размер которых мог существенно меняться в зависимости от нужд короля. Так было, пока в XIII веке правители могущественной по меркам тех времен империи Хойсалов не установили фиксированную ставку налога на землю, назвав ее «сиддхая». И каждый феодал, получивший земельный участок от монарха, ежегодно ее выплачивал. Представители высшей касты брахманов (например, ученые, законодатели и проповедники) пользовались определенными льготами. А земли, дарованные властителем монастырям, вообще не облагались налогом, поскольку передавались богам.

Любой землевладелец имел право помочь монастырям, передав им часть своей земли, и в таком случае за нее не нужно было платить налог. Эту лазейку в законе с успехом использовал богатый землевладелец по имени Гопсала. Он придумал схему, которая позволила ему сэкономить значительные суммы и которую, на его счастье, одобрил верховный правитель Нарасимха III.

В 1261 году Гопсала создал земельное владение, включив в него крупную деревню и окружавшие ее селения. Свое имение он разделил на 47 частей, каждая из которых облагалась налогом. 36 частей Гопсала передал под формальный контроль брахманам, чтобы платить подать по «брахманским ставкам». Из оставшихся 11 частей одну он оставил в своей собственности, видимо, для того, чтобы избежать подозрений в попытке уклониться от уплаты налогов. И еще 10 частей Гопсала отвел под храм богу Йоганатху, который он также передавал под контроль брахманов. Они согласились следить за храмом и прилегающими зданиями, а также за окружавшими их садами.

На содержание храма Гопсала ежегодно выделял 151 гадьяну — согласно сохранившимся документам эти деньги распределялись таким образом. 6 гадьян тратились на приношения, еще 39 предназначались на оплату труда обслуживающего персонала: поваров, носильщиков воды, барабанщиков, изготовителей гирлянд, мойщиков посуды, гончаров и уборщиков. Такой поистине неотъемлемый атрибут любого храма, как танцовщицы, обходился в дополнительные 6 гадьян. Человек по имени Бхаритея, исполнявший обязанности казначея, получал 40 гадьян, как и Сингея, занимавший должность инспектора. Оставшиеся 20 гадьян предназначались девушке Байакке, смотрительнице храма, садов и зернохранилища.

Последние три человека зарабатывали огромные по тем временам деньги. Для сравнения: брахман, преподающий литературу, получал в среднем не более 6 гадьян в год. Впрочем, это объяснялось просто: Байакка была одной из дочерей Гопсалы, а Бхаритея и Сингея — его зятьями.

Столетия спустя в Оттоманской империи землевладельцы применяли точно такой же способ ухода от налогов. Они передавали свои земли религиозным фондам, вакифам, которые поддерживали мусульманские школы и мечети. А затем организовали своего рода трастовое управление этими землями, назначая их управляющими своих родственников.

Коррупционный путь

Богатым феодалам и служителям монастырей, как правило, во все времена было проще, чем простолюдинам, уклоняться от уплаты налогов. У них, к примеру, были деньги на то, чтобы подкупить чиновников, ответственных за сбор подати. В Англии XII—XIII веков, времен правления Эдуарда I и Эдуарда II, этот способ избежать больших трат малыми средствами получил широкое распространение.

Известен случай, когда в 1296 году сборщика налогов Ричарда ле Хостеджа обвинили в получении взяток от настоятелей монастырей, которые не хотели отдавать часть урожая пшеницы на содержание армии. Р.ле Хостедж должен был собрать эту дань с нескольких религиозных учреждений графства Глостершир, в число которых входили крупные монастыри Глостер, Теукесбери, Стэнли, Сиренсестер и монастырь Святой Августины.

В Глостере сборщик налогов получил 60 шиллингов и золотую брошь в подарок от настоятеля монастыря, 4 марки от раздающего милостыню и еще 60 шиллингов от казначея. В Стэнли ему, правда, предложили только одну марку, но это был единственный случай, когда Р.ле Хостеджу удалось заработать менее ‡2. У обычных земледельцев не было таких средств — трое крестьян из деревни Нипсфилд смогли предложить ему взятку в размере лишь 9 шиллингов.

Подобные налоговые преступления совершались и в других графствах королевства. В 1298 году в Норфолке было проведено расследование деятельности сборщиков налогов, и одного из них, Ричарда де Карни, также обвинили в коррупции. Как следует из документов того времени, он «собирал подать с бедных и неимущих, при этом оставляя в покое тех, кто обладал властью и деньгами — например, Роберта де Шелтона, рыцаря».

Каждое графство должно было предоставить определенное количество зерна, и если богачи не платили подати, то крестьянам приходилось отдавать больше. В графстве Кент, к примеру, расследование показало, что феодалы подкупали сборщика налогов Ричарда де Люта и ничего не отдавали королю, а те, кто отказывался давать взятку, платили куда большую дань.

Впрочем, люди с солидным состоянием могли пойти и другим, более законным, путем. Король Англии торговал протекциями, которые защищали имущество крупных собственников от притязаний местных чиновников. Эти протекции мог позволить себе лишь человек обеспеченный и влиятельный, поскольку они не только дорого стоили, но и выдавались исключительно тем, кто имел связи при дворе.

Подобная несправедливость вызывала негодование как у крестьян, так и ученых того времени. Автор трактата De Speculo Regis так описывает происходившее в 1331 году: «Представьте себе бедного крестьянина, который приходит на рынок с целью продать быка. Вырученные деньги ему требуется отдать в счет уплаты долга, поскольку он, заложил свою землю. На рынке королевские чиновники забирают его быка в качестве налога, и крестьянин ничего не получает взамен, теряя впоследствии землю. С другой стороны, богач, торгующий на рынке и овцами, и быками, может показать его протекцию и быть свободным от налогов».

Учитывая эти сведения, слова автора De Speculo Regis о том, что высокие подати многих свели в могилу, не кажутся преувеличением.

Колонизационный путь

С развитием мореходства и ростом объемов торговли налоги на собственность зачастую стали отходить на второй план. В Британской империи XVII—XVIII веков в колониях подати почти не платили, поскольку торговые сборы, а также продажа земельных участков и акцизов на реализацию табака и алкоголя обеспечивали достаточный доход. К тому же правительству требовалось привлекать поселенцев в новые колонии, что было непросто, учитывая то, с какими трудностями им предстояло столкнуться. В Виргинии, к примеру, от первой волны поселенцев почти никого не осталось — 90% людей, приехавших покорять бескрайние американские просторы, попросту умерли от голода и болезней.

В таких условиях ни о каком сборе налогов не могло быть и речи. Наоборот, многим поселенцам, способным привезти с собой нескольких работников, предлагали бесплатно участки земли размером примерно 50 акров и полное освобождение от податей, по крайней мере на первые 7—10 лет. В дополнение к этому в некоторых случаях они получали льготы на торговлю с метрополией сроком более чем на 20 лет.

Несмотря на опасности, поселенцы приезжали в колонии сначала сотнями, а потом тысячами. С 1620 по 1640 год в Плимутской колонии выросло 7 небольших новых городов, а в колонии Массачусетского залива появилось более 30 поселений — они стали домом почти для 20 тыс. жителей, многие из которых были обеспеченными европейцами.

Подобную схему привлечения новых колонизаторов использовали и Нидерланды. В середине XVII века администрация города Новый Амстердам объявила о том, что новых поселенцев на реке Делавэр освободят от любых прямых и косвенных налогов на 10 лет, после чего они будут обязаны выплачивать наименьшую возможную подать на территории Новых Нидерландов. При этом от выплаты десятины они освобождались на 20 лет.

В городе Новый Амстел власти пошли еще дальше — они выдали каждой семье иммигрантов-меннонитов (представителей одной из ветвей протестантизма) по 100 гульденов в долг, а также бесплатно доставили их до места поселения и освободили от налогов на 20 лет.

Богатые европейцы могли не только вкладывать деньги в голландскую Вест-Индскую компанию, управлявшую колониями, получая возможность не платить налоги, но и стать своего рода феодалами на новой земле. Хотя они и покупали землю у индейцев, но платили гроши. Европейские переселенцы брали на себя обязательство в течение 4 лет основать на своем участке небольшую колонию с 50 людьми в подчинении. Их собственностью, которую они могли передавать по наследству, являлось все, что находилось на земле и в ее недрах, то есть животные, растения, минералы и водные ресурсы.

Эти привилегированные колонизаторы могли торговать вдоль всего побережья Северной Америки, используя корабли Вест-Индской компании или собственные. Такая их деятельность уже облагалась налогом — скажем, с каждой проданной шкуры они должны были выплатить компании 1 гульден. Однако эти траты окупались, поскольку Вест-Индская компания гарантировала их безопасность, на что в те времена не стоило жалеть денег.

В течение следующих десятилетий налоги в американских колониях по-прежнему оставались невысокими — так, в 1765 году они все еще были в 25—50 раз ниже податей, собираемых на территории Британии. То есть колонии фактически стали прообразами существующих сейчас офшорных зон. По сравнению с ними налоговый режим в Европе выглядел грабительским, и многие состоятельные жители Старого Света стремились уберечь свои накопления, забирая их с собой в Новый Свет.

Впрочем, после американской революции и провозглашения независимости ситуация изменилась. В период с 1790 по 1809 год правительство Соединенного Королевства стало собирать в 8 раз больше налогов — $16 млн в год. Правда, затем эта сумма уменьшилась почти на треть — удавалось получить приблизительно $10—12 млн. После войны с Британией в 1812 году Соединенные Штаты уже не могли похвастать низкими налогами. Иностранный капитал тем не менее продолжал поступать в страну — резкий скачок промышленного производства сулил не менее значительную прибыль.

Полулегальный путь

Офшорные государства в их современном понимании возникли в первые десятилетия XX века. Главную роль в этом сыграли две мировые войны. Правительства стран, принимавших в них участие, были вынуждены повышать налоги, чтобы финансировать армию. В Великобритании, к примеру, подоходный налог на начало Первой мировой войны составлял всего 6%, а к 1918 го ду достигал уже 30%. Был введен так называемый налог на сверхприбыли, который платили компании, зарабатывавшие на производстве военной продукции. В общей сложности объем собираемых средств увеличился к тому моменту в 17 раз по сравнению с 1905 годом и впоследствии уже не уменьшался.

В Соединенных Штатах, переживших Великую депрессию, крупных собственников ждал резкий рост налогообложения. Новый курс, провозглашенный Франклином Рузвельтом, предполагал увеличение максимальной налоговой ставки с 25 сразу до 63%. По словам историка Элиота Браунли, наиболее богатые американцы стали платить вдвое больше налогов.

Первой страной, почувствовавшей, насколько выгодным может оказаться спасение капитала, стало Княжество Лихтенштейн. В 1923 году в этом государстве появился закон о налогообложении, предоставлявший право тем компаниям, которые зарегистрированы в этой стране, но не ведут там коммерческую деятельность, не платить налоги на имущество, доходы или прибыль. От них требовалось лишь выплачивать небольшой налог на капитал.

Такие лихтенштейнские политики, как Вильгельм Бек и Людвиг Марксер, начали в свободное от основной работы время заниматься и финансовой деятельностью. Они помогали иностранным предприятиям направлять средства на счета компаний княжества, не облагавшихся налогами. В начале 1920-х годов подобных компаний было не так уж много, чтобы посвящать им все рабочее время. До 1925 года таких предприятий насчитывалось не более 100, но их количество стремительно росло: к 1927-му их было 333, а три года спустя — уже 747. К 1928-му эти компании приносили в бюджет Лихтенштейна более 275 тыс. франков — больше, чем таможенные пошлины от импорта из Швейцарии, главного торгового партнера страны.

Когда руководство известной британской текстильной корпорации Courtlauds в свое время не захотело платить налоги на прибыль, полученную от строительства двух фабрик в Кале и Кельне, оно воспользовалось лихтенштейнской схемой. Все финансовые операции Courtlauds проводила через две компании в княжестве, и таким образом ей удалось легально сэкономить на налогах. Хуго Килнер, главный бухгалтер Courtlauds, использовавший эту схему, удостоился повышения — стал директором компании.

Спустя 10 лет, уже в 1930-х годах, Courtlauds перевела своим лихтенштейнским предприятиям акции дочерней компании American Viscose Corporation, чтобы скрыть ее сверхприбыли. В результате Министерство финансов США обвинило предприятие в уклонении от уплаты налогов на сумму $13 млн. В суде, правда, удалось доказать только, что пытались уйти от уплаты $5 млн.

Но позже американское правительство восстановило справедливость. В 1941 году глава финансового министерства Соединенных Штатов Генри Моргентау настоял на том, чтобы Courtlauds продала правительству США American Viscose Corporation — в виде жеста доброй воли, который подтвердит, что она достойна получить финансовую помощь по программе ленд-лиза.

Примеру Лихтенштейна последовали многие государства, в первую очередь Швейцарская конфедерация. После Первой мировой войны движение капитала в Европе резко замедлилось, поэтому в конфедерации, так же как и в княжестве, разрешили регистрировать компании, которые помогали зарубежным инвесторам избегать высоких налогов в своих странах.

Историк Теодор Ференбах в книге «Цюрихские гномы» рассказывает небезынтересную историю. Одной богатой семье из Италии не хотелось платить налоги, и с помощью банкира Штройли-Шмидта она создала в Швейцарии два предприятия. Директорами были назначены неизвестные клерки из числа подчиненных Штройли-Шмидта, а зарегистрированы компании были прямо у него дома.

Одна из них, Ajax AG, купила у итальянцев акции их фирмы на $5 млн. Эти деньги Ajax AG должна была предоставить вторая швейцарская компания, которая становилась владельцем и акций, и самой Ajax AG. А ее владельцами, в свою очередь, являлись как раз члены той самой семьи, но документы, подтверждавшие это, были надежно спрятаны в одной из многочисленных ячеек банка, где работал Штройли-Шмидт. Таким образом, акции могли даже не покидать Италию, как пишет Т.Ференбах, но по всем законам с тех пор они находились в собственности Швейцарской Конфедерации и облагались такими налогами, какие существуют в этом государстве.

В дополнение к указанным схемам в 1934 году Швейцария приняла закон, запрещавший разглашение банковской тайны. В значительной степени выиграли от этого немецкие промышленники. Опасаясь, что приход Адольфа Гитлера к власти негативно скажется на их благосостоянии, по словам Т.Ференбаха, владельцы «практически каждой немецкой корпорации, занимавшейся бизнесом в Европе, предпочитали открыть счет в швейцарском банке и направить туда средства, полученные от зарубежных предприятий».

Успешный опыт Лихтенштейна и Швейцарии быстро переняли и другие государства, для которых это был единственный способ улучшить свое финансовое положение. Зачастую им в этом помогали юристы, получившие образование в престижных европейских университетах. В 1935 году выпускники Кембриджа сэр Реджинальд Коньерс и его партнеры Джеймс Перман и Николас Дилл, организовавшие на Бермудских островах компанию Conyers Dill & Pearman, участвовали в создании там законодательства об офшорных компаниях. И благодаря их стараниям в страну хлынул поток капиталов из расположенных неподалеку Соединенных Штатов.

Тупиковый путь

После Второй мировой войны в мире появилось большое количество бедных, но независимых стран, и многие из них решили последовать примеру Бермудских островов. Это были островные государства в основном Карибского бассейна, но офшорное законодательство приняли и те, которые располагались к западу и к югу от Великобритании и находились в ее юрисдикции.

В 1961 году остров Мэн, находящийся между Британией и Ирландией, резко снизил ставки налогообложения — его правительству захотелось привлечь обеспеченных иммигрантов, потому что туризм перестал приносить такие доходы, как в былые времена. Эта мера задумывалась как временная, но Мэн остается офшорной зоной и сейчас.

На снижение налогов пошли не только отдельные государства, но и американские штаты Делавэр, Невада и Вайоминг, а также административные территории Гонконг и Макао в Китае. В итоге им удалось привлечь крупнейшие финансовые компании мира, которые смогли экономить, не нарушая закон.

За вторую половину XX века офшоры превратились в наиболее распространенный способ ухода от налогов. К 2000 году их число достигло 60 — только по самым скромным подсчетам. Сейчас на счетах офшорных компаний, по данным консультационной фирмы Tax Justice Network, находится $11,5 трлн. Благодаря этим предприятиям корпорации всего мира экономят более $225 млрд в год.

Правительства разных стран уже несколько десятилетий пытаются бороться с офшорными зонами. К примеру, Джон Кеннеди поднимал эту тему еще в 1961 году. Но только в условиях финансового кризиса, когда государствам захотелось вернуть хотя бы часть потерянных миллиардов, они всерьез озаботились проблемой ухода от налогов.

Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), объединяющая развитые индустриальные страны, провела перепись всех офшорных зон и разделила их на три категории: черную, серую и белую — в зависимости от того, насколько та или иная страна готова сотрудничать в деле раскрытия налоговых преступлений. Тем государствам, которые оказывались в черном списке, могли грозить экономические санкции.

В начале апреля 2009 г. представители «большой двадцатки» встретились в Лондоне и заявили о закате эпохи банковской тайны. Они также анонсировали создание комиссии финансовой стабильности, в которую, кроме стран «двадцатки», войдут Испания и Европейская комиссия. КФС станет своего рода надзорным органом: совместно с Международным валютным фондом она должна будет следить за состоянием мировой финансовой системы и предупреждать о возможных рисках, в число которых, без сомнения, входит и укрытие капиталов в офшорных зонах.

4 мая Барак Обама также объявил о начале борьбы с вывозом капитала в офшоры, из-за чего экономика США теряет ежегодно до $100 млрд. В начале года американский Конгресс опубликовал доклад, согласно которому 83 из 100 крупнейших корпораций США разместили свои дочерние компании, проводящие платежные операции, в офшорных зонах. Некоторые из них при этом получают от правительства дополнительные средства для преодоления финансового кризиса, и выходит, что добросовестные американские налогоплательщики поддерживают недобросовестных. Скажем, банк Morgan Stanley, которому американская администрация выдала $10 млрд, имеет более 250 дочерних компаний в офшорах. Более половины из них находится на Каймановых островах. У банка Citigroup там же зарегистрировано 90 компаний.

Почти в каждой своей речи о вреде офшорных зон Б.Обама не упускает случая упомянуть так называемый дом Угланд, который находится на улице Саус Черч (остров Большой Кайман) — в нем, по информации американского Конгресса, зарегистрировано одновременно более 18 тыс. компаний. Как говорит американский президент, «это либо самый большой дом в мире, либо самая масштабная налоговая афера в мире».

Администрация Белого дома пытается делать вид, что ее заботят не только деньги, но и рабочие места, которые компании создают за рубежом, пользуясь услугами офшоров. В одном из своих выступлений Б.Обама заявил: «Я хочу, чтобы наши корпорации были самыми конкурентоспособными в мире. Но это нужно обеспечивать, не награждая их за экспорт рабочих мест за рубеж или перевод прибылей на счета офшорных компаний». В ответ на такое заявление один американский аналитик заметил: «Все понимают, что речь в первую очередь идет о капитале. У этих компаний есть деньги, и правительству США эти деньги нужны».

Б.Обама, который хочет заставить американские корпорации вернуть деньги обратно в Соединенные Штаты, столкнулся с сопротивлением. Прежде всего запротестовали те самые офшорные зоны, экономика которых оказалась под угрозой. 27 мая представители государств Карибского бассейна собрались в Вашингтоне и единогласно осудили политику Б.Обамы. По их мнению, может пострадать не только финансовая система их стран, но и туристический сектор. Якобы американским бизнесменам не придется больше встречаться со своими сотрудниками, работающими на островах. «Офшорный сектор поддерживает туристический, и наоборот», — заявил посол Барбадоса в США Джон Бил.

Экономика Барбадоса, кстати, уже смогла почувствовать негативное влияние плана Б.Обамы. Крупная аудиторская компания Accenture объявила о том, что собирается перенести свой главный офис из этого государства в Ирландию, которая выглядит не таким уж привлекательным вариантом, но налоги там все же ниже более чем в два раза — на уровне 12,5%.

В самих Соединенных Штатах многие политики назвали меры, предложенные Б.Обамой, губительными для экономики, потому что американские компании от них пострадают, а их конкуренты — нет. Впрочем, если борьба с офшорами будет успешной, то от нее пострадают все. Кроме, разумеется, правительств, которые пополнят бюджет. Правда, пока развитые государства будут по привычке удерживать сверхвысокие налоговые ставки, их ведущие компании продолжат искать путь минимизации издержек. И, соответственно, будут держать капитал там, где его проще сохранить.

Автор: Егор Низамов, «Коммерсант-Деньги»