Одесский судья о книгах в качестве наказания для воров и о судебных ошибках

Этой осенью судья Малиновского райсуда Одессы Александр Гарский стал известен на всю Украину. Сначала он назначил в виде наказания двум молодым людям, обвиняемым в воровстве магнитол из автомобилей, прочитать «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена, «Белый Клык» Джека Лондона и стихотворение «Минають дні, минають ночі…» Тараса Шевченко. Спустя месяц он приговорил обвиняемого в краже мобильного телефона к чтению Льва Толстого и Ивана Франко.

Но еще до этого мы писали о приговоре, в котором Гарский цитирует трактат римского философа Сенеки «О счастливой жизни». В издании «Ґрати» поговорили с судьей о сущности правосудия, справедливости и выборе литературы.

О книгах в качестве наказания

Я назначаю читать те книги, которые читал сам. Мне не важно, что это будет за книга и кто ее написал. Мне важно, чтобы там были яркие мысли о душе и мышлении, о себе и тебе, о праве собственности. Чтобы они раскрывали сущность тех отношений, которые в нашем обществе нарушены.

Почему я люблю читать Достоевского и Толстого? Они пишут о тех вещах, о которых мы все боимся говорить вслух. Наше общество, к сожалению, так устроено, что мало того, что мы не доверяем друг другу, мы еще и думаем плохо. Изменение этого мышления — моя главная цель.

Я не могу положить в приговор свое представление о справедливости. У каждого это представление свое. Есть определенные рамки и формы, которые судье предоставляет закон, и мы должны действовать в этих пределах. Однако безусловно, все мы люди. И мы должны разобраться в судьбах людей. Я уже неоднократно говорил, что эта часть уголовного права совсем не изучена, она имеет много абстракций. Я уверен, каждый судья сталкивается с такой определенностью, рассуждением и мнением о том, правильно ли он поступил. Когда ты назначаешь наказание, и санкция статьи предусматривает, например, от трех до шести лет. Почему три, а не шесть? Или не четыре? Почему одному три года с испытательным сроком в два года, а другому — три года с испытательным сроком в три года?

На это решение кроме закона, нашего внутреннего убеждения, влияет личное отношение к жизни, наша культура, поведение. То есть то, что формирует нас как личность. И именно благодаря этому судья может отличить, как ему в данном случае поступить, какое назначить наказание.

У Анатолия Федоровича Кони есть высказывание, что человек не действует в пустом пространстве. Он всегда поставлен в определенные условия ​​и нам нужно эти условия изучить. Мы обязаны выяснить именно те факторы, которые повлияли на это. Суду надо выяснять. Но вы же понимаете, в голову к человеку не залезешь. Нельзя все узнать. Мы даем фактически оценку этой стороне состава преступления, субъективной стороне, это психическое состояние человека, мы даем оценку по его действиям. То есть все, что он сделал мы пытаемся оценить, и вложить это в судебное решение, но мы также можем ошибаться. То есть это такой крайний путь, и чем больше я выясню, чем больше он мне скажет правды, тем больше у меня будет оснований для того, чтобы вынести решение. Это все вкладывается в исследование обстоятельств.

Судья Малиновского райсуда Одессы Александр Гарский. Фото: Антон Наумлюк, Ґрати

Нельзя всех равнять. Они вроде бы совершают одно и то же правонарушение, но фактически обстоятельства разные. Например, ты пришел к близкому человеку, пусть тебе он не большой друг, но все равно твой знакомый. Ты знал куда прийти, ты неоднократно бывал у него дома и ты совершаешь такой ​​плохой проступок — воруешь его телефон и деньги. Это ненормально! Все это важно выяснять, чтобы понять, почему человек к этому дошел. Другой человек, возможно, не совершил бы такое правонарушение.

Если бы была помощь от органов досудебного расследования, которые бы предоставляли нам больше основательной информации о личности преступника, мы быстрее бы решали. Но я эту информацию пытаюсь фактически самостоятельно выяснить во время судебного заседания по имеющимся доказательствам в отношении человека о котором принимаю решение. Это обязанность: выяснить и воспитание, и образование, и как на него повлияли родители и были ли вообще родители или он вырос в условиях без родителей. Проследить его жизненный путь.

Мне нужно это оценить и сказать: тебе такое наказание, поскольку ты способен поступить так к близкому человеку, и я тебе дам другие книги читать. А может быть, там и книги не помогут. Возможно он такой плохой, что ему… Ну это же не панацея какая-нибудь, это же исключительные случаи были. Если мы говорим, например, о борьбе с коррупцией, нельзя это исправить какими-то книгами. Ну это же глупость дать читать человеку, который осведомлен. Это, как правило, люди имеющие огромный опыт, как жизненный, так и профессиональный. И для них нужно другое выбирать наказание, другие направления.

Если все мои приговоры взять, это в девяносто девяти процентах суровые наказания, поскольку не было таковых обстоятельств. А есть обстоятельства, свидетельствующие о том, что суд должен быть милосердным. Если человеку не нужно быть в тюрьме, то надо приложить все усилия, чтобы он изменил отношение к обществу и к себе. Вот такую ​​цель мы преследуем.

Судья Малиновского райсуда Одессы Александр Гарский. Фото: Антон Наумлюк, Ґрати

Есть, например, отдельная статья общественных работ. Можно было бы назначить наказание с другой формулировкой, чтобы это было во благо. Совершил человек правонарушение, которое навредило определенной общине — пусть он на благо этой общины поработает. Кто-то что-то разбил или похитил — пусть в том доме сделает что-то полезное — перекрасит, вычистит, окна заменит или помоет. Много такой работы можно было бы вкладывать в такой приговор. В этом и состоит идея перевоспитания.

О судебных ошибках

Любое решение суда всегда неокончательно. Если сторона не согласна с назначенным решением, есть путь обжалования: сказать, что это не вкладывается в наше понимание наказания, мы с этим не согласны. Мы обычные люди, и я могу ошибаться, я ошибаюсь каждый день. И если много работаешь, допускаешь еще больше ошибок. Но если судья внимательно изучит дело, он не допустит ошибки. Он сам выяснит у человека, что тот собой представляет и назначит ему наказание, которое действительно его может изменить.

Судья Малиновского райсуда Одессы Александр Гарский. Фото: Антон Наумлюк, Ґрати

Важно понимать, что у тебя власть почти как у Бога, ибо только Бог в нашем понимании может судить. А тут тебе дали право судить кто прав, а кто не прав. Один судья к этому отнесется разумно, другой может злоупотреблять таким своим правом. А ведь это право судьи, это императивная власть судьи.

Понимаете, если мы будем создавать больше норм, которые станут сдерживать судей, это не принесет положительных результатов. И сейчас Кодекс достаточно сдерживающий. Я считаю, если если уже предоставили такую ​​власть судье, следователю, прокурору, то нужно еще больше ее расширять, а не уменьшать, но разумно расширять. И если государство не доверяет этим должностным лицам, то меняйте их, ставьте тех кому вы доверяете. Но создавать нормы, которые будут сдерживать реализацию судебной власти, это, мне кажется, большая ошибка.

Безусловно  судить нужно очень взвешенно. Если ты осудишь невиновного это гораздо страшнее, чем если ты выпустишь виновного. Потому что человек тогда отчается в правосудии и скажет: «Зачем я буду соблюдать правила?». Мы получим еще худшего преступника, чем просто освобожденный. Тот уже может понять: «Больше не буду уже повезло и слава Богу». А этот скажет: «Я соблюдал всю жизнь правил и меня осудили ни за что». Это же несправедливо, и мы получим еще худшего человека в обществе.

Если  судья будет злоупотреблять своей властью, это безусловно будет отторгаться как стороной защиты, так и обществом. Надо видеть последствия. Мне кажется надо пробовать понемногу что-то менять для того, чтобы людей сделать добрее. Я так где-то подсознательно хотел, чтобы они поняли, что мы тоже можем относиться по-человечески к обвиняемому или уже осужденному, но для этого нужно иметь какие-то основания. Не для каждого это применимо. Если есть для этого основания нужно человеку давать шанс, правосудие должно быть с человеческим лицом. Это наш девиз.

О суде присяжных, давлении общественности на суд и мировых судьях

Хорошо если не юрист, а человек из общества будет решать юридические дела. Юристы сами сделали так, чтобы в суде все выглядело вроде бы очень сложно. Ничего сложного здесь нет. Для того чтобы сделать что-то правильное, хорошее, не нужно знать много. Нужно знать, что такое добро и зло. Больше не нужно ничего. Так же и здесь, обычные люди должны оценить, что человек сделал, плохо он поступил или хорошо. Если он убил кого-то и эта община говорит, что он хорошо сделал, значит так и будет. Такое общество получит то, что у него есть, понимаете?

Судья Малиновского райсуда Одессы Александр Гарский. Фото: Антон Наумлюк, Ґрати

Это то, что было на деле у Веры Засулич в XIX веке и Кони. Обычные люди оправдали убийцу. Потому что они знали, что это не убийца, а оскорбленный человек. Она попала в сложные условия и защищала других. А стреляла она в первого чиновника Санкт-Петербурга. Это было выдающееся дело, и оно показывает, почему в России есть суд присяжных, почему его ограничивают в правах — потому что люди начали оправдывать. И власть снова начала вмешиваться в этот процесс и выводить дела из подсудности присяжных. Это единственная причина, почему боятся: люди сами знают, как творить правосудие и это самый лучший способ существующего в мире правосудия. Поэтому я безусловно поддерживаю суд присяжных, потому что он решает вопрос факта, а судья профессиональный решает вопросы права. Они только говорят — виноват человек или нет, а профессиональный судья определяет наказание. А так вина перекладывается на судью, и люди всегда недовольны, когда судья выносит приговор под своим углом.

У нас общество еще развивается. У нас нет устойчивой демократии. У нас нет устойчивого гражданского общества. Для того чтобы не было давления общественности на суд, нужно, чтобы она понимала, что есть определенные ценности, определенные принципы, которые нельзя нарушать. Свобода — это не только возможность делать что угодно, это же какая-то ерунда. Свобода — это быть рабом законов, по моему убеждению. Манипуляции общественным мнением — это лишь следствие того, что есть определенные структуры, которым это выгодно. Во многом нам известно — это происходит с помощью власти. Служба безопасности Украины и полиция должны пресекать такие нарушения, этого не должно быть вообще.

​​Возьмем последний случай в Соединенных Штатах, когда полицейский вроде бы убил гражданина — темнокожего. Как там общество возмутилось, сколько было беспорядков. Состоялся суд, и, я уверен, на нем были определенные юридические шероховатости. Я немного следил за этим процессом и, думаю, что как раз в этом случае система сработала так себе. Суд присяжных признал виновным этого человека и ему дали достаточно большой срок. Я думаю, что это подрывает авторитет государственной власти, в первую очередь полиции. Там не все так просто.

Возможно, это было показательное наказание, возможно, на суд присяжных повлияли беспорядки в обществе, неизвестно. Надо больше разбираться. Но это один случай, а девяносто девять и девять десятых процентов система работает. Но в данном случае произошел, по моему убеждению, сбой. Суд присяжных принял такое решение, общество приняло такое решение, что он виновен, все. Не к кому предъявлять претензий, потому что вот вам действительное решение, общество решило это дело. Само общество из той общины. Но толпа — сегодня она есть, а завтра ее нет, а институт присяжных должен быть.

Институт мировых судей должен был быть внедрен еще вчера. Этот суд так же необходим, как и суд присяжных. На самом деле, у нас это было еще при царской России. Мировые судьи решали дела небольшой тяжести и сумм исков, и сама процедура не была сложной. Такие небольшие дела по упрощенной процедуре надо решать мировым судом. Они бы разгрузили окружные суды, и те могли бы заниматься более существенными делами.

В кабинете судьи Малиновского райсуда Одессы Александра Гарского. Фото: Антон Наумлюк, Ґрати

Опыт всех стран и наш национальный, говорит о том, что это должны быть люди из общины. Безусловно с высшим юридическим образованием, пусть будет возрастной ценз и опыт. Но это должны быть люди из общества, которым доверяют. Раньше в небольших селах были люди, которые пользовались незыблемым авторитетом: это были и священники, воспитатели, учителя. То есть люди с образованием, которые что-то понимали и которые своим образом жизни показывали, что им можно доверять. Они никогда не обижали никого, никогда не допускали каких-либо ошибок. Таких людей надо выбирать, чтобы они рассматривали дела о насилии в семье, хулиганстве, долгов каких-то. И многие процедуры убрать, эту церемониальность в судах, чтобы упростить все до совершенно простых процедур.

Если будут определенные особенности в таком правосудии, я не вижу ничего плохого. Если в одной области или в одном районе скажут копать картофель, а в другом скажут красить перила, то что тут плохого? Есть особенности. Одни скажут: иди в местной церкви мой пол неделю и свечи перебирай, раздавай еду бездомным и так далее. А в городе скажут что-нибудь другое выполнять: иди в зоопарк поработай. И это нормально. Такое правосудие не должно выходить за пределы закона, но для этого есть структуры, которые есть и сейчас — они проверяют судей, и контроль, и дисциплинарная и уголовная ответственность, никто этого не отменял. Есть определенные сдерживающие факторы, это называется система сдержек и противовесов.

Автор: Анна Фарифонова; Ґрати