С чем связана мания величия Путина
Еще весной Владимир Путин был на вершине могущества. Его войска стояли под Киевом, каждое его слово с тревогой ловили западные лидеры, его МИД готов был раз за разом повторять свое «собирайте манатки и убирайтесь!». Московский бомонд предвкушал раздачу премий и наград, а обыватели — победные торжества. Сегодня российская армия терпит в Украине поражение за поражением.
Мобилизация разрушает негласный пакт между обществом и властью — «мы не мешаем вам воевать, но эта война не должна нас затрагивать». Последствия могут оказаться для правящей элиты фатальными. Ядерный шантаж не остановил западную помощь Украине, а попытка применить ядерное оружие обернется чудовищными последствиями для мира, России и самого Путина. Этот провал стал следствием серии ошибок, которые объясняются особенностями психики Путина, об этом пишет в издании ВАЖНЫЕ ИСТОРИИ политический обозреватель Юрий Федоров.
Путинский миф
Поначалу все шло хорошо. Подобно персонажам древних легенд об искусственно созданном монстре, вышедшем из-под контроля создателя, Путин убрал из политической жизни соперников, способных бросить ему вызов в борьбе за власть, а также многих из тех, кто выдвинул его на высший пост. Ошиблись те, кто видел в нем человека более чем средних амбиций, которым можно управлять из-за кулис.
Уже в начале 2000-х в России и за рубежом сложился путинский миф.
Многие в России до сих пор верят, что именно Путин предотвратил распад страны: возвратил «исконно принадлежащий ей» Крым и защищает русских в Донбассе, строит «русский мир», новую империю русской нации, противостоит попыткам США превратить Россию в колонию. Средний россиянин уверен, что кратный рост жизненного уровня с 2000 года — заслуга лично Путина, что нынешние трудности преходящи. Большинство людей в России до сих пор не понимает, что Путину удивительно повезло: он пришел к власти накануне длительного периода высоких цен на нефть.
Путину не дано понять: «Наполеоном нельзя стать, им нужно родиться», — как писал Белинский
За пределами России появился свой вариант путинского мифа. Там бытуют слащавые success stories о мальчике из народа, ставшем президентом, возрождающим великую державу. Немало людей считают Путина выдающимся политиком и призывают идти ему навстречу. Одни видят в нем вождя огромной евразийской державы. Другие — борца с ненавистной глобализацией, подрывающей традиционные устои жизни. Третьи восторгаются, как смело Путин бросил вызов самой Америке. Наконец, страх, до последнего времени охватывавший западных политиков при мысли о ядерном оружии Путина, парализовывал их волю.
Но главное, Путин и сам верит в собственный миф. Видит себя призванным разделить с одним-двумя другими лидерами бремя управления миром, распадающимся на пути к глобализации. Мечтать не вредно, но, как заметил русский критик Белинский, Наполеоном нельзя стать, им нужно родиться. Путин как был, так и остался средней руки чиновником тайной политической полиции, подшивавшим в досье доносы и сплетни, а затем носившим портфель за Собчаком. В итоге возник глубокий конфликт между реальностью и иллюзорным представлением Путина о самом себе. Чем дальше расходятся реальность и его представления о ней, тем хуже для реальности и тем сильнее желание ее подправить.
Тройной версальский синдром
Надо отдать Путину должное: он умеет скрывать свое истинное лицо. Но когда оно появляется на свет, людей охватывает отвращение. 25 июня 2004 года Владимир Путин вручал в Кремле государственные награды. Среди награжденных был академик Вячеслав Иванов. Воспользовавшись случаем, он попытался вступиться перед Путиным за арестованного Михаила Ходорковского. «Когда я произнес имя Ходорковского, он позеленел.
Реакция была биологическая. Передо мной уже никакой маски не было, а был страшный, кровавый человек, — вспоминал Иванов и уточнял: — Я в его лице читаю смесь трусости, небольшого ума, бездарности и каких-то подавленных комплексов, которые делают его очень опасной личностью. Боюсь, что он вообразил себя воплощением национального духа или что-то в этом роде».
Причины этого объяснил известный швейцарский психолог Филип Жаффе. Путин, заметил он, «пережил серьезную травму в детстве… ему надо доказать, что с ним лучше не вступать в ссоры». При этом у многих диктаторов «власть разрастается так, что они теряют чувство реальности. Потеря чувства реальности может привести к тому, что они становятся все более иррациональными и совершают все более странные поступки, становятся непредсказуемыми и крайне опасными». Это hubris syndrome, или синдром превышения дозволенного, в основе которого гипертрофированное самолюбие, порожденное тем, что в течение длительного времени у человека в руках была слишком большая власть.
Израильского графолога Инессу Гольдберг попросили проанализировать отрывок текста, написанный Путиным в зрелом возрасте, не сказав, кому он принадлежит. «Желая… скрыть ненавистную неуверенность и заниженную самооценку», писала она об авторе отрывка, он «всеми силами старается компенсировать свои проблемы в интеллектуальной, духовной, рациональной сферах.
Он как бы стремится стать еще выше и значимее — для достижения уважения, и прежде всего самоуважения». У него ярко выражен «синдром жертвы», его «личность все время ощущает себя в роли обиженного, оскорбленного, дискриминированного». Постоянное переживание реальных и вымышленных обид объясняет длинные возбужденные монологи Путина, в которых он обвиняет Запад во всех мыслимых и немыслимых грехах, что тот «не слышит Россию».
Синдром жертвы у Путина — реакция на нищету и ущербность детских лет. Известный психолог Владимир Леви писал, что Путин «был низкорослым щупловатым подростком, застенчивым, трусоватым, но с быстрым неслабым умом, с сильной волей и очень злопамятным. Усиленно занимался спортом, пошел в органы». Это, по мнению Леви, «знакомый путь гиперкомпенсации». Она может длиться всю жизнь и в конце концов «превращает человека в раба своего суперобраза». Ему приходится нескончаемо доказывать, какой он могучий, «оставаясь внутри все тем же тревожно-неуверенным, трусоватеньким, психологически и духовно недоразвитым инфантилом».
Чувство ущербности
Психические аномалии детских лет часто встречаются в биографии жестоких диктаторов. Среди них Калигула и Чингисхан, Иван Грозный, Гитлер, Сталин и Саддам Хусейн. Но Путин, в отличие от Сталина или Саддама, не пытался компенсировать детские травмы рискованной борьбой за власть. Он предпочел иной путь избавления от социальной ущербности — поступить во всемогущий КГБ, преодолеть комплекс неполноценности, получить тайную власть над окружающими.
Создатели «путинского мифа» любили писать о его шпионских подвигах. Но Джеймса Бонда из Путина не получилось. Бывший заместитель начальника советской разведки генерал Николай Леонов вспоминал: «Путин всегда был довольно посредственным агентом. <…> Когда у нас появлялся курсант, свободно владеющий немецким, как это было в случае с Путиным, и если он действительно был толковым, то его отправляли в Западную Германию или Австрию».
Но Путин оказался в Восточной Германии, куда «отправляли второсортных сотрудников». По возвращении в Ленинград Путина «назначили в местный университет шпионить за иностранными студентами, большинство из которых были вполне правоверными коммунистами». Для подполковника КГБ это было унизительное назначение. Это еще одна причина появления у президента России чувства обиды.
Две мании
Путин уверен, что иностранные разведки постоянно за ним наблюдают. Близкий к нему российский киномагнат Никита Михалков рассказывал, что однажды шел с ним по парку: «Он говорит: „Ты можешь себе представить, вот все разведки мира сейчас знают, что мы с тобой идем по этой дорожке. Вот ты представляешь себе, что это за жизнь?“» Это типичный признак болезни: пациенту кажется, что за ним постоянно следят враги, коллеги, соседи, правительство, зомби и так далее. Больной может точно указать дату начала преследования, кто его преследует и с какой целью. Неприятные случайности или неудачи такие люди воспринимают как проделки шпионов и врагов.
Путина всегда сопровождает многочисленная охрана. В зарубежных поездках он ест пищу только из привезенных из России продуктов, приготовленную его собственными поварами. О мании преследования российского президента говорят люди, знакомые с жизнью Кремля: «Путин очень боится покушения. Водители, уборщики, повара, садовники — все мужчины, Путин женщинам не доверяет».
Мания преследования Путина не вызывала бы озабоченности, если бы она не распространялась на военные директивы. Если ему нравится окружать себя вооруженной до зубов охраной, это его личное дело. Но если ядерное государство возглавляет лидер с болезненными представлениями об окружающем мире, это может плохо кончиться.
«Российское руководство проявляет признаки того заболевания, которое психиатры называют паранойей. Владимир Путин постоянно чувствует угрозу нападения. В одном из своих выступлений он упомянул, что его атакуют шведы… Шведы остаются нейтральными в течение длительного времени. А он говорит своему народу, что [шведы] на них нападают… Он постоянно говорит своему народу, что Россия подвергается нападению. Это и есть паранойя».
У людей, страдающих паранойей, мания преследования дополняется манией величия. Стремление преодолеть комплекс неполноценности, неуверенность в себе и заниженная самооценка часто приводят к повышенной агрессивности и одновременно к подчеркиванию собственной значимости и высокого статуса, иногда реального, но чаще вымышленного. Это попытка подавить в себе угнетающее чувство ущербности.
В итоге развивается комплекс превосходства. Очень похоже, что такое сочетание присуще Путину. Он ассоциирует себя с выдающимися российскими самодержцами, считает себя продолжателем их дела. Путин, заметил бывший директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин, «уверовал в свою Богом данную историческую миссию. Человек, известный своим прагматизмом, называвший себя слугой общества, управленцем, превратился в посланца высших сил. Путин не только стал упоминать Бога в публичных выступлениях, но и вел себя как человек, делающий то, что поручил ему Всевышний».
Мания величия у лидера всегда опасна. Она сопряжена с переоценкой собственных сил, а это подталкивает к авантюрам. Люди с завышенными представлениями о самих себе часто не осознают свои ошибки, склонны считать постигающие их неудачи результатом враждебных происков неких злых сил, но никак не следствием собственной неспособности адекватно оценить обстановку.
Апология силы
В речах Путина просматривается представление о политике как жесткой борьбе за власть, ресурсы и влияние, в которой побеждают сильнейшие, а слабых унижают и уничтожают. Россия не должна быть слабой, верит он, иначе ее уничтожат. Мы, говорил он, «проявили слабость, а слабых бьют»: «Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие [оппозиция] им помогают». Это почти дословное повторение мысли Сталина: «Слабых бьют, с сильными считаются».
По мнению Томаса Гомарта, директора Французского института международных отношений, «Владимир Путин, малолетний гопник, вернувшийся на путь истинный благодаря дзюдо и юриспруденции, а затем устроившийся на работу в органы безопасности, считает физическую силу последним аргументом, потому что в России, как и везде, „слабых бьют“. Если он и верит в право, то только в право сильнейшего». Убежденность в том, что сила — главный и единственный аргумент политики — приводит Путина к восприятию компромисса как проявления слабости. Склонность западных элит к поискам политических решений международных проблем, считает он, не что иное, как результат слабости Запада.
«Старшие верховодили над младшими. Жили, как на зоне: были паханы и их слуги. Путин входил в компанию младших ребят».
Такое представление о мире формировалось под влиянием опыта, полученного в детстве. Двор дома, где воспитывался юный Путин, «существовал по волчьим законам, — вспоминал бывший сосед Путина. — Старшие верховодили над младшими. Жили как на зоне: были паханы и их слуги». В этой среде, воспроизводящей взаимоотношения в тюрьмах, сформировалось убеждение в том, что агрессивность, жестокость, готовность идти на риск, меньшая чувствительность к боли и потерям может компенсировать в случае столкновения физическую слабость. Такие приобретенные в детстве поведенческие модели в известной мере объясняют особенности внешней политики Путина.
Апология силы, присущая Путину, проявляется, когда, отвлекаясь от заранее написанного текста, он говорит о «западных партнерах», но на самом деле раскрывает собственные установки. Это называется проекцией. Человеку присуще бессознательно приписывать другим людям собственные мотивы, переживания, чувства и идеи. Психоаналитики называют проекцию защитным механизмом, позволяющим снять с себя ответственность за собственные действия.
Так, в мае 2006 года, отвлекшись от текста, Путин в сердцах произнес: «Их [США] военный бюджет в абсолютных величинах почти в 25 раз больше, чем у России… И молодцы. Молодцы!.. Как говорится, „товарищ волк знает, кого кушать“. Кушает — и никого не слушает… Оказывается, всё возможно, нет никаких ограничений». Образ волка, который знает, кого кушать, и никого не слушает, относится не к США. Это присущий Путину идеальный образ России. И когда он приписывает западным элитам игнорирование международного права и моральных норм, применение силы, обман партнеров и так далее, он, по сути дела, раскрывает собственные, частично осознанные, а частично подсознательные мотивы и установки.
Четыре ошибки
Обычному, не облеченному властью человеку ошибки часто прощают, а за преступления наказывают. Политику, особенно авторитарному лидеру победившего государства, часто прощают преступления. Но ошибок, приведших к поражению, такому лидеру не простят.
Путин, развязав войну с Украиной, совершил как минимум четыре грубые ошибки.
1. Он переоценил мощь своей армии. Помимо всего прочего, она была сформирована как армия блицкрига, и к затяжной войне, как выяснилось, неспособна. Попытки повысить ее боевую мощь, например путем хаотичной мобилизации, только затягивают агонию.
2. Он недооценил решимость и способность украинского общества, армии и власти сопротивляться агрессии. Несмотря на тяжелейшие жертвы и потери, Украина вовсе не собирается капитулировать.
3. Расчёт на слабость и раскол западных стран оказался несостоятельным. Несмотря на оппортунистическую позицию ряда политических деятелей, Запад консолидировался и оказывает Украине всё большую военную помощь.
4. Китай занял, по сути дела, нейтральную позицию вместо того, чтобы поддержать своего стратегического партнера.
Эти просчеты Путина далеко не первые. Он вмешался в гражданскую войну в Сирии, рассчитывая, что это позволит ему восстановить отношения с Западом, но ошибся. Он надеялся, что, «развернувшись на Восток», Россия сможет создать военно-политический союз с Китаем — опять ошибка. Он сделал ставку на приход к власти Дональда Трампа. Но при Трампе США приняли самые жесткие, по довоенным временам, санкции против России.
Ошибки Путина закономерны. Они — следствие его психических аберраций: неспособности учиться на прошлом опыте, неадекватной оценки последствий принятых решений, завышенной самооценки и одновременно чудовищного комплекса неполноценности, паранойи, проецирования на партнеров собственной мотивации и установок, склонности к агрессии как единственному средству выхода из реальных или воображаемых тупиков. А потому 70-летний юбилей может стать последним днем рождения, который Владимир Путин отмечает в качестве президента России.
