ОШИБОЧКА ВЫШЛА? ИЛИ ПОЧЕМУ МИЛИЦИЯ ОХОТИТСЯ ЗА ЖУРНАЛИСТОМ
В жизни должно быть место для приключения. Корреспонденту «УК» приключение обеспечили сотрудники Черниговской милиции. Почему именно Черниговской? А Бог его знает. Может быть, потому что там расположен городок с названием Ичня, куда настойчиво пытались вывезти автора этих строк. А может быть, потому что киевская милиция понимает, что значит вляпаться в грязное дело. И по этому предпочитает действовать чужими руками.Приключения начались 6 августа в 10 часов утра. Я уже собирался уходить из дома, когда в дверь позвонили. Открываю – на пороге 5 или 6 мужиков. Тот, что звонил – лысый и накачанный заявляет, что он из милиции. Я тихо радуюсь и жду, что будет дальше. Показывает удостоверение сотрудника уголовного розыска Оболонского РОВД и спрашивает, живет ли здесь гражданка Н.? Я отвечаю, что не живет. Тогда лысый просит меня предъявить паспорт. Предъявляю. А затем начинается обычный милицейский «чес по ушам». Мне долго рассказывают, что в ночь с 4 на 5 августа возле Чернигова красный «форд» протаранил «мерседес» и погибло два человека. И что у них, то есть у милиции, есть основания предполагать, что машина принадлежит сестре моей жены, которая тут проживает. Я еще раз отвечаю, что она тут не проживает. Весь разговор происходит на пороге моей квартиры. В квартиру я эту компанию не пускаю, но передние двое тихо и ненавязчиво ставят носки своих туфель на порог. Я их вежливо отодвигаю и говорю, что сейчас просто закрою дверь. Начинают просить войти в помещение, чтобы посмотреть, а не прячется ли там сестра моей жены. Настроение у меня хорошее и я совершаю достаточно опрометчивый поступок – предлагаю войти только одному. Так делать, конечно же, не стоит, куда один зайдет, туда и толпа влезет. Это я понял уже позднее, во время обыска. Тем не менее, я впускаю одного, самого хилого, и запираю за ним дверь. Кстати, «менты» в этом случае тоже были не правы. Если бы я был преступником, то легко мог бы взять щуплого оперативника из Чернигова в заложники. Черниговский гость обходит квартиру, никого не находит и я его выпускаю. Но компания уходить не собирается. Лысый предлагает проехать в Оболонское РОВД для дачи показаний. В качестве кого? – спрашиваю. Отвечает, что в качестве свидетеля. Объясняю, что с радостью дам показания, но только после получения соответствующей повестки. Один из оперативников заявляет: «Мы сами – живая повестка! Мы сотрудники милиции и вы обязаны пройти с нами». Снова объясняю, что без повестки никуда с ними проходить не буду, и что без оной идти никуда не собираюсь. Объясняю, что для меня их удостоверения – не более, чем ламинированная бумажка, которую легко может использовать любой «оборотень». Разъясняю, что в сегодняшней ситуации гражданину не стоит идти куда-либо с людьми, представляющимися милиционерами, но не имеющими на руках повестки. Иначе легко можно окончить свои дни в яме с известью где-нибудь в Броварском районе. Далее в течении получаса идет препирательство по поводу процессуальных норм и доверия к отечественной милиции. Наконец, мне это надоедает, убираю очередную милицейскую ногу, ненароком ставшую на мой порог и захлопываю дверь. Потоптавшись какое-то время в парадном, оперативники уходят. Я тут же звоню сестре жены и спрашиваю, не попала ли она в какую-либо аварию, так как у нее действительно есть «Форд» красного цвета. Никакой аварии, как выяснилось, не происходило. Минут через 15 после этого я собираюсь все-таки попробовать пойти на работу. Но как только выхожу из парадного, ко мне бодрым шагом устремляется троица накачанных молодых парней с характерно оттопыренными рубашками. Возвращаюсь обратно в квартиру. Из окна вижу, что преследователи уселись внаглую под окнами. Чешу голову и звоню друзьям, чтобы приезжали и помогли мне добраться до работы. Приезжают друзья, приезжает и сестра жены. Возле дома обнаруживают машину, из которой ведется наблюдение за парадным и спортивного вида молодых людей, прохаживающихся возле дома. С тыльной стороны дома тоже засада. Звоню коллегам-журналистам, рассказываю ситуацию. Дружба и корпоративная солидарность – это все-таки здорово. Неизвестно, чем бы вся эта история закончилась, если бы не помощь друзей. Вскоре появилось телевидение, подъехали пишущие и снимающие коллеги. А к 14.10 в дверь позвонил один из оперативников – принес повестку, в которой мне предписывалось явиться в Оболонский РОВД к 14 часам 20 минутам этого же дня. Забавно, что в повестке не было указано, для чего, собственно меня вызывают? Для допроса или награждения именным оружием? Просто «явиться». К исполняющему обязанности начальника уголовного розыска. Что ж, раз есть повестка – нужно идти. По крайней мере, есть уверенность, что это не банальный «спи..динг», извините «киднеппинг», а чего-то от меня в угрозыске все-таки хотят. Вместе с коллегами едем в участок. Сербинова, к которому меня вызывают, в отделении нет. Ждем около часа. Наконец, захожу. Начинается допрос, который проводит черниговский следователь. Почему-то очень подробно расспрашивают о том, где и в какое время я жил, начиная с детского возраста. Записывают так же, где я был 3,4 и 5 августа и кто может подтвердить, что я был в Киеве. Примечательно, что вопросов об автомобиле или ДТП мне не задавали. В это время, пока я был на допросе, одному из коллег-журналистов позвонили и сообщили, что во дворе РОВД стоит машина с черниговским «Соколом» и меня собираются «закрыть» и отвезти в Чернигов. Саша Ляпин, главный редактор «Вечерних вестей» начинает звонить депутатам. Приезжает депутат Александр Турчинов и с допроса меня просто забирает. Возможно, именно благодаря его вмешательству меня в тот день не вывезли в Черниговскую область. На практике ведь частенько бывает, что в начале допрашивают в качестве свидетеля, затем в качестве подозреваемого и тут же в порядке статьи 115 задерживают на трое суток. И вывозят куда-нибудь по-дальше. Где и свидетели преступления найдутся и средства воздействия на «подозреваемого».
Во время допроса следователь поинтересовался, как бы ему переговорить с Элеонорой, сестрой моей жены, которой и принадлежит злополучный автомобиль. – Какие проблемы – отвечаю, она внизу ждет, была со мной целый день и готова рассказать все, что вас интересует. Допрашивают Элу и просят подогнать «Форд», чтобы осмотреть его на предмет следов ДТП. Нет проблем, муж Элы – Сережа пригоняет автомобиль под РОВД. И вот тут начинается вторая серия маразма. Черниговский следак бегло осматривает «Форд», видит, что он целехонек и говорит, что сейчас приведет эксперта, который составит заключение о состоянии автомобиля. Следак, как выяснилось, опять врал. Вместо эксперта он привел солидного мужичка, который представился первым замначальника департмента уголовного розыска МВД полковником Виталием Яремой. Полковник первым делом поинтересовался, есть ли у меня к нему какие-либо вопросы. Я, естественно спросил, на каком основании целый день меня преследуют его люди? Ярема ответил, что он лично разбирался с этим делом и не нашел в действиях своих сотрудников никаких нарушений уголовно-процессуального кодекса. И добавил, что ко мне лично у милиции никаких вопросов нет. Как покажет будущее, полковник Ярема врал. Вопросы были и вылились они в обыск моего жилища и в очередную попытку вывезти меня без повестки за пределы Киева. Однако, в тот раз разговор с Яремой закончился довольно неожиданно. Сказав, что у милиции ко мне вопросов нет, полковник заявил, что вопросы есть к Сергею, водителю “Форда” и мужу Элы. И что он как подозреваемый в совершении преступления задерживается в порядке статьи 115. Развязка была довольно неожиданной и, несмотря на наши протесты Сергея “запаковали” и повезли в Черниговскую область. Мы с Элеонорой двинулись следом, по пути прихватив с собой адвоката. Часа через три прибыли в городок Черниговской области под названием Ичня. В отделении милиции Сергея передали следователю по фамилии Слободенюк. Когда мы поинтересовались у Слободенюка, в каком качестве здесь находится Сергей, тот ответил, что ни в качестве подозреваемого, ни в качестве свидетеля. “Мы просто хотим побеседовать” – заявил следователь. На мои слова о том, что такие беседы называются похищением, Слободенюк скромно потупил глазки. Стоит заметить, что на дворе в это время уже стояла полночь. В РОВД Сергея сразу же начали допрашивать без протокола несколько человек. Когда я обратился к ним и сказал, что они допрашивают его незаконно, так как не ведется протокол допроса, допросы после 22 часов вечера запрещены и вообще неизвестно, в каком статусе он здесь находится мне вновь ответили, что это просто беседа. Потом, впрочем подошел какой-то черниговский милицейский начальник и заявил, что никаких допросов ночью здесь проводится не будет. Сергея направили в камеру, а нас попросили выйти на улицу. Мы сели в машину и решили ждать до утра, чтобы адвокат смог присутствовать на допросе. Однако, в 2 часа ночи следователь Слободенюк неожиданно решил все-таки допросить Сергея. Что и сделал, но уже в присутствии адвоката. После этого я вернулся в Киев.
Дома меня ждали очередные неприятные сюрпризы. В середине дня позвонил следователь Слободенюк и заявил о том, что хотел бы встретиться со мной для разговора. По доброте душевной и чисто из любопытства я на это согласился. Как оказалось, Слободянюк с черниговской “командой” уже какое-то время дежурил возле моего дома. Когда я вышел к следователю, последний предъявил мне постановление о проведении обыска у меня дома. Постановление, честно говоря, повергло меня в шок. В нем говорилось о том, что оно проводится в связи с кражей из музея в Качановке каких-то трех картин, фарфоровой тарелки и скульптуры! К стыду своему, я никогда в Качановке не был и даже до этого времени не знал о ее существовании. Картины, скульптуры и тарелки меня никогда не занимали. Я прекрасно понимал, что во время обыска мне могут что-нибудь подкинуть, но ничего похожего на картины или скульптуры у оперов не было и я согласился на обыск. Рылись часа три если не больше. Естественно, ничего не нашли и не изъяли. Естественно устроили в квартире дикий беспорядок и не озаботились его после себя ликвидировать. При этом в квартиру заходили то одни, то другие сотрудники милиции, уследить, кто из них что делает было невозможно. Не исключаю, что во время обыска кто-то из них занимался поиском вовсе не картин, а документов. Например, относительно дела Гончарова. Не исключаю, что поставили по “жучку” в каждой комнате. Вообще, у меня сложилось впечатление, что кто-то давно пытался проникнуть в мою квартиру. То у жены сумочку с ключами воруют, то непонятные люди в дверь звонят в то время, когда дома никого нет. Ну и наконец добились того, чего хотели – вошли в дом санкционированно. Ну, и что дальше? Непонятно. Да и обыск какой-то странный был с кучей вопросов не по теме. А откуда это? Откуда то? Кто на барабанах играет? Кто на пианино? А чья это религиозная литература? Хреновенькие какие-то вопросы, будто из другого ведомства пришли люди. В конце обыска милашка Слободянюк, который уже называл меня не иначе как “Фредовичем” заявил о том, что он хотел бы меня допросить в Ичне Черниговской области. На мой вопрос, почему в Ичне, а не в Киеве, следователь загадочно промолвил “ну, есть обстоятельства”. А повестка есть? – спросил я. Повестки опять не было. И это после того, как я битый час доказывал этой компании, что если бы они сразу мне принесли повестку, то не было бы никакого шума вокруг всей этой ситуации. Тем не менее, Слободянюк, приехав ко мне на обыск не озаботился прихватить с собой повестку. В результате чего его предложение было мною с возмущением отвергнуто. Как непристойное. Вообще, Слободянюк оказался не таким простым фруктом, как прикидывался. В этот же день он умудрился провести обыск в квартире Элы, причем, предварительно попросил ее приехать в Ичню, для встречи с ним. То есть, обыск он проводил в ее отсутствие, за что похоже, еще поплатится. Элеонора утверждает, что после обыска недосчиталась кое-какого имущества. А мне Слободянюк звонил еще раз и вновь предлагал без повестки приехать в Ичню для дачи показаний и “еще кое-каких следственных действий”. Когда я в ответ на его мерзкую манеру не называть вещи своими именами спросил, не идет ли речь об опознании – Слободянюк нехотя сказал, что да, таки об опознании.
А теперь, как говорил Подервьянский “итоги подведьом”. Что весь сей цирк может означать? Почему в течение двух дней сотрудники милиции осаждают мое жилище и одержимы навязчивой идеей вывезти меня в Ичню? Потому что подозревают меня в том, что я спер какие-то картины? Маловероятно. Машину я не вожу, о существовании Ични вместе с Качановкой даже и не подозревал до этого случая. Допустим, к этому преступлению причастен гражданский муж сестры моей жены. Допустим, хотя это крайне маловероятно, потому что у парня есть свое, достаточно прибыльное дело. Но даже в этом случае непонятно, почему милиция докопалась до меня, если я не являюсь ему даже дальним родственником? Откуда такой пристальный интерес к моей персоне? Мне очень не хочется думать о политических мотивах этого странного поведения черниговской милиции. Но приходится. Так же как приходится вспомнить и один случай из своей студенческой жизни. Году, кажется в 1988 в Киеве должен был проходить первый съезд партии Украинский Демократический Союз. Волков тут не при чем. Это был филиал партии Валерии Новодворской. Я был членом этой партии и пытался попасть на ее съезд. Был задержан милицией на основании того, что кто-то опознал меня, как человека, снявшего шапку с какой-то женщины. В результате меня сутки продержали в милицейском участке, а затем отпустили, сказав, что “ошибочка вышла”. Точно также были задержаны и другие члены партии. Покойному Вадиму Галиновскому пытались повесить кажется разбой, а покойному Сергею Набоке, как персоне более важной – убийство. И всех благополучно отпустили с той же формулировкой – “ошибочка вышла”. Может и сейчас, почти через двадцать лет тоже “ошибочка вышла”? Только времена-то ведь другие. И можно запросто получить сдачи. Причем ответ может быть неадекватным.
Станислав Речинский, «УК»
