Назинское преступление ОГПУ: что стало с заключенными ГУЛАГа, оставленными на необитаемом острове
Назинская трагедия – одна из самых страшных страниц советской истории ХХ века, символ бессмысленной жестокости системы ГУЛАГа. Всего за несколько недель мая-июня 1933г. на острове посреди Оби умерли от голода, болезней и холода несколько тысяч спецпереселенцев. Многие стали жертвами каннибализма.
Трупы, которые лежали на тропинках в лесу, плыли по реке, прибивались к берегам, уже не вызывали смущения
НЕ ДОСТАЛ ИЗ ШИРОКИХ ШТАНИН…
Из спецсообщения УНКВД по Запсибкраю:
«И.В.Сталину,
Р.И.Эйхе
Секретарю Нарымского Окружкома ВКП(б),
(Совершенно секретно)
22 августа 1933 года
29 и 30 апреля этого года из Москвы, Ленинграда и Минска были отправлены на трудовое поселение два эшелона деклассированных элементов. Эти эшелоны, подбирая по пути следования подобный же контингент, прибыли в Томск, а затем на баржах в Нарымский округ.
18 мая первый и 26 мая второй эшелоны, состоя из трех барж, были высажены на реке Оби у устья р. Назина, на остров Назино, против остяцко-русского поселка и пристани того же названия (Александровский район, северная окраина Нарымского округа)».
О каких же «деклассированных элементах» шла речь? Оказывается, они появились в отчетах НКВД после выхода постановления ЦИК и СНК СССР от 27 декабря 1932г. о введении паспортной системы, которая была отменена после революции. Почти сразу в городах начались массовые аресты «нарушителей паспортного режима». Кампания была инициирована ОГПУ, которое планировало таким способом увеличить численность населения Сибири на 3 млн человек.
План Генриха Ягоды, одобренный Сталиным, был оформлен как постановление Политбюро об организации новых трудовых поселений в Сибири, Казахстане и на Дальнем Востоке. Исполнение возложили на милицию, которая хватала на улице каждого, кто не мог предъявить паспорт. Арестованных грузили в товарные вагоны и везли в Новосибирск, откуда на баржах они отправлялись по Оби на север. Однажды, в середине мая 1933г., жители деревни Назино увидели множество горожан в потрепанной одежде, сгрудившихся на острове напротив деревни.
«За что вы попали сюда?» – спросили мы парня. Он ответил: «А ни за что. Был студентом в Москве. На выходных пошел в гости к тете-москвичке. Дошел до ее двери, стучался, но тетка не успела открыть дверь, потому что меня тут же схватили. Я был арестован как не имеющий при себе паспорта».
ПОГИБЕЛЬ ОТ ЛЬДА И ПЛАМЕНИ
Именно на остров Назино 18 мая 1933г. была доставлена и высажена первая партия «элементов городского типа», людей, задержанных в основном в Москве, Ленинграде и Минске как беспаспортных – всего 4900 человек. Вторая партия (1174 человека) поступила 26 мая. К 12 июня было зарегистрировано 1473 умерших, а к зиме погибли почти все.
Из 10289 человек, прибывших в Александрово-Вахтовскую комендатуру, лишь 2025 осталось к осени, 1940 отправлено в концлагеря, 3196 умерло, 3916 оказались в бегах.
Как же разыгралась эта трагедия на Назинском острове?
На второй день после прибытия первого эшелона, 19 мая, выпал снег, поднялся ледяной ветер, ударил мороз. Голодные, истощенные люди, без кровли, не имея никаких инструментов и трудовых навыков, а тем более навыков организованной борьбы с подобными трудностями, оказались в безвыходном положении. Окоченевшие, они были способны только жечь костры, сидеть, лежать, спать у огня, бродить по острову и есть гнилушки, кору, мох и пр. Трое суток никому никакого продовольствия не выдавалось.
Люди заживо сгорали у костров во время сна, умирали от истощения, начавшегося еще в долгой и мучительной дороге, от многочисленных болезней. Холод переносился так трудно, что один из трудпереселенцев залез на дерево в высокое горящее дупло и погиб там на глазах у людей, которые не могли помочь ему: не было ни лестницы, ни топоров. Когда наконец наступил солнечный день, бригада могильщиков смогла закопать только 295 трупов, неубранных оставили на второй день. Новый день дал новых жертв.
Лишь на четвертый день на остров привезли ржаную муку. Ее начали раздавать по несколько сотен граммов. Люди тут же бежали к воде и в шапках, фуражках, галошах разводили болтушку. Многие хватали одну муку, задыхались и умирали от удушья. Не было ложек, кружек, мисок. Не было ни ведер, ни котлов, а значит, и кипятка.
КОМУ – МУКА, КОМУ – МУКА
Вначале изредка, в отдаленных углах острова, а затем в угрожающих размерах повсеместно пошло людоедство.
Свидетельствует Таисия Меньшикова, 1908 г.р., уроженка Минска: «На острове конвоир был, Веников Костя, молодой парень. Ухаживал он на острове за одной девчонкой. Он все караулил ее. Вздумал раз поехать помыться, товарищу наказал: «Ты за ней поглядывай», – а он что, столь народу… А ее привязали, руки назад к тополине, и груди отрезали ей, икры отрезали, мускулы – где можно есть, все-все… Голодные они, есть надо. Парню не повезло. Это вот такие были зверства. Человеческое мясо резали и привязывали в тряпках на деревья…»
Однако наряду с этим известная часть жила сносно и выживала. Прежде всего те, кто оказался при муке. На острове были комендант, стрелки ВОХР, медработники и, конечно, каптенармусы. Муку, лежавшую вначале под открытым небом, из-зачего немало ее испортилось от дождей, комендатура острова приказала зарыть в землю. Остатки ее получали т.н. бригадиры, отъявленные уголовники. Получив мешки на бригаду, они уносили их в лес, а бригада оставалась без пищи. Когда муку привозили со «склада», раздавать ее в порядке живой очереди даже не пытались. Голодные люди собирались, но их разгоняли выстрелами. В жуткой давке слабых затаптывали, калечили.
ЗУБ ЗА ЖИЗНЬ
Надо полагать, спецкомендатура не только мало понимала свои задачи – она сама растерялась от разразившейся катастрофы. Несмотря на «перевоспитание» трудпоселенцев палками и прикладами винтовок, индивидуальные расстрелы, на острове образовались банды мародеров. Уголовники терроризировали людей еще на баржах, отбирая хлеб, одежду, избивая их и убивая. На острове же открылась настоящая охота за теми, у кого были деньги или золотые зубы, коронки. Их владельцы сразу становились жертвами бандитов. Могильщики зарывали трупы с развороченными челюстями.
Мародерство захватило и некоторых охранников, за хлеб и махорку скупавших золото, одежду. На острове были установлены таксы: новое платье или костюм – полбуханки хлеба или пачка махорки; пачка махорки – 300 рублей, два золотых зуба или четыре коронки.
В аналогичную обстановку попал и второй эшелон, быстро воспринявший порядки острова.
Близилась «трудовая весна». В конце мая началась отправка людей на т.н. участки – места, отведенные под поселки. Участки были расположены по реке Назина за 200 км от устья, к ним поднимались на лодках. Глухая, необитаемая тайга, ни кола ни двора. Истощение людей продолжалось. Достаточно привести такой факт: на пятый участок с острова доставили 78 переселенцев, из них в живых осталось только 12.
Участки в конце концов были признаны непригодными, трудпоселенцев стали перемещать на новые места, вниз по той же реке, ближе к устью.
НЕКУДА БЕЖАТЬ
Побеги, начавшиеся еще на острове (хотя там это сделать было куда труднее: ширина Оби около километра, еще шел лед), здесь приняли массовый масштаб. Пошли слухи: мол, во-первых, решено истребить деклассированный элемент, а во-вторых, в 40 км железная дорога (в действительности до ближайшей станции было более 300 км). Последнее «подтверждалось» тем, что на одном из участков в ясные зори слышались отдаленная гармонь, крики петуха и звуки, подобные гудку. Это был крохотный поселок, от которого участки отделяло непроходимое болото. Люди, не зная, где они, бежали в тайгу, плыли на плотах, погибали или возвращались обратно.
После расселения на новых участках к строительству полуземляных бараков, вошебоек и бань приступили только во второй половине июля. Жизнь начинала входить в свое русло – появилась работа, люди стали получать по 750-1000 г хлеба. Болезни и смерти, однако, продолжались.
Особенно свирепствовала дизентерия. Надо было выдавать больным сухари: при отсутствии медикаментов это спасло бы сотни людей. Огромный запас галет лежал в палатках и на базах, но… не было указания, могут ли пользоваться этими галетами трудпоселенцы.
К массовым болезням и смертям начсостав да и сами поселенцы вскоре стали относиться как к чему-то неизбежному и привычному. Трупы, которые лежали на тропинках в лесу, плыли по реке, прибивались к берегам, уже не вызывали смущения. Человек переставал быть человеком. Из 6100 высланных, которые прибыли из Томска, плюс к ним еще 600-700 человек (точное число установить не удалось), переброшенных на назинские участки из других комендатур, на 20 июля 1933г. осталось 2200.
Назинский остров оставил неизгладимую мету у всех оставшихся в живых, даже у отъявленных рецидивистов. Они прозвали его островом смерти (реже – остров людоедов). Местное население усвоило это название, а слух о том, что здесь было, пошел вниз и вверх по рекам.
В конце 1933г. сюда из Новосибирска пришло сразу два парохода с пустыми баржами: Сиблаг решил эвакуировать уцелевших. Половина назинцев не могла пройти по тропам на баржу, настолько они были больны и измождены. Их несли на носилках и складывали рядами в трюмах. Катер «Быстрый» на малых баржах подвозил оставшихся в живых из поселков.
По окончании эвакуации Александро-Вахтовская участковая комендатура «подбила бабки»: приняла свыше 6000 человек, а отправила 2856. Остальные пошли на «естественную трату».
ПИСЬМО ИЗ ТАЙГИ
Назинское преступление ОГПУ могло бы остаться нераскрытым (кто поверит рассказам крестьян?), если бы не расследование, которое по собственной инициативе провел Василий Величко, инструктор Нарымского окружного комитета партии. В июле 1933г. по горячим следам он опросил десятки человек, имевших отношение к организации лагеря смерти на острове у деревни Назино, а также записал показания местных жителей. Затем Величко в трех экземплярах отпечатал доклад, который отправил: в Москву – Сталину, в Новосибирск – 1-му секретарю Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Роберту Эйхе, в Нарым – секретарю окружкома. После чего на полгода скрылся в тайге.
Письмо Величко вызвало большой скандал в аппарате ЦК и руководстве ОГПУ. Осенью 1933г. для расследования обстоятельств массовой гибели спецпереселенцев в Назино прибыла комиссия Сиблага. Следствие подтвердило факты, изложенные в докладе, после чего все материалы были засекречены. Самого автора доклада, когда он решился выйти из тайги, уволили с должности инструктора. Величко ушел в журналистику, был военным корреспондентом «Правды» и дошел до Берлина.
Сколько точно людей погибло на острове, трудно сказать. Так же трудно выяснить, кто они, потому что документы отбирались и при аресте, и в эшелонах, и на баржах (рецидивистами на курение). Оставшееся было уничтожено частью на острове, частью в последующем органами госбезопасности для устранения следов преступления.
Автор: Игорь Кузнецов; “БелГазета”
Tweet
