Менты в законе. «Хозяин УГРО» (из записок районного опера)

Если ты – неглуп, не дерзок на язык и старателен по натуре, то на рядовых должностях в милиции не засидишься – с толковыми кадрами у нас большая напряжёнка. Но и в большие начальники никогда не выбиться, если нет влиятельных знакомцев, которые тебя знают, ценят, и целенаправленно двигают от одной ступени служебной карьеры к другой. По общему же правилу, карьеры «по уму» и «по блату» происходят параллельно и совершенно с разной скоростью. Костяк органов

Генералами у нас становятся не те, кто умней, талантливей и энергичней остальных, а – самые ловкие, умеющие оказаться в нужное время в нужном месте, и произвести нужное впечатление на нужных людей… Иногда чисто случайно оказывается так, что самый ловкий одновременно является и блестящим розыскником, или следователем, или организатором милицейской деятельности, но это – как бы сверх обязательного минимума. По общему же правилу, карьеры «по уму» и «по блату» происходят параллельно, и совершенно с разной скоростью.

Так вот, если ты – крепкий розыскник, но негибок по характеру, и уклоняешься от лизания руководящих задниц, то твой потолок служебного роста – майорское звание и должность начальника районного угрозыска.

С усердием и натугой дотянулся до этой должности – всё, можешь немножко расслабиться. Прыгнуть выше тебе всё равно не дадут, но и снять – не снимут, потому как показатели ты обеспечиваешь лучше других. Следовательно, являешься наилучшим для данного поста человеком!

Так до пенсии в своём кабинетике и замаринуешься. Из молодого и рвущегося в министры майора-орла с годами превратишься в утомлённого жизнью, измученного хворями и мечтающего лишь о заслуженном отдыхе майоришку-неудачника. Служба съест тебя всего, без остатка – ничего уж не хочется, ни к чему не стремишься, и ни на что, кроме привычной текучки буден, не хватает уж сил…

А те, кто начинал вместе с тобою, а то и под твоим руководством, уж – полковники и генералы. Кто – в городе, кто – в области, а некоторые – даже в столичном Главке. И были бы хоть смышленей и преданней делу тебя, а то ведь так… Чинуши, службисткая мелюзга, смотреть не на что!

Но реально вся наша милиция держалась, держится и держаться будет именно на таких вот трудягах-майорах. Убери их – и всё тотчас рухнет. Они – костяк органов.

Личная жизнь майора

Нашему Деду (так по традиции обычно именуют в наших краях начальника райугро) – под сорок. В уголовном розыске сорок лет – это уж старик. Слишком интенсивно здесь происходит износ организмов.

В милиции он пашет почти 20 лет. Как пришёл после армии в патрульно-постовую службу сержантом – так и зацепился здесь, заочно окончив школу милиции. Как и многие, мечтал об Академии МВД, готовился к вступительным экзаменам, пару раз даже и пытался поступить. Потом, наткнувшись на незримую стену, отступил, поняв: дальше – не шагнуть… Не пустят.

Так и получилось, что районная уголовка стала для него не очередным местом службы, а родным домом до самой пенсии. Когда с этой не самой приятной мыслью свыкнешься и смиришься – дальше уж становится легче. Иллюзии туманят перспективу, обрекая лишь на лишние и обременительные шаги.

Чтобы больше не возвращаться к личной жизни майора, скажу ещё, что он страдает почти обязательной для любого розыскника язвой желудка, но на больничном бывает крайне редко. «Лечится» тем же, чем и болеет, то есть – работой. В связи с катастрофическим состоянием желудка – практически не пьёт – разве что по праздникам чисто символически пригубит рюмку.

В меру – честен. Имеет свои «Жигули»-«пятёрку» (на майорскую зарплату даже их, как все понимают, не купишь), но приличные «бабки» «на кармане» у него отродясь не мелькали. За «бабками» не гоняется, но когда они сами плывут в руки – почему бы и не взять?

Детей у него нет (во всяком случае, я про них ничего не слышал), жены – тоже. А есть какая-то женщина, с которой он то ли живёт, то ли долгое время регулярно встречается. Со стороны отношения такого рода расшифровать трудно…

Кстати, семейная жизнь практически любого розыскника – его слабое место. На нашей службе свободного времени для семьи практически не остаётся, а какая жена это стерпит? И дети растут без отцовского глаза… В общем, как шутят в розыске, по семейному положению опера делятся на три категории: ещё не создавших своей семьи, уже разваливших свою семью, и – находящихся на промежуточной стадии…

Но кто уж развёлся – голову в новую петлю совать не спешит. Какой смысл менять старую каторгу на новую? Тогда уж и разводиться не следовало. А наилучший вариант: иметь знакомую, с которой регулярно (по мере физиологических надобностей) близко общаешься, и в меру сил помогаешь ей материально… При таком варианте у тебя нет никаких обязательств перед нею. И в любой момент можно, сказав даме: «Адью!», слинять от неё подальше…

Стиль работы

С раннего утра и до позднего вечера наш начальник – в бегах. Совещания, заседания, оперативки, разговоры по телефону, беседы с личным составом и т е р п и л а м и, допросы «клиентов», знакомство со служебными бумажками, многое-многое другое…

По своей должности он – передаточное звено между ментовскими «верхами» и «низами». Причём работать ему приходится в условиях полнейшей бессмысленности того, что в нашей конторе происходит. Он усваивает и передаёт нам требования «верхов», прекрасно понимая, что они неосуществимы. В принципе, требуемый от нас уровень работы возможен. Но – лишь в идеале, если все мы дружно возьмёмся, поголовно станем фанатами дела, побросав все прочие свои дела и делишки, и всецело погрузимся в службу, отдавая ей 24 часа в сутки.

Возможно ли такое? Возможно! И если б по такому же принципу жили и функционировали все наши полковники, генералы, министры, Премьер-министры и Президенты с парламентариями, вкупе с прочими нынешними хозяевами державы, то и жили бы мы в тысячу раз лучше… Хвалённая Америка сдохла б от зависти, на нас глазеючи!

Но все вышеупомянутые мною личности так не живут и не работают. А от нас этого – требуют! Шутники… Причём по рассеянности ещё и «забыли» выделить нам нужные средства и ресурсы, не обеспечили требуемое количество личного состава, не инициировали принятие работоспособных и эффективных законов.

Майор понимает всю абсурдность требований руководства, но он д о л ж е н передавать эти требования нам, по возможности – переведя их на язык реалий, смягчая наиболее одиозные «ценные указания». И добавляя к ним свои собственные, вполне деловые и разумные.

Почему он не скурвился вконец на этой должности – не знаю. Наверно, это зависит от индивидуальных особенностей личности. Одним дано оставаться самими собою при любых обстоятельствах, другим – нет…

Стиль его работы определил бы так: жёсткий, волевой, старается для дела, всё понимает и по возможности старается учитывать. Знающий человек с большим опытом. Требует от оперов работы, и умеет заставить их её сделать. Но и в обиду их никому не даёт, по возможности отмазывая от «наездов» и придирок.

Скажем, разорётся начальник РОВД в адрес кого-либо из розыскников, шпыняя за реальные или же высосанные из пальца прегрешения, а майор тут же спокойно отвечает: «Я разберусь в ситуации, и потом доложу вам…»

Разбирается, и если там не совсем уж «запредел» – докладывает: так и так, мол, информация не подтвердилась! Но, «отмазав» опера перед начальниками, наедине с ним – навешает звездюлей: так-перетак, не болеешь душой за дело, одна промашка за другой… трах- тарарах, ты вообще кто – опер или хрен в стакане?!

Спорить с ним трудно. Он не придирается, а вполне грамотно разбирает твои действия, находя в них слабые места, и тычет тебя в них носом. По инерции ты вяло отбрехиваешься, пытаясь доказать, что не такое уж и чмо, каким он тебя рисует. Но в глубине души прекрасно понимаешь: он – прав, и не оспаривать его полезней, а учиться у него опыту и мастерству.

Никогда не станет кричать на опера при посторонних, – при тех же участковых, например, тем более – при обывателях. Но наедине – наорётся!

Однако и тут – без огульных обвинений. Ему важно не оскорбить и унизить, а – научить. Он и старается это сделать, в меру собственных сил.

Такого понятия, как «лень», в угрозыске не существует. Все мы – лентяи по природе. Но постоянным прессом со стороны начальника угрозыска каждый из оперов поставлен в такие условия, что делает именно то и только то, что тот велит (я имею в виду именно разумную часть его требований, а не спускаемые сверху «указки», которые он передает, но за неисполнение которых никогда не спрашивает)… Стоит только в этом механизме случиться сбою, и окажись энное количество его поручений оперу не исполненными, или же исполненными неточно и несвоевременно – неумеха тотчас вылетит из нашей «конторы» с третьей космической скоростью!

Заявив, что майор на своей должности не скурвился, сделаю маленькую оговорку: до известной степени. Всё же какой-то амортизационный износ личности при таких условиях неизбежен.

Старожилы РОВД вспоминают, что лет пять-шесть назад Дед не был таким уж приверженцем ругательного стиля. Это сейчас у него – матюк на матюке, а в прежние времена он изъяснялся куда дипломатичнее. Но с годами понял, видимо, что так – проще. В таком же стиле с ним общаются вышестоящие, и он так же обращается с нижестоящими… А если кто-то не вынесет частых разносов и уйдёт – туда им и дорога. В угрозыске слабаки не нужны. Потерять таких – не страшно.

С кем в итоге останешься работать? Ха! Да – с теми, кто остался!

Между прочим, чем меньше в уголовном розыске работает оперов, и чем ниже их активность, тем меньше регистрируется преступлений. А отсюда – низкий уровень преступности, и высокая раскрываемость (ибо при таком раскладе регистрируются только те преступления, в которых преступники очевидны и уже задержаны!).

Так что остаться в гордом одиночестве начальник угро не боится. Да и не останется никогда. При нынешнем бедламе в экономике уходить из угрозыска – некуда, вот и цепляются люди за него до последней черты.

Грустно наблюдать, как толковый Дед логикой обстоятельств вынужден выдвигать перед нами спускаемые сверху, и порою – самые дурацкие требования. Заметно по глазам, насколько ясно понимает он сам их идиотизм, но – не в силах противиться субординации. «С меня требуют – и я требую с вас!» А во взгляде – такая грусть…

Скажем, по указанию начальника райотдела направил он двух оперативников охранять митинг протестующих против чего-то у здания городской мэрии. А ещё одного – в больницу, подежурить при попавшем туда с ножевым ранением подозреваемого в совершении разбоя. Люди поехали на «точки», отдежурили сутки, потом – сутки отдыхали дома (хотя по закону в таких случаях положено отдыхать двое суток). На следующий день приходит такой опер на работу, и на утренней оперативке начальник угро начинает вешать на него всех собак: «Почему до сих пор не оформлены такие-то и такие-то материалы?! Как это: «…был на «точке»…» Меня не колышет, где ты был, я это и без тебя знаю. Но материалы ведь можно и на дежурстве писать! Работать надо, стараться, душу вкладывать, а то только мзду научился хапать обеими руками, и рад – радёшенек, что – дают… Что-что? «За такую смешную зарплату – ещё и работать?..» Не нравится зарплата – вали к ядреной матери! Никто тебя здесь не держит, урод! А раз не уходишь – значит, на лапу берёшь! Но тогда нечего и на зарплату жаловаться…»

И – несёт дальше в том же духе, обязательно припомнив всех тех, кому в прошлом году отпуск давал летом, или в позапрошлом году – выбил место для ребёнка в детском садике. Тычет пальцем: «А теперь мало того, что ни хрена не делает, так ещё и огрызается!»

Спорить – бесполезно. С начальством вообще никогда не спорь –

гнилое занятие. Но что обиднее: и сам майор прекрасно понимает, что белиберду несёт, однако: «Так – надо… Ничего, лишняя вздрючка ещё никому во вред не пошла!»

Интересно отношение Деда к незаконным, но, тем не менее, вынуждено делаемым практически всеми операми вещам – к выколачиванию нужных нам показаний побоями. Или к фальсификации отчётности, чтобы сделать показатели раскрываемости более удобоваримыми… К получению «левых» доходов, часть которых потом тратится и на оперативные нужды – на «подогрев» сотрудничающих со следствием арестованных в СИЗО, например, на приём очередной из бригад проверяльщиков, и т.д.

Милицейское начальство всех без исключения уровней неустанно твердит: бить, «химичить», мздоимствовать – ни-ни! И при этом все прекрасно понимают, что в наших условиях обойтись без этого невозможно. Тут хотя бы сдержать это на относительно приемлемом уровне…

Майор тоже на оперативках и совещаниях не устает «ни-никать». Но в личном общении с операми избегает как реально запрещать подобное, так и, хотя б отчасти и с оговорками, подобное санкционировать и одобрять. Вместо этого он обычно кидает туманную фразу: «Вы думайте, что делаете!» Что в переводе на общепонятный язык означает следующее: «Делай, что считаешь нужным и полезным, но – не «засветись»!»

Главная заповедь творящего беспредел опера – не попадаться! Кто попался – тот дурак. Болваны в угро не нужны, в шею таких! Сделать из них козлов отпущения, и выгнать с позором, в назидание прочим. Никому не нужны неудачники. Всем нужен результат – не важно, какой ценой! Однако во многих случаях – полезно, важно и обязательно, чтобы цена эта так и осталась неизвестной.

(Продолжение следует)

Рассказ не пожелавшего назвать своё имя сотрудника уголовного розыска записал Владимир Куземко

P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!