СЛУЖБА КАМЕРНОГО БЫТА

Однако многие заключенные предпочитают покупать продукты в тюремных магазинах (не путать с ларьком) через родственников. Это удобнее, чем делать передачи, потому что, во-первых, эти покупки не проверяются, а во-вторых, здесь можно покупать товар в любых количествах. Сам магазин, который находится, как правило, у тюремной проходной, выглядит специфически — на стенах развешаны бумаги с перечнем продуктов и цен. Чтобы сделать заказ, надо взять специальный бланк, вписать туда список покупок и отстоять очередь. В очереди на дороговизну никто не жалуется: “Что ж, надо и тюремщикам на что-то жить”.Ходка олигарха

За тот год с небольшим, что Михаил Ходорковский находится в СИЗО “Матросская тишина”, тюремный быт экс-главы ЮКОСа успел обрасти множеством слухов и легенд. Спецблок “Матросской тишины”, где сидит Ходорковский, принято считать чем-то вроде VIP-тюрьмы, о которой простой смертный может только мечтать. На деле все проще. Из “излишеств” в камере площадью 12 кв. м, где кроме Ходорковского сидят еще трое,– только холодильник ЗИЛ и телевизор диагональю 34 см. Завтрак Ходорковский пропускает, объясняя это занятостью, но, скорее всего, ему просто не нравится тюремная еда. А продовольственные передачи ограничены строгим перечнем разрешенных продуктов — огурцы и помидоры зимой передавать нельзя, из зелени — только укроп и петрушка (салатный лист, например, запрещен к передаче, что очень огорчает близких арестанта). Из доступных самому богатому российскому заключенному тюремных удовольствий еще стоит выделить спортзал (за него нужно платить 70 руб. в час), библиотеку, которой можно пользоваться, передавая ей в дар получаемые с воли книги, и душ — раз в неделю бесплатный, чаще — за дополнительные деньги.

Абонент не на свободе, но доступен

В последние год-два тюремный быт вызывает интерес у самых разных людей, еще вчера не задумывавшихся о перспективе оказаться за решеткой. В Национал-большевистской партии Эдуарда Лимонова заключенных уже столько, что помощь им превратилась в целую внутрипартийную индустрию. Руководит ею Ольга Шалина — симпатичная блондинка, которая собирает деньги для поддержки заключенных и готовит им передачи. Передачи — это не только еда. Например, на съезде НБП, который проходил в декабре, зал стоя слушал магнитофонную запись приветствия одного из осужденных за захват Минздрава — Максима Громова. На свиданиях, в том числе на встречах с адвокатами, пользоваться записывающей аппаратурой запрещено. Впрочем, запрет и не был нарушен: Громов надиктовал его по телефону ночью из камеры.

Мобильный телефон в камере — явление, широко распространенное в московских тюрьмах, поэтому услуга эта относительно недорога. Надзиратели, как рассказали корреспонденту “Денег” в очереди к окошку передач одного из московских СИЗО, обычно оценивают ее в 2500-3000 руб. Главное требование — телефон должен быть маленьким и разбираться на части (в разобранном виде он хранится в камере). “Если найдут, отберут, конечно,– рассказывает Ольга Шалина.– Но как-то по-особенному за это не наказывают, максимум — подзатыльник отвесят”. Когда несколько московских тюрем оборудовали приборами глушения радиосигнала, ситуация со связью почти не изменилась. Дело в том, что включаются “глушилки” только по ночам — днем своими мобильными телефонами пользуются сами сотрудники учреждений, и отказываться от мобильной связи, пусть даже и ради общей безопасности, никто не готов. “У всех наших зэков — ‘Би Лайн’,– делится один из нацболов.– Почему-то в тюрьмах он лучше всего ловит сеть, а, например, ‘Мегафон’ вообще нигде не работает”.

Мобильники в тюремных камерах широко распространены и в целом по России. “Нам известно, что нечистые на руку надзиратели за вознаграждение приносят подследственным запрещенные предметы,– говорит замначальника тульского СИЗО Дмитрий Романов.– Практически каждый месяц мы ловим таких оборотней за руку, но желание иметь прибавку к жалованию сильнее страха быть пойманным. При этом расценки не очень высоки. Принести мобильный телефон в камеру стоит 1000 рублей”. По словам Дмитрия Романова, запрещенные предметы попадают в СИЗО и через адвокатов — практически после каждого визита адвоката у подследственных изымают мобильные телефоны. Адвокатов не обыскивают при входе в СИЗО, и им не составляет труда принести и передать подзащитному сотовый.

Магазин на нарах

Ольга Шалина носит нацболам-заключенным передачи, которые собирают всей партией. “Есть женская тюрьма в Печатниках,– рассказывает Ольга,– там у нас несколько девушек сидят, им мало нужно, а вот парни у нас всегда голодные, им в “Бутырку” много всего нужно передавать, чуть ли не весь ларек”. “Ларек” — это только так называется, на самом деле никакого ларька нет. Есть тюремный склад, на котором можно заказывать продукты, оплачивая заказ администрации учреждения. Цены, как правило, выше, чем на воле. Например, “Заказ гигиенический”, состоящий из бритвенных станков, кремов до и после бритья, а также кремов для рук, для ног и детского крема, стоит 190 руб. Такой набор в обычном магазине можно купить рублей на пятьдесят дешевле. Примерно такая же ситуация и с сигаретами. Пачка “Примы” стоит 5,5 руб., “Кента” — 35,5. Блок “Явы золотой” — 152 руб. 10 коп., при том что на воле он стоит не больше сотни рублей. В передачах сигареты отправлять заключенным нельзя, при досмотре посылок каждую сигарету ломают, чтобы к заключенному не попало что-нибудь недозволенное (марихуана, например). Спички тоже проще покупать через ларек — в передачах разрешается присылать их только отдельно от коробка. Почему — никто не знает. По тем же неизвестным причинам нельзя передавать растительное масло и сахар. В месяц каждый заключенный имеет право заказать через ларек не более 30 кг продуктов. Передачи с продовольствием принимаются раз в месяц.

Однако многие заключенные предпочитают покупать продукты в тюремных магазинах (не путать с ларьком) через родственников. Это удобнее, чем делать передачи, потому что, во-первых, эти покупки не проверяются, а во-вторых, здесь можно покупать товар в любых количествах. Сам магазин, который находится, как правило, у тюремной проходной, выглядит специфически — на стенах развешаны бумаги с перечнем продуктов и цен. Чтобы сделать заказ, надо взять специальный бланк, вписать туда список покупок и отстоять очередь. В очереди на дороговизну никто не жалуется: “Что ж, надо и тюремщикам на что-то жить”.

Чтобы сам заключенный мог скрасить свой тюремный быт, у него, конечно, должны быть деньги. Эти деньги кладут на специальный счет его родственники. Дальше все как в телемагазине: заключенный делает заказ, и в течение суток ему должны доставить покупки. В магазине тульского СИЗО, допустим, можно приобрести все: от икры и копченой колбасы до бумаги и ручек, здесь нет только алкоголя и сахара. По данным бухгалтерии СИЗО, некоторые подследственные тратят в месяц на продукты до 10 тыс. руб. В московских тюрьмах эта сумма выше в среднем в три раза — все-таки столица, дорогой город.

К легальным услугам относятся также прокат холодильников и телевизоров. Однако, как заявляют в ГУИНе, и то и другое должно предоставляться заключенным бесплатно. Но такая аренда практикуется только в “Матросской тишине”. Происходит это, видимо, потому, что техники на всех все равно не хватит. За прокат цветного телевизора берут 450 руб. в месяц.

Нелегальные услуги отличаются большим разнообразием. Цена их, соответственно, выше: стоимость незаконно пронесенного в СИЗО товара возрастает в 5-6 раз. Бутылка водки, к примеру, стоит 800-1000 руб. Меньше денег берут за незапрещенные товары — например, за кипятильники. Дело в том, что их безопаснее проносить. По словам адвоката Московской центральной коллегии адвокатов Игоря Трунова, торговлей спиртным и наркотиками в СИЗО занимается хозобслуга — это уже осужденные с небольшими сроками, оставленные в следственном изоляторе для хозяйственных работ. Они обладают значительно большей свободой по сравнению с обычными заключенными. Хозобслуге нелегальный товар передают охранники. Дозу героина или анаши можно купить за 2000 руб., бутылка водки или самогона стоит от 500 до 1000 руб. Расплачиваются с надзирателями родственники арестованных.

“Очень часто подсудимые приезжают на слушания в бессознательном состоянии,– жалуется Игорь Трунов.– В автозаках почему-то особенно часто продают медицинские препараты, например димедрол. Когда твой подзащитный наглотается ‘колес’, очень сложно с ним работать”. Еще один вид услуг, связанный с поездкой в суд, называют “коммерческим рейсом”. Это когда по просьбе заключенных конвой останавливает автозак рядом с магазином. И закупает все, что закажут заключенные. Потребителям в этом случае товар достается в 5-6 раз дороже, чем он стоил в магазине. Обычно заключенные съедают и выпивают все купленное до возвращения в СИЗО — потому что пронести все равно не получится. Кстати, во время все тех же поездок в суд заключенным часто передают и деньги. А чтобы их не отобрали во время возвращения в СИЗО, опытные сидельцы изготавливают “торпеду”. Деньги заворачивают в полиэтиленовый пакет и запаивают зажигалкой, а после глотают.

Индустрия свиданий

Не менее доходная отрасль тюремной индустрии услуг — организация свиданий. По закону у заключенного есть право на два свидания в месяц с родственниками. Однако не всех это устраивает. Мало того что свидание — это всего лишь разговоры по телефону через стекло, так желающим встретиться приходится отстаивать огромные очереди. Чтобы попасть на свидание, нужно прийти в пять утра, еще до открытия тюрьмы, чтобы занять место. Есть даже специальный бизнес, о котором рассказали в ГУИНе: продажа мест в очереди. Как правило, это стоит не более 500 руб. За более серьезную сумму можно устроить свидание в неформальной обстановке. Стоимость такой услуги зависит от того, с кем встречаться. Дешевле всего с родственниками — $200-300, потому что встретиться с семьей можно и легально, то есть бесплатно. Свидание с проституткой стоит в пределах $1000. “Свидания происходят в кабинетах изолятора,– говорит Игорь Трунов,– в таких случаях платят за то, что между встречающимися нет стекла и свидетелей их встречи”. У тульского СИЗО еще одна статья доходов — камера для длительных свиданий. Комната с двумя кроватями, душем и газовой плитой стоит 200 руб. в сутки, максимальная продолжительность свидания — трое суток. После получения согласия от следователя родственник арестованного пишет заявление на имя начальника СИЗО, после чего в кассу вносятся деньги — и комната свиданий в вашем распоряжении. Комната никогда не пустует. Длительное свидание можно получить лишь с согласия следователя по делу, и адвокаты говорят, что на “убеждение” приходится тратить до $100, вдобавок нужно дождаться своей очереди: комната длительных свиданий в СИЗО одна. Но в Тульском СИЗО арестованные взяли на вооружение вполне законный и бесплатный способ безграничного общения с родными. Для этого нужно, чтобы кто-то из родственников стал общественным защитником. Этот статус дает ему право, как и адвокату, на беспрепятственный доступ в СИЗО и неограниченные по времени встречи с подзащитным в комнате, где обычно проходят допросы. По словам сотрудников изолятора, эти встречи порой затягиваются на два-три часа.

Если хочешь быть нездоров

Если же жизнь в камере становится невыносимой, можно попробовать перевестись в “больничку” — тюремную санчасть. “Если первый раз попадаешь в изолятор,– говорят бывалые,– тебе там не понравится. Попробуй для начала перевестись в больничку. Вспомни свои болезни. Если повезет, пару недель будешь валяться там. Правда, тут от фельдшера зависит — может просто дать таблетку какого-нибудь активированного угля и сказать, чтобы не выпендривался. Под дурика лучше не косить — если не умеешь, хуже будет”.

В больничке условия содержания гуманнее, чем на “общаке”. Камеры не переполнены, окошки побольше. Усиленное питание, учащенные прогулки, в общем — щадящий режим. К тому же ежедневно масло и мясо. Но если у заключенного нет каких-либо особенных проблем со здоровьем, можно договориться с медперсоналом и провести, как на курорте, несколько недель. В тульском СИЗО, к примеру, это стоит не очень дорого — около $150. В столице цены, конечно, выше. Однако не следует обольщаться — в больничке можно заразиться, например, туберкулезом.

В ГУИНе считают медицинское обслуживание в тюрьмах вполне нормальным — именно как медобслуживание, а не как способ облегчить жизнь заключенного. “Все самые необходимые лекарства, а также специалисты в наших больницах есть,– заверяют в пресс-службе ГУИНа.– По отдельным отраслям медицины организованы специальные кафедры, на которых работают квалифицированные врачи. А если у нас нет собственного специалиста, к примеру, если у заключенного какая-нибудь редкая болезнь, то можно вызвать врача из любого государственного медучреждения. Но за это платит сам заключенный, сумма согласуется с учреждением, которое посылает специалиста”. То есть если у зэка есть деньги, он может вызвать на консилиум хоть доктора наук. Однако к обычным расценкам за прием (около $10-30) медики берут примерно такую же надбавку. “В больничке лечат только зеленкой,– утверждает Ольга Шалина.– Лекарства можно заказывать с воли, но легальным путем они дойдут до зэка только через две недели”. Поэтому, если надо получить лекарство срочно, заключенные используют те же нелегальные каналы. Соответственно стоимость посылки возрастает в шесть-семь раз.

Внесудебная практика

Лучший способ перенести тяготы переполненной российской тюрьмы, конечно же, просто не попадать туда. Однако если уж вы попали, то лучше как можно скорее выйти. Для этого суд должен сменить меру пресечения. Выпустить, к примеру, под залог. Однако, по словам Игоря Трунова, обращаться к суду с ходатайствами, справками о болезни заключенного, с его положительными характеристиками бесполезно. “Суд изменяет меру пресечения только в крайних случаях. В законном порядке такого практически не случается. Любого подозреваемого можно отпустить под залог или оставить под арестом, несмотря на тяжесть преступления, а также на состояние здоровья, на количество иждивенцев. Такая ситуация, конечно, порождает условия для коррупции в суде”.

Проверенный способ договориться с судьей, по словам правозащитников,– нанять нужного адвоката. Такой защитник будет представлять интересы подсудимого особым образом. Он должен иметь достаточно близкие отношения с судьей, чтобы суметь предложить ему взятку. Также взятку можно передать и через секретарей суда. В этом случае можно обойтись и без адвоката. Главное, чтобы у родственников заключенного нашлось достаточно денег. По словам Игоря Трунова, их количество зависит от преступления, в котором обвиняется подследственный. От нескольких тысяч долларов в случаях с обычными карманниками до десятков и даже сотен тысяч, если речь идет о крупных экономических преступлениях. Как следует из материалов уголовных дел, возбужденных в отношении сотрудников ОВД Тульской области и следователей прокуратуры, в провинции также существует такса на прекращение уголовного дела и освобождение из-под стражи. В зависимости от статуса нарушителя закона и статьи УК от милиции и прокуратуры можно откупиться за $300 (хулиганство), $700 (наркотики). За $100 можно уладить проблему отсутствия миграционной карты.

По словам Игоря Трунова, в последнее время пользуется особым успехом еще одна услуга. Поскольку условия содержания в СИЗО гораздо хуже, чем на зоне, заключенные ждут не дождутся, когда их наконец осудят и отправят по этапу. Некоторые готовы даже заплатить только за то, чтобы процесс закончился побыстрее вне зависимости от того, какой будет приговор. Такой ускоренный сервис стоит несколько тысяч долларов. “На сотни долларов в московских судах счет не идет,– говорят адвокаты, — нижний порог — тысяча”.

По подсчетам чиновников ГУИНа, содержание одного заключенного в СИЗО обходится государству в год примерно в $2 тыс. А все прочие расходы приходится брать на себя арестанту.

Иван Ждакаев, Олег Кашин и Ирина Парамонова Коммерсантъ