Проза камерного жанра

180 лет назад во Франции увидели свет мемуары Эжена Франсуа Видока — знаменитого сыщика, известного сегодня главным образом по фильму с участием Жерара Депардье «Видок». Мемуарист описал не только свою борьбу с преступностью, но и тот период своей жизни, когда и сам был не в ладах с законом. С тех пор немало раскаявшихся и нераскаявшихся душегубов заработали на своей преступной славе немалые деньги. Криминальные мемуары: заработок для убийц и издателей. «Преступники не изобретательны»

Законопослушные граждане всегда интересуются тем, как живут незаконопослушные. Истории о преступлениях и наказаниях щекочут нервы и оттого всегда находят покупателей. Причем криминальное чтиво обрело популярность задолго до появления детективного жанра, а первыми авторами историй о сыщиках и преступниках были не профессиональные писатели, а сами осужденные. Более того, неизменной популярностью пользуются произведения, не имеющие никакого отношения к преступной деятельности, но созданные человеком, находящимся за решеткой или недавно покинувшим места заключения. Поэтому произведения, созданные преступниками или при их непосредственном участии, до сих пор приносят неплохой доход тем, кто их продает.

Люди, находящиеся в заключении, творили во все времена. Достаточно вспомнить маркиза де Сада или Н.Чернышевского, которые создали столь несхожие произведения, находясь в сходных условиях тюремного заключения. Однако ни тот ни другой не описывали своих преступлений, и ни тот ни другой не бравировали своим тюремным опытом. Теперь же ни для кого не секрет, что преступник может неплохо заработать на своих злодеяниях, даже если вдруг попадется. Причем чем страшнее будут злодейства, тем больше шансов получить немалый гонорар.

Жанр криминальных мемуаров зародился почти одновременно со средствами массовой информации. Еще в XVIII веке европейские газеты с удовольствием печатали письма осужденных, каявшихся в своих злодеяниях и призывавших других не идти по их стопам. Порой тюремные автобиографии даже выходили отдельными брошюрами. Так, в 1797 году в Глазго издательство Галбрайта выпустило автобиографию Джеймса Мак-Кейна, приговоренного к повешению за убийство некоего Джеймса Бьюкеннена. На пороге неминуемой смерти висельник каялся: «Я признаю, что всю мою жизнь меня обуревали страсти, которые брали надо мной верх по малейшему поводу» и клялся, что убил свою жертву «из-за внезапного приступа гнева», о чем теперь очень сожалеет. В автобиографии было все: рассказ о трудном детстве, неудачном браке и прочие подробности, призванные разжалобить читателя, а в конце следовали уверения в смиренной готовности «вручить Господу свою душу». Мы не знаем, получила ли вдова повешенного убийцы гонорар за предсмертные признания мужа, но нет никаких сомнений в том, что издательство сумело неплохо на них заработать.

И все же истинным основателем жанра криминальных мемуаров был знаменитый Ф.Видок, который за свою бурную жизнь успел побывать и вором, и заключенным, и сыщиком. Ф.Видок, родившийся в 1775 году в обеспеченной семье, в годы Великой французской революции служил в республиканской армии, но после нескольких лет службы то ли демобилизовался, то ли просто дезертировал. Так или иначе, но власти сочли его дезертиром и посадили в тюрьму, откуда он благополучно сбежал. С тех пор в течение многих лет Ф.Видок зарабатывал на жизнь самыми неблаговидными способами. Со временем ему все же надоела жизнь беглого преступника, и он начал сотрудничать со следственными органами, сдавая полицейским своих подельников одного за другим. Полицейские своего информатора ценили и даже предложили ему попробовать себя в роли тюремного провокатора. Ф.Видок не стал возражать и отсидел почти два года, бесперебойно стуча на своих сокамерников. После этой отсидки он сделался платным полицейским агентом и благодаря своему знанию преступного мира быстро превратился в грозу парижских уголовников.

Сам Ф.Видок любил повторять: «Преступники не изобретательны. Они всегда повторяют одни и те же трюки», а трюки эти бывший зек и бродяга знал наизусть. Наконец в 1812 году ему доверили возглавить особое подразделение криминальной полиции, которое должно было выявлять преступные элементы, работая под прикрытием. Ф.Видок укомплектовал кадры в основном бывшими уголовниками и с великим рвением принялся за очистку французской столицы. В результате его деятельности к 1820 году уровень преступности в Париже снизился на 40%, а уцелевшие нарушители закона трепетали от ужаса при одном упоминании имени всесильного полицейского начальника.

По крайней мере, существует легенда, что, когда Ф.Видок лично обшаривал притоны и ночлежки, ему было достаточно лишь назвать свое имя, чтобы присутствовавшие воры и бандиты послушно вышли вперед и чистосердечно признались в содеянном. Количество неправдоподобных легенд об этом человеке вообще превышает разумные пределы, впрочем, все они берут начало из одного источника — мемуаров самого Ф.Видока, которые увидели свет в 1826 году. Автор честно признавался, что история его жизни местами сильно приукрашена неким писателем, которого он нанял в качестве «литературного негра». И в самом деле, книга изобиловала романтическими подробностями вроде грозы при рождении героя, неясных предсказаний гадалок и т.п., но читающая публика — в том числе и А.Пушкин, требовавший от друзей срочно прислать ему мемуары Ф.Видока, — была в восторге от возможности заглянуть в мир криминала и не стала слишком придирчиво выяснять, где кончается правда и начинается художественный вымысел.

Мемуары Ф.Видока породили спрос на криминальные истории, чем не преминули воспользоваться многие писатели, начиная с Эдгара По, который справедливо считается отцом детективного жанра. Но публика жаждала не только детективов, но и подлинных историй настоящих тюремных сидельцев. И такие истории со временем появились.

Птичьи права

Хотя жанр тюремных мемуаров зародился во Франции, свое развитие он получил в странах англосаксонской культуры, где традиционно высоко ценятся профессионалы, которые «сделали себя сами». Такими «профессионалами» и начали себя изображать различные карманники, домушники и медвежатники, взявшиеся за перо.

Первая волна криминальных мемуаров появилась в США в начале 1890-х годов, когда страна уже привыкла к бесконечным коррупционным скандалам и крупным биржевым аферам, на фоне которых делишки грабителей и воров выглядели чуть ли не невинными проделками. В ту пору мало кто в США сомневался в порочности представителей власти и в злонамеренности крупных монополистов, и бывшие преступники, взявшиеся после отсидки за перо, дали публике то, чего она ждала, — скандалы и разоблачения.

Так, бывший грабитель Джордж Уайт, прославившийся налетами на банки, подробно описал в своих воспоминаниях теплые отношения между бандитами и полицейскими: «Когда я приехал в Нью-Йорк, сотрудничество между полицией и профессиональными преступниками было уже давно налажено. Жирные, тощие, большие, маленькие, длинные и короткие лапы копов торчали отовсюду, ожидая взяток… Если коп получал от одного жулика больше, чем от другого, он начинал жадничать, и тому второму приходилось худо». Зато воровской мир в сочинении Дж.Уайта выглядел как собрание вполне достойных людей — «грабителей, взломщиков, воров, крупных мошенников и иных профессионалов высокого класса».

Дж.Уайту вторил вор Джордж Бидуэлл, с удовольствием повествовавший о том, как полицейский давал ему наводку на жилище немецкого ювелира, а также рассказавший о том, как нью-йоркский «общак» отдавал дань уважения одному из крупных местных политиков. По словам мемуариста, воры подарили отцу города большую серебряную чашу, причем передавал подарок суперинтендант нью-йоркской полиции. Подобных текстов в те годы было выпущено немало, и читатели относились к ним с большой благосклонностью, поскольку в них говорилось о том, о чем и так все догадывались: что копы продажны, политики лживы, а преступники — чаще всего лишь несчастные люди, загнанные системой в угол.

Волна мемуаров достигла своего пика в начале ХХ века, но вскоре пошла на спад, поскольку в 1920-е годы светлый образ преступника в глазах простых американцев заметно потускнел. Бесконечные кровавые разборки времен сухого закона и нищета эпохи Великой депрессии мало способствовали росту популярности нарушителей закона. Но даже в эти непростые времена некоторые обитатели тюрем ухитрялись добиться общественного признания, а также заработать деньги, не выходя из камеры.

В 1909 году началась тюремная карьера Роберта Страуда, который стал первым заключенным, добившимся мировой известности не вопреки, а благодаря своему пожизненному сроку. Р.Страуд был обычным уличным подонком без образования и перспектив когда-либо получить достойную работу, который подрабатывал различными криминальными промыслами, включая сутенерство. Однажды клиент, не пожелавший расплачиваться, избил проститутку Китти, находившуюся под патронажем Р.Страуда, после чего тот хладнокровно застрелил дебошира. Сутенер сел на 20 лет, но не успокоился. Р.Страуд постоянно дрался с охраной и другими осужденными, пырнул заточкой одного из заключенных, наконец зарезал надзирателя, после чего ему был вынесен смертный приговор. В 1918 году казнь заменили на пожизненное заключение, и Р.Страуда, как особо опасного преступника, поместили в одиночку. Тут-то для откровенного психопата и убийцы и началась новая жизнь.

Однажды во время прогулки по тюремному двору Р.Страуд подобрал больного воробья и стал за ним ухаживать. Воробей выжил, и вскоре ему составили компанию еще две птахи. Вскоре в тюрьме Ливенворт, где убийца отбывал наказание, появился новый директор, который превратил Р.Страуда в достопримечательность своего учреждения. Любителю птиц были предоставлены клетки, лучшие корма и любые материалы, относящиеся к птицеводству, и вскоре у Р.Страуда уже проживало несколько сот канареек. Разумеется, начальник тюрьмы водил к Р.Страуду высокопоставленных посетителей и демонстрировал им, как из отпетого негодяя, склонного к насилию, получился гуманный ветеринар.

Вскоре птиц стало так много, что тюремное начальство стало ими приторговывать, что положительно сказывалось на условиях содержания птицелюба. Р.Страуд тем временем завел знакомства по переписке со светилами орнитологической науки, проживавшими как в США, так и за границей, и вскоре сам написал две книги — «Болезни канареек» и «Справочник Страуда по птичьим болезням». Более того, заключенный начал разрабатывать лекарства для пернатых, которые с 1931 года стали продаваться на воле. Бизнес Р.Страуда был поставлен на широкую ногу: по его камере свободно летали сотни птиц, лекарства продавались на ура, а переписку с учеными мужами планеты ему помогала вести специально нанятая для этого секретарь.

Наконец тюремной администрации это надоело, и у заключенного попытались отнять его крылатых сокамерников, после чего за стенами узилища началась шумная кампания в поддержку обиженного страдальца. Птицелюбы, знавшие его по переписке, собрали 50 тыс. подписей в защиту заключенного, и администрация отступила. Только в 1942 году тюремщики наконец догадались, что Р.Страуд использует свою лабораторию для производства самогона, и осужденный был переведен в знаменитую тюрьму Алькатрас, где о канарейках и речи быть не могло.

Но Р.Страуд и тут не успокоился и взялся за мемуары, а также объемистый труд по истории американских тюрем. Публиковать работы узнику было запрещено, но на воле о нем не забывали. Судьбой Р.Страуда заинтересовался писатель Томас Гэддис, который в 1955 году написал книгу под названием «Любитель птиц из Алькатраса» о безобидном гуманисте Р.Страуде, на которого давит бесчеловечная система. В 1962 году, за год до смерти Р.Страуда, по этой книге в Голливуде был снят одноименный фильм с Бертом Ланкастером в главной роли, который даже номинировался на несколько «Оскаров».

Как и криминальные мемуары конца XIX века, отвечавшие потребностям тогдашних американских читателей, фильм о Р.Страуде удачно лег в общее русло общественных настроений 1960-х годов с их протестом против ущемления свободной личности государственной машиной. Так благодаря стараниям писателей и кинематографистов жанр тюремных мемуаров вновь вошел в моду, а образ преступника обрел романтический ореол бунтаря против бесчеловечной системы.

Убийственные сенсации

Изменить отношение общества к творчеству заключенных помогло преступление, которое потрясло американцев, как ни одно другое в ХХ веке. Подробности случившегося в ночь на 8 августа 1969 года в Голливуде хорошо известны. Банда из четырех человек, исполнявшая приказ своего вождя Чарльза Мэнсона, ворвалась в роскошный особняк режиссера Романа Поланского, где в тот момент находились его беременная жена Шарон Тейт и семеро ее друзей, и зверски убила всех, кто был в доме. Через 24 часа в своем особняке так же зверски были замучены супруги Ла Бианка. Америка была потрясена не только жестокостью убийств и не только тем, что жертвами оказались богатые и знаменитые люди, но и тем, что оба преступления походили на какое-то дьявольское шоу.

Сам Ч.Мэнсон был ярким деятелем тогдашней контркультуры: его знали в музыкальном мире, он активно участвовал в нарождающемся экологическом движении, вокруг него группировалась большая коммуна хиппи, которые его чуть ли не обожествляли, считая одновременно Иисусом и сатаной. Ч.Мэнсон и его подельники купались в лучах славы. Пока шел процесс, Ч.Мэнсон, который давно и безуспешно пытался прорваться на музыкальный олимп, наконец смог выпустить альбом под названием «Ложь: любовь и культ страха». Альбом хорошо продавался, что давало преступнику возможность платить адвокатам.

В свою очередь, участвовавшая в убийстве Сюзанна Аткинс продала за $500 тыс. свои мемуары, со смаком описав все подробности издевательств и пыток, которым банда подвергала своих жертв: «Пока Линда стерегла у входа, Текс орудовал ножом. Текс кричал: «Я дьявол! Я дьявол! Вы все сейчас подохнете!» Когда он полосовал ножом Тейт, я и Кренвинкель держали ее за руки. Когда все было кончено, я обмакнула полотенце в кровь Шарон Тейт и написала им на стене: «Свиньи!» и т.п. День вынесения приговора превратился в настоящий бенефис Ч.Мэнсона, который произнес двухчасовую речь, обличая лицемерие общества и социальную несправедливость.

Многих тогда возмутило то, что Ч.Мэнсон фактически добился своего, то есть прославился благодаря чудовищному преступлению. В прессе началась бесконечная дискуссия о том, стоит ли позволять преступникам описывать свои злодеяния. Дискуссия продолжалась до тех пор, пока Америку не встряхнула новая череда бессмысленных убийств.

В 1977 году в Нью-Йорке неизвестный маньяк открыл охоту на влюбленные парочки, расстреливая несчастных из пистолета 44-го калибра. О том, что за убийствами действительно стоит сумасшедший, в полиции догадались, когда в полицейские участки и редакции газет стали приходить письма за подписью «сын Сэма», автор которых нес полную околесицу, но при этом точно указывал детали преступлений. Убийцу поймали, им оказался почтовый служащий Девид Берковиц, который был осужден пожизненно. Но не успел «сын Сэма» отправиться по этапу, как американские издательства потянулись к нему с предложениями о написании мемуаров.

Взбудораженная общественность потребовала не позволять маньяку зарабатывать на крови своих жертв, и законодатели штата Нью-Йорк приняли так называемый закон «сына Сэма», в котором говорилось, что все деньги, получаемые осужденными за рассказы об их преступлениях, должны передаваться их жертвам, родственникам жертв либо же, если таковых не найдется, государству. Аналогичные законы были приняты еще в 39 штатах, причем применять их пришлось довольно часто. Так, в штате Нью-Йорк с 1977 по 1990 год закон был применен

11 раз, причем один раз — в отношении Марка Чепмена, который так хотел прославиться, что застрелил Джона Леннона.

Однако издательства не собирались мириться с таким положением, когда у преступников не осталось материальных стимулов к творчеству. В 1991 году крупное издательство Simon & Schuster подало в суд на штат Нью-Йорк, потребовав отменить закон как противоречащий первой поправке к конституции США, гарантирующей свободу слова. Верховный суд США поддержал издательство, и закон был отменен. Отмена закона мотивировалась, в частности, тем, что при желании под него можно подвести автобиографии борцов за свободу, христианских святых и прочих узников совести, пострадавших от репрессивных режимов.

Такая же участь постигла закон «сына Сэма», до недавнего времени существовавший в Калифорнии. В 1998 году участником разбирательства стал Барри Кинан, который в 1963 году вместе с двумя подельниками похитил сына певца Френка Синатры. Тогда певец заплатил бандитам требуемые $240 тыс., и Синатра-младший был освобожден. Б.Кинан и его банда все-таки попались и отсидели положенные сроки, но в 1998 году давняя история снова всплыла, когда кинокомпания Columbia Pictures решила снять фильм о похищении. Компания предложила Б.Кинану сумму, которая более чем в два раза превышала размеры выкупа, — $485 тыс. Теперь возмутился бывший похищенный, который отсудил гонорар себе. Однако Б.Кинан не собирался сдаваться, и в 2002 году деньги были ему возвращены. Закон «сына Сэма» и на этот раз был отвергнут на основании первой поправки.

И все же, несмотря на то, что в Калифорнии заключенные теперь имеют право зарабатывать на собственных преступлениях, это не спасает их от вынесенного приговора. Еще свежа в памяти казнь Стенли Уильямса, состоявшаяся в декабре 2005 года в Лос-Анджелесе.

С.Уильямс, который в 1971 году сколотил уличную банду, а в 1979 году был арестован за убийство четырех человек, за долгие годы, проведенные в тюрьме, превратился из убийцы в писателя-гуманиста и девять раз номинировался на Нобелевскую премию. Однако это не спасло его от наказания.

Публика готова с интересом следить за похождениями головорезов только в том случае, если они не представляют угрозы для нее самой.

Андрей Сергеев, Закон & Бизнес