Гонка за «желтым дьяволом»

“Золото партии”… Всего два слова, сведенных воедино, на протяжении как минимум 10—12 лет, будоражили нашу страну. В борьбе «золотых тельцов» СССР и США имелись человеческие жертвы. Политики, литераторы и кинорежиссеры использовали эту тему как могли: разоблачали, писали, снимали. Так, например, почти 15 лет назад на экраны вышел политический детектив Всеволода Шиловского “Кодекс бесчестия”. Основная интрига триллера сводилась к тому, что “злобные гебисты”, окопавшиеся в совзагранбанках и наворовавшие себе несметные средства при перекачке денег КПСС, мало того что установили рабочие связи с итальянцами-мафиози, так еще и убивали всех подряд, кто пытался приоткрыть завесу тайны над их операциями. Причем смерть настигала не только ревизоров, приезжающих из родного Отечества, но и случайных свидетелей, и даже членов семей их коллег.

Если отвлечься от художественных достоинств киноленты и сконцентрироваться на сюжетной канве и психологическом заряде, который несет это кино, то с учетом реалий того времени можно сказать, что фильм является классическим примером спецпропаганды, навязывающей определенные стереотипы. Таким, как, например, был в свое время сериал про “Рэмбо” или советский ответ на него — фильм “Одиночное плавание”. Впрочем, довольно о кино. Обратимся лучше к истории. В Цюрихе, где происходит основное действие фильма, был только один советский загранбанк: “Восход Хандельсбанк” (Wozсhod Handelsbank). И ревизор, проверявший его, действительно скоропостижно скончался. Но вот вопрос, что же произошло в центре швейцарской деловой жизни в 1985 году (а не накануне ГКЧП, как явствует из фильма) и кому и чем так мешал активный совзагранбанк в Цюрихе (а после этой истории он “посыпался”), — вовсе не так прост, как это преподносится в кинодетективе.

Похождения желтого металла

Начало всей этой истории надо отсчитывать даже не с создания банка “Восход Хандельсбанк” в 1965 году, а с исторического решения президента США Рузвельта, который после Великой депрессии ввел госмонополию на все операции с золотом и объявил фиксированную цену для этого металла — 35 долларов за тройскую унцию. И это решение предопределило развитие мировой экономики на многие годы вперед.Еще до окончания Второй мировой войны, в 1944 году, в американском городке Бреттон-Вудс на Международной финансовой конференции было принято Положение о Международном валютном фонде и создана новая мировая валютная система. Она опиралась на золотой стандарт. А доллар стал резервной валютой. Было провозглашено, что национальная валюта США не хуже золота. В результате в Форт-Ноксе к 1949 году хранилось 21,8 тысячи тонн золота, принадлежавших США. Там же держали 9,3 тысячи тонн золота и центробанки европейских стран. Все это составляло примерно 75% мирового запаса золота.

Торговля золотом проводилась только на межгосударственном уровне, по установленной США цене. И только на доллары. Американцы искусственно держали курс и всякий раз, когда цена на золото начинала подниматься вверх, загружали бомбардировщик “Б-29” золотом и отправляли его в Лондон для интервенций.

Но уже спустя несколько лет такая система перестала устраивать очень многих. В том числе и страны, которые быстро восстанавливали свои экономики после войны. И, как это всегда бывает, в условиях дефицита и ограничений в разных странах появились свои подпольные рынки золота. Контрабандой не брезговали ни арабские шейхи, влюбленные в желтый металл до самозабвения, ни обладающие одной из лучших в мире ювелирных промышленностей итальянцы. На государственном уровне до контрабанды не опускались, но европейцы предпринимали различного рода демарши, вызывавшие у США зубовный скрежет. Так, например, в 1965 году Шарль де Голль предъявил американскому казначейству доллары, накопленные центральным банком Франции, и принципиально потребовал обменять их на золото. Все это явно не укрепляло доллар. Более того, в результате к концу 60-х годов в США из первоначальных 21,8 тысячи тонн золота осталось 8,6 тысячи тонн. Тогда и пришлось им задуматься об отказе обязательного обмена своей валюты на “желтого дьявола”.

В общем, в 1968 году рынок золота был разделен. Государственным валютным органам разрешалось торговать между собой только по официальной цене. А у частных торговцев, которым также разрешили работать с металлом, цены на золото могли колебаться как угодно. Образовался “двухъярусный рынок”, существующие ограничения которого на СССР не распространялись, поскольку мы не подписали Бреттон-Вудское соглашение и не вступили в МВФ. Тогда же в Швейцарии был организован альтернативный Лондону центр мировой торговли золотом. В “золотой пул” вошли три гросс-банка — Swiss Bank Corporation, Credit Suisse и United Bank of Switzerland (UBS), — которые договорились работать в складчину (совместно продавать и покупать золото) и предоставили для этого каждый по 65 тонн драгметалла.

Двумя годами ранее в Цюрихе был организован с уставным капиталом в 10 млн. швейцарских франков банк “Восход Хандельсбанк”, названный так в честь советских космических кораблей, акционерами которого стали Госбанк СССР, Внешторгбанк СССР и некоторые другие внешнеторговые объединения. Основной задачей банка ставилось развитие торговых отношений СССР и других социалистических государств со странами Запада.

“Свой среди чужих”

В 1969 году в “Восход Хандельсбанке” появился новый директор по валютным операциям — Юрий Карнаух, который после окончания Фининститута занимал ряд должностей сначала в Госбанке СССР, а затем и во Внешторгбанке СССР.

Два года он осваивался с новой должностью, пока из Москвы не прилетел зампред Внешторгбанка Трусевич с поручением от главы Совета министров СССР Алексея Николаевича Косыгина — взять кредит под залог 80 тонн золота. Впрочем, всю переговорную работу взяли на себя Трусевич и тогдашний глава “Восхода” Альберт Николаевич Беличенко. Швейцарцы, заинтересованные в долгосрочных клиентах, в кредите отказали, но предложили 80 тонн просто купить. Как это ни странно, но Москва согласие на продажу дала , и техническая работа легла на Карнауха. Как вспоминает Юрий Юрьевич, ему “поручили посещать UBS, представляющий пул, и уведомлять покупателей о прибытии каждой партии золота по 7 тонн: “Причем делать это я должен был не по телефону, а лично в глаза”.

Понимая, что коллеги вряд ли продали золото дороже упомянутых 35 долларов за унцию, и наблюдая, как растет “желтый металл” в цене (а она поднялось уже до 40 долларов), Карнаух испытывал двойственные чувства. С одной стороны, поручение было выполнено, с другой — было “за державу обидно”, поскольку такая форма продажи была явно невыгодна. А тут еще о встрече попросил руководитель “золотого подразделения” одного из банков — участников пула — Фреди Шнайдер, который рассказал, что UBS “зажал” советское золото от подельников и нарушил их же правила игры.

Сразу после встречи со Шнайдером Карнауха пригласили по очереди отобедать и другие участники “золотого пула”, в том числе и из UBS. Вскоре “душевный” коллега из России стал для швейцарских банкиров практически своим. А обеды превратились в регулярное действо, на которых опытные западники учили “младшенького” тонкостям и премудростям торговли золотом. Правда, встречались они все время в одном и том же ресторане и усаживали его на одно и то же место. Наверное, для того, чтобы подкреплять дружеские отношения соответствующими записями. Швейцарцы, которые все равно оставались конкурентами друг для друга и потому охотно использовали русского, чтобы попытаться узнать, как дела у “заклятых друзей”. Впрочем, деловому сотрудничеству это не мешало.В этой ситуации переполненный новыми знаниями Карнаух уже по своей инициативе стал обращаться в Москву с просьбой перевести продажу золота из Лондона в Цюрих и осуществлять ее через “Восход”. Ведь до тех пор основным продавцом советского золота был другое советское загранучреждение: “Моснарбанк” с штаб-квартирой в Лондоне, где торговля велась по фиксированным ценам.

“Восход” — дело тонкое!

В 1972 году предложение Карнауха получило одобрение на самом советском банковском верху. Для начала ему доверили продать две тонны, поставив нижнюю планку цены. Карнаух продал значительно дороже. Следующая пара тонн ушла также со значительным наваром. В результате, вспоминает Юрий Юрьевич, “мне отдали все золото, проходящее через валютный план! Общую сумму мне не говорили, так как конкретные суммы устанавливались закрытым решением Политбюро ЦК КПСС и Совмина СССР! Задания никогда не давались по телефону, для этого меня вызывали в Москву”. Позже для постановки задач приезжал специальный человек: “Чаще всего это был зампред Госбанка СССР Е.К.Кузькин. Евгений Кузьмич на улице (кабинет наверняка прослушивался), оглядываясь, нет ли шпионов, объявлял, сколько требуется продать золота”.

А вот способ переправки золота в Швейцарию был выбран, с нынешней точки зрения, самый фантастический: “Его мы перевозили в обычных советских пассажирских самолетах. Семь тонн золота (в стандартных слитках по 12,5 кг) равномерно раскладывали под пассажирскими сиденьями! Много лет люди летали в Цюрих и не знали, что в прямом смысле слова сидят на золоте! А в Цюрихе для обеспечения безопасности мы связались с компанией “Матт Транспорт”, предоставлявшей нам охрану груза и развоз золота по хранилищам банков-партнеров. Они инкассировали наш груз”.

Получив свободу действий, Карнаух развернулся, что называется, по полной: “Партнеры в Цюрихе делали перерасчет, взвешивали слитки и определяли точный вес товара. Иногда золото, по моему поручению, швейцарцы зачисляли на наши счета в Лондоне. Меня стали ценить как партнера. Под устное поручительство разрешалось осуществлять операций до 10—12 тонн. Деньги платились задолго до поставки товара, поскольку в случае резкого подъема цены самолеты с грузом золота опаздывали. Каждый из гросс-банков располагал собственными золотоплавильными и аффинажными предприятиями. И на них наши партнеры стирали со слитков серпы и молоты и ставили свои клейма. Дело в том, что у шейхов, покупателей золота, была аллергия на наши символы”.

Впрочем, главной особенностью советской торговли золотом стало использование всех возможных рыночных инструментов. В отличие от основного поставщика драгметалла на мировой рынок — Южноафриканской Республики.

СПРАВКА

ЮАР добывала около 750 тонн золота в год. Примерно во столько же оценивался мировой промышленный спрос . Данные о добыче СССР были строго засекречены. Эксперты ЦРУ оценивали этот показатель примерно в 120 тонн в год, специально занижая его в своих целях. Наиболее объективны в этом вопросе были англичане. Их оценка, которая базировалась не только на данных спутниковой разведки, но и на изучении советской прессы (особенно областных и районных газет, в которых публиковались цифры по встречным планам и соцсоревнованию), давала совокупную оценку золотодобычи в СССР в 200—300 тонн. Что соответствовало действительности. Кстати, при Сталине СССР золото вообще не продавал. А вот за первые 12 лет после смерти Сталина наша страна реализовала через Моснарбанк свыше 3 тысяч тонн, причем большую часть (1244 тонны) продали в 1963—1964 гг.

Если ЮАР регулярно еженедельно выбрасывала на рынок очередную порцию золота и просто продавала ее, то советские банкиры выступали в роли настоящих игроков. Как вспоминает Карнаух, “при торговле я сразу стал использовать три принципа поведения: продавал небольшими порциями, откупал золото, когда цена падала, и, при необходимости, участвовал в создании альянсов. То есть мы с успехом и применяли нашу науку создания дефицита. Реализовывая ежегодно свои 200—300 т. золота, мы практически устанавливали цену на весь металл, хранившийся в национальных банках, то есть на 35 тысяч тонн! В результате в 80-х гг. цена уже доходила до 800—850 долларов за унцию, поднявшись за 10 лет в 23—24 раза!”

Свобода действий и оперативное реагирование на конъюнктуру рынка не осталась незамеченной зарубежными экспертами. Газета “Гардиан” тогда писала: “Дилеры отмечают, что русские являются сейчас очень изощренными участниками рынка, покупая и продавая исходя из ситуации”. Ей вторили другие издания. “Как указывают другие банкиры, “Восход Хандельсбанк”, Цюрих, довольно успешно занимается как продажей, так и покупкой золота на рыках Лондона, Цюриха к дальнего Востока. Политика продажи золота ЮАР значительно уступает советской по своей гибкости” (“Файнэншл Таймс”). “Москва хочет не упустить ни одного шанса как можно более интенсивно попользовать разработанные капиталистическим Западом методы оптимизации выручки от продаж… По словам одного цюрихского банкира, когда русские считают, что цена золота будет повышаться, они скорее будут выступать с покупками, чем с продажами” (“Виртшафтсвохе”).

Куда же шли эти деньги? Ответ прост: в значительной степени в СССР их просто проедали. Так, например, глава Госбанка Алхимов однажды, вразумляя одного из подчиненных, пытавшегося упрекнуть советских “швейцарских банкиров”, резко осадил его: “Чтоб ты знал — из пяти буханок хлеба три оплачивает “Восход”!” Стоит ли удивляться, что, вернувшись в Москву (ротация кадров) в 1974 году, за успешную работу закрытым указом Карнаух был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Впрочем, Цюрих без своего “русского банкира” оставался недолго. Уже два года спустя Карнаух вернулся в Швейцарию. Теперь уже на должность председателя правления “Восход Хандельсбанка”. И все закрутилось по новой: продажи, покупки, отчеты в еженедельном режиме, схватки с местными золототорговцами. Впрочем, к тому времени ситуация уже очень сильно изменилась.

Дядя Сэм показывает зубы

Для США наступили нелегкие времена. Рост цены золота на свободном рынке девальвировал американскую валюту. Европейские и азиатские банки плюнули на политику поддержки официальной цены на этот драгметалл и с упоением кинулись в спекулятивные операции. Вдобавок в США разразился энергетический кризис. В общем, американскую экономику давили со всех сторон. Но самое главное было даже не в этом. Работа маленького советского загранучреждения существенно увеличила валютные поступления в СССР. А это в противостоянии двух супердержав давало СССР дополнительные козыри.

Штаты ответили по-настоящему масштабно. В 1975 году они разрешили работать с золотом всем гражданам и фирмам США, сняв все ограничения. Был окончательно отменен золотой стандарт. А физический металл они поместили в список обычных биржевых товаров где-то между свининой и апельсинами. США объявили о новой политике. Сначала казначейство США, затем МВФ (а потом — и оба параллельно) стали проводить аукционы золота. Аукционы проводились ежемесячно с января 1975-го по май 1980 г. На них приглашались любые покупатели, кроме центральных банков. Изначально было ясно, что аукционы направлены против СССР. Но советские загранбанкиры не преминули воспользоваться этим обстоятельством. Карнаух договорился с Москвой о выходе на эти аукционы. Причем покупки на американских аукционах делались сознательно, поскольку в США публиковался список покупателей. Через некоторое время американская пресса пестрила одним и тем же вопросом: “Зачем нам продавать золото, если его покупают русские?”.

В общем, как ни пытались американцы бороться с советским золотом, ничего по большому счету у них не получалось. Более того, страшным кошмаром для них мог бы стать “золотой союз” ЮАР и СССР. Не зря директор ЦРУ Уильям Кейси приезжал в ЮАР специально для “профилактической обработки” руководства Центробанка и правительства этой страны. Хотя швейцарские коллеги и передавали Карнауху предложение от юаровских коллег встретиться, такие переговоры так и не состоялись. В ЦК КПСС раз и навсегда решили дел с “расистами” не иметь. Но американцы об этом не знали. Они полагали, что контакты между СССР и ЮАР были установлены.

В начале 80-х в “Восход” пожаловала целая делегация Федеральной резервной системы США, которую возглавлял один из директоров ФРС. Разговоры шли вокруг планов по работе с золотом, и американцы ушли неудовлетворенными. После этого США поменяли своего посла в Швейцарии. Как вспоминает Карнаух, “новый был банкиром по профессии. Все коллеги сразу отрапортовали, что этот дипломат побывал во всех банках и подробно расспрашивал про “Восход” и про Карнауха лично”.

Но окончательно добила американцев, судя по всему, еще одна история. В начале 80-х Москва потребовала от Карнауха срочно купить и переправить в Союз 1000 тонн серебра для нужд оборонки. Физически в тот момент свободное серебро находилось в США. Оно было куплено и зачислено на советские счета у Ротшильда в Лондоне и на счет одного из партнерских банков в Швейцарии. Из Цюриха 400 тонн отправили, как обычно, авиарейсами, а из Лондона драгоценный груз доставили в СССР морским путем.

Нет человека — есть проблемы

В условиях, когда США ввели санкции против за Афганистан и СССР не мог без проблем, что называется, даже скрепки канцелярские купить за границей, такой “облом” ЦРУ не должно было простить никому. Тем более — “Восходу”, который и так был для них как бельмо на глазу.

Ведь именно Карнаух из “Восхода” в свое время организовал встречу председателя Госбанка СССР Алхимова с председателем Национального банка Швейцарии Фрицем Лейтвиллером. Переговоры оказались успешными. И это очень пригодилось в начале 80–х, когда США давили на весь мир, чтобы СССР не выдавали кредитов. Не все поддавались на этот нажим, и Лейтвиллер был одним из немногих, кто вел независимую политику.

В 1985 году из компетентных, как принято говорить, органов пришла информация о том, что в банке “Восход” неладно обстоят дела. Карнауха, кстати, в Цюрихе уже не было, годом ранее он в порядке ротации опять был отозван в Москву. Для проверки информации, по косвенным данным, пришедшей из Нью-Йорка, Внешторгбанк создал комиссию, которую возглавил зампред банка Альберт Макеев. Комиссия ничего предосудительного не нашла. Однако Макеев заявил, что чует “что-то неладное”. После чего там же, в Цюрихе, скоропостижно умер. Тело зампреда швейцарская сторона возвращаеилат не сразу. Но самое интересное, как отмечает Карнаух, заключалось в другом: “Макеева в Москву вернули уже препарированного местными врачами, в его теле не было многих внутренних органов и мозга. Именно они могли дать информацию: не был ли зампред банка отравлен”.

Дальше — больше. Детектив раскручивается по полной: из банка исчезает главный дилер на валютном рынке — местный уроженец Петерханс. Надо сказать, что швейцарцы существенно ограничили количество советских граждан в персонале, и большую часть работы выполняли иностранцы. После исчезновения главного дилера банка выяснилось, что в последнее время он осуществил такое количество не поддающихся логике операций, что нанес банку многомиллионные убытки. Петерханса объявили в розыск, завели на него дело, но он вскоре появился сам. И даже не противился суду, который, впрочем, не установил в его действиях корысть. Вердикт суда отличался чрезвычайным человеколюбием: увлекся, дескать, господин, а на самом деле хотел как лучше. А что касается симпатических чернил, обнаруженных в ящике рабочего стола, то каждый имеет право на невинное хобби. Кстати, отделавшийся легким испугом Петерханс вскоре уехал — куда бы вы думали? — правильно, в США. Где и окончательно потерялись его следы.

А вот советским загранбанкирам повезло не так сильно. Через год на них завели уголовное дело. Но, шитое белыми нитками, оно рассыпалось чуть ли не на каждом судебном заседании. И опальным банкирам предложили, как орденоносцам, амнистию. В ответ на признание вины. Один из них согласился, а вот Карнаух отказался. И дело, в конце концов, просто закрыли.

Что же касается “Восхода”, то после этого скандала он из независимого был преобразован в отделение Внешэкономбанка СССР. И на этом торговля золотом, по сути, прекратилась. К вящей радости американцев. Которые стали заправлять на рынке золота фактически единолично. А с учетом того, что, надавив на Саудовскую Аравию, США вынудили мировые цены на нефть упасть до минимальных уровней, положение СССР резко ухудшилось. Валютные поступления сократились до минимума, и советская экономика была обескровлена, что и предопределило дальнейшую геополитическую трагедию.

“Никто не оспаривает тот факт, что Советский Союз на целую голову выше любого другого производителя, кроме Южной Африки. Нужно ожидать, что в течение 20 лет будет отмечен небольшой рост производства в Южной Африке. Возможно, к концу этого столетия Южная Африка и Россия будут идти голова в голову — на уровне 400—500 тонн каждая”. Так писал один из лучших аналитиков мирового рынка драгметаллов англичанин Тимоти Грин (“Новый мир золота”, США, 1982 г.).

Увы, прогнозы не сбылись. С начала 90-х в России золотой рынок утратил даже видимость хоть какой-то координации. Один банк продавал металл, другой покупал. При этом они ожесточенно конкурировали друг с другом. Страна жила без единой стратегии, и неудивительно, что даже по добыче золота мы откатились на 6-е место в мире, пропустив вперед даже США. И это не говоря уже об имеющихся резервах, которые были полностью истощены. Положение понемногу выправилось лишь в последние годы.

Вот такое получается кино. Мы не претендуем на истину в последней инстанции. Но, как нам кажется, наша версия не хуже других. И более логична, чем остальные. Кстати, насколько нам известно, литературного первоисточника у сценария “Кодекс бесчестия” все-таки не было. И кто послужил источником информации — выяснить не удалось. Как и то, на чьи деньги на швейцарской и французской натуре в разоренные, гиперинфляционные для России годы снимался фильм. Впрочем, кроме аббревиатуры “АКВО”, в титрах присутствуют три швейцарские компании и одна французская. И кого-то наверняка позабавил российский детектив.

Впрочем, в истории советских загранучреждений еще немало других сюжетов, в которых интрига закручена так, что авторы детективов готовы кусать себе не только локти от зависти. Но о них — как-нибудь в другой раз.

Александр Кобзев, Николай Кротов, Александр Гришин, «МК»