Владимир Ажиппо: прокурорская «туфта» – куда той лагерной!

…Воспоминания об общении с зэками, как ни удивительно, в массе своей окрашены в положительные эмоциональные тона. Воспоминания же об общении с различными руководящими и контролирующими лицами – генералами и полковниками, прокурорами, инспекторами, ревизорами и прочей начальственно-чванливой «проверяющей» публикой за редчайшими исключениями всегда вызывают позывы к рвоте. – Ты слышал? Изя, оказывается, педераст!

– Что, денег не вернул?!

– Нет, в хорошем смысле…

(одесский юмор)

Автору этих строк довелось немало лет послужить в системе органов исполнения уголовных наказаний, а если говорить проще – в советских, а позже украинских тюрьмах и зонах. О том, насколько «сладко» было общаться с преступниками, говорить не приходится, тема эта достаточно подробно описана в литературе и СМИ. А вот насколько «приятно» постоянно контактировать с пенитенциарной бюрократией, вряд ли «широкой общественности» известно. Забегая вперед можно уверенно сказать: воспоминания об общении с зэками, как ни удивительно, в массе своей окрашены в положительные эмоциональные тона. Воспоминания же об общении с различными руководящими и контролирующими лицами – генералами и полковниками, прокурорами, инспекторами, ревизорами и прочей начальственно-чванливой «проверяющей» публикой за редчайшими исключениями всегда вызывают позывы к рвоте.

Уволившись из «органов» я, как и преобладающее большинство моих коллег, столкнулся с ворохом каких-то суетливых и неприятных на ощупь проблем: разговаривают с тобой «через губу», пенсию назначают не вовремя и меньше, чем надо, долги за не выданное обмундирование и продовольственные пайки никто не думает возвращать, в госпитале лечить отказываются, страховку не выплачивают, и вообще «система» ведет себя так, будто нагадить тебе вдогонку – высший смысл ее существования.

Пришлось обращаться в суд и надеть на шею ярмо судебной тяжбы. В нашем государстве бороться в судах с этим самым государством очень тяжело, но можно. При известной компетентности, спокойствии, упрямстве и оптимизме изредка получается отвоевать свое и еще щелкнуть по носу какого-нибудь облеченного властью холуя, ретиво отстаивающего интересы более высокопоставленных «государственных» холуев. А если получится нащелкать по носу красиво и эффективно, то обозленная власть вдруг забывает о своем респектабельном имидже и оказывается не с носом, а со свиным рылом – грязным и дурно пахнущим.

На первом заседании среди прочих документов я представил суду выписку из приказа о своем увольнении. Такую же выписку представил и ответчик — управление Госдепартамента исполнения наказаний в Харьковской области. Обе выписки имели одинаковые реквизиты – номера, названия, печати и подписи, но почему-то оказались разного содержания. Различий в текстах было шесть, в том числе сокращение одной фразы наполовину и дополнение другой фразы целым словосочетанием. Изменился и смысл… То есть кто-то над приказом «поработал», говоря языком литераторов – осуществил редактирование. В уголовном праве подобная деятельность называется иначе – служебный подлог, и уголовный кодекс предусматривает за такое «редактирование» наказание в виде ограничения свободы на срок до трех лет.

Подобная деятельность моих бывших «коллег» мне очень не понравилась. А так как я, будучи весь срок службы «окопным» офицером, никогда не относился с симпатией к интендантам, канцеляристам, писарям и прочей штабной сволочи, то 30 июля 2003 года (стоит запомнить эту дату) обратился в прокуратуру Харьковской области в порядке статьи 95 УПК Украины с официальным заявлением о преступлении. Уголовно-процессуальный кодекс довольно жестко ограничивает орган, в который поступило такое заявление, в выборе решения: он должен возбудить уголовное дело, отказать в возбуждении уголовного дела или направить заявление по принадлежности. Точка. Четвертого не дано. Причем времени на принятие решения закон отводит совсем мало – не более 10 дней.

В прокуратуре Харьковской области, похоже, УПК никогда не читали. Поэтому мне поступил ответ в виде письма глуповато-наивного содержания: заявление мое прокуратура якобы направила в суд. На том основании, что именно в суде было выявлено нарушение. То есть, следуя этой логике, если бы преступление было выявлено, скажем, на овощной базе, то и разбираться с ним должна овощная база.

Следующее заявление я направил в Генеральную прокуратуру. Там его вообще никто читать не стал, просто переслали в Харьков с припиской: «дать ответ заявителю». Позиция Генпрокуратуры была обозначена вполне ясно – мол, разбирайтесь сами, нас этот понос не интересует. Областная прокуратура в этот раз не стала утруждать себя рассуждениями, написали просто: вам уже однажды направлялся ответ. Мол, чего ты, дурак, еще хочешь?

Тогда я направил заявление в Комитет Верховной Рады по вопросам борьбы с коррупцией, полагая, что причина упорного нежелания харьковских прокурорских начальников «наступить на хвост» харьковским тюремным начальникам не только в привычной лени, но и в наличии развитых и устойчивых коррупционных отношений между ними. (Кстати, я и сейчас так считаю, и очень хотел бы послушать любого человека, который бы попытался меня в этом разубедить)… Расчет оправдался. Комитет, конечно же, не стал проверять мое заявление, а он и не должен подменять органы прокуратуры, он просто направил заявление в прокуратуру Харьковской области с припиской: «дать ответ нам и заявителю». Это «нам» имело принципиальное значение: если мне прокуратура может смело писать любую чушь, то Верховной Раде, как говориться, «гнать пургу» неудобно. Можно по попе получить.

Пришлось прокурорским «лепить» проверку и сочинять постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по статье 6 пункт 2 УПК Украины (за отсутствием состава преступления). Не возбуждать же дело против тех, кто тебя поит-кормит и еще при этом кланяется со словами: «Чего изволите?». 18 декабря 2003 года (вместо отведенных законом 10 дней прошло 4 месяца!) такое постановление было вынесено. Вынес его прокурор по имени Комар Р. В. После этого мне понадобился год и три месяца, чтобы получить копию данного постановления. А когда я все же получил этот процессуально оформленный полуграмотный набор слов, то обжаловал его в суде Червонозаводского района г. Харькова. Суд определил цену «профессиональной» деятельности Комара, он 11 ноября 2005 года его постановление отменил и обязал прокуратуру Харьковской области провести новую проверку, нынешняя уж слишком никуда не годилась.

На этот раз за дело взялся другой прокурорский деятель по имени Никитин А. Г., Комар к этому времени «ушел на повышение». Взялся, надо сказать, шустро, но не слишком напрягая свой творческий потенциал. Он просто напихал в материалы проверки ворох любых бумаг, так или иначе связанных с моим увольнением или назначением пенсии, завалил этим ворохом проблему и 29 декабря 2005 года вынес новое постановление. Кто догадается, о чем? Неужели о возбуждении уголовного дела?.. Ну, конечно, нет – об отказе.

Снова я обжаловал постановление, и, после отсрочек и переносов, без которых в суде ни за что не обойтись, судья (на этот раз другой) 28 июля 2006 года дал оценку прокурорской деятельности – постановление отменить, провести новую (третью!) проверку. Снова Никитин взялся за сочинительство, не будучи способным к разнообразию мыслей и полету фантазии. Снова «надул» он материалы проверки десятком документов, не имеющих отношения к факту подлога. И снова 18 сентября 2006 года «родил» еще одно постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, впрочем, такое же бездарное, как и два предыдущих.

26 июня 2007 года, после перерывов и проволочек, состоялся суд (уже в третьем составе!). Результат его угадать не трудно – постановление отменить, нерадивой прокуратуре провести новую (уже четвертую по счету!) проверку.

Здесь следует отвлечься на некоторые обобщения. Со всех сторон слышно, что суды у нас завалены работой. Это правда. Так, может быть, пора спросить с тех, кто заваливает суд дурной работой?.. В течение четырех лет трое судей были вынуждены по милости (или глупости?) работников прокуратуры Харьковской области, которые, кстати, носят звания советников юстиции, изучать материалы, готовить их к судебным заседаниям, соблюдая процедуру, проводить эти заседания, выслушивать доводы сторон, допрашивать свидетелей и лжесвидетелей, сочинять решения… И все это для того, чтобы ткнуть носом очередного «советничка» юстиции в кучу наделанных им бумажек, как тыкают нагадившего щенка в кучу наделанного им дерьма.

Харьковская журналистка Н.Шеховцова, рассуждая о проблемах коррупции в правоохранительных органах, написала как-то: «…немало примеров, когда органы милиции выносят постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ст. 6 п. 2 УПК Украины (за отсутствием состава преступления), а органы прокуратуры их отменяют. И так бывает до пяти раз» («Время», 28. 11. 2006 г.) Из сказанного ею напрашивается вывод: менты – тупые, подлые и сплошь продажные. А вот прокурорские – умные, честные и сплошь законники… А в нашем случае как? Прокурорские – они какие?.. Умные? Честные? Законники?..

Думается, просто прокуратура, по привычке покрывая нравственную нечистоплотность «дойных коров» из тюремного ведомства, стала заложницей своего первого постановления. А потом уже и второго, и теперь третьего. А ну-ка, если сейчас возбудить уголовное дело?.. Что делать тогда с Комаром и Никитиным?.. Что делать с их начальниками, одобрявшими решения об отказе в возбуждении уголовного дела?.. Как правильно назвать их действия – укрывательство преступления?.. Или как нибудь нецензурно?

Прокуратура Харьковской области сама себя загнала в circulus vitiosus – порочный круг. Круг, из которого нет выхода… Что же дальше? Возбудить уголовное дело нельзя – больно!.. И отказывать уже нельзя – и больно, и смешно!.. Направить по принадлежности?.. Куда – на Луну?..

Так, может быть, Генеральный прокурор Украины поможет своим импотентным подчиненным из Харькова и порвет этот самый circulus?.. А, может, заодно и что-нибудь другое порвет?.. Будет им, конечно, и больно, и не смешно, но на пользу пойдет точно. В хорошем смысле…

Владимир АЖИППО, специально для «УК»