«Мокруха»… (продолжение). Бухло для пролетариата

Как всегда: хороша версия, убедительна, достоверна. Единственный недостаток: улик – нет, и доказательств – никаких. Так, одни голословные предположения… Глава 9

Некоторые из жильцов 4-го этажа с самого начала вызвали серьёзные сомнения. В частности, в 63-й квартире обитали супруги Сосницыны, оба – из заводских пролетариев. 3-го февраля жена как раз навещала маму в деревне, и временно оставшийся без присмотра муженёк на радостях забуцырил с товарищем по заводскому цеху и общественному классу Шибаевым.

И вот, при первом же опросе жильцов, общавшийся с Сосницыным опер, молоденький лейтенант Кислица, обратил внимание на его неестественную взволнованность. И ещё ему показалось, что тот либо знает больше, чем говорит, либо у самого – рыльце в пушку.

Ладно… Доложил о подозрениях старшему оперу. Дядя Лёша как раз увлечённо искал владельца жёлтой куртки, но и от наблюдений подчинённого не отмахнулся. Лишних версий в «мокрушных» делах не бывает; это – аксиома. И пока начальство окончательно не решило – «Убийца – тот гад!», на роль убийцы потенциально сойдёт любой – тот же Сосницын, например!

Лейтенант получил «добро» на дальнейшую работу с ним.

Для начала Кислица вызвал повесткой Шибаева и допросил его. Легенда: «Мы опрашиваем всех, кто в этот день находился в гостях в 14-м доме. Считайте наш разговор обычной формальностью». Вопросы задавались ненавязчиво и небрежно. Неопытный в подобных делах Шибаев расслабился, даже не заметив, с какой тщательностью и полнотой записывались его ответы. И зря хлопал ушами, между прочим, ибо его рассказ про совместную с Сосницыным пьянку сильно расходился в подробностях с тем, что про то же самое ранее рассказывал хозяин адреса.

Что и как пили, чем закусывали, во что наливали, на чём сидели, про что базарили, короче – множество мелких нюансов, обо всех из которых заранее не договоришься. И если двое по отдельности, рассказывая про одно и то же, не правду говорят, а – «гонят», то всегда всплывают на поверхность шероховатости и несовместимые противоречия.

К тому же, заметил лейтенант, к концу разговора Шибаев и вовсе поскучнел, словно вспомнив что-то этакое… Сразу скукожился, ушёл в себя. Мигом в лейтенантской голове родилась стройная, как мачта, версия: оба – пили, закуси не хватило; они вышли в коридор поискать хавала, а тут «Бегун» прётся с куриными окорочками! Они – к нему: «Дай!», а он их – матом. Ну а пьяные не любят, когда с ними – грубо… Мелькнуло в воздухе заточенное «пёрышко», щедро пролилась кровь. И оба алкаша, полюбовавшись подрезанным супостатом, со спокойной душой вернулись к себе – квасить дальше…

Хороша версия, убедительна, достоверна. Единственный недостаток: улик – нет, и доказательств – никаких, Так, одни голословные предположения…

Можно бы и плюнуть на это, затягать обоих на допросы, прессовать конкретно… Но если и тогда не расколятся? Если окажется – ложный след, и зря людей мордовали? В перспективе тогда – кляузная жалоба в прокуратуру, с последующими разбирательствами.

Это криминалы, блатняки всякие, без крайней надобности никогда не стучат на органы, и жалоб не пишут, потому как знают: себе дороже! Не то – любящий водочку и качание прав рабочий класс. В очередной раз нажрутся водки под горловину, и от нечего делать – шарахнут телегу на имя Генерального прокурора! Понятно, что всем та жалоба – до задницы, но реагировать же как-то надо, а в некоторых случаях – приходится даже и «стрелочника» подыскивать, какую-нибудь ментовскую «шестёрку», чтоб наказать её в назидание прочим: мол, «не зарывайтесь, ребята!..» Вот для наглядности и турнут пару рядовых оперов…

Не хотел наш товарищ расставаться с милицейской ксивой; прикипел к ней душою, сросся… А потому решил перестраховаться и поступил в строгом соответствии с учебником по оперскому мастерству. Рекомендующему в подобных ситуациях подвести к фигурантам агентуру и всесторонне их прощупать… Если причастны к убийству – авось проболтаются!

Но сказать легче, чем сделать…

Если среди уголовников сексотит на ментуру каждый третий (а то и каждый второй!), то среди мирного населения уголовный розыск многочисленными агентами за ненадобностью не обзавёлся. И при появлении таковой надобности подвести стукача к «не-криминалу» – сразу же возникают проблемы. Чтобы «клиент» не суетился, берущий его на крючок сексот должен быть из числа хороших его знакомцев, а где ж такого среди наших осведомителей сыщешь, особенно – в короткие сроки? Разве что какую-нибудь шалаву под «клиента» подложить (если это – мужик)… Но станет ли он с нею на серьёзные темы откровенничать? Сомнительно!

Но всегда можно что-нибудь придумать…

Лейтенант и придумал: решил подсунуть Сосницыну собутыльника. Алкашничать тот завсегда рад, а с кем выпиваешь – тому и веришь, перед тем и исповедуешься; это все знают…

Среди находящихся на связи у Кислицы сексотов был некий замшелый дедок под оперативным псевдонимом «Антоныч» – ранее судим, ментами неоднократно бит, а потому старателен и относительно надежён в работе. (В порядке ответной на его усердие любезности угро закрывал глаза на мелкооптовую наркоторговлю и некоторые другие шалости «Антоныча», в общей сложности тянувшие лет на 5-6 строгой изоляции.)

«Скентуйся с таким-то, раздавите пузырь-два, а после выведаешь у него то-то!» – сформулировал цель акции опер. «Антоныч», взглянув с прищуром («Сопля ещё, а не опер – ни хрена в нашем деле не шарит, а туда же, корчит из себя важного гуся!»), подумал, ответил взвешенно и солидно: «Для прочного знакомства пузырей должно быть минимум пять, а у меня с «баблом» – напряжёнка… Гоните пузыри натурой, иначе ничего не получится!»

Опер мазнул презрительным взглядом («Синяк вонючий… Господи, с каким сбродом мне, молодому и красивому, по долгу службы приходится общаться!»), достал из сейфа две бутылки самогона, сунул дедку: «На!» Тот изумился: «Только пара? На двоих мужиков?! Не-е, гражданин начальник, это ж несерьёзно! На такое я не подписываюсь!»

Ох и вызверился Кислица: «Я тебе что – водочный комбинат?! Бери, пока в руки дают, а не в морду! А ежели задание не выполнишь, и самопал однолично втихомолку вылакаешь – найду и изувечу!»

«Антоныч» обиженно поджал губы, но продолжать перепалку с куратором-придурком не решался. Лишь плечами пожал: «Раз надо – сделаем… Я ж хотел только, чтоб делу – лучше!..»

Лейтенантик по неопытности принял понт за чистую монету, и ему стало стыдно: орал пусть и на поганенького, но всё ж – живого человека, давнего помощника органов, можно сказать – без пяти минут орденоносца и обладателя почётного значка: «Заслуженный Стукач Республики»! И тыкал ему, и хамил всячески… Да и по существу агент тоже прав: больше выпивона требовалось на подобные цели, минимум – пол-ящика! Но нет столько у угрозыска, вот в чём перец… Не на свои же, скудно-оперские, бухло покупать! И не на спецфонд для сексотского матстимулирования, которого давно уж не существует в природе… Да что говорить – и эти несчастные две бутылки галимого самопала лишь с превеликим трудом удалось отобрать у местной самогонщицы, тётки Игнатьевны…

А казалось бы: накати грамотно на любую самогоноторгующую точку – и выноси оттуда дармовую выпивку вёдрами! Но – не получается… Тут ведь – масса не видимых непосвящённому тонкостей. Про второстепенные промолчу, скажу лишь про главное. Большинство торговцев самогоном сами сексотят на уголовный розыск. Почему? Дело в том, что, в отличие от наркоты, которую жаждущим продают исключительно за наличные, самогон в нашем районе зачастую согласны отдавать желающим и в обмен на вещи. А потому практически все торговцы самогоном занимаются одновременно и скупкой краденного – с последующей перепродажей. Завербовать всех, кто продаёт самогон, таким образом – значит получить великолепные каналы выхода на «домушников», «гопников» и прочую посягающую на имущество честных граждан нечисть. Вот почему мы их всех и вербуем. Попробуешь от почётного сотрудничества с ментурой отказаться – уголовную ответственность за самогоноварение, вкупе с хранением и сбытом краденного, ещё никто не отменял!

Но самоотверженно пашут на оперов все эти алко-барыжки мелкого пошиба не за так, не за красивые глазки. А за то, чтоб не совали опера палки в колёса их бизнесу, не мешали торговать бухлом и не конфисковывали их алкогольные запасы без самой крайней надобности. Конечно, совсем без бутылки опера курируемые им торговцы самогоном не оставят, иногда и поднесут её в качестве необременительной добровольной дани.

Так что пусть спасибо скажет «Антоныч» куратору и за эти две бутылки: целых пол-недели теперь лейтенант милиции Кислица не возьмёт в рот ни капли спиртного, и всё потому лишь, что свои кровные две полулитровки оторвал от сердца и отдал на государево дело.

…Поставленную задачу сексот выполнил на четвёрочку с плюсом.

В доверие к Сосницыну втёрся элементарно: подождал, пока тот выползет из подъезда во двор, свежим воздухом дохнуть; подошёл как бы невзначай, покалякал про то – сё… Потом спрашивает: «Выпить хошь? У меня есть…» А тот что – отказался? Ни в жисть! От таких предложений в нашем Отечестве отродясь не отказываются… Тут же двинули в соседнюю забегаловку, взяли пива, потом, втихую разбавив «самопалом» «Антоныча», тяпнули по свойски раз… другой… третий… Через полчаса – уж брели в обнимку куда-то, бормоча про своё, родное, глубинно-алкашное…

Утром следующего дня «Антоныч» доложил лейтенанту, что Сосницын насчёт «мокрухи» в «малосемейке» откровенничать не стал («А всё почему? Мало тяпнули! Эх, говорил же…»). Но вскользь проболтался, что «маленько начудил…», и «ежели правда всплывёт – хана мне!» Ну чем не сознанка?!

Опер помчался к Харитонову. Тот как раз закончил разбираться с «Клячей», лишившись перспективной версии, и с горя готов был вцепиться во что угодно. В тот же день Сосницына с Шибаевым выдернули в РОВД, и, рассадив в разные комнаты, начали допрашивать.

Начало вселяло оптимизм: собутыльники смотрелись запуганно, постоянно противоречили друг другу в показаниях. И, казалось, вот-вот поколются на «мокруху», и вообще – на всё-всё-всё, что сочтёт нужным повесить на них грозный угро. Однако часы проходили один за другим, а долгожданной явки с повинной никак не проклёвывалось. Тогда обоих бросили в жернова – сперва кричали на них громко, кулаком по столу постукивали устрашающе, а там уж и по конечностям резиновой палкой прошлись-пробежались… Больно!

Пролетариат, как и подобает ревоюционному гегемону, держался стойко. Но – не долго, всего лишь сутки: сказывался вызванный крахом Советской власти долгий отрыв от благотворного воздействия коммунистической идеологии… А потом – оба враз раскололись со страшным грохотом.

И что ж оказалось?! Эти двое моральных уродов в тот день, 3 февраля, выпили всё, что у Сосницына было припасено, а потом додумались: вынули из дивана набор подушных наволочек и диванных покрывал. Снесли в соседний дом, и там – загнали знакомой чувихе по дешёвке. А «бабки» – пропили! Жена Сосницына об этом ещё ничего не знала, а когда узнает, понимал супруг – убьёт его на месте. Вот заранее, предвкушая будущую расправу, и ужасался!.. Да и дружка своего грозящим им обоим скандалом так запугал. что тот тоже замандражировал. Ну а когда опера ими обоими ударно занялись – решили они, что менты вышли на след пропитых наволочек и хотят их за это прищучить…

Что баба Сосницына про пропажу узнает – опасались до икотки. А что, заподозрив в убийстве, к «пожизненке» могут приговорить за милую душу – про такое даже не подумали. Во народец!

Дядя Лёша лично побил обоих на дорожку, и – выгнал в шею. «Попадетесь ещё раз – сгною в тюряге, алкашисты проклятые!» – орал им вслед сердито.

И для успокоения нервов – тут же напился…

Глава 10. ХАХАЛЬ МАЛОЛЕТКИ

Проверялись и многие другие зацепки.

Так, в одной из квартир соседнего крыла, на этом же 4-м этаже, обитал некий мужичонка с дочуркой. Занимался он тем, что дома кур в клетках разводил (представьте, что в его малогабаритке творилось!), дочка же – долбила гранит знаний в ПТУ. Было ей всего шестнадцать, но – характерная деталь! – 3-го февраля находилась она не где-нибудь, а в кожвендиспансере – лечилась там от сифилиса…

Так или иначе, алиби у неё было стопроцентное. Сам содержатель курятника в момент убийства тоже отсутствовал, находясь у себя на работе (в свободное от выращивания кур и воспитания дочери время он то ли кочегарил, то ли сторожил где-то посменно, – точно уж не помню), так что и его не заподозришь. Однако был у его «засифоненной» малютки постоянный хахаль. 22 года хрену, и – временно безработный, как сейчас принято говорить. А реально жил он на родительские бабки и потихонечку шабашил по мелочам.

Как мы узнали, этот хахаль имел ключ от квартиры девки. Данный факт родил ещё одну версию: юноша явился к возлюбленной на свидание, её дома не оказалось (где она была – уже сказано); тогда он, посидев маленько у телика, вышел в коридор – перекурить… Стоял у лестницы, думал о разном, а тут – «Бегун» пробегает мимо с окорочками… Кто-то у кого-то попросил прикурить, кто-то кому-то грубо отказал – конфликт и вспыхнул, голоса перешли в крик, скальпель полоснул по горлу… Опомнившись, парень вернулся в квартиру тёлки, отсиделся там то время, что Щербаковы с гостями бегали туда-сюда, выискивая убийц, а спустя некоторое время (скорее всего – ещё до приезда милиции) тихонько вышел из комнаты и слинял, никем не замеченный…

Взялись мы за того донжуана, на всякий пожарный и подружку его из лечебного заведения выдернули. Допросили пару раз его – плотно, с нажимом, с упором на то, что «нам всё известно!», и – «лучше тебе самому во всём поколоться!». И её – чуток пожиже, пугая статьей за недоносительство и укрывательство. Но колоть, в основном, старались именно хахаля. Играя на его неопытности в подобных делах, старались напугать разными ужасами, типа: «Так и так тебе сидеть за половую связь с несовершеннолетней, фактически – ребёнком!» (Хотя какой там к чертям «ребёнок»… В 13 лет с мальчиками «закувыркалась», в пятнадцать сделала первый аборт, а в шестнадцать и до КВД созрела… Хорошо дитятко!)

Короче, оба в итоге раскисли и захлюпали носом. Из девки опера вытянули подробности всех её романов со всеми её пацанами и мужиками. А также сознанку в том, что год назад стырила она у своего папани 75 долларов, растратив их на кафешки…

Хахаль же ейный просто-таки посыпался различными подробностями своей гнилостной жизни, в которой были и наркота (время от времени), и пьяные драки, и парочка случаев, при желании квалифицируемые как мелкие кражонки. Не было одного – признания в «мокрухе»!

Правда, поначалу не было и алиби на момент убийства. Но потом, восстановив в памяти весь распорядок своего дня 3 февраля, вспомнил парень, как утром покупал на рынке у знакомого на другом конце города электродетали. И по времени получалось, что не мог он, будь это правдой, с того конца города успеть на этот, и Игната кончить. Переговорили с его знакомым – подтвердил он, что действительно, продавал такому-то детали в тот день. Вначале мы предполагали, что они сговорились, обеспечивая алиби, но потом нашлись ещё два свидетеля, подтверждающие этот факт. Пришлось похоронить и эту, отнявшую у нас столько времени, версию…

(Продолжение следует)

Владимир Куземко, специально для «УК»

P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!