Записки районного опера: «Рожала школьница вечером на балконе…»

…Полтора года назад два гадёныша, приехав в наш областной центр из соседнего города, поселились в гостинице при вокзале. Планировали они по объявлению в местных газетах найти желающего продать дорогостоящую вещь, прийти на адрес и грабануть. Простенько, но такое почти всегда срабатывает. Оба были из ранее судимых: один – за наркоту, второй – за драки; кадры для гопа – вполне подходящие. Но никогда раньше они не убивали… И в этот раз у них тоже, вроде, не было такого намерения. Однако далеко не всегда получается так, как задумывалось.

Купив несколько рекламных газет, внимательно проштудировали их. И нашли среди разных объявлений такое: «Продам норковую шубу, телефон …, спросить Марию Семёновну». Обрадовались: «О, баба! С ней управиться – это тебе не мужика-каратиста завалить, это мы бегом. А норковую шубу без проблем тут же загоним с рук или в ломбард сдадим…»

Созвонились с давшей объявление дамочкой, договорились о встрече. Вначале к ней пошёл лишь один из них. Надо было присмотреться к «объекту»: добротна ли шуба? Достаточно ли слаба на вид хозяйка – ведь есть и такие могучие бабёнки, что наезжать на таких – только вооружёнными бандами, да и то… Кто ещё на адресе проживает, и может случайно оказаться там во время нападения? Посланец поговорил с Марьей Семёновной, с умным видом осмотрел шубу, похвалив качество меха, объявил запрошенную (и немалую!) цену вполне божеской. Заодно определил, что, кроме хозяйки, в квартире проживает лишь её сын-восьмиклассник, который в будние дни до трёх часов дня находится в школе. В завершении беседы – сказал, что для окончательного решения завтра приведёт своего товарища, который лучше разбирается в шубах, и может точнее определить, подойдёт им эта шуба или нет.

На следующий день в полдень «покупатели» пришли уже вдвоём. Марья Семёновна впустила их, не зная, что то её собственная смерть входит в квартиру… Впрочем, и на этом этапе мужики, по их позднейшим показаниям, якобы не собирались её м о ч и т ь. Но, тем не менее, зачем-то притащили с собою молоток и верёвку.

Что было дальше – точно уж никто никогда не узнает. По объяснениям самих бандитов, они внезапно набросились на Марью Семёновну и повалили её на пол. Один начал связывать ей руки верёвкой, «но убивать я не хотел!», а второй – неожиданно ударил женщину молотком по голове – «я подумал, что раз он её связывает, то сейчас и убивать начнёт, и решил ускорить, чтоб она поменьше мучалась…» А когда черепушка у женщины оказалась проломленной, и она захрипела в агонии, то бандитская парочка, опять-таки из благородных побуждений – «чтоб не мучилась!» – накинули ей верёвку на шею, и – задушили… Молотком же бил – наркоман. Думаю, хотел доказать своему более крутому товарищу, ранее судимому за хулиганку, что тоже не лыком шит. И доказал – замарав себя и дружка кровью.

Забрав шубу и немногие имеющиеся у Марьи Семёновны деньги, бандиты выбежали из квартиры. В тот же день они уехали из города. Найти их тогда не удалось.

Но прошло полтора года, и вот недавно убийство это было неожиданно раскрыто. Произошло же вот что. Один из вышеупомянутой парочки – всё тот же наркоман – в очередной раз загремел на «зону» по той же «родной» своей статье: «приобретение, хранение и сбыт нарковеществ». И там, за решёткой, у него «поехала крыша». Ну то есть не совсем поехала, можно выразиться и противоположно: что-то в его голове сдвинулось в более правильную сторону. Для начала он увлёкся Библией, уверовав в Бога (в трактовке одной из активно проповедующих по тюрьмам сект). (Я вообще заметил, что как раз наркоманы больше других склонны ударяться в религию, меняя, так сказать, натуральный опиум на духовный, и для многих это – единственный реальный способ «спрыгнуть с иглы». Только рад за них, фанатично впавших в истовые молитвы и замаливание былых грехов…).

Так и наш герой: перечитав Библию вдоль и поперёк, уверовав в каждое написанное там слово – покаялся. Совесть его очистилась от многолетней дремоты, и убиенная им женщина тотчас начала являться к нему во сне. Подойдёт к изголовью, ласково погладит по плечу и попросит ангельским голоском: «Отдай мою шубу, Павлик, а то мне здесь холодно!» Вначале во сне отпирался он от всего, кричал: «Не брал я твоей шубы, ты меня с кем-то спутала! Отстань, тётка!» Затем, дрогнув душою, начал оправдываться: «Сама виновата!.. Зачем такие тупые объявления в газетах давать? Вот беду на свою голову и накликала!» Но убиенных – не переспоришь, такие настырные они, заразы… Являются в твои ночные кошмары , ходят сюда, как на работу, и талдычат одно и тоже, пока не доведут до безумного желания повиниться…

В один прекрасный день пробило бедолагу, что ежели не накатает он «явку с повинной», то не видать ему рая как собственных ушей! (То есть я так понимаю: своим раскаянием любой злодей спецуголок в раю себе гарантирует. Если понял я правильно, то не хотел бы сам оказаться в раю. Могу представить, сколько там за каждым кустиком – раскаявшихся убийц, грабителей, насильников и людоедов… Толпы! Хороша же компания совместно-вечного бытия для порядочного человека!)

И – накатал на самого себя телегу. Так и так, мол, тогда-то при таких-то обстоятельствах шлёпнул сгоряча доверчивую гражданку. Однако при этом – бандитское благородство! – ни словом не обмолвился о существовании подельника, того самого хулигана, взяв всю вину за содеянное на одного себя.

Но тут уж мы сработали добротно, и его товарища вычислили сами. Как? Проверив гостиницу, где полтора года назад жил приехавший в наш город кандидат на роль убийцы Марьи Семёновны (на том этапе расследования, кстати, не исключался и самооговор), установили, что вместе с ним в номере обитал некий Витя, приехавший из того же города, что и он. В один день они поселились, и в один день выехали – не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: вместе и на дело ходили!

Вышли на этого Витька – ни сном ни духом уж он о том давнем и испарившемся из памяти разбое с мокрухой! Вёл обыкновенную жизнь полукриминального блатаря, жениться даже надумал, и пришлось чуть ли не из ЗАГСа его под конвоем выводить. Привезли в наш город, стали допрашивать. Мотив такой: «Тебя Жора, что в «зоне» парится, сдал с потрохами. Говорит: вместе вы кончали бабу, которая шубой торговала, причём п а р о в о з о м он тебя назначил!» Ну а Витёк – не из шибко умных. Сразу разорался: «Как это?!. Да это он же сам, гнида, её молотком ударил, а я лишь вынужденно докончил удавкой…» Угу, кумекаем, значит ты и впрямь – «при делах»! А ведь твой дружок Жора и не собирался тебя сдавать. Но – не срослось у него. Известили Жорика в «зоне», что и Витьке – амбец. Приуныл он…

И тут маленькая промашка приключилась.

Стали искать ту самую шубу, из-за которой и произошло убийство. Толкнул её Жора за 200 долларов (таковой в этот раз была цена человеческой жизни!) одной знакомой в пригородном посёлке. В явке с повинной он указал лишь примерные её координаты, пообещав более точно показать при выезде на место. Но тут мы поторопились Витьку взять и «проколоть».

И теперь, когда встал вопрос о выезде в тот самый посёлок в поисках нынешних владельцев шубы, позарез нужной как вещдок на будущем процессе (без шубы любой адвокат скажет, что налицо обыкновенный самооговор, без каких-либо улик и свидетельских показаний), Жора понял, что вывести на шубу нас в данной ситуации – значит посадить кореша Витю. А он этого не хотел. Дескать, себя заложить – моё право, а дружков – не сдаю! Вот и отказался наотрез Жора выезжать в посёлок, из-за чего нынче в расследовании возникла досадная пауза.

Дело ещё не закончено, ждём развязки. Надеемся, что ещё раз внимательно вчитается Жора в библейские тексты, и просечёт: коль каяться – то до конца, вплоть до сдачи ментам закадычного приятеля… А то как бы не показалось Жорино покаяние Боженьке неполным и недостаточным! Так ведь и мимо рая в итоге недолго пролететь… А Жоре туда – ох как хочется!

…Если противны и мерзки убийства, так сказать, «по расчёту», то что же говорить о случаях, когда убивают «по глупости», где либо вовсе нет никакой выгоды, либо она – иллюзорна и надуманна?

Вот несколько подобных историй.

УБИТЫЙ МЛАДЕНЕЦ

Неким чудесным утром пузатая дворничиха в грязном халате, подметавшая мусор у обшарпанного подъезда стандартной 9-этажки, нашла у стены под окнами обмотанный тряпкой свёрток. Размотала, а там – мёртвый младенец, с ещё не перерезанной пуповиной…

Приехала следственно-оперативная группа. Пока следак опрашивал дворничиху и жильцов нижних этажей, мы с моим напарником, Серёгой Кислицей, кинулись в подъезд. Злые были как черти – вид сброшенного откуда-то с верхних этажей и разбившегося в лепёшку из мяса и хрящей ребёночка-«груднячка» кого угодно выведет из себя. В мыслях билось одно: найти и покарать! Мы ещё не знали, был ли младенец сброшен с высоты живым, или же вначале умер, и только затем – выкинут, но исходили из того, что кидали – живого. (Как выяснилось позднее, так оно и было).

Поднявшись в лифте на верхний этаж, начали поочередный обход всех квартир, обращая внимание в первую очередь на женщин, девушек и девочек детородного возраста. Основная версия: убийца тут постоянно живёт, и в данный момент здесь же и находится. (Хотя вполне могло оказаться и другое; скажем – родила бомжиха на чердаке, бросила с крыши вниз, потом спустилась в лифте, и – умотала, куда глаза глядят…).

Но в этот раз нам везло: в 71-й квартире на 9-м этаже, только взглянув, мы сразу же просекли: оно… 14-летняя девочка, восьмиклассница, ладненькая фигурка, скромненькие глазки, ангельский голосок. При нашем появлении уже облачалась в школьную амуницию, готовилась идти на занятия. Набитая тетрадями и учебниками сумка ждала её на тумбочке в прихожей. Увидев нас, ещё и не услышав о цели визита – покраснела, задёргалась… Вначале – выглянула на звук звонка (открывала нам её мама, парикмахерша с выцветшей физиономией, должно быть – симпатичная в молодости), потом – спряталась, а когда мы завели с матерью разговор – опять высунулась из комнаты, не стерпела. И смотрела на нас, как кролик на удава.

Услышав про валяющегося под окнами младенчика, мамаша заохала, запричитала, завякнула в адрес «нынешней молодёжи», не забыв при этом в нашем присутствии прихорашиться перед висевшим на стене в прихожей зеркалом. К ней у нас вопросов не возникло, а вот поведение девочки – ц е п л я л о… Не успел я и рта открыть для первого вопроса ей, как Серёга, парень неплохой, но немножко резковатый, вдруг шагнул вперёд и, ухватив её за плечо, рявкнул злобно, не как взрослый – нашкодившему ребёнка, а как мужик – обгадившей самое святое сучке: «Говори, лахундра, – ТЫ?!» Мамаша аж взвилась: «Что вы себе позволяете?! Да как вы смеете?!. Немедленно покиньте мой дом! Я требую… Вы за это ответите!»

Когда человек – не при делах и искренно возмущён, его искренность – чувствуется. В принципе, такое можно и сыграть, но не сопливой школьнице играть в жмурки со взрослыми и разгневанными мужчинами. Да и у самой, видать, слегка мутило на душе после случившегося.

Завелась с полуоборота, завизжала на нас, ножкой яростно затопала: «Да, да, да, я, я, я!.. Вы довольны?!. И дверь комнаты перед нами попыталась захлопнуть. Но мы – не жаждущие любовного свидания одноклассники. Вломились к ней, вкатили пару пощёчин, потом набросили ей на плечи какое-то пальтецо, и потащили вниз, к следаку. Мамаша бежала следом и орала на весь подъезд, что мы-де – звери, цепляющиеся к милому дитёнку, и что после её жалобы наше начальство снимет нас и отдаст под суд…

Следователь в два счёта вытянул все подробности из шмакодявки… Милая девочка, отличница, активная общественница, староста класса… Чтобы там пить-курить и с мальчиками по подъездам тискаться – этого ни-ни.

Но однажды, когда мама была в вечерней смене – привела домой Юрку Ежова из параллельного 8-Б классный музон послушать. Он с собою бутылку импортного ликёра приволок, говорит: «Сладкий и почти без градусов!». Она и попробовала… Закружилась голова, они пересели со стульев на диван, он выключил свет и начал неумело приставать, «ах-ах, не надо, я – не такая!..», а когда свет включили – оказалось, что уже – т а к а я. Юрка застеснялся и почти сразу же ушёл. С того вечера начал он её избегать, она же через пару месяцев с ужасом обнаружила: з а л е т е л а… Сказала Юрке, а он только засмеялся: «Да пошла ты!..» Вот и осталась она наедине с этим…

Матери сообщить не решилась. Некогда мать решила, что её дочка – паинька, с которой ничего плохого не случится, и после этого мало обращала на неё внимание. Поит-кормит и денежки «на карман» даёт, а что ещё надо?

Итак, с ней – не посоветуешься, а отец десять лет назад ушёл к другой женщине; живёт теперь в соседнем городе… К врачам сходить – боязно, рассказать им о т а к о м?. Ни за что! Вот и использовала самую проигрышную в таких случаях тактику: ждала, пока всё само собою рассосётся! А оно – не рассасывалось…

Что всех в этой истории поражало: мать до последнего дня ничегошеньки не подозревала! То ли ухитрялась ни разу не взглянуть на дочку внимательнее, то ли смотрела – с к в о з ь.

Рожала школьница вечером на балконе.

Перед этим вместе с мамой смотрела программу «Время». Почувствовав – «Скоро!..», – вышла на балкон, «подышать воздухом». Там – быстренько родила, вытерлась старым полотенцем, потом завернула в него слабо шевелящегося, тихо пищащего ребёночка, и – сбросила вниз. Сходила на кухню, помыла руки, вытерла тряпкой ноги. Взяв из холодильника яблоко, вернулась к матери, аккурат к тому моменту, когда передавали прогноз погоды на завтра.

На что она рассчитывала – один Бог знает… Думала, наверно, что младенчиков каждый день в окна выкидывают… Дворничиха сметёт привычно в мусорный контейнер, машина увезёт – и нет проблемы!

Ну а эта дура-парикмахерша до последнего сохраняла абсолютную убеждённость не только в том, что дочь ничего преступного не делала и делать не могла, но даже и в том, что та до сих пор – девственница! И удостоверилась в обратном лишь после того, как судмедэксперт её дитя осмотрел и факт недавних родов официально засвидетельствовал. Несостоявшуюся бабушку от той новости едва кондрашка не хватила…

…Тогда же, в момент случившегося, я, как и Серёга, был потрясен и возмущён до глубины души. Но сколько же и после этого случая я сталкивался с подобными казнями матерями своих новорождённых!

Совсем «зелёные», не знающие жизни девочки-подростки – и зрелые, уверенные в себе дамы. Бесящиеся с жиру в заполненных золотом и хрусталём хатах – и придавленные нищетой, фактически голодающие. Одинокие и боящиеся соседских пересудов холостячки – и замужние дамы, зачастую и так уже обременённые тремя-четырьмя детьми, и не желающие ещё одного ребёночка. Тяжко смотреть на них, и страшно слушать их, словно под копирку, сработанные оправдания: «Я не хотела, это случайно получилось!», «Не успела вовремя сделать аборт!», «Лучше уж ему (ей) был сразу умереть, чем потом всю жизнь мучаться…»

Рожают, и – сразу же убивают. Или рожают, и не сразу убивают, а – постепенно, медленно, исподволь гробя своё дитя побоями, попрёками, придирками… Иногда – равнодушием, чёрствостью, невниманием. Больно!..

А та девчонка… Так ли уж она виновата? И уж точно – не одна! Но жизнь поставила её в положение крайней… Вот и не выдержала – сломалась.

Владимир Куземко, специально для «УК»

P.S. Републикация материалов Владимира Куземко, возможна только с разрешения автора!