Актуальная тема: если ты – труп в Украине, то кому достанется все твое?

Смерть любого крупного бизнесмена в Украине означает старт корпоративной войны за контроль над временно ничейными активами между наследниками, рейдерами и представителями правоохранительных органов. Изначальных фаворитов здесь нет, так что борьба ведется крайне жесткая.

Активы из ада

Кому и почему достаются «заводы-газеты-пароходы» после смерти толстосумов, разбирались журналисты издания «Власть Денег».

На официальном сайте финансово-инвестиционной компании «Фико» висит объявление о сдаче в аренду порядка 4,5 тыс. квадратных метров промышленных площадей на территории титанового завода в Киеве.

Одновременно у «ВД» появилась информация о том, что очень скоро завод выставят на продажу. Помешать удачной сделке может лишь уголовное дело, связанное с убийством собственника компании Виктора Федорова. В 2009 году его похищение странным образом совпало с инициативой правительства создать титановый холдинг полного цикла — от добычи сырья до производства готовой продукции. Компания «Фико», являясь крупнейшим производителем титанового проката в Украине, была прямым конкурентом государственному монополисту, а убийство ее собственника не только парализовало работу предприятия, но и устранило самого конкурента. Да так, что производство титанового проката на заводе «Фико» до сих пор не восстановлено.

Юристы компании некоторое время отбивались от всевозможных рейдеров, пока их не накрыла волна споров между наследниками погибшего владельца. И хотя на данный момент, по словам адвоката Дмитрия Лошакова, наследникам удалось договориться, из-за судебных тяжб рыночная стоимость предприятия, скорее всего, существенно упала. Смерть собственника еще никогда не делала бизнес дороже, а неумелые действия наследников зачастую ставят крест даже на самом перспективном деле. В лучшем случае бизнес продают за полцены. В худшем — его растягивают кредиторы.

Когда хозяин бизнеса уходит из жизни, самый рискованный для активов период — полгода после трагедии. Согласно законодательству, наследники могут заявить о своих правах хоть на следующий день после смерти владельца. Но реально распоряжаться имуществом нотариусы, руководствуясь законодательством, позволяют наследникам лишь спустя шесть месяцев со дня кончины наследодателя. Этим сполна пользуются рейдеры.

Причем в их лице могут выступать как совершенно чужие бизнесу люди, так и миноритарные акционеры самой атакуемой компании. Последние способны не только в два счета вывести активы из предприятия, но и фактически похоронить его. «Есть такой концерн «Авионика», который занимается производством авиационной навигации, — рассказывает Сергей Коломиец, глава Комитета защиты предпринимателей.

— Его чудом удалось спасти. После того как в авиакатастрофе в Иране погиб главный акционер концерна (погибшему Николаю Бабыкину принадлежало около 70% акций «Авионики» — прим. «ВД»), миноритарные акционеры с долей в 11% и 13% акций сразу же издали интересное распоряжение.

Его суть сводилась к тому, что рассмотрение прав наследования активов погибших соучредителей должно было происходить исключительно через полгода. При этом генеральным директором компании был назначен один из миноритариев и они тут же начали, что называется, «рулить» процессом. Если бы не своевременность оказанной юридической защиты, от уникального концерна ничего не осталось бы».

Знать об угрозе смерти — мало

Нередко крупные украинские бизнесмены знают, что их жизни грозит опасность, но до последнего момента не предпринимают никаких шагов, чтобы обеспечить будущее своих финансово-промышленных групп в случае смерти. Убийство народного депутата Евгения Щербаня, контролировавшего огромную корпорацию «Атон», включавшую в себя более 100 предприятий, в данном случае очень показательно.

«Когда взорвали Ахатя Брагина (собственник ФК «Шахтер», погибший в 1995 году в результате взрыва на стадионе «Шахтер» в Донецке — прим. «ВД»), уже через день Щербань сказал мне, что он — следующий, — вспоминает народный депутат Юрий Болдырев. — Я начал возмущаться, мол, Женя, что ты такое плетешь? А он: «Я следующий! Ты не понимаешь, они все решили». А когда я спросил, кто эти «они?», он ответил: «Ну, как это кто?! Лазарь! Они лезут в Донбасс, а мы их не пускаем, они взорвали Брагина, а следующий — я». Именно Павла Лазаренко Генпрокуратура назвала предположительным заказчиком убийства Щербаня.

Относительно давления на компании Щербаня после его смерти и последующего распределения его активов наверняка немало знает нардеп Геннадий Васильев. Он в то время был прокурором Донецкой области. Но едва услышав от корреспондента «ВД» фамилию покойного, нардеп бросился в бега. Настигнуть депутата журналисту удалось лишь на одной из лестниц парламента, где Васильев заявил, что ему знакомо лишь имя убитого, а в остальном, дескать, он «собеседник неинтересный».

И лишь один нардеп из числа «стародонецких», попросивший не называть его имени, рассказал «ВД», что бизнес Щербаня таки «растащили». И хотя компания «Атон» существует и поныне, от былой мощи транснациональной корпорации, как ее называл сам Евгений Щербань, не осталось и следа. Руководят «Атоном» сыновья убитого. Время от времени, по словам нашего собеседника, они приходят к нему на прием. Делятся проблемами, просят о помощи, но все же «твердо стоят на ногах».

Исключение из правил

Если Щербань знал и вслух говорил об угрозе своей жизни, то погибший в 2007 году во время охоты Евгений Кушнарев особо о подобных рисках не распространялся. Тем не менее, когда его не стало, выяснилось, что сценарий защиты бизнес-активов его семьи был четко определен заранее. На сегодняшний день практически полный контроль над компаниями покойного имеет его зять Александр Кагановский.

В сферу его интересов входят строительные супермаркеты «Слон», «Будмен», «Клондайк», самый фешенебельный ресторан Харькова «Метрополь», несколько медиаресурсов, а также сеть кинотеатров. То, что никто до сих пор не позарился на активы семьи Кушнарева, нардеп Леонид Грач объясняет еще и авторитетом погибшего в находящейся сегодня при власти Партии регионов.

К тому же политик вспоминает, как сразу же после убийства Кушнарева его семья якобы выдвинула ультиматум не трогать их бизнес. «Первое время они ставили вопрос категорически, мол, вы нас не трогайте, — вспоминает Леонид Грач. — Но ведь то была фигура политическая, фигура идеологическая! Кушнарев, по сути, имел достаточную независимость внутри самой Партии регионов. И вообще, то был период, когда Виктор Янукович был всего лишь лидером партии, а не управляющим всей правоохранительной системы, как сегодня».

Учитывая, что Евгений Кушнарев действительно имел огромный вес в украинской политике, резонно предположить, что «неприкасаемость» его бизнеса объясняется еще и тем, что наследники могут иметь в распоряжении компромат, который наверняка был у покойного. Возможно, именно поэтому к требованиям семьи Кушнарева таки прислушались.

Во всяком случае, нардеп Дмитрий Святаш, бизнес-интересы которого также сосредоточены в Харькове, уверяет, что активы семьи Кушнарева действительно никто не трогал. «Все как было, так и осталось, — говорит политик. — Поскольку бизнес зятя Кушнарева г-на Кагановского в основном сосредоточен в потребительском секторе, уровень его доходности снижается и повышается в целом с ростом рынка. Насколько я знаю и вижу в городе, нападок ни со стороны рейдеров, ни со стороны власти не было». Впрочем, этот пример, скорее, исключение из правил.

«Погоны» в борьбе за ничейный бизнес

В большинстве случаев сразу после смерти хозяина бизнеса начинается острейшая борьба за его предприятия, ключевую роль в которой играют… представители правоохранительных органов. В деловых кругах таких людей принято называть «погоны». Они удачно совмещают бизнес-интересы со службой в силовых структурах. Понимая, что со смертью бизнесмена ряд компаний оказываются как бы «ничейными», они, как правило, возбуждают уголовное дело по надуманному поводу. «Дело возбуждают по любым формальным основаниям — по предприятию, по руководству и так далее, — говорит Татьяна Козаченко, президент юридической компании «Капитал».

— При наличии оснований и соблюдения ряда процедур в рамках уголовного дела следователь может отстранить от управления компании ее руководителя. Нередки случаи, когда после смерти главного собственника заинтересованные лица «инициируют» уголовные дела с целью давления на предприятие. Начинаются допросы, выемки документов, обыски. Это дает возможность прессинговать бизнес с целью заставить наследников продать его заинтересованному лицу». Реалии же таковы, что, для полного вхождения в права, новому собственнику наследства приходится поделиться с «погонами» или деньгами, или акциями предприятий.

Если же наследники сопротивляются, к давлению на них в ходе расследования уголовного дела могут подключаться даже народные депутаты. Причем парламентарии лично принимают участие в переговорах. Они приходят на встречи к наследникам и дают понять, что договариваться придется. В противном случае с помощью запросов начинают «бомбить» прокуратуру с требованиями возбудить очередное уголовное дело.

«Если люди добровольно не отдают свой бизнес, то, как правило, сразу же появляется несколько уголовных дел, — иллюстрирует г-жа Козаченко. — Тот, кто хочет захватить бизнес, «подписывает» с депутатом своеобразный меморандум о том, какие бонусы и привилегии нардеп получит в случае успешного разрешения ситуации. И депутаты, пользуясь своим статусом, запускают механизм прессинга людей. Этим занимаются представители не только правящей партии».

И хотя на практике такие уголовные дела зачастую шиты белыми нитками, желающие отобрать бизнес прибегают к одной очень важной хитрости. Чтобы не быть связанными процессуальными сроками, уголовное дело специально возбуждается не против конкретного человека, а по факту какого-то «правонарушения». Это дает возможность вести расследование практически бесконечно, не задумываясь о жестко регламентируемых процессуальных сроках, существующих, если бы дело возбуждалось против конкретного человека.

При этом следователь вправе проводить обыски, изымать документы в том объеме, в каком ему вздумается. Так что особо несговорчивых берут обычным измором. «Я знаю семьи, которым даже в случае сохранения за ними бизнеса покойного, просто не дают работать, — возмущается нардеп Геннадий Москаль, экс-замминистра внутренних дел. — Наследникам выставляют различные условия, вплоть до требования продать бизнес. Как правило, никто не сохранил бизнес после смерти собственника. Он попросту размывается мародерами».

Спастись в офшоре

Актуальный тренд по защите активов на случай своей смерти в среде крупных бизнесменов-политиков — отказ от сложившейся в 1990-е годы практики ведения совместного бизнеса, когда учредителями компаний зачастую выступали несколько человек. Народный депутат Владимир Рыбак, влияние которого в Партии регионов определяется его возможностью устраивать личные встречи с людьми рангом не ниже премьер-министра, считает, что это обусловлено желанием самых влиятельных бизнесменов страны, с которыми он общается напрямую, всегда оставаться независимыми игроками.

«Я почти 10 лет проработал мэром Донецка и хорошо помню все скандалы и разборки. Они происходили на моих глазах, — вспоминает г-н Рыбак. — Ведь в то время (Владимир Рыбак был мэром Донецка в 1993-2002 г.г. — прим. «ВД») бизнес зачастую организовывали несколько человек. И когда случалось так, что кто-то один выбывал, возникали вопросы, которые были неразрешимы. Поэтому сегодня многие бизнесмены сделали соответствующие выводы.

Они выстраивают бизнес таким образом, что руководители их предприятий имеют совсем небольшую долю, у них есть заинтересованность в его успешной работе, но система всегда замыкается на одном человеке. Наверху пирамиды стоит кто-то один из крупных бизнесменов. Он и управляет всем бизнесом».

В этой ситуации политики-бизнесмены стараются максимально засекретить информацию не только о том, кто и каким пакетом акций владеет, но и вообще информацию о самих собственниках. Верный способ — зарегистрировать компанию в офшорах. «Нужно правильно выстраивать структуру бизнеса, — говорит Арсений Милютин, старший юрист Юридического бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры».

— Сегодня значительная часть украинских бизнесменов традиционно структурирует бизнес через офшорные компании. Иностранные управляющие таких компаний при получении своевременных инструкций от бизнесмена будут выполнять указания его наследников без лишнего формализма и затягивания времени в ожидании вступления наследников в права». Для того чтобы усилить подконтрольность активов, юристы советуют вводить будущих наследников в наблюдательные органы предприятий бизнесмена на вторых ролях с обязательным правом замены бизнесмена в случае его смерти.

Однако самая главная задача наследников — не допустить смены руководства компании, имеющего право подписывать распорядительные и финансовые документы. Сделать это после смерти собственника очень сложно. А если передел имущества сопряжен с уголовными разбирательствами, то практически невозможно.

Поэтому позаботиться о том, кто будет управлять компанией до вступления в права наследников, собственник бизнеса должен еще при жизни. Руководитель консалтинговой компании Berta Communications Тарас Березовец подобные нормы советует непременно вносить в устав предприятия. «Это может быть норма о том, что в случае изменения доли одних собственников либо увольнения директора, ему выплачивается многомиллионная компенсация, — говорит Березовец. — Таким образом, замена старого руководителя на нового теряет смысл».

Впрочем, нельзя забывать, что львиная доля крупных украинских предприятий достались тем или иным олигархам только потому, что они взяли на себя далеко идущие обязательства перед власть имущими. И если олигарх умирает, вряд ли наследник будет знать о содержании этих обязательств. Так что «изъятие» такого бизнеса в пользу тех же власть имущих является своеобразной компенсацией. О чем наследники могут и не догадываться. И тогда их ждет неминуемое расставание с наследством, даже если оно спрятано на далеких офшорных островах.

Автор: Станислав Мирошниченко, журнал «Власть Денег»(№332)