Большой захват. Как поимели Америку

Конец всему – граждан США официально и безжалостно поимели. Никакая империя не смогла бы пережить длившейся в последнее время клоунады со злыми шутами, зашедшими слишком далеко. Министр финансов Гейтнер вынужден был признать свои намерения влить новые миллиарды денег налогоплательщиков в умирающего Гулливера по имени AIG. Сама по себе страховая компания – символ нашей национальной катастрофы. Корпорация, выросшая на страховании бетона и металла американской промышленности, потеряла все на карточных столах Уолл Стрит – в точности, как чопорные джентльмены, проигрывавшие семейное достояние в последние дни Британской империи.

Время очередных госвложений в AIG наступило после опубликованных данных о крупнейших квартальных убытках за всю корпоративную историю США – около 61,7 миллиарда. Эти бешеные суммы уходили в песок со скоростью 7750 долларов в секунду в той самой стране, где в аэропортах обыскивалась каждая дамская сумочка и изымалась каждая «взрывоопасная» зубная паста. В стране, объявившей поголовную бдительность в войне с международным терроризмом, никто не удосужился найти проблемные места в балансах жизненно важных для общества компаний, проделавших в национальной экономике дыру размером с Ливию (ВВП этой страны меньше потерь AIG.)

Давайте признаемся: мы – идиоты, герои жестокой комедии о том, как жадность вышла замуж за глупость. И хуже того – мы до сих пор не поняли этого. Нам кажется, что происшедшее – несчастный случай, случайность, а не преднамеренное групповое изнасилование Американской Мечты группой психопатов с Уолл Стрит. Объявление Гейтнера об очередных 30 миллиардах для AIG звучал так, как будто компания – жертва неудачи – ну, плохой год для бизнеса, что поделать. Глава компании сравнил это с простудой. «Рынок сейчас – некомфортное место», – сказал он. – «Когда у мира пневмония, мы тоже плохо себя чувствуем». Он договорился даже до того, что «у AIG те же проблемы, которые двинули вниз цены на жилье, размеры пенсионных счетов граждан и стоимость активов Уоррена Баффета».

Лидди заставил AIG выглядеть сироткой – голодной, просящей миску бесплатного супа и застигнутой финансовой непогодой. Он забыл отметить, что AIG потратила более 10 лет водя вокруг пальца американских и международных финансовых регуляторов, и что одной из причин мировой «пневмонии» стали колоссальные 500-миллиардные необеспеченные ставки компании на токсичном и нерегулируемом рынке деривативов

Никто не отметил, что проигравшаяся вдрызг AIG вышла из уолл-стритовского казино с бешеными долгами перед всеми, и деньги налогоплательщиков пошли на выплату прогрыша – а значит, другим игрокам и содержателям притона. Уникальность заведения в том, что здесь обычные налогоплательщики заплатили по счетам миллиардеров.

Люди чувствуют себя опущенными по поводу финансового кризиса и выкупа AIG. К сожалению, они не понимают, н а с к о л ь к о их опустили. В реальности всемирный экономический кризис и действия правительства США завершили переворот. Скрытое десятилетиями течение теперь вышло на поверхность и стало официальной нормой жизни. Захват власти небольшой группой инсайдеров состоялся. Рулят те, кто с помощью денег управлял выборами, накапливал влияние и систематически ослаблял финансовых регуляторов.

Кризис стал контрольным выстрелом. Вначале эти парни разломали финансовый мир, а после наделили себя безграничными полномочиями по ликвидации последствий. Игроманы из AIG вместо того, чтобы лишиться всего и сесть в камеры, зубами вцепились в Минфин и Федеральный резерв и продолжают пить кровь.

Ошибка, которую делает большинство людей, глядя на кризис, в том, что люди думают денежными категориями. Если посмотреть на события с точки зрения Макиавелли, мы увидим колоссальную силу, превратившую федеральное правительство в гигантский аналог Еnron – огромный, непроницаемый черный ящик, внутри которого сидят инсайдеры, получающие неконтролируемые прибыли за счет недобровольных акционеров ( ранее известных как налогоплательщики).

1. Пациент Зеро

Лучший способ понять финансовый кризис – это понять падение AIG. Это то, что происходит, когда лысые менеджеры скучных и бюрократических организаций начинают строить из себя Бредов Питтов. Компания, росшая на протяжении века на осмотрительных обладателях страховых полисов, пристегивающих ремни в машине и строящих дома вне зон наводнений, потеряла всё за год или два. Чувак, который действовал так, словно чем крупней ставки в его азартной игре с деньгами других людей, тем больше его член, вывернул ее баланс наизнанку.

Этот чувак – Пациент номер ноль – некто Джозеф Кассано, глава небольшого (около 400 человек) подразделения компании под названием AIG Financial Products или AIGFP. Кассано – лысоватый питомец Бруклинского колледжа – в восьмидесятые съел свои зубы, работая на Майкла Милкена, прадедушку современных кудесников с Уолл Стрит. Милкен, пионер в креативном использовании низкорейтинговых, мусорных облигаций, полагался на свой гений и скрытые инсайдерские схемы. Кассано, напротив, был простым жлобом со страстью к бухгалтерским хитростям и открыто проводил свой разводняк (спасибо Вашингтону за отсутствие контроля над Уолл-стритовским казино). Правительственный источник, вовлеченный в выкуп AIG сказал: «Эти люди находили дырки в системе, места, где они могли торговать вне правительственного контроля. И там делали все, что угодно».

Корни успеха Кассано – в инвестиционном буме, созданном на относительно новом финансовом инструменте – сборном долговом обязательстве, CDO. CDO можно сравнить с ящиком, наполненным активами. Активы могут быть любыми – рассрочки на жилье, корпоративные займы, авиализинг, долги по кредитным картам, даже другими СDO. Главное, что пока заемщик А платит по своему займу, должник Б выплачивает свой долг и дебиторша C вносит платежи по кредитке, в ящик текут деньги и CDO приносит прибыль.

Важно, что несмотря на качество отдельных активов, в ящике всегда есть деньги. Отдельно взятый безработный – брошенный инженер, пытающийся выплачивать за купленный в кредит дом с шестью спальнями – выглядит плохим должником. Но этот кредит в одной куче с корпоративным долгом, несколькими автозаймами и пятью – шестью потребительскими долгами выглядит не так уж страшно. Допустим, каждый нормальный месяц в ящик должны поступать сто долларов. Берем самый худший сценарий – при нем хоть десять долларов из ста, но поступят. Изобретатели CDO делят содержимое ящика между инвесторами на транши, оставляя себе эту гарантированную десятку. Потом рейтинговые агенства присваивают этой части пакета инвестиционный рейтинг ААА – означающий риск, близкий к нулю.

Таким образом у банков появилась возможность превратить дерьмовенькие рассрочки и прочий финансовый мусор в бумаги инвестиционного класса и продавать их институциональным инвесторам – пенсионным фондам и страховым компаниям. Поскольку доходность CDO превышала доходность государственных бумаг, выгоду видели все.

Проблема была в одном – схема основывалась на полнейшей лжи. «Банки знали, что продают мусор», – говорит лондонский трейдер одной из компаний. Для получения рейтинга ААА смотрели не на качество активов внутри CDO, а на безумные математические формулы, составляемые банками с целью показать безопасность инвестиций. «У них там в офисах сидели индусы, которые всю жизнь занимались математикой, и эти индусы давали заключения, что вероятность дефолта – раз в десять тысяч лет, – говорит один из молодых трейдеров, продававших CDO.- Это – безумие.»

Возможность продать самые некачественные рассрочки консервативным инвесторам создала почву для безответственной раздачи кредитов. По факту, крушение CDO произошло, когда стало трудно найти новых заемщиков под жилье – читай новых безработных торговцев наркотиками, желающих купить дом за миллион без первого взноса. Пока банки и инвесторы всех мастей активно тарились CDO, возникла нужда в способе обезопасить их ставки – что-то вроде страхового полиса, на случай, когда лопнет пузырь недвижимости и все долги пойдут на йух. Для инвестбанков это было особенно актуально – многие набрали больше CDO, чем могли продать. Здесь на сцену и вышел Кассано.

В 2001 он становится главой AIG Financial Products. Тупой и настойчивый Кассано становится любимцем тогдашнего главы AIG. Встречаясь с топ-менеджментом, Кассано говорит им: «Вы разбираетесь в страховании, я – в инвестициях, поэтому вы занимайтесь тем, чем вы занимаетесь, а в мои дела не лезьте». Из офиса в Лондоне Кассано стал продавать инвесторам, держащим CDO, «страховку». Его выбором стал новый финансовый инструмент, известный как кредитный своп – CDS.

CDS были популяризованы конторой J.P. Morgan, а конкретно группой молодых, креатифных банкиров, позднее ставших известными как «Morgan Mafia» – многие из них позднее заняли топовые позиции в финансовом мире. В 1994, на курорте Бока-Ратон, в перерыве между бухлом и теннисом, банда Моргана придумала способ повысить заработки банка. Одной из целей было пустить в работу больше денег, поскольку законодательство, требующее создания резервов при выдаче ссуд, ограничивало возможности банков. В итоге вышла первая версия CDS.

В простейшей форме CDS – ставка на исход события. Скажем, Банк А выдает кредит в миллион долларов Папе на покупку таунхауса в Вест Виллидж. Банк А хочет захеджировать риск на случай, если Папа не сможет платить, и покупает CDS Банка Б, по которому обязуется платить Банку Б по тысяче долларов в месяц на протяжении пяти лет. Банк Б же обещает выплатить Банку А весь кредит за Папу, если Папа платить откажется. Теоретически Банк А застрахован от того, что Папа уйдет в запой и потеряет работу.

В конце 90-х Morgan презентовал регуляторам свои планы по CDS . Логика была такова: если на портфель инвестиций куплено достаточно CDS, риски убираются, и их можно больше не брать во внимание. Следовательно, можно разрешить компании одалживать больше, без увеличения резервов. Весь букет регуляторов – от Федерального резерва до Главного Валютного контролера – согласились с аргументацией, и Моргану позволили вкладывать больше.

Кассано же превратил изобретенные Морганом CDS в величайшую в мире ставку на будущий рост цен на рынке недвижимости. В теории ничего плохого в покупке CDS для снижения риска нет. Инвесторы платили премию AIGFP, в обмен компания обещала компенсировать неприятности от ипотечных CDO, если таковые произойдут. От традиционного страхования схема отличалась по нескольким пунктам. Во-первых, сторона, выпускающая CDS, могла не иметь денег. К примеру, когда продается корпоративных облигаций на 100 долларов, необходимо показать реальные активы на 100 долларов. Выпуская на ту же сотню CDS, не обязательно показывать даже десять центов. Поэтому Кассано смог продавать миллиарды гарантий без какого-либо обеспечения под ними.

Во-вторых, Кассано продавал так называемые «голые» сделки по CDS. В этих сделках ни одна из сторон не держит кредит, который «страхуется». Другими словами, Банк Б продает не только CDS защиту Банку А – он смотрит вокруг и продает CDS по этому же кредиту банку В. Далее остальные Банки от Г до Я также могут купить CDS по тому же самому кредиту Папы. В отличие от традиционной страховки Кассано предлагает инвесторам возможность сделать ставку, что чей-то чужой дом сгорит, (или же страхует жизнь парня, заведомо больного СПИДом). Практически это не отличается от азартных игр. Кассано принимает ставки банков, что рынок домов пойдет вниз, но в случае чего ему просто нечем платить по счетам.

За 7 лет Кассано продал защиты CDS на 500 миллиардов долларов, из них как минимум 64 миллиарда – связанных с субстандартной ипотекой. У AIG не было денег, чтобы покрыть даже малую долю этих обязательств, но никто и не ожидал, что их придется покрывать. Вначале все шло прекрасно и AIGFP зарабатывала, продавая страховку от несчастья, которое никогда не наступит.

Сначала прибыли были огромными. Заработок AIGFP вырос с 737 миллионов в 1999 до 3.2 миллиарда в 2005. За прошедшие 7 лет 400 сотрудников получили в общей сложности 3,5 миллиарда компенсаций. Лично Кассано получил 280 миллионов. Все сделали деньги – и всё просрали.

2. Регуляторы

Кассано не смог бы сыграть по-крупному. если бы ранее сенатор Фил Грэмм не произвел на свет самый трагический акт дерегуляции финансовой индустрии со времен введения в 806 году императором Hien Tsung бумажных денег. Вашингтон годами следил за банками. Со времен Великой Депрессии коммерческие банки (те, что принимают депозиты граждан и организаций), не могли совершать операций, позволенных инвестиционным банкам (привлекать деньги выпуская и продавая ценные бумаги.) Закон Гласса-Стигала, действовавший с тридцатых, также запрещал банкам влезать в страховой бизнес.

Но в конце 90-х все изменилось. Демократы, уставшие от того, что республиканцы на арене сбора средств рвали их, как тузик грелку, решили забить на традиционных союзников в лице профсоюзов и групп интереса и повернуться лицом к бизнесу. Ответом Уолл Стрит стало забрасывание Вашингтона деньгами на покупку обоих партий. За 10 лет, начиная с 1998, финансовые компании потратили 1,7 миллиарда на федеральные выборы и еще 3,4 миллиарда на лоббистов. Результат был получен незамедлительно.

В 1999 Грэмм продвинул билль, убравший особо острые моменты из Гласса-Стигала и открывший дорогу созданию таких мегафирм, как Ситигруп. В старые добрые времена в мелких банках местные банкиры знали заемщиков в лицо, и наркоману с района кредит на миллион долларов никто бы не дал. Но теперь гигантский банк может выдать этот займ и продать его дуракам из Китая, и в чем проблема?

В следующем году Грэмм продвинул следующий закон – Commodity Futures Modernization Act – сделавший невозможным регулирование CDS ни с точки зрения ценных бумаг, ни как игорного бизнеса. Коммерческие банки – которые, благодаря Грэмму, теперь напрямую конкурировали с инвестбанками – стали покупать CDS в погоне за прибылью.

Теперь Джо Кассано мог продавать столько CDS, сколько ему было нужно, выстраивая настолько огромную позицию, насколько ему было нужно, и никто из правительства ему слова не мог сказать. «Поймите, делать огромные ставки на направление рынка – это не бизнес инвестбанков. Но именно это сделала AIG – гигантские длинные позиции на ипотечном рынке, – говорит один из правительственных чиновников. – Миллиарды и миллиарды».

Большим приколом стало то, что основным регулятором деятельности Кассано оказалось Office of Thrift Supervision. Относительно маленькое и малоизвестное агенство по контролю за сберкассами должно было удерживать корпоративного левиафана AIG – очередная победа дерегуляторов. По еще одному закону, прошедшему в 1999, некоторые виды холдингов смогли выбирать OTS в качестве своего регулятора при условии, что им принадлежали один или несколько ссудно-сберегательных банков. Поскольку работать с OTS было гораздо приятнее, чем с традиционными регуляторами, компании ринулись переквалифицироваться в сберкассы. В 1999 AIG приобрела сбербанк в Делавере и получила разрешение OTS на дальнейшие операции.

Еще забавнее то, что находящуюся в Лондоне AIGFP должны были регулировать сильные европейские контрольные органы, но OTS убедила европейцев, что будет сама следить за деятельностью компании. В 2007 Евросоюз дал добро на руководство OTS тремя финансовыми гигантами – GE, AIG и Ameriprise.

В том же самом году разразился кризис, и OTS стали критиковать за несоответствие размера организации и разнообразия подопечных фирм. Выяснилось, что в штате OTS был аж один специалист по страхованию – неплохо для органа, контролирующего крупнейшую в мире страховую компанию!

«Сейчас говорят, что регуляторы не могли остановить AIG, – говорит правительственный источник. – Полная лажа. У регуляторов неограниченные возможности. Они просто могут прислать письмо «Вас больше не существует», и практически так станет. Им даже не надо разбираться. OTS просто говорит: мы хотим забрать вашу лицензию, мы хотим с вами судиться – и всё. Судиться с регулятором – целоваться со смертью».

Когда AIG окончательно лопнула, чиновник из OTS признал свой просос. Бедняга, он так верил, что Кассано предлагает надежные и качественные финансовые продукты. Ведь Кассано сам это утверждал!

В марте после последнего заброса государственных средств в AIG министр финансов Гейтнер бросил камень в огород регулятора, назвав
AIG «огромной, сложной, глобальной страховой компанией, соединенной с очень сложным инвестбанком/хеджфондом – и без какого-либо присмотра». Заметим, что даже без присмотра все могло бы быть нормально, если бы не полное отсутствие внутреннего контроля в компании. Если верить инсайдерам, за полгода до падения компания продолжала искать главных специалистов по оценке рисков и по финансам, но не наняла ни одного, ни другого. В 18-й по размеру компании мира не было никого, кто мог бы проверить состояние баланса, и никого, кто бы следил за финансовыми потоками, наличными и активами. Ситуация была настолько паршивой, что топ-менеджеры не могли ответить прибывшим после выкупа консультантам
на простые вопросы: к примеру, сколько у компании вложено в рынок жилищных кредитов.

3. Катастрофа

Забавно, что реальность настигла Кассано не из-за падения рынка недвижимости, а из-за самой AIG. До 2005 года долг компании имел рейтинг ААА, означая отсутствие необходимости показывать деньги при продаже CDS. Но извращенные бухгалтерские наклонности компании привели к ухудшению рейтинга, что повлекло необходимость в большем обеспечении сделок.

Осенью 2007 стало понятно, что портфолио AIGFP пахнет мышьяком, но Кассано в лучших традициях жуликов со Стрит сумел уберечь свой мегатонный гешефт от лишних взглядов. В августе, скрипя яйцами, он убеждал инвесторов в надежности схемы – как раз в это время убытки достигали 352 миллионов. Кредитный кризис вынудил менеджеров пересмотреть пассивы, и бухгалтер Joseph St. Denis выразил озабоченность сделками с CDS и их возможной радиоактивностью. Кассано ответил парню, выкинув его из фирмы нахер и мотивировав это ненужным негативным влиянием на процесс.

Следующий февраль, с 11.5 миллиарда годового убытка, обозначился объявленным уходом Кассано с руководства AIGFP, поскольку аудиторы уже накопали материальчика. При этом Кассано кроме 34 миллионов бонусов положили оклад в 1 миллион в месяц за работу в должности консультанта. Кассано аккуратно получал миллион по ведомости вплоть до сентября 2008, когда 85 миллиардов долларов из карманов налогоплательщиков пошли в уплату за прососы компании. Когда в октябре руководителя компании спросили, на хрена им Кассано по цене в миллион за месяц, CEO Мартин Салливан на голубом глазу ответил конгрессу, что AIG желает сберечь «20-летний опыт, которым обладает мистер Кассано».

Последней соломинкой, сломавшей хребет AIG, стало очередное снижение рейтинга. Кассано наподписывал столько CDS, что когда в сентябре рейтинг снизили до А, компании было необходимо не просто больше денег, чем было в наличии, но даже больше, чем стоили все ее ликвидные активы. Даже тогда менеджмент не верил, что у компании проблемы. AIG высохла, как засохший клоп, у компании не осталось ни единой капли крови – а топ-менеджеры и не знали!

В выходные, 13 сентября, лидеры AIG собрались в офисе Федерального резерва. Теплая компания включала в себя нынешнего министра финансов Гейтнера (бывшего тогда главой Нью-Йоркского Fed), прошлого министра финансов Хэнка Полсона и других. Не было только того, кто должен был отвечать за всю бодягу – OTS.

14 сентября представители минфина сделали присутствующим забавное предложение. Они дали одну ночь на то, чтобы поискать частные деньги для решения проблемы. Естественно, денег не нашлось и выкуп AIG правительством состоялся.

Чуть позже вылезла информация о намерениях AIG выплатить 90 миллионов бывшим руководителям и ускорить выплату 277 миллионов бонусов остальным сотрудникам – «чтобы удержать лучших!». Когда конгресс рассердился, вопрос о 90 миллионах был снят.

Но в январе вопрос встал снова. После всех похождений Кассано, после поимки на горячем бонусном вопросе компания решила заплатить еще 450 миллионов премий! Кому? Тем 400 сотрудникам подразделения того самого Кассано. Да-да, по 1,1 миллиону на рыло за счет налогоплательщиков – каждому из устроивших эту дыру в ткани вселенной!

«Мы – ну – должны сохранить этих опытных людей на их местах», – сказала мне пиарщица AIG Christina Pretto в феврале.

«Но разве эти опытные люди не взорвали вашу компанию?» – спросил я

Претто протестовала, говоря, что это не так. Им уже обрезали зарплату – сказала она. Если их потерять, стоимость компании упадет еще ниже.

Бонусы – еще один забавный штрих в картине мира. Гори все огнем, но входящие в класс Уолл Стрит не заслужили трагедии летать эконом-классом. «Эти люди не смогут жить без путешествий на Бали, без спа-процедур и минетов, – говорит с серьезным лицом мой собеседник, участвующий в выкупе. – Они без этого не в состоянии функционировать»

4. Захват власти

Вот первый шаг в захвате власти людьми УоллСтрит: выпускаем CDS и CDO – финансовые продукты, настолько сложные, что обычные тупые американцы (это говорит автор, не я – пер.) – не говоря о федеральных регуляторах и даже руководителях крупнейших корпораций – испытывают физические мучения при мысли, что им придется разбираться в этом вопросе. Это вкупе с удачными политическими инвестициями, позволившими банкирам сметать все преграды. В 1997 и 1998 финансисты потратили 350 миллионов на лоббирование. Только Грэмм собрал за пять лет 2,6 миллиона.

Законы позволили создать слишком-больших-чтоб-дать-им-сдохнуть бегемотов – Citigroup, AIG, Bank of America – и в свою очередь помочь им додавить маленьких конкурентов, оставляя монстрам еще больше сил и денег для продвижения дальнейшего дерегулирования. «Мы движемся к олигополии», – заявил Kenneth Guenther из ассоциации независимых банкиров после принятия закона Грэмма.

5. РЕПОмэн

Как заметили многие, когда в последние годы люди теряли дома или банкротились из-за долгов по кредитным картам, никто из правительства не спешил на помощь. Но когда Goldman Sachs – компания, в которой средний сотрудник в прошлом году заработал 350 000 – оказалась перед вероятностью потерять деньги на CDS, правительство оказалось немедленной затычкой в бочке. В этом суть выкупа – богатые банкиры выкупают богатых банкиров, используя кредитные карты налогоплательщиков.
Люди, проводящие жизнь на Уолл-стрит не особенно расположены делиться информацией. Из-за того, что всё это дерьмо довольно сложно устроено, из-за того, что большинство из нас, смертных, не знает, что такое LIBOR, как работает REIT и как использовать слова «облигация с нулевым купоном», чтобы это не звучало глупо; так вот, из-за всего этого ни при каких обстоятельствах мы не должны просить людей, говорящих на этом идиотском языке, прояснить их мысли, а обязаны смотреть, как они закатывают глаза и призывают верить им на слово.

Закатывание глаз играет ключевую роль в психологии Полсонизма. Государство попросили не просто отозвать своих регуляторов, или сделать налоговые послабления, а прямо вмешаться в экономику с единственной целью – сохранить влияние мегафирм. По сути Полсон использовал выкуп -бэйлаут – для превращения правительства в бюрократию гигантского узаконенного мудачества, сливающую обществу токсичные риски и сохраняющую в частных руках полученные прибыли. Более того, весь процесс держится в секрете, подальше от обывателей Джонов-на-пикапах, обанкроченных либералов читающих французские романы, держателей ипотечных закладных и прочих финансовых неудачников.

Некоторые аспекты выкупа засекречены до абсурда. Если вы всмотритесь в публикуемые еженедельно материалы Федерального резерва, вы буквально сможете увидеть момент, когда испарилась большая куча денег. Отчет H4 («Factors Affecting Reserve Balances») суммирует активность Fed за неделю. Отчет этот есть в сети и, в принципе, это единственное. что Федеральный резерв о себе регулярно сообщает. В неделю, закончившуюся 18 ферваля, цифра под заголовком «Repurchase Agreements» равна нулю. Это важно.

Почему? В докризисное время Фед управлял денежной массой периодически покупая и продавая ценные бумаги на открытом рынке так называемыми Repurchase Agreements, или Репо. Обычно Фед скидывал за неделю 25 миллиардов, покупая казначейские обязательства, государственные ценные бумаги или даже бумаги, обеспеченные ипотекой у таких игроков, как Goldman Sachs and J.P. Morgan, которые потом «выкупали» их через короткий период – обычно от дня до недели. Для Феда это был главный механизм контроля за процентной ставкой – покупка бумаг давала банкам больше денег для кредита и ставки снижались. Продажа бумаг обратно уменьшала количество доступных денег и процентные ставки росли.

Глядя на еженедельные отчеты Н4 с лета 2007, можно заметить кое-что настораживающее. В начале кредитного кризиса – примерно с августа – Фед покупает больше, чем обычно – около 33 миллиардов. В ноябре резервы частных банков снижаются до тревожно низких уровней и Фед начинает впрыскивать наличность в больших количествах – 48 миллиардов. В декабре цифра вырастает до 58 миллиардов, в марте – (около спасения Bear Stearns) – цифра уже 77 миллиардов, на майских праздниках – 115 миллиадов (вне контроля, как выразились на одних слушаниях в конгрессе.) До конца 2008 цифры остаются в стратосфере, а в начале этого года падают вниз. До нуля.

Причина, по которой мы видим в отчете нули, состоит в том, что Фед прекратил использовать прозрачные механизмы накачки деньгами частных компаний. В начале 2009 правительство придумало новые способы заряжать экономику деньгами, большинство из которых секретны и носят названия, неслыханные ранее. Вот вам: Term Auction Facility, Term Securities Lending Facility, Primary Dealer Credit Facility, Commercial Paper Funding Facility, а также монстр по имени Asset-Backed Commercial Paper Money Market Mutual Fund Liquidity Facility (сокращенно ABCPMMMFLF). Кроме того есть нечто под названием Money Market Investor Funding Facility, плюс еще три разновидности Maiden Lane I, II и III для помощи выкупаемым компаниям типа Bear Stearns и AIG.

Пока Америка и Конгресс переживали по поводу 700 миллиардной программы TARP, все вышеупомянутые питомцы Федовского зоопарка втихую вкачивали в руки частных компаний не миллиарды, а триллионы долларов (как минимум 3 триллиона в ссудах и еще 5,7 триллионов – в форме гарантий частных вложений). Технически это вроде бы не деньги налогоплательщиков, но на самом деле платить будут они, поскольку действия такого масштаба качают экономику в целом. По влиянию на экономику эта секретная деятельность Федерального резерва полностью затмевает TARP.

Никто не знает, где деньги – кто получил их и не исчезли ли они сквозь дыры в американском кредитном рейтинге. Никто не знает, являются ли перечисленные выше штуки постоянными или временными мерами. Помощник Рон Пола говорит «Они должны быть временными, но каждые полгода их возобновляют».

Сенатор Тед Стивенс был тем самым беднягой, сделавшим потрясающее открытие: если Конгресс не соглашается дать Федеральному резерву санкцию на использование денег – Конгресс может идти на… Так говорит Закон. Оказывается существует Accounting and Auditing Act образца 1950 года, секция, 31 USC 714(b) которого не дает возможности конгрессу вмешиваться в деятельность Федерального резерва в ряде случаев, под которые подпадает что угодно. Еще раз, по закону Конгресс не может требовать отчета от Федерального резерва. И никто не может 6. Победители и побежденные

Стивенс – не единственный конгрессмен, кому Фед показал средний палец. В январе Alan Grayson из Флориды запросил вице-президента Федерального резерва Доналда Кона, куда ушли деньги – Кон ответил классическим закатыванием глаз. Он не сможет сказать, кто получил деньги, поскольку это может отпугнуть банки от дальнейшего получения помощи.

«А что, так бывает?» – спросил Grayson. «Что, они когда-нибудь говорили «Мы не возьмем ваши сто миллиардов потому что люди узнают об этом?»

«Ну, мы обещали не раскрывать имена заемщиков, так что прецедентов нет» – Кон был, очевидно, расстроен настойчивостью конгрессмена.

Грэйсон надавил, желая знать, на каких условиях Фед давал деньги. Теоретически покупались активы и выдавались ссуды, но на практике никто не знал, как оценивались эти активы. Когда Грэйсон спросил, были ли активы приведены к рыночной стоимости – («marked to market» – метод, предполагающий оценку на основе нынешней рыночной цены) – Кон ответил таинственно: «Те из них, что имели рыночную ценность, были приведены к рыночной стоимости». На самом деле Фед покупал деривативы – кредитные свопы и прочие инструменты, которые невозможно оценить объективно. Платя реальные деньги неизвестно за что.

«Хорошо, какой процент активов не имеет рыночной ценности?» – спросил Грэйсон. «Какая часть из них ничего не стоит?»

«Никакая» – ответил Кон

«Тогда почему вы не оцените их в соответствии с рынком?»

«Ну» – Кон вздохнул – «Мы оцениваем – те из них, что имеют рыночную ценность.»

По сути Фед предложил Конгрессу спокойно сидеть и дать экспертам заниматься вопросом. «Это как покупать подержанную машину, у которой не открывается капот – и говорить – всё ОК! – говорит Дэн Фус, аналитик из инвестиционной фирмы Loomis Sayles. «Продавец говорит -не волнуйтесь, доверьтесь мне. Она проедет, но сколько – мы не знаем.»

Если посмотреть на обычную систему сдержек и противовесов, действующую при в Конгрессе при нормальном бюджетном процессе, когда под контролем каждый доллар, то происходящее сейчас является настоящей революцией. Фед выглядит теневым правительством с бюджетом, во много раз превышающим обычные федеральные расходы – и под руководством одного диктатора. «Мы в сенате тратим уйму времени на поправку ценой в 10 миллионов – а здесь без обсуждений куда-то утекают 3 триллиона» – говорит сенатор Берни Сандерс. «Это за гранью понимания».

Федеральный резерв – не единственное совершенно секретное ведомство. Министерство Финансов также держит в тайне даже детали одобренной конгрессом программы TARP. До сегодняшнего дня никто точно не знает, какими критериями руководствовался Минфин, решая вопрос, какие банки получат помощь, а какие нет.

Ситуация настолько абсурдна, что специальная комиссия конгресса послала запрос Полсону – куда пошли деньги? Минфин ответил (это не шутка), прислав комиссии копию анкеты на получение помощи со своего сайта. Конгрессмены потеряли дар речи.

Один из членов конгресса высказал личное мнение «Я думаю – если вы знакомы с Хэнком Полсоном, вы и получите деньги».

Эта милая ситуация создала еще одну возможность для крупных банков занять долю рынка мелких региональных операторов. Пока монстры типа Citi, Goldman, Bank of America переваривают полученную помощь, многие из региональных банков ждут ее до сих пор. Спустя пять месяцев после начала программы многим из них даже не перезвонили.

Небольшие банки намного менее виновны в хищнических практиках ипотечного кредитования. Большинство из них выдавали честные кредиты. Но помогают не им.

Львиная доля средств пошла на помощь крупным, «системным» банкам. «Как будто Минфин назначает победителей и побежденных» – говорит банковский специалист с периферии.

Сам по себе этот шаг политически важен. По сути выкуп ускоряет деградацию региональных игроков, усиливая политическую силу их гигантских национальных конкурентов.

Безумие, если вдуматься. Первой причиной коллапса стало неудержимое стремление к росту мегакомпаний, когда большие рыбы лоббировали дерегулирующие меры, чтобы съесть маленьких. Для решения этой проблемы правительство должно аккуратно разделить слишком-больших-чтобы-дать-им-обанкротиться чудовищ на меньшие, более управляемые компании. Вместо этого деньги идут тем же безумным гигантам, создавая корпорацию монстров под контролем правительства – огромную, неуправляемую, подверженную системным рискам.

Полсон и кореша по сути превратили федеральное правительство в гигантский холдинг, включающий в себя самый большой и рискованный в мире хедж-фонд, контрольный пакет в подыхающем страховом динозавре, огромные инвестиции в группу непредсказуемых мегабанков и доли в разных автомобильных компаниях, студенческих займах и прочих помирающих бизнесах. Так же, как AIG, новый федеральный холдинг не имеет никаких механизмов внутреннего аудита и менеджеры которого не представляют, чем занимаются его подразделения.

И чем это отличается от слов, сказанных Гейтнером в адрес AIG? По факту такая же «огромная, сложная, глобальная страховая компания, соединенная с очень сложным инвестбанком/хеджфондом – и без какого-либо присмотра». Сколько дерьма на балансе и кто за него платит? Что будем делать, когда кончатся деньги? Кто вообще понимает, что происходит? Где мы находимся на шкале социализм – капитализм? Есть ли в словаре слово, описывающее происходящее? Если это не слово «кошмар», то я буду по-хорошему удивлен.

7. Вы Не Понимаете

Решающий вопрос сейчас – собирается ли администрация Обамы навести порядок в финансовой системе? Пока не похоже. Гейитнер, министр финансов – один из идеологов полсоновских выкупов. Первые его шаги полны полсонизма. Он постоянно говорил о партнерстве государства с частниками для создания «Плохого банка», который будет систематически избавлять заемщиков от плохих активов – разновидность тех огромных, массивных бюрократических кошмаров, в которых специализируется Полсон. Гейтнер даже вытащил из могилы предложение Полсона использовать TALF, одну из новых возможностей Феда дешево ссужать деньги хедж-фондам для инвестиций в проблемные банки, отлично при этом зарабатывая.

Сомневаюсь, что налогоплательщикам понравится эта идея, но хедж-фонды от нее без ума. «Это именно то, что нужно финансовой системе» – говорит Andrew Feldstein, CEO компании Blue Mountain Capital и один из Morgan Mafia. Странно, почему-то вне индустрии хедж-фондов никто не выражает такую безоговорочную поддержку идеям Гейтнера.

Политикам тяжело разобраться в сложных финансовых вопросах. Создав экстренный кризис, который может быть разрешен только людьми, свободно чирикающими на недоступном обывателю птичьем наречии Уолл-Стрит, финансисты отодвинули большинство американцев от участия в политическом будущем страны. По этой же причине в Южных штатах под страхом уголовного наказания запрещали учить рабов читать: грамотность – сила. Во времена CDS и CDO большинство из нас финансово неграмотны. Делая и без того сложную экономику еще более сложной, Уолл Стрит использовала кризис для исторического, революционного изменения нашей политической системы, превратив демократию в двуслойное государство с посвященными финансовыми бюрократами сверху и безмозглыми потребителями снизу.

Самое горькое в том, что многие из обитателей Уолл Стрит искренне считают, что заслуживают не только своих огромных бонусов, но и политической власти, свалившейся им в руки в результате их же ошибок. Они с удовольствием рассказывают о жертвах, которые несут в результате 90-часовой рабочей недели – стресс, разваленные семьи и камни в почках к 40 годам.

«Подождите» – скажете вы им – «Никто не просил вас вкалывать круглые сутки восемь дней в неделю, обваливая американскую автопромышленность или продавая 600 миллиардов токсичных ипотечных займов бывшим стриптизершам и сотрудникам Макдоналдс. Какого хрена мы вообще должны давать ВАМ деньги налогоплательщиков? Почему бы вам вместо этого не сесть в тюрьму?»

Но еще до того, как вы закончите, они закатят глаза – потому что Вы Не Понимаете. Эти люди не знают ничего, кроме обмена денег на деньги, чтобы получить еще больше денег. Они так же социальны, как винтовые наркоманы или извращенцы, взламывающие дома в поисках трусиков. И это те люди, в руках которых наше политическое будущее.

Удачи, Америка. Счастливого налогового сезона!

Статья опубликована в журнале RollingStone.  Перевод Dowcomments 

Tweet