Комбат «Миротворца» о ССО, перевооружении и перспективах украинской армии

Самое первое — это контрдиверсионная работа. Активных боевых действий нет, и противник с целью дестабилизации обстановки и ослабления ВСУ будет использовать диверсионные группы, которые будут минировать те районы, где работают ВСУ, похищать людей, совершать другие подрывные действия. Работать с этим надо уже сегодня. Следующее: ССО должны быть готовы проводить спецоперации на территории противника. Причём скрытно и незаметно.

Полковник Андрей Тетерук – один из лучших офицеров МВД, рассказал о ССО, перевооружении и перспективах украинской армии.

– Добрый день, Андрей! Учитывая тот факт, что до 1 января 2016-го мы должны подать согласованную концепцию по ССО нашим союзникам, хотелось бы в этом году закрыть тему обсуждения Сил спецопераций. Вопрос к вам, как к человеку, общающемуся с обеими сторонами (и с Генштабом, и с Управлением ССО), такой: что же сейчас делается относительно ССО? Правильно ли это делается, вовремя ли? Нет ли каких-то ситуаций, с помощью которых будут саботировать процесс по созданию такого вида войск, как ССО, в поставленные сроки?

– Я выделил бы ключевое слово «делается». Но только время и полученный результат покажут правильность этих действий. До этого момента относительно ССО у нас не делалось ничего. У нас были ВДВ, которые считались войсками, что в силах выполнить любую задачу, невозможную для других войск; создавалось множество подразделений МВД и СБУ, ГРУ при МО, которые затачивались под выполнение своих задач.

Соседство с Российской Федерацией, размер границ, угроза, которая возникла перед Украиной, поставили нас перед фактом, что нам эти ССО нужны в части реформирования ВСУ и ГШ. В этом заинтересована не только Украина, но и наши союзники, которые видят в нашей стране форпост защиты ЕС. Поэтому всё, что по сей день делается, будет иметь позитивный результат, потому что это проблема обговаривается, сроки ставятся, планы создаются.

А уже по факту поданных документов будет видно, готовы ли наши руководители военного ведомства это сделать самостоятельно или потребуется помощь и вмешательство со стороны наших военных союзников. На нынешний день я вижу, что полковник Кривонос, который возглавляет УССО, очень трепетно относится к вопросам создания, подготовки, обучения и развития, что внушает определённый оптимизм и веру в то, что мы будем иметь хороший результат.

Заинтересованность наших военных союзников в том, что с самого начала они будут помогать нам оборудовать полигоны, создавать учебные центры, в которых пройдёт первичное обучение инструкторов. А те, в свою очередь, уже и будут готовить наших бойцов по программам, которые будут соответствовать методикам обучения современных армий развитых государств.

Очень бы хотелось, чтобы определённые взаимоотношения между отдельными офицерами и генералами не мешали Украине создавать части Вооружённых сил, которые нам так нужны. Потому что эмоции со временем отходят на второй план, а ошибки уводят нас от положительного результата. Потому хотелось бы, чтобы и у Муженко, и у всех, кто принимает участие в этом конфликте, хватило мудрости понять, что главная цель — это сильное государство, а не личные амбиции. Именно эта цель должна стоять перед нашими военнослужащими, которые участвуют в реформировании украинской армии.

– Есть мнение, что мы создаём ССО не только для целей, преследуемых нашим государством, но и для целей наших союзников — чтобы позволить анализировать информацию военного противостояния с Россией. Что вы об этом думаете?

– Это может быть правильно. Я с первых дней утверждал и буду впредь это делать, что на наших полигонах, где присутствуют НАТОвские инструктора, проходит взаимное обучение. Не наше обучение, а взаимообучение. Наши офицеры и рядовые, которые прошли зону АТО и участвовали в сражениях с боевиками, обученными российскими инструкторами, и с регулярными российскими войсками, получили бесценный боевой опыт и понимание, как действовать в современном бою.

Если раньше боевые действия во Вьетнаме и Афганистане имели свои особенности, то сейчас бои проходят с применением современных систем артиллерии, высокоточного оружия, танковых батальонов. Правильное позиционирование войск на местности, быстрое реагирование на развёртывание боевых порядков противника, ответные реакции на действия диверсионных и разведывательных групп, на снайперский огонь, который получил очень весомый вклад в текущих боях, — всё это бесценный опыт, и американцам он очень интересен.

После Ирака они изменяли свой боевой устав, сейчас тоже внимательно наблюдают, как российская армия работает, как обнаруживает цели, как их поражает, как проводит штурмовые операции, как перегруппировывается, как нужно работать с беспилотниками в таких боевых действиях… И американцы наблюдают и учатся сами, понимая, что будут использовать этот опыт в ближайшие годы.

– Было сказано о том, что союзники, проанализировав ситуацию с реформированием войск (мы сейчас говорим не только о ССО, но и о общей реформе ВСУ), могут вмешаться в этот процесс, если увидят, что его саботируют. Насколько это вероятно?

– Я думаю, что у Президента, как у Верховного главнокомандующего, должно хватить стратегического ощущения, что правильно, а что нет. Потому что в конечном итоге он отвечает за реформу ВСУ, Генерального штаба и укрепления обороноспособности страны. Я думаю, что если мы хотим как результат иметь ВСУ, которые могут защитить нашу страну, то он, как опытный политик, должен прислушиваться к советам, которые дают наши стратегические партнёры.

И если ему будет поступать информация, что кто-то саботирует в силу различных причин и не может обеспечить реформирование, значит, этот человек должен быть заменён. Так как у нас есть одна цель — это сильное государство. А сильное государство должно уметь защитить себя само или с помощью своих союзников. Чтобы быть достойным союзником, мы должны быть сильным (в военном смысле) государством. А значит, саботаж в этом направлении категорически неприемлем.

– Недавно Порошенко был в штабе Североатлантического альянса, встречался с командующим НАТО. Не связано ли это событие с процессами, происходящими сейчас в нашей армии?

– Это как раз один из этапов реформирования. Такие встречи задают вектор и подтверждают те факты, что Украина развивается именно в соответствии со стандартами НАТО. Это не только экипировка, тактика, но и стратегия самого применения ВСУ. Это понимание, как мы перевооружаем ВСУ, какую технику им даём.

Мы не можем быть равноценным партнёром блока НАТО, если используем устаревшие Т-64 в современных боях, когда в НАТОвских странах есть «Леклерки», «Леопарды», «Абрамсы». Мы должны соответствовать. Должны делать замену вооружений, потому что, к сожалению, используем потенциал ещё Советского Союза. И только вот в последние полтора года, принимая бюджет, мы создали условия, при которых «Укроборонпром» параллельно с ремонтом техники начинает производство новых её видов, при этом модернизируя устаревшую совместно с другими странами-союзниками.

– Можете привести пример?

– Легко. Например, на танки сейчас ставится система управления огнём, при которой ночью в пассиве можно выявлять цели на расстоянии до 800 метров. А если включить подсветку (активный режим), то там, в общем, неважно — день сейчас или ночь, танкист видит всё, что ему нужно для ведения боя. В любое время суток при любых погодных условиях всё, как на ладони. И с такими прицелами и ночниками эффективность танков резко возрастает, учитывая то, что ещё год назад наши танкисты по большинству были «слепыми» ночью.

Спрятанный, постоянно меняющий своё местоположение, танк, который имеет современные прицелы, — это мощнейшее оружие сдерживания на почти любом рубеже. А если войска перестанут быть «слепыми котятами» ночью, то это сильно уменьшит эффективность и диверсионно-разведывательных групп. Это лишь один из примеров. А их множество. И все направлены на перевооружение для эффективного противостояния.

– Сейчас идёт определённая критика, почему Нацгвардия получает новые образцы вооружения, а ВСУ — старую технику. Причём не скажешь, что Нацгвардия — это новый вид войск. Это, по сути, всё те же реформированные внутренние войска. Но они получают новую технику, а ВСУ — нет. С чем это связано?

– Это зависит от того, какие закладываются бюджеты, как администрируются ресурсы и как выстраивается менеджмент в этих организациях. Министерство обороны и Национальная гвардия — это совершенно разные организации, которые подчиняются разным министрам. У них разный стиль управления, перед ними стоят разные задачи, ну и каждая её по-своему решает. Кто-то успешнее, кто-то не настолько успешен, кто-то более инертен, а кто-то быстрее успевает реагировать на изменение ситуации и использовать её возможности.

Министерство обороны во всех странах — самое консервативное ведомство в плане изменений. Потому вполне логично, что в МО будут где-то запаздывать с нововведениями и стилями управления. Меня вдохновляет тот факт, что Степан Полторак — таки выходец из Национальной гвардии и успел начать некоторые процессы, будучи ещё командующим НГУ. И я верю, что его способности дадут свои результаты и на стезе министра обороны. Он очень трезво и адекватно оценивает проблемы, которые перед ним стоят. И я более чем уверен, что он способен их решить.

– Возвращаясь к теме ССО, как вы думаете, какие задачи для нас первоочерёдные, чтобы этот вид войск начал их решать уже в 2016 году?

– Самое первое — это контрдиверсионная работа. Активных боевых действий нет, и противник с целью дестабилизации обстановки и ослабления ВСУ будет использовать диверсионные группы, которые будут минировать те районы, где работают ВСУ, похищать людей, совершать другие подрывные действия. Работать с этим надо уже сегодня. Следующее: ССО должны быть готовы проводить спецоперации на территории противника. Причём скрытно и незаметно.

– А ИПСО? Как вы думаете, смогут ли такой камень поднять наши ССО? По плечу ли им это?

– Если человек преданно и фанатично преследует цели по созданию ССО и их развития, результат в любом случае будет, в том числе на этой стезе. Если же работа с ССО — это просто для карьерного роста, то результат будет соответствующий. Давайте дождёмся соответствующих управленческих решений, и тогда будем понимать наши перспективы.

– Я так понимаю, что вы выступаете за инициативу, чтобы Кривонос и Муженко нашли общий язык?

– В обязательном порядке. В любом случае Кривонос работает в этом направлении. И Муженко обязан обеспечить ему условия, в которых ССО были бы созданы, могли бы тренироваться и быть готовыми к применению. Нельзя создавать ССО по принципу пехотных подразделений. Это более тонкая материя. Я разговаривал и с Муженко, и с Кривоносом, им необходимо переступить через личностные моменты, разобраться во внутренних конфликтах и делать общее дело по укреплению обороноспособности страны.

Андрей Тетерук – народный депутат Украины VIII созыва от "Народного фронта".

Родился 15 мая 1973 года в Виннице. В 1990 году окончил среднюю школу № 12. С 1990 по 1994 год учился в Московском высшем общевойсковом командном училище имени Верховного Совета РСФСР, после чего пять лет по контракту служил в российской армии на Дальнем Востоке на должностях командира взвода, командира мотострелковой роты и командира разведывательной роты.

В 1999 году принял украинское гражданство и переехал в Украину, где начал карьеру военного в части 3028 (г. Калиновка, Винницкая область). Прошел путь от командира взвода огневой поддержки до командира роты специального назначения. Был старшим помощником начальника штаба, заместителем начальника штаба.

В 2006—2007 годах был в составе второй миротворческой миссии в Косово, по завершению которой вышел на пенсию и возглавил отдел безопасности одного из торговых центров в Киеве.

В начале марта 2014 года, после аннексии Крыма Россией, Тетерук пошел добровольцем в военкомат. 23 мая 2014 года был назначен командиром батальона патрульной службы милиции особого назначения "Миротворец" ГУ МВД Украины в Киевской области.

11 июля 2014 года батальон "Миротворец" был командирован в зону проведения АТО.

Тетерук вместе с 70 бойцами вышел с "Иловайского котла", где пять дней удерживал один из ключевых пунктов — вагонное депо.

Автор: Serg Marco,  petrimazepa.com