Что скрывается за отменой залога для коррупционеров?

Между тем, мировой опыт применения данной меры пресечения успешно зарекомендовал себя и оправдывает свое существование как надежный способ экономии бюджета страны, прежде всего, тех статей расходов, которые предназначены на содержание подозреваемых в период следствия и судебного разбирательства. Почему же в Украине институт залога практически за 3 года существования собрал столько негатива? Какие плюсы и минусы данной меры пресечения? Какие возможности злоупотребления существуют на сегодня? И может ли залог в уголовном процессе оправдать себя в нынешних реалиях? В этих вопросах и разбирались журналисты «Судебно-юридической газеты».

Петиция к Президенту

Очередным поводом для размышления стала электронная петиция №22/000215-эп от 29.08.2015 «Отмена денежного залога для коррупционеров», которая была размещена на веб-сайте официального интернет-представительства Президента Украины. Документ набрал необходимое количество голосов, что вынудило Главу государства рассмотреть его и дать ответ. Однако положительный ответ гаранта Конституции, в котором он поддержал просьбу 32 тыс. подписавшихся украинцев, вызвал бурную реакцию противников данной инициативы.

«По результатам рассмотрения петиции хочу сообщить, что я поддерживаю предложение о недопущении применения к лицам, которые подозреваются или обвиняются в совершении тяжких или особо тяжких коррупционных преступлений, такой меры пресечения, как залог. Необходимо законодательно ввести ограничения по применению залога в отношении чиновников, которые подозреваются или обвиняются в совершении коррупционных преступлений. Именно поэтому одной из важных задач для парламента является рассмотрение законопроектов по данному вопросу и выработка компромисса относительно законодательных изменений в части ограничения применения залога к коррупционерам», – говорится в ответе П. Порошенко.

В то же время, представители общественности из противоположного лагеря уверены, что отмена залога для лиц, не совершивших тяжкие насильственные преступления, прямо противоречит §3 ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод, а также практике Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ). Более того, они уверены, что такие законодательные инициативы несовместимы с европейским выбором Украины, помешают международному имиджу, а также приведут к увеличению количества исков в ЕСПЧ, которые Украина непременно проиграет. Как итог, налогоплательщикам снова придется расплачиваться за безответственные действия власти.

Правда, тут нельзя не отметить, что все те же налогоплательщики в большинстве своем давно устали «латать дыры» в бюджете, которые образуются в результате процветающей коррупции и широко распространенного принципа безнаказанности. Компромиссом для обеих сторон может стать грамотно продуманная законодательная инициатива, которая удовлетворит национальные интересы и не будет противоречить международной практике.

Законопроекты на тему

За последний год в Верховной Раде было зарегистрировано около десятка законопроектов на тему залога и его применения, правда, часть из них на сегодняшний день отозваны. Последней законодательной инициативой стал проект закона №3066 от 11.09.2015 «О внесении изменений в Уголовный процессуальный кодекс Украины (относительно расширения круга лиц, к которым не могут быть применены отдельные виды мер пресечения)». Именно этот законопроект был разработан в поддержку вышеозначенной петиции к главе государства.

Объясняя свою инициативу, авторская группа обозначила, что мониторинг применения УПК обнаружил отдельные недостатки, которые не в полной мере отвечают задачам уголовного производства, способствуют избеганию лицами, совершившими преступления, уголовной ответственности, приводят к затягиванию досудебного расследования и разбирательства, а также к злоупотреблениям на этапе досудебного расследования.

К одному из таких существенных недостатков парламентарии отнесли институт залога. Это и есть обратная сторона такой гуманной нормы, т. к. подозреваемые в совершении коррупционных преступлений чиновники, избежав содержания под стражей за счет избрания им иной меры пресечения, выходят на свободу, что позволяет им скрываться от правоохранительных органов. Как показывает практика, в первую очередь это касается лиц, которые занимали должности в органах государственной власти, правоохранительных и судебных органах.

Кроме того, находясь на свободе до окончания досудебного расследования или судебного рассмотрения их дела, указанные лица имеют возможность «неформально влиять» на следователя или суд, что также не добавляет авторитета ни нормам закона, ни правоохранительной или судебной системам.

Отметим, что все разработанные законопроекты на эту тему мало чем отличаются друг от друга и преследуют одну цель: способствовать осуществлению быстрого, полного и беспристрастного расследования и судебного рассмотрения дел о коррупционных правонарушениях. Вышеупомянутый законопроект №3066 не стал исключением. Предлагается определить, что меры пресечения в виде личного обязательства, личной поруки, домашнего ареста и залога в течение 3 месяцев со дня поступления в суд ходатайства о применении принудительных мер не могут быть применены к лицам, которые подозреваются или обвиняются в совершении коррупционных преступлений.

В законопроекте конкретно перечислены статьи, которыми, по мнению парламентариев, необходимо дополнить уже имеющийся список норм, не позволяющих применение означенных выше мер пресечения. В этот список, кроме прочих, почему-то попали такие преступления, как «мошенничество» (ст. 190 УК) или, например, «нарушение установленных правил оборота наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров» (ст. 320 УК), правда, с пометкой: в случае совершения таковых путем злоупотребления служебным положением.

Однако безо всякого намека на квалификацию по тяжести совершенных преступлений, что и есть предметом справедливого опасения общественности. Ведь зная специфику работы отечественной правоохранительной и судебной систем, можно предположить, что первыми под действие вновь принятых норм попадут лица, совершившие нетяжкие преступления, а показатели работы будут основаны, опять-таки, не на поимке крупных коррупционеров, а на разоблачении мелких взяточников или на сфабрикованных уголовных делах. И лицам, являющимся фигурантами последних, будет особенно трудно доказать свою невиновность, будучи под арестом безо всяких альтернатив.

Как пример, можно рассмотреть всем известную ст. 364 УК «злоупотребление властью или служебным положением», которая имеется в перечне законопроекта. Первая часть данной статьи предусматривает санкцию в виде исправительных работ на срок до 2 лет, или ареста сроком до 6 месяцев, или ограничения свободы на срок до 3 лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью сроком до 3 лет. Перечисленные санкции позволяют, согласно ст. 12 УК, квалифицировать данное преступление как преступление небольшой тяжести, однако лицо, совершившее его, согласно нормам законопроекта, будет лишено альтернативы в избрании меры пресечения.

В то же время, лицо совершившее преступление, квалифицированное, например, по ст. 115 УК «убийство», согласно действующему законодательству, теоретически имеет такую альтернативу. «В случае, если лицо совершило даже умышленное убийство, но добровольно явилось в органы досудебного расследования, способствует проведению следственных (розыскных) действий, не скрывается от органов предварительного расследования и суда и т. п., применение к нему меры пресечения в виде содержания под стражей не всегда целесообразно», – сказано в выводе Главного научно-экспертного управления относительно обсуждаемого законопроекта. Это же мнение подтверждают и сами судьи.

Отсутствие альтернативы при избрании меры пресечения может стать основным предметом для злоупотреблений при расследовании и судебном рассмотрении дел указанных в законопроекте категорий, предупреждают правозащитники. Безусловно, такая несправедливость, регламентированная законодательно, не может пройти ни мимо отечественных юристов, ни мимо международных экспертов, и натолкнется на шквал негодования. В результате вышеуказанный законопроект постигнет участь всех предыдущих, поднимающих этот вопрос.

Как вывод напрашивается мнение о том, что вся ранее проделанная работа и ныне ведущиеся дискуссии – не более, чем политическая игра, создающая видимость работы для электората. Таким образом правительство, видимо, хочет отвлечь общественность от реальной неутешительной картины по результатам вечной борьбы с коррупцией. Хотя при более тщательном, индивидуальном и грамотном подходе к данной проблеме вполне можно подготовить законопроект, соответствующий всем требованиям, считают многие специалисты права, но для этого, по их мнению, нет политической воли.

Немного статистики

Как уже было отмечено, такая мера пресечения, как залог, для украинского законодательства и правоприменительной практики не совсем привычное явление. За 3 года применения ныне действующего УПК, принесшего много новаций, и следователям, и судьям пришлось испытать немало трудностей как с правильным толкованием его норм, так и с их правильным применением. Не стал исключением и институт залога.

Согласно отчетам судов первой инстанции «О рассмотрении материалов уголовного производства», размещенным на официальном сайте ГСА, за последние 2 года наблюдается некоторое снижение частоты применения такой меры пресечения, как залог. Так, если в 2013 г. на рассмотрение суда поступило 1408 соответствующих ходатайств, из них судьями было удовлетворено 1052, то в 2014 г. обе эти цифры значительно снизились и составили 892 поступивших ходатайства и 634 удовлетворенных. А в первом полугодии текущего года эти показатели снизились еще вдвое – за 6 месяцев на рассмотрение судей поступило 274 ходатайства, из которых представители Фемиды удовлетворили 200.

Почему прослеживается такая тенденция, сказать трудно. Этому есть ряд объяснений со стороны представителей как судебной системы, так и обвинения и защиты. Основным фактором, который упоминают последние, является сложная и не совсем практически отработанная система возврата залоговых денежных средств.

Ведь согласно действующему законодательству, денежные средства, которые вносятся на специальный счет суда, вынесшего соответствующее решение, в залог того, что подозреваемое, обвиняемое лицо будет выполнять указанные в законе требования, возвращаются, если последний не нарушил этих требований. На практике же оказывается, что процедура возврата весьма хлопотная, и это, по мнению многих правозащитников, является весьма весомым аргументом не в пользу залога.

Судьи же высказывают мнение, что залог, к сожалению, является избирательной мерой и применяется не так часто по вполне естественной и объяснимой причине: такая финансовая нагрузка далеко не всегда посильна для подозреваемого, обвиняемого. Из этого вполне можно сделать вывод, что для большей части украинцев залог как основная и дополнительная мера пресечения не вполне применим. А вот для лиц, которые в состоянии заплатить за свободу порой несколько миллионов гривен, он вполне может стать своеобразной «откупной», благодаря которой преступник, понимающий, что наказания не избежать, «подарит» государству часть награбленного.

Тот факт, что на сегодняшний день институт залога не совсем отработан, у многих не вызывает сомнений. Однако не стоит усугублять ситуацию, давая новые поводы для злоупотреблений, считают эксперты. Изучая ситуацию, представители судебной системы уже сегодня отмечают некоторую коллизию, образовавшуюся в законе относительно применения залога. Так, например, ст. 176 УПК определяет 5 видов мер пресечения. А ч. 5 данной нормы с недавних пор перечисляет те преступления, к которым нельзя применять 4 из 5 этих видов, фактически не давая судье альтернативы. Кстати, именно эту часть ст. 176 УПК и предлагают расширить рядом дополнительных статей.

Уже сегодня у некоторых судей возникает резонный вопрос: зачем при фактически автоматическом назначении меры пресечения обращаться в суд, который и без того загружен? Если при решении вопроса о применении меры пресечения нет альтернативы, нет необходимости изучать личность и оценивать риски, то теоретически решение о применении единственной оставшейся в этом случае меры пресечения в виде содержания под стражей вполне может принять сам следователь или прокурор, справедливо считают некоторые представители Фемиды.

Продолжая теоретические размышления на тему идеального законопроекта, судьи отмечают, что любая, даже самая хорошая законодательная инициатива может быть превратно истолкована, а ее неправильное применение может обернуться негативом. Поэтому, по мнению многих экспертов, прежде всего надо менять правосознание граждан, развивать у них уважение к закону, а не придумывать все новые и новые нормы.

КОММЕНТАРИИ 

Богдан Львов, председатель Высшего хозяйственного суда Украины

– Я понимаю отношение в обществе к коррупционным действиям. Поэтому в определенной степени отмена залога для лиц, совершивших такие действия – это вызов времени. Я надеюсь, что законодатель определится самостоятельно по данному вопросу, а мы в любом случае будем закон выполнять. В европейской практике лишение свободы (а задержание или арест – это лишение свободы) применяется как крайняя мера, когда другие методы не будут эффективными. В отношении крупных случаев взяточничества, о которых мы часто слышим в СМИ, это, пожалуй, обоснованная мера. Однако, на мой взгляд, в каждом случае нужно исходить из тяжести правонарушения.

Валентина Щепоткина, секретарь судебной палаты по уголовным делам Высшего специализированного суда Украины

– Залог – это нормальный альтернативный вид меры пресечения. Более того, этот вид бьет по карману, поскольку, если лицо нарушило обязательство, вся сумма залога, неважно, кем она внесена, сразу же переходит в доход государства. Если мы проповедуем европейские ценности, мы должны их придерживаться и на практике. Ст. 5 Европейской конвенции говорит, что мера пресечения в виде содержания под стражей исключительная.

Это значит, что она должна применяться, лишь когда все остальные меры не обеспечивают надлежащего и должного поведения подозреваемого, обвиняемого или подсудимого. Надлежащее и должное поведение означает, что он обязан не уклоняться от следствия и суда, не может продолжать преступную деятельность и не должен совершать действий, которые препятствуют проверке тех обстоятельств, по которым он привлекается к уголовной ответственности. В Европейской конвенции и решениях ЕСПЧ это называется риски. В целом любая мера пресечения связана с риском, что человек может скрыться. Однако органы обвинения должны этот риск подтвердить. Содержание под стражей – это исключительный вид, более того, он определяется всего на 2 месяца за раз, и каждые 2 месяца суд проверяет его обоснованность.

Михаил Смокович, зампредседателя Высшего административного суда Украины

– Обвинения судей в том, что они применяют залог и выпускают коррупционеров на свободу, не соответствуют действительности. Таково законодательное урегулирование: если судья выбирает меру пресечения в виде заключения под стражу, он обязан определить размер залога. Так предписано Уголовным процессуальным кодексом, и по-другому поступить судья не может. Поэтому, если лицо, в частности, коррупционер внесет залог, выпускает его, конечно, не судья, поскольку этот вопрос не входит в компетенцию судьи. На сегодняшний день законодатель отменил залог по отдельным категориям преступлений, и я думаю, можно отменить его и для коррупционных преступлений. С этим злом мы должны бороться.

Николай Мишин, член Высшей квалификационной комиссии судей, судья Апелляционного суда Донецкой области

– Не думаю, что отменой залога для случаев коррупции будут полностью ограничены права лица. Принятие таких мер обусловлено требованиями сегодняшнего дня. Все говорят, что суд отпускает под залог, однако суд не решает это по своему усмотрению. Применять залог обязывает уголовный процессуальный закон, и суд не может его не выполнять. Да, есть некоторые случаи, когда залог не применяется, однако к остальным категориям дел суд обязан его применять.

Николай Онищук, ректор Национальной школы судей

– Законодатель, который реализует волю общества, имеет возможность устанавливать во время законодательного урегулирования ответственности лица определенные исключения из общего правила. Исходя из того, что коррупционные правонарушения на сегодня составляют едва ли не основную угрозу для оздоровления и прогресса украинского общества, такие действия и такое решение парламента по этому поводу было бы оправданным. По крайней мере, на определенный период – с тем, чтобы добиться реальной эффективности применения мер права для преследования лиц, злоупотребляющих предоставленными им властными возможностями для личного обогащения. Я считаю, что и с моральной, и с профессионально-правовой точки зрения такое исключение возможно. По крайней мере, в такой непростой период, как сегодня.

На данном этапе Верховная Рада может внести изменения в УПК с целью извлечения обязательного императива по применению залога к лицам, которые совершили коррупционные преступления значительной степени тяжести – когда объем ущерба, причиняемый государству, измеряется миллионами, а то и миллиардами. Мне кажется, это было бы и оправданным, и это возможно с точки зрения верховенства права.

Парламентская процедура имеет несколько чтений, и это дает возможность во время рассмотрения законопроекта учесть все аспекты, в т. ч. с тем, чтобы содержание под стражей не применялось при незначительных нарушениях, не было злоупотреблений соответствующим правом, в частности, следственными органами. Я думаю, что это будет учтено, поскольку оправданным такое решение будет только в отношении коррупционных деяний, имеющих особенно значительную степень тяжести, которая, прежде всего, измеряется вредом, наносимым имущественным интересам общества и государства.

Нина Карпачева, член Международного института омбудсмена и член правления Европейского института омбудсмена

– Любого человека назвать преступником и коррупционером можно только после того, как будет принято решение суда, которое пройдет, минимум, апелляцию. До этого любой человек, как бы его ни обвиняли, считается не нарушившим закон и имеет все законные права. Когда я была депутатом Верховной Рады, мы пытались ввести институт залога как гуманистический институт, отвечающий европейским и мировым стандартам в области соблюдения прав человека, находящегося в судебном процессе. Поэтому отмена этого института к определенной категории лиц, которых обвиняют, в частности, во взяточничестве, по моему мнению, является неправомерной, это шаг назад.

Так же, как и призывы к возвращению к смертной казни. Украина прошла все эти шаги. Это очень важный момент – каждый человек должен иметь возможность защищать свои права, поэтому институт залога должен действовать в отношении любого человека, по которому еще нет приговора суда. Такая моя позиция: не ограничивать права человека, а наоборот – хранить то, чего Украина уже достигла на этапе определенных реформ.

Павел Луцюк, член Высшей квалификационной комиссии судей Украины

– Если смотреть через призму закона, то какая разница, кто подозревается в совершении преступления – коррупционер или не коррупционер? Я против того, чтобы был такой подход. Президент вносит предложение, которое, возможно, радует чьи-то уши, вместо того, чтобы дать поручение своим структурам заниматься подбором кадров. Лично моя точка зрения, что человек должен сидеть под стражей без права внесения залога там, где есть одно из преступлений – очевидное умышленное убийство или изнасилование. Еще можно отнести к этой категории государственную измену. Все. Другие составы преступления – платите деньги.

Если мы говорим о коррупционерах, лучше было бы подумать о повышении мер уголовной ответственности. Я выступаю за это, потому что данное преступление не является простым. Это не преступление, которое может совершить любой человек. На государственную службу проходят специальный отбор, и если убить может любой, то коррупционер прошел специальную систему отбора, поэтому и мера наказания должна быть намного жестче.

Если имела место ошибка следствия, или кто-то на кого-то наговорил с целью свести счеты, разве человек должен сидеть под стражей? Сейчас говорят о том, что люди под домашним арестом сбегают с браслетами и т. д. Не они виноваты, а те, кто не смог соблюсти меры безопасности. Почему человек, который подозревается в совершении экономического преступления, должен сидеть, и его должно кормить государство за общественные средства? Я думаю, так не должно быть.