О чем говорят кошки
В природе животные семейства кошачьих редко общаются друг с другом звуками. По мнению ученых, мяукать научились домашние кошки – специально для того, чтобы их понимал человек. Требуя ласки или еды, с помощью "мур" и "мяу" пушистые тираны заставляют людей делать то, что хотят кошки.
За тысячелетия общения с человеком кошки создали специальный «язык». Ученые пытаются выяснить, что именно они хотят нам сказать.
Фырканье, шипение, писк – исследователи пытаются расшифровать коммуникативный код кошки. Как выясняется, определенные звуки служат исключительно для общения с людьми. Но что кошка хочет до нас донести? Одним из первых людей, заинтересовавшихся кошачьей фонетикой, стала жительница Нью-Йорка Милдред Моелк. На протяжении пяти лет, как она писала в середине прошлого века, женщина пыталась истолковать звуки, издаваемые ее кошками. В частности, она нашла «восемь звуков спаривания» и «шесть разновидностей мяуканья».
Фото: shutterstock
Мало кто знает, что в природе взрослые кошки вообще не мяукают. Этот звук издают котята, детеныши, чтобы подать сигнал маме-кошке: пора кормить молоком. В последующие годы они шипят, визжат, пищат, мяукают же крайне редко. Одомашнивание влияет на то, как животные сообщают о своих потребностях и заботах, – это доказанный факт. У собак в дикой природе лают только щенки. Серебристые лисы, которых приручали в рамках эксперимента, начинали тявкать. Одичавшие кошки «мяукают, быть может, раз в сто часов», говорит британский зоолог Джон Брэдшоу, специализирующийся на сосуществовании человека и животных.
Домашние кошки мяукают, в основном, когда хотят привлечь наше внимание. Каждое «мяу» – это как протяжный вопль: хочу ласки! Интерпретировать сигналы, присущие кошке, человек неспособен: общаясь друг с другом, животные испускают запахи, поднимают хвост, шевелят ушами, выгибают спину. Они рычат, урчат и кричат. Но эти аутентичные звуки людей не трогают. А вот на что человек ведется, так это «мяу» – звук, «такой трогательный, и к тому же совпадающий по частоте с детским плачем», – говорит Сузанна Шётц, научный сотрудник Лундского университета, специалист в области фонетики.
Однажды, слушая мяуканье своих кошек, Шётц задумалась: почему одно «мяу» звучит совсем не так, как другое? Как-то она подошла к холодильнику, а одна из ее четырех кошек села на пол у ее ног и мяукнула. Женщина сразу поняла, что та просит сыра. В другой раз кошка мяукала у двери в подвал – Сузанна снова все поняла. А потом задумалась: почему интонация «мяу» бывает то выше, то ниже, то нисходящей, то взмывающей вверх? Или кошки пытаются донести до нас что-то вполне конкретное? В первый момент такая мысль показалась нереальной. Но позднее Шётц к ней вернулась.
Взрослые кошки мяукают, как котята, для человека – своей двуногой «мамы». И, как теперь считает Шётц, сознательно меняют ударение и мелодию в зависимости от того, что хотят выразить. Разумеется, кошки не разговаривают в истинном смысле этого слова. Они не знают слов. Но звуки, произносимые ими, носят отнюдь не произвольный характер. Для кошек характерна мелодика, состав которой варьируется. Человек интерпретирует соответствующие мелодии и на удивление часто попадает в точку.
Исследователи, в том числе Шётц, включали для участников эксперимента записи кошачьего мяуканья. Люди различали звуки, издаваемые кошкой голодной, испуганной, ищущей ласки или довольной. Владельцы кошек справлялись с этой задачей лучше профанов, как будто они научились интерпретировать «речь» своих питомцев. Оказывается, мяуканье – часть своеобразной коммуникации между человеком и животным, своего рода межвидовый сленг и результат процесса, продолжавшегося тысячелетиями, – укрощения дикого зверя.
Уже 10 000 лет человек и кошка живут рядом. Считается, что в давние времена кошка пробралась в зернохранилища первых земледельцев и стала ловить там мышей. Это явилось началом большой дружбы: человек обрел спутника, кошка – своего любимого раба. Новые условия жизни изменили кошек: из хищников они превратились в ластящихся тигрят. Из бесшумных охотников – в избалованных домоседов. Ведь сегодня правило таково: если я что-то хочу, нужно подать голос.
Психолог Николас Никастро из Корнелльского университета в США даже полагает, что человек решающим образом повлиял на формирование «мяу», поскольку реагировал весьма избирательно. «Человек брал к себе в дом тех кошек, которые быстрее научались с ним общаться, – предполагает Никастро. – А также тех, чей голос ему был приятен». Как следствие, с течением веков место рядом с человеком застолбили те кошки, чьи «позывные» ему нравились. Хозяин не стал бы мириться с агрессивным соседом. Людям, как показал Никастро, нравится мяуканье достаточно краткое, с нисходящей интонацией. Это прямая противоположность крикам диких животных.
«Кошка – зверь хитрый, – говорит ветеринар из мюнхенского Университета имени Людвига Максимилиана Дафна Кеттер. – Она знает, на какие «кнопки» надо давить». Кошки – сама нежность, когда чего-либо добиваются, но умеют действовать на нервы, если требуют корма. Кроме того, животные выясняют путем проб и ошибок, что работает, а что – нет, чтобы затем использовать результативную стратегию снова и снова. В этом им помогает бесконечная потребность в общении, присущая их хозяевам: они получают множество реакций на свои действия, благодаря чему продолжают учиться.
Поэтому Кеттер тоже считает уместным объяснение, согласно которому, определенные звуки «прижились», поскольку помогали кошке добиваться своего. Это как с детьми, говорит ветеринар. «Иной ребенок считает: если я буду кричать достаточно долго, то получу шоколадку». Выходит, человек воспитывает кошку. А кошка – человека.
Но если изменения происходят настолько легко, встает вопрос: можно ли считать «язык мяу» универсальным, или каждая человеко-кошачья пара создает его заново? Сузанна Шётц задалась целью дать ответ. Иногда после докладов к ней подходят слушатели и говорят, что их кошка «звучит» совсем не так, как записи, которые включала Шётц.
Поэтому в рамках своего нового проекта исследовательница сопоставит «звучание» кошек с юга Швеции и из Стокгольма – регионов, где ударение в шведских словах серьезно разнится. Она проанализирует результат и сможет сказать, насколько кошки «усваивают» тот или иной диалект. «Есть две возможности, – рассуждает Шётц. – Или все кошки разговаривают одинаково, или баварские кошки должны звучать иначе, чем гамбургские».
Вполне возможно, что гипотеза подтвердится. Ведь у других животных есть свои диалекты. Так, песни горбатых китов на западе Индийского океана отличаются от песен их восточных сородичей. Южноафриканский лев рычит медленнее, чем танзанийский. Однако также не исключено, что свою роль играет вскармливание: искусственное, из бутылочки, или естественное, грудное. А также порода: например, сиамские кошки, издающие громкие крики, славятся своей «разговорчивостью».
Шётц хочет охватить как можно больше животных из самых разных, отдаленных регионов, чтобы различие между языками, на которых говорят их владельцы, было максимальным. Но для этого ей не хватает кошек и средств. Главная проблема ее экспериментов заключается в степени их достоверности. До сих пор она изучила очень небольшое количество кошек, прежде всего своих собственных.
В более отдаленной перспективе Сузанна мечтает создать библиотеку кошачьих звуков. В ее компьютере сохранены многие часы кошачьей «речи». Исследовательница планирует выложить все эти звуки в Сеть и сопроводить их своей интерпретацией. Получится своего рода «словарь языка кошачьих».
Автор: Лаура Хефлингер, Шпигель. Перевод: Владимир Широков, ПРОФИЛь
