Забытая победа: поход Болбочана на Крым. Альма и Бахчисарай

В этот раз речь пойдет о взятии и оставлении Бахчисарая.  Подготовка к дальнейшему наступлению на Севастополь началась с очередного украинско-немецкого инцидента. Вернувшись после полудня 24 апреля из городской думы на железнодорожный вокзал, Петр Болбочан застал там немецких представителей, от имени своего руководства требовавших немедленного прекращения всех наступательных операций, угрожая в противном случае силой задержать украинские войска. 

Не решившись на открытое противостояние, командующий Крымской группы дал немцам согласие на прекращение операций до момента прибытия в Симферополь лично Роберта Коша, на переговоры с которым возлагал надежды.

Одновременно он отдал тайный приказ Всеволоду Петриву несмотря ни на что продолжать движение по горным тропам на Бахчисарай, а имеющуюся в столице Крыма пехоту посадил на автомобили. Как писал об этом Борис Монкевич:

«В то время группа имела много авто, и к тому получила еще их достаточно в Симферополе, так что смело могла взять до тысячи человек и бросить их в каком-либо направлении. Кроме того, на буксир взяты горные пушки, которые как раз были пригодны для операций в этой местности. Конница Группы, усиленная добровольцами, имела до полутора тысяч сабель. Таким образом, усиленная пехотой на авто, пушками и бронемашинами конница была бы способной к самостоятельному продолжению операций до того момента, когда прибудет генерал Кош».

Но не тут-то было. Немцы заблокировали пути и потребовали, чтобы ни одно из украинских подразделений, находящихся в Симферополе, не покидало города. Более того, немецкая стража была выставлена у украинских автомобилей, сорвав планы Болбочана бросить мотопехоту на помощь коннице. Вечером в крымскую столицу прибыл Кош со своей 15-й дивизией ландвера, и это событие показалось Генштабу в Берлине настолько важным, что о нем было сообщено иностранным журналистам, и на следующий день о прибытии Коша написала «The New York Times».

Вопреки ожиданиям Болбочана, немецкий генерал сразу потребовал от украинцев оставить город, ссылаясь на то, что Брестский мир ничего не говорит о принадлежности Крыма Украине. Переговоры были назначены на следующий день, а пока кайзеровские войска начали медленно занимать правительственные здания Симферополя, а Крымская группа – отходить к железнодорожному вокзалу. Таким образом, на севастопольском направлении свободно продолжали действовать лишь кавалерийские отряды Петрива да бронепоезд Павла Шандрука с пехотным прикрытием, также успевшим покинуть столицу.

Между тем передовой 53-й пехотный полк ландвера выступил из Симферополя, достиг станции Булганак (ныне – Чистенькая), где был контратакован большевиками, атаку отбил, но вынужден был остановиться до следующего дня.

Утром 25 апреля украинские войска одержали еще несколько побед, как оказалось впоследствии – последних. По воспоминаниям Шандрука,

«Я был удивлен, когда атаман Болбочан приказал мне не продвигаться дальше, зато позволить немецкому бронепоезду пройти, а потом вернуться в Симферополь. Немецкий бронепоезд проследовал мимо нас на рассвете в направлении на юг, но не достиг станции Альма из-за сильного артиллерийского огня «красных» как с бронепоезда, так и с полевых позиций. Командир немецкого бронепоезда обер-лейтенант Шмидт (я встретил его снова в 1944 году, он был майор в отставке и немецкий комендант в городе Скирнивице в Польше) попросил помощи. Я приказал выступить, и оба наши поезда заставили большевиков отступить».

Воспользовавшись случаем, конный крымско-украинский отряд сотника Андриенко при поддержке бронепоездов внезапным наскоком захватил Бахчисарай. Туда же был переправлен и Волонтерский курень 2-го Запорожского полка, очевидно, разместившийся на бронепоезде. Никифор Авраменко вспоминал:

«Бывшая столица крымских ханов была грязным городком с узкими улицами. Ханский дворец – широкий приземистый дом, крытый черепицей, с маленькими окнами, посреди красивого сада. Можно было любоваться удивительными рисунками художественной резьбы… Я видел с гор Черное море, что в ту пору незаметной полосой отделяется от горизонта. Еще полтора часа марша откроет внизу замечательное крымское побережье».

Параллельно развивалось наступление на юге. Передовые отряды Петрива достигли деревни Черкез-Кермен (ныне не существует) под самым Севастополем, отдел бронеавтомобилей «Пежо», которые наконец-то забрали из Джанкоя, доехал до деревни Шумы (ныне – Верхняя Кутузовка), а 4-я гайдамацкая сотня захватила склад оружия в Козьмо-Дамиановском монастыре, попутно разогнав его российских защитников. Вот как об этом писал Петрив:

«Из Козьмодемьянска пришел целый воз ружей и два пулемета… При занятии Козьмодемьянска 4-я сотня без всякого приказа разоружила и разогнала на все четыре стороны какой-то российский офицерский отряд, который был там… С телегой и донесениями приехала татарско-украинская стража и с десяток проводников без оружия «для присоединения к другим татарским частям под присмотр», как писал начальник «Козьмодемьянского» отдела, жалуясь вместе с тем на то, что не может справиться с 4-й сотней, решительно не слушающейся приказов не задевать «антибольшевистской» организации. Пишу в ответ, что борьба нами ведется пока в плоскости скорее национальной, чем социальной, а потому все российские формирования на территории, занятой полком, должны быть разоружены и разогнаны, если нет возможности их интернировать».

Но на этом успехи закончились. Отрезанные от главных сил в Симферополе и испытывающие недостаток патронов и топлива, бронепоезд Шандрука с приданными ему силами того же 24 апреля получили приказ вернуться из Бахчисарая в столицу. Конница Андриенко, учитывая резкое изменение ситуации, также оставила город. Монкевич пребывал в отчаянии:

«Между тем вернулись бронепоезда из Бахчисарая, гарнизон которых с жаром рассказывал об успешных боях с врагом, о встрече с энтузиазмом наших войск населением, которое помогало армии, чем только могло, и делало это с большой охотой. Отдел увеличился в несколько раз. Каждый бронепоезд на позиции имел в своем распоряжении по несколько сотен добровольцев татар, которые искренне помогали украинской армии… Принимая это во внимание, смело можно было рассчитывать на успешные операции украинских войск против Севастополя и одновременно против Ялты. Рассказывали о том отчаянии, которое окутало население, когда оно узнало, что бронепоезда отходят назад в Симферополь и покидают их. Больно было смотреть на их горе, когда они узнали, что большевики готовятся вести контрнаступление на Симферополь. Ясно было, что с уходом бронепоездов населению самому не под силу будет справиться с этим наступлением. Конница в это время вела упорный бой с врагом в направлении Ялты с успехом по нашей стороне, но отступление бронепоездов и отдела пехоты, который был у бронепоезда, ухудшил ее положение. Местное горное население плакало, глядя на поворот украинского войска, и пряталось с семьями в горах, опасаясь мести большевиков».

Но немцы не заняли брошенный украинцами Бахчисарай, зато сосредоточили свои силы в Симферополе. В результате большевики не только смогли восстановить свой контроль над той местностью, но и к 26 апреля развернуть контрнаступление до Базарчика (ныне – Почтовое).

Там, в долине реки Альма, через которую проходит единственный удобный путь из Симферополя на Бахчисарай, начали собираться остатки разбитых на севере «красных» частей и прибывшее из Севастополя подкрепление – всего более 10 отрядов численностью около 3 тыс. бойцов с бронемашинами и несколькими десятками пулеметов. Под общим руководством военного комиссара Юрия Гавена большевики создали на Альме укрепленный рубеж, который немцы не спешили атаковать.

«Украинская» проблема для Коша была значительно важнее «большевистской».

Автор: Сергей Громенко, крымский историк, Крым.Реалии