«Загадка» для «Цеппелина»: как СМЕРШ «переиграл» германскую разведку

В ночь на 19 июня 1943 года линию фронта пересек «Хенкель-111» без опознавательных знаков и углубился на советскую территорию. В районе Егорьевска Московской области на парашютах были сброшены два агента германской разведки. Так началась активная фаза операции «Предприятие «Иосиф», подготовленной «Цеппелином-Норд» – одним из филиалов разведоргана VI Управления РСХА (VI C/Z). Однако амбициозным планам противника не суждено было сбыться. Ранним утром 20 июня 1943 года в Егорьевский РО НКВД Московской области пришел мужчина. Он заявил удивленному дежурному, что является зафронтовым разведчиком Особого отдела Северо-Западного фронта «Северовым», внедрившимся в германскую разведку. Вместе с напарником «Бойцовым» заброшен немцами на парашютах в тыл Красной Армии для выполнения спецзадания. Естественно, «Северов» и «Бойцов» немедленно были доставлены в Москву в распоряжение Главного управления контрразведки СМЕРШ НКО СССР.

Вскоре выяснилось, что «Северов» действительно выполнял спецзадания советского начальства, тогда как второй парашютист имел за плечами более пеструю биографию. Из справки СМЕРШа: «Агент «Бойцов», 1922 г. рождения, уроженец г. Либава Латвийской ССР. Немец. Моряк торгового флота. До 1938 г. учился в немецкой школе, состоял в «Союзе немецкой молодежи Латвии». В 1941 г. был репатриирован из Латвии в Германию. С 1940 г. являлся агентом германской разведки Латвии. Окончил германскую разведшколу в г. Мунки-Ниеми (недалеко от Хельсинки; Финляндия). Лично был знаком с адмиралом Канарисом. В начале войны с СССР дважды перебрасывался в советский тыл в составе диверсионных групп в район Мурманской железной дороги. В декабре 1941 г. переведен в «Бюро Целлариуса», а оттуда – в группу зондерфюрера Бушмана «Зондерзатц-Ленинград» (цель – захват особо важных документов, прежде всего органов безопасности). В связи с провалом планов захвата Ленинграда группу Бушмана перевели в Таллин. Инспектировал германские разведшколы. В 1942 г. в одной из германских разведшкол познакомился с советским зафронтовым агентом «Северовым» и был перевербован для разведывательной работы в пользу советской контрразведки».

Не имея связи с советской контрразведкой, в апреле 1943 года «Северов» предложил завербованному им командиру группы немецких диверсантов «Бойцову» рассказать начальнику разведывательной команды «Цеппелин» Курмису о своем двоюродном брате «Колесникове», якобы работавшем ответственным сотрудником НКПС. Курмис заинтересовался предложением «Северова», приказав написать биографию «Колесникова» и разработать совместно с «Бойцовым» план его вербовки. «Северов» охарактеризовал немцам «Колесникова» как человека, недовольного советской властью, который, будучи в служебной командировке в Америке, имел намерение не возвращаться в Советский Союз. В мае 1943 года оба агента были вызваны в Берлин для окончательной разработки представленного ими плана. Тогда же «Северова» и «Бойцова» поместили в специальную школу радистов СД в городе Ленитц, где они прошли специальную подготовку по радио- и шифровальному делу. И руководство «Цеппелина» поставило им задачу: осесть в Москве, разыскать и завербовать ответственного работника НКПС «Колесникова» (дальнего родственника «Северова») и уже через него собирать подробные данные о железнодорожном транспорте СССР, информировать по рации о политическом и экономическом положении в стране, о настроениях среди различных групп населения, о состоянии промышленных предприятий Москвы и выпускаемой ими продукции.

Кроме того, «Северов» и «Бойцов» сообщили подробные сведения о германской военной разведке и СД, их структуре, официальном составе, а также дали данные на 133 агентов, подготовленных немцами для заброски в советский тыл, и передали 18 фотографий официальных сотрудников «Цеппелина», девять оттисков печатей и штампов, используемых немцами, образцы подписей руководящих сотрудников и т.п.

В связи с тем что группа имела очень интересное задание, по которому можно было осуществлять серьезные контрразведывательные мероприятия, вскоре от начальника ГУКР СМЕРШ была получена санкция на проведение радиоигры с филиалом разведоргана VI C/Z («Унтернемен «Цеппелин») – «Цеппелин-Норд». Так началась одна из самых крупных радиоигр СМЕРШа – «Загадка», проводившаяся с 27 июня 1943 по 7 апреля 1945 г. В качестве радиста в ней использовался «Бойцов», что выглядело логичным исходя из полученного им задания. Все шифровки, направлявшиеся в «Цеппелин», подписывались псевдонимом «Иосиф» (Джозеф).

…9 июля 1943 г. в 8.16 по радиостанции «Загадка» состоялся очередной сеанс связи с радиоцентром противника. Нами передана радиограмма в 42 группы следующего содержания: «К[олесников] в служебной командировке до 25 июля. Ищем других знакомых и постоянную квартиру. Очередная связь 15 июля в 8 часов». О приеме радиограммы «Центр» выдал квитанцию. Одновременно от противника поступила радиограмма: «Рады за благополучное прибытие. Приветствуем и желаем успеха в работе. «Берлинский центр».

В конце июля СМЕРШ решил помотать противнику нервы. В Берлин полетела радиограмма: «Произошло недоразумение. В командировку выезжал однофамилец К[олесникова]. Наш Колесников направлен НКПС на работу в Тбилиси. Считаем полезным выехать в Т[билиси] для встречи с К[олесниковым] и выяснения возможности использования его связей в НКПС. Ждем указаний». Однако Берлин выезд сразу двум агентам в Тбилиси не разрешил.

В августе «агенты» на связь с «Цеппелином» не выходили, создавая видимость работы в эфире. Тем временем в Москве были согласованы и утверждены очередные оперативные мероприятия в «игре». Оставалось получить «визу» в Берлине. 12 и 13 октября 1943 года в «Центр» полетели шифровки: «С[еверов] вернулся из Тбилиси. К[олесников] не верит в победу Германии, одновременно убежден в изменениях в России под влиянием союзников после войны, поэтому С[еверов] рекомендовался как представитель разведки союзников. К[олесников] согласен работать на союзников [с] условием гарантии свободного проживания за границей после войны или в случае опасности и получения денег в устойчивой валюте [в] долларах. К[олесников] очень озлоблен переводом в Тбилиси. Через свои связи добивается обратного возвращения Москву, убежден, что это удастся. Нам нужны доллары, советские деньги, документы, запасные лампы [для] радиостанции. Сообщите возможность посылки [в] скором времени, [в] зависимости от времени посылки укажем удобный адрес. Слушайте каждый день. Работать регулярно из Москвы по радио нет возможности, выбираем удобное время. С[еверов] видел [на] железной дороге движение войск, танков, артиллерии. Нужны военные документы, [с] гражданскими документами находиться здесь нельзя».

В «Центр» также передали радиограмму о наличии у «Колесникова» сведений о «тщательно разработанных планах воинских перевозок на летне-осенний период 1944 г.», которые бы дали немецкой разведке возможность выявлять замыслы готовящихся наступательных операций Красной Армии, поскольку Москва являлась основным транспортным узлом. При этом получение таких важных материалов было обусловлено немедленной заброской агента-связника со значительной суммой иностранной валюты и фотоаппаратом для пересъемки документов.

24 октября 1943 года по радиостанции «Загадка» был проведен сеанс связи с разведцентром противника, и от «Центра» получена радиограмма: «Запрошенные вещи пришлем в ближайшие недели. Укажите точно, какие документы и куда сбросить. Просим подробные сведения о положении в Москве и Тбилиси». В ответ направили радиограмму: «Удалось временно прописаться в Москве по гражданским документам. Питаемся с рынка более-менее удовлетворительно. Трудно с зимней одеждой – дорого. Для работы с рацией приходится выезжать каждый раз из Москвы». Одновременно противнику регулярно передавали тщательно подготовленную дезинформацию военного характера. Каждая «деза», передаваемая в «Цеппелин», была лично санкционирована начальником Разведупра Генштаба Красной Армии генерал-лейтенантом Кузнецовым.

Во время очередного сеанса связи 6 января 1944 года в «Центр» передали: «К[олесников] очень нужный человек. Для его приобретения нужны авансы и хотя бы упомянутые документы. Я считал бы полезным свидание его с этим солидным человеком, если это возможно. Прошу ускорить посылку. Положение становится критическим».

Но время шло, а обещанной «посылки» все не было. Несмотря на это, СМЕРШ продолжал «игру», стремясь подтолкнуть «Цеппелин» к активным действиям. 8 февраля состоялся следующий сеанс связи: «Штурмбанфюреру Курек. Задержка с помощью вынуждает искать заработки. Устройство же на работу может кончиться необходимостью выезда из Москвы и сорвет все задание. К[олесникову] в НКПС предлагают должность, но его не устраивает зарплата. Он думает о возвращении в Тбилиси. Я его убеждаю остаться в Москве. Прошу срочных указаний, как поступить с К[олесниковым], так как гарантии, доллары и рубли, которые мне обещаны, до сих пор не доставлены».

Тактика «осторожного давления», которую избрали в СМЕРШе, сработала. 10 февраля из «Цеппелина» пришла шифровка: «Новый усовершенствованный самолет подготовлен. Работайте завтра. Сообщим срок старта. К[олесникову] будут сброшены 5000 долларов, крупная сумма денег в рублях и все требуемые вещи. Задержите К[олесникова] в Москве». 11 февраля по радиостанции «Загадка» приняты новые указания: «Отправляйтесь к месту выброски. Костры зажечь 12 февраля в 23 часа по московскому времени. Если 12 февраля выброска не произойдет, костры зажечь на следующий день». Однако выброска не состоялась. Сеансы радиосвязи следовали один за другим, а выброска посылки с агентом или откладывалась вследствие плохой погоды, или не производилась из-за несогласованности действий – отсутствия в условленном месте сигнальных огней.

Тем временем наступила весна. 1 марта 1944 года противник радировал: «Гальфе прибудет скоро с вещами. Дайте советы, как он должен себя вести на вокзале в Е[горьевске] и т.д.». На следующий день СМЕРШ охотно «проинструктировал» связного из «Цеппелина»: «Гальфе сбросьте в форме ст. лейтенанта авиации в районе Егорьевска. Вещи пусть спрячет на месте. Рубли, доллары и другие ценные вещи возьмет с собой и утром прибудет на пассажирский вокзал в Е[горьевск], который находится в 3 км от города. Пусть ни к кому за справками не обращается. Встретимся на перроне между 12 и 13 часами. Снабдите Гальфе лыжами, которые пусть спрячет при выходе на дорогу. Жду сообщения о старте».

9 марта, чтобы «оживить» ситуацию, вновь была направлена шифровка в «Центр»: «Вчера видел К[олесникова]. Он был на приеме у зам[естителя] наркома НКПС. Ему предложили остаться в Москве заместителем начальника Управления НКПС. Он колеблется. Я уговариваю согласиться. Намекнул, что в ближайшие дни все гарантии будут выполнены». «Цеппелин» передал ответную радиограмму в 43 группы: «Для американского паспорта нам нужны точные установочные данные К[олесникова] и его внешние приметы. Данные, где должен быть выдан паспорт».

Вскоре требования «Центра» были выполнены, место выдачи американского паспорта – «на ваше усмотрение». От «Цеппелина» поступило новое задание: «Сообщите имя, отчество, фамилии председателей, секретарей и их заместителей для области М[осквы], для района М[осковского] городского совета, далее руководящих людей НКВД и НКГБ».

В ответ противнику 17 марта направили радиограмму: «Председатель исполкома Московского совета – Пронин Василий, начальник Московского НКВД – Журавлев, секретарь Московского совета – Майоров Прокопий Васильевич». В тот же день из «Цеппелина» пришел ответ, в котором сообщалось о трудностях в изготовлении американского паспорта: «Фотографию К[олесникова] в паспорт США вы сами вклеивать не можете потому, что имеется особый предохранительный способ. Возможно прислать английский паспорт, выданный генеральным консульством Нью-Йорка. Возвращение из США в 1935 году. Каково ваше мнение насчет погранпункта. Сообщите размер талии К[олесникова]».

В СМЕРШе решили проявить настойчивость по вопросу получения «Колесниковым» именно американского паспорта и одновременно подстегнуть его к активности. 20 марта противнику направили шифровку: «Мы обещали К[олесникову] американский паспорт. Он нужен для привлечения К[олесникова] к нашей работе и доказательства, что мы работаем от американцев. Предложение ему английского паспорта может вызвать у него подозрения. Размер талии К[олесникова] приблизительно 80 см. Вопрос о пограничном пункте решите сами. Наш приемник работает с перебоями. Отремонтировать не удается. Опасаемся потери связи. Пусть Гальфе возьмет с собой рацию».

Выбранная в СМЕРШе тактика принесла свои плоды. В «Цеппелине» зашевелились, видимо, «наживка» в виде ответственного сотрудника сыграла определяющую роль. В ночь с 29 на 30 марта 1944 года сотрудник СД Алоиз Гальфе, берлинский специалист по подготовке агентов-радистов, был выброшен на парашюте в районе Егорьевска. 31 марта 1944 года на вокзале в Егорьевске немецкий парашютист был задержан сотрудниками СМЕРШа. У официального сотрудника «Цеппелина» были изъяты два револьвера «Наган», пистолет «ТТ», охотничье ружье и другое снаряжение. При вскрытии грузового контейнера, сброшенного с парашютом, контрразведчики обнаружили запасную радиостанцию, антисоветскую литературу, чистые бланки фиктивных документов советского образца, штампы, печати, пять комплектов военного обмундирования и гражданской одежды, а также 5000 американских долларов и 500 000 советских рублей.

Радиоигра «Загадка» вступила в новую фазу. Понимая, что противник окончательно «увяз», в СМЕРШе приступили к развитию операции. 6 апреля в «Цеппелин» сообщили: «С[еверов] и Г[альфе] привезли часть вещей. Тюк с рацией не найден. Выехали искать вторично. Г[альфе] говорит, что вы послали 20 000 долларов. Мы нашли только 5000 в одном тюке. Остальных нет. Вербовка К[олесникова] может вызвать трудности, т.к. мы ему обещали американский паспорт, а он не прислан. Гарантировать ли К[олесникову], что при угрозе провала вы его вывезете за границу и оформите документы. Посоветуйте, как лучше поступить. Каких сведений сейчас лучше добиваться от К[олесникова]. Что больше всего интересует».

19 апреля пришли две шифровки из «Цеппелина». Первая – «Берем на себя гарантии, что К[олесников] в случае опасности будет доставлен за границу и потом получит документы. Доставьте нам через К[олесникова] фамилии и адреса начальников отделов его учреждения и доклад о их работе. Наилучшие пожелания в успешной работе. Краузе», и вторая – «В тюке находилась только рация». В ответной радиограмме штурмбанфюреру Краузе сообщили о «выполнении» задания: «О работе с К[олесниковым] договорились. Вербовал С[еверов] от имени американцев. Вручили К[олесникову] 5000 долларов и 20 000 рублей. На его вопрос о документах убедил не беспокоиться, гарантировал ему, что паспорт он получит, как только возникнет необходимость в бегстве из СССР. Вначале К[олесников] отнесся к этому с большим недоверием, но доллары и рубли сделали свое дело».

В ходе радиоигры немцы сообщили о намерении посадить на нашей территории самолет и вывезти за линию фронта агента «Бойцова» для доклада о проделанной работе. На этот счет из «Цеппелина» поступил ряд указаний. 15 мая радиостанцией «Загадка» от противника приняли три шифровки. Первая – «Введены ли в Красной Армии новые противогазы. Какие свойственные преимущества и отличия», вторая – «Мы напоминаем о задании сообщить имена, адреса начальников отделов учреждения К[олесникова]» и третья – «Посадочную площадку искать для «Дугласа». Район для нас безразличен. Размеры приблизительно 800 на 500 метров… Сообщите подробно о 1 мая в Москве».

Образцы печатей оккупационной администрации, немецких разведывательно-диверсионных органов, доставленных советским разведчиком «Северовым».

Фото из архива ФСБ

1 июня из «Цеппелина» пришли новые указания. Противник решил вывезти для доклада в «центр» Гальфе на самолете: «Противогаз Гальфе дайте с собой». В СМЕРШе к такому повороту событий были готовы, но решили выиграть время, поэтому противнику направили шифровку, в которой сообщили, что подходящая площадка для самолета пока не найдена.

Вскоре в «Цеппелин» передали объемную шифровку: «К[олесников] имеет у себя план воинских перевозок на июль, август, сентябрь. По его словам, из плана можно определить направление потоков военных грузов, их характер и размеры, основные перевозки войск и т.д. После долгих уговоров К[олесников] согласился, чтобы мы в его присутствии сфотографировали эти материалы с условием вручения ему 15 000 долларов наличными и чека на 15 000 долларов в один из американских банков. Этой возможностью К[олесников] будет располагать до 19 июля. 20-го утром он должен план возвратить руководству, и больше такой возможности ему не представится. К[олесников] сказал, что по этому плану уже сейчас полным ходом идет работа. Немедленно сбросьте нам доллары, чек, фотоаппарат, годный для фотографирования документов, химикалии, пленки. Тогда план будет в наших руках. Сбрасывайте, где сбросили Гальфе. Сообщите время и сигналы. Просим немедленно решения. Слушаем вас в 19 часов».

Наконец из «Цеппелина» прибыли «подарки». 19 июля 1944 года на вокзале Егорьевска был задержан очередной агент противника с документами на имя «Ивана Васильевича Бородавко». У немецкого связника были изъяты чек на предъявителя американского банка Guaranty Trast Company of N.Y. на сумму 15 000 долларов, банковские билеты английского банка достоинством в 10 и 20 фунтов стерлингов на общую сумму 5000 фунтов стерлингов (поддельные, как выяснилось впоследствии) и 50 000 рублей.

Параллельно продолжалась работа по вызову на нашу территорию вражеского самолета. В ночь с 14 на 15 августа 1944 года в районе Егорьевска на специально подготовленной контрразведчиками площадке, оборудованной ямами-ловушками, приземлился самолет противника неизвестной конструкции, посланный для доставки добытых материалов. Однако случилось непредвиденное. К удивлению «смершевцев» он не застрял ни в одной из ловушек. Когда контрразведчики это поняли, то открыли огонь на поражение, но самолет удачно сманеврировал, развернулся, взлетел и благополучно ушел за линию фронта…

Разгадка такой неудачи стала возможной только через месяц, когда аналогичный спецсамолет марки «Арадо-232» был захвачен в Смоленской области (радиоигра «Туман»). Выяснилось, что прибывший за фотоматериалами «Колесникова» самолет был специально сконструирован для высадки разведгрупп в глубоком тылу противника. Вместо обычных шасси он был снабжен каучуковыми траками, дававшими ему возможность приземляться даже на заболоченной местности. Это и позволило его экипажу удачно избежать западни.

Для того чтобы развеять у противника возможные сомнения после случая с самолетом, сотрудники СМЕРШа легендировали бегство агентов из Москвы. 21 августа с германским разведцентром радиосвязь была установлена уже из Ряжска. После ряда переговоров немцы приняли решение вывести агентов на свою территорию, но эта задача была невыполнимой, так как фронт стремительно приближался к границам Германии.

Разведцентры постоянно меняли места своей дислокации, имитируя передвижение агентов к линии фронта. В радиопереговорах противника «бомбардировали» шифровками о «катастрофическом» положении, в котором оказались агенты. Например, 5 ноября в «Хаупткоманду Норд» была направлена радиограмма: «Из-за отсутствия вашей помощи, чтобы не умереть с голоду, вынуждены заниматься грабежом. Долго это продолжаться не может. Почему задерживаете выброску. Сообщите ответственно, сколько дней нам ждать помощи, или мы должны искать какой-либо другой выход из катастрофического положения, в котором находимся. Наступают холода, у нас ничего нет. Обязательно сбросьте рацию с автономным питанием».

Но «Центр» не реагировал, выброска грузов по каким-то причинам затягивалась. 30 января 1945 года руководству «Цеппелина» передали короткую шифровку: «Несмотря на очень тяжелое положение, по-прежнему остаемся преданными нашему делу. После получения необходимой помощи готовы выполнять любые задания».

Усилия советских контрразведчиков оказались ненапрасными. В ночь с 3 на 4 февраля 1945 года в районе Смоленска им с самолета были сброшены долгожданные «подарки». В «Центр» 7 февраля 1945 года радировали: «Большая благодарность. Нашли 5 тюков. Два парашюта оторвались от тюков, один не открылся. Сохранились рации, деньги – около 95 тысяч рублей, документы, ракетный пистолет с ракетами и немного пищи. Остальное разбилось. Ждем срочных указаний о дальнейшей работе». На следующий день «Цеппелин» направил «указания»: «Радуемся, что дело с посылкой прошло, как условились. Перед отходом в Москву сообщите наблюдения о настоящем советском наступлении, в особенности о продвижении транспорта и резервов. Далее, что известно о пребывании и деятельности Комитета Зайдлица и его войск. Дальнейшие задания следуют. Краус».

10 февраля в «Центр» из Смоленска направили радиограмму: «Военные планы большевиков выяснить в нашем районе невозможно. О наступлении известно только по сводкам из газет, других источников нет. Движение по дороге активное, в обе стороны ежедневно проходит по 8-10 эшелонов, в основном боеприпасы, различный военный груз и техника».

В 20-х числах февраля в «Цеппелин» сообщили, что агенты вернулись в район Москвы и ждут новых указаний. 4 марта от противника пришла шифровка: «Где вы остановились. Где возможно еще выбросить вам добавочную посылку. Что замечается о советских мероприятиях и подготовке против англо-америки. Предсказываются ли сроки окончания войны. Известно ли местонахождение штаба предавших немецких офицеров».

Последующее задание от «Цеппелина» – вернуться в Москву, восстановить связь с работником Наркомата путей сообщения и ждать дальнейших указаний. Но война подходила к концу, радиосвязь становилась нерегулярной, и в апреле 1945 года вследствие разгрома фашистской Германии и потери связи с разведорганом она прекратилась. Всего за радиоигру противнику было передано 159 радиограмм, получено от противника – 170.

Насколько заинтересовала противника приманка СМЕРШа в виде планов советских воинских перевозок, удалось узнать только после окончания войны с Германией, когда был арестован официальный сотрудник «Цеппелина», бывший военнослужащий латышской армии Александр Джон. Вот его собственноручные показания от 26 июня 1945 г.: «В разговорах с сотрудниками отдела забросок я постоянно слышал мнение, что «Иосиф» – лучшая агентурная группа, что если бы все активисты были такого склада, как «Бойцов» и «Северов», то разведка на территории Советского Союза была бы гораздо лучше поставлена. Все неполадки и провалы группы «Иосифа» служили поводом для критики плохой работы германской разведки. Вина за все эти неполадки возлагалась на взаимную конкуренцию и погоню за орденами среди руководства…».

Владимир Макаров, Андрей Тюрин

http://www.vpk-news.ru/article.asp?pr_sign=archive.2008.237.articles.history_01