Записки интеллигентного человека из СИЗО. Тюремный дневник, часть III

Продолжаем публикацию «тюремного дневника» человека, до сих пор проходящего по уголовному делу с «экономической подоплёкой». По понятным причинам мы не указываем его настоящие имя и фамилию. Сегодня приводим третью часть записок.

Здесь можно прочитать первую часть и вторую часть записок.

"Кончается день милиции, он же суббота. Сегодня впервые с того момента, как попал в настоящую камеру, ходил на прогулку – жена передала теплые вещи. На прогулке правило – гулять отправляют ровно на один час. Если ты даже замерз, прогулка не заканчивается, и обратно не пустят. Мы проверяли в первые дни (еще в сборной камере) – стучались минут тридцать, и абсолютно безрезультатно.

Правда, прогулка эта довольно примитивная, ее даже прогулкой назвать как-то язык не поворачивается. Выводят на крышу (точнее, под крышу – она оказывается над нами, такая крыша из гофрированного железа), заводят в комнатушку размером где-то пять на пять метров. Единственный предмет обстановки – лавочка человека на три (потом постепенно стали появляться еще и турники). Эта лавочка либо вделана в стену, либо залита в бетон в середине «дворика».

Вместо потолка – решетка, по которой натянута сетка-рабица. В одном из углов (если там встать и потянуться вверх), можно заметить между верхним краем стены и крышей полоску неба. Ну, воздух, естественно, уличный. Весь час ходим, немного разминаемся. Вот и вся прогулка.

Кстати, интересно. На прогулке не принято ходить по кругу – только от одной стены к другой. Так и не понял, почему. Но не принято.

Ну, а, если не считать прогулки – обычная суббота. Только «теплая». Из-за паршивых окон по ночам очень сильно тянет холодом – я сплю на «втором этаже» недалеко от окна. Сегодня этой проблемы уже нет. Гениальное изобретение человечества – утепленные вкладыши в резиновые сапоги.

В прошлый раз я остановился на передаче. Она меня, конечно, очень выручила. В первую очередь, психологически. Я вымылся, переоделся и более или менее почувствовал себя человеком.

Дальше пошла довольно однообразная жизнь – впереди были суббота и воскресенье. Я читал английские книжки (поставил себе задачу заниматься английским три раза в день – после завтрака, после обеда и после ужина) – по главе English Grammar for Dummies и понемногу The Affluent Society Джона Гэлбрайта (John Galbraith).

Три раза в день занимался гимнастикой. Утром делал более или менее серьезную разминку плюс дыхательную гимнастику, которой научился еще в студенческом хоре – при регулярных занятиях она здорово помогает от простудных заболеваний и, в первую очередь, от насморка. Днем просто приседал и немного отжимался, а вечером опять делал дыхательную гимнастику с облегченным утренним комплексом. В общем, хватало практически на весь день.

В промежутках расспрашивал дедка о том, как жить и как правильно вести себя в тюрьме. Правда, я так понимаю, что расспрашивать меня должен был, в основном, он – такая уж у него работа. Как мне потом объяснили, есть такие специальные дедки – колоритные, все в наколках – руки, ноги, спина, живот…

Мой дедок не отстал от общей тенденции. На руке церковь с пятью маковками (если верить «желтой прессе, это означает пять судимостей) – за каждую судимость по маковке). Но вел он себя странновато.

Кстати, если он все-таки сел реально за то, о чем рассказывал (а не находился на работе вахтовым методом 10 суток через 10, как он, якобы, работает на стройке), то пошел он в тюрьму по вполне простой причине. Жена умерла, мама умерла, у брата цирроз печени – да и отношения с братом не очень. Вот и отправился в знакомое место, где провел уже 20 лет.

Хотя, скорее, действительно профессионал. 10 суток через 10 – это такая хохма. В изоляторе временного содержания (в том числе и на Петровке) арестованного нельзя держать более 10 суток – его необходимо либо отпустить, либо отправить в СИЗО. Случаи, когда в ИВС проводят более 10 суток (у меня получилось двенадцать) – редкость.

На это, говорят, необходимо получение специального разрешения. Соответственно, «наседку» подсаживают к арестованному и слушают, слушают, слушают… А потом вызывают к следователю и говорят: «Ну-ка, дружок, расскажи нам вот про это».

Так, например, получилось с парнишкой, который находился со мной в ИВС в последние дни. Его привозили на Петровку уже не впервые – для проведения следственных действий. А вот когда он «заехал» впервые – в одной камере с ним находился «дедуля». Ну, парень, чтобы показаться «круче» (дурачок-скинхед 18 лет со справкой из психушки) сказал: «Да ладно, они еще про три эпизода не знают!». На следующий день – вызов к следователю: «Милый, расскажи нам еще про три эпизода. У нас в камере запись ведется; так что, все фиксируется». Данька еле объяснил, что все это придумал (хотя, судя по прессе, придумки ему не помогли – на суде он получил по самое не балуй).

В общем, прошли воскресенье и суббота (в обратном порядке, естественно). Ну, а в понедельник меня вызвали «налегке». Вышел, завели меня выше – а там адвокат сидит. В общем, совсем полегчало. Правда, когда я прочитал материалы, на основании которых меня арестовывали, я пришел в какую-то легкую невменяемость.

Я такого не ожидал – чтобы основной свидетель просто «в наглую» врал по легко проверяемым фактам – у меня в голове не укладывалось. Я потом еще в камере часа два в себя прийти не мог – все объяснял что-то деду. Понимаешь, что наличие или отсутствие материалов, которые подаются в суд по вопросу ареста, не имеет никакого значения, намного позже – внимательно изучив УПК, материалы Пленумов Верховного Суда и так далее. Это просто формальность.

Попутно у меня взяли отпечатки пальцев; еще через несколько дней ознакомили с Постановлением о привлечении в качестве обвиняемого – опять увидел адвокатов и смог хотя бы на словах что-то передать жене. Это постановление тоже во многом формальный документ – значение имеет лишь то, что предъявляют перед окончанием следственных действий. Однако, может быть, даже хорошо, что я этого не знал – с первых дней я старался максимально эффективно готовиться к допросам. Кто же предвидел, что первый из них будет месяцев через шесть…

В общем, меня никуда не переводили, деда «почему-то» тоже не трогали, никого к нам не подселяли. Тихая размеренная жизнь…

Деда забрали за 3 часа до окончания его десятых суток – то ли в четверг, то ли в пятницу с утра. Почти целый день я просидел один. Оказалось, что даже при моей нелюдимости, это тяжело. Основная проблема в том, что совершенно не представляешь, что произойдет в следующую минуту – кого-то приведут к тебе, переведут тебя в другую камеру, отправят в следственный изолятор…

Я уже писал раньше – самое тяжелое – ощущение, что от тебя ничего не зависит.

К вечеру завели сначала одного, чуть позже – другого. Первый – мужичок лет слегка за сорок. Уже сидел. Лет пять-семь назад вышел. Афганец; когда-то учился в МАДИ. А теперь, похоже, просто спился – во всяком случае, с соображалкой и с памятью у него было так себе. История у него была (опять же, как и у большинства тех, кого я встречал) из разряда «сам дурак, но на пару лет потянет».

Он где-то раздобыл морской офицерский кортик времен второй мировой войны (выкопал, нашел, украл, дома лежал – не очень принципиально). И не нашел ничего лучше, как понести его в ломбард на площади трех вокзалов. Причем, как потом выяснилось, ломбард находился в одном здании с отделением милиции. В общем, пришел дядька в ломбард. «Возьмете?» «Сейчас», – ответили ему. «Нам не нужен, но знаем человека, которому может понадобиться. Позвоним, спросим». Прямо при нем куда-то позвонили и спросили: «Вов, тут кортик морской принесли; тебе нужен?» Возьмешь? Ну, подходи». Через десять минут подошли. Попытка сбыта оружия. До двух лет.

Второй, Алишер – таджик. Мой ровесник. Правда, четверо детей. За последнее время впервые видел столь приличного таджика-гастарбайтера. Я его разговорил «за жизнь» – узнал много нового и интересного. Арестовали его по собственной дурости (опять эта характеристика – в конце концов, она начинает вызывать улыбку) – он много лет назад был объявлен во всероссийский розыск (в большинстве случаев громкие слова «всероссийский розыск» всего лишь означают, что обвиняемый сбежал из-под подписки о невыезде и ничего не говорят о тяжести того, что он совершил).

Жил Алишер все это время у себя в Таджикистане, а где-то за полгода до ареста решил, что про него все в России забыли и вернулся на работу. Причем, въехал в страну совершенно нормально, на поезде. А тут решил полететь домой самолетом – на свадьбу младшего брата жены. В аэропорту ему и сказали «Ассалам алейкум». Однако это далеко не самое интересное – он рассказывал полночи – я задавал новые и новые вопросы.

Во-первых, оказалось, что те таджикско-узбекские общежития, напоминающие интерьеры пьесы Горького «На дне»… Меня однажды в такие занесло: цокольный этаж свежепостроенного дома, двухэтажные дощатые нары, полусумрак, казан с рисом в середине комнаты, вокруг казана сидят…. Причем эти «общежития» не бесплатные – за них еще и платят по 500 рублей в месяц. Оказывается, это далеко не единственный вариант.

За 2000 рублей в месяц можно жить в нормальном общежитии с душем и туалетом, сменой белья и т.п. Только большинство этого делать просто не хотят. Самое интересное, что это возмущало, в первую очередь, самого Алишера – он говорил, что многократно предлагал своим «коллегам» жить так же, как и он, а они отказывались.

У него было несчастье. Как раз в тот вечер, когда он сидел с нами, он должен был находиться на свадьбе в качестве почетного гостя. Как я уже говорил, он собирался на свадьбу младшего брата своей жены. Причем, не просто младшего брата – там была другая ситуация.

Его жена примерно на 10 лет старше всех остальных детей, причем их мать умерла, когда ей было лет тринадцать. То есть она, фактически, была вместо матери своим младшим братьям. А когда вышла замуж, Алишер стал типа второго отца. Большой человек. Важный гость.

В Таджикистане в последние годы эпидемия свадеб. Их президент, Эмомали Рахмонов (сейчас его зовут как-то немного по-другому), издал закон, запрещающий платить калым за невесту. Как рассказал Алишер, раньше свадьба была сплошным разорением – подарки невесте, калым, праздничное угощение на две деревни, а потом еще отмечать свадьбу. В общем, молодые муж и жена просыпались по уши в долгах. Теперь стало проще.

Интересен и сам обычай отмечать свадьбу «всей деревней». Оказывается, «кормить всю деревню» отнюдь не означает, что вся деревня гуляет на свадьбе столько, сколько хочет. Свадьба – мероприятие личное, кого хочешь, того и приглашаешь – друзья, близкие родственники. А с «кормлением деревни» получается так.

За день до свадьбы жених в своей деревне и отец невесты в своей идут в мечеть и говорят мулле: «У нас завтра будет свадьба». В течение дня хотя бы один мужчина из каждого дома, но зайдет помолиться в мечеть. И каждому мулла сообщает информацию о свадьбе.

На следующий день, в 6-7 часов утра, в доме жениха открываются ворота. Готовится плов, жарится баран. До 10 утра каждый, кто считает необходимым, может зайти в гости, поздравить с днем свадьбы и немного угоститься. В 10 часов ворота закрываются. Не пришел – твоя проблема, дальше свадьба только для своих. Причем, старшие – как и положено, без спиртного; молодежь – со специальными чайниками, в которых якобы чай… Рассказ о таджикской свадьбе мне чем-то напомнил безалкогольные комсомольские свадьбы времен начала перестройки.

И еще одно. Не хочу никого обижать. Тем более, что я не специалист по Востоку и выслушал мнение только одной стороны, тем более, мнение предвзятое. Если верить Алишеру, таджики сильно не любят узбеков.

Во-первых, по этническому признаку. Узбеки – тюрки, а таджики – персы. Во-вторых, с точки зрения Алишера, такой нации, узбеки, вообще не существовало, а древние города на территории Узбекистана – осколки Великой Персии (что-то мне это напоминает). Кроме того, интересна в изложении моего сокамерника этимология слова «узбек». Оказывается, «уз-бек» можно перевести как «сам себе бек» или «сам себе начальник». То есть, фактически получается, что узбекское государство с точки зрения таджика образовывалось примерно на принципах казацкой вольницы на отторгнутых у Великой Персии территориях.

Ну, а, кроме всего прочего, в гражданских войнах начала 90-х годов, между таджиками и узбеками разборки, похоже, были примерно как между сербами и хорватами, только с поправкой на «восток – дело тонкое». В общем, в деревнях Таджикистана серьезно похозяйничали узбекские бандиты и узбекские наемники. Ничего хорошего из этого не вышло.

Неплохой, в общем, оказался парень, этот Алишер. К сожалению, на следующее утро в 5 утра его забрали. Куда – не знаю. Нам, естественно, ничего не сказали.

Наутро соседа повезли в суд арестовываться, а меня вдруг вызвали с вещами. Я уже решил, что куда-то повезут, но оказалось, что надо просто перебраться на другой этаж, в другую камеру. Как мы потом решили, наверное, освобождали места для банды отморозков, которые забили несколько человек где-то на юге Москвы".

(Продолдение следует)

Автор: Петр Соколов, СП