«Придется тебя изнасиловать. Жалобы писать любим?». Новые свидетельства о пытках в колониях РФ

Адвокат Мария Эйсмонт поговорила с бывшим осужденным, которого вместе с десятью другими арестантами омской ИК-10 РФ мучили в пыточной тюрьме. По свидетельству тех, кто сегодня сидит в другой омской зоне, ЛИУ-10, пытки там продолжаются и по сей день.

 Фабрика пыток

«В августе 2015 года мы написали коллективную жалобу и через телефон переслали жене одного из осужденных, чтобы она направила в Генпрокуратуру в Москву. К нам после этого приезжал прокурор, спрашивал: „Будешь забирать?“. Я говорю: „Нет“. И расписался. После этого 1 сентября утром всех собрали с вещами, всего 11 человек — тех, кто писал жалобы, и увезли. Я спрашивал, куда нас везут, но мне не ответили. Я сразу понял, куда нас привезли, когда мы выпрыгнули из машины, так как раньше отбывал наказание в ИК-7. Нас завели в здание СИ-3, хотя этот изолятор к тому времени, как мы знали, был уже закрыт», — так начинается адвокатский опрос бывшего осужденного, сделанный Марией Эйсмонт в середине сентября этого года.

Это страшный документ, который в очередной раз подтверждает, что пытки в российских колониях не «эксцесс исполнителя» или единичные случаи, а хорошо отработанная система. «Фабрика пыток» работает по давно заведенным лекалам, и пыточные возникают периодически то в одном, то в другом регионе.

«Нам сказали раздеваться, забрали вещи и поставили к верхней решетке и так мы простояли сутки, голые, без воды и еды, в туалет не выводили. Потом нас начали по одному заводить в какую-то комнату, где на полу были матрасы. Мне подставили подножку, и я упал на матрас, на голове у меня была наволочка, чтобы я никого не видел. Мне раздвинули ягодицы, сказали: „Придется тебя изнасиловать. Жалобы писать любим?“».

«Засунули в анал провод и пустили ток. Состояние было такое, как будто тебе оголяют все нервы на зубах и еще их тянут. Они что-то кричали, но я не понимал, что. Потом перевернули на спину, один сел на грудь, и провода подсоединили к половому органу. Я не видел этих людей; судя по голосам, в комнате было человек пять. Один из них все время держал наволочку, чтобы она не задиралась, еще один держал ноги. Я сильно кричал. Крики были слышны отовсюду, несмотря на то, что они включали музыку очень громко.

Потом нас опять поставили голыми в отсекатель, меня подвесили за две руки наручниками к решетке так, что до пола почти не доставал, приходилось висеть на руках 2−3 часа".

«Система вас сотрет»

«Одного из тех, кто меня подвешивал, я могу опознать. Это Махмадбеков Шодибек Хаджибекович, начальник ЕПКТ (единое помещение камерного типа. — „МБХ медиа“). Я в этот момент был без наволочки на голове, поэтому мог видеть и опознал его, второго я видел, но не уверен, что смогу опознать, помню, что он по виду был из Средней Азии. Кроме того, пока мы находились на СИ-3, несколько раз (нас) навещал начальник отдела безопасности с ИК-10 Бахтияр Сабиржанович, он был в курсе всего, что с нами там происходило, так что я уверен, что начальник ИК-10 Сысенко (Александр Анатольевич. — „МБХ медиа“) тоже был в курсе, что с нами делают, и они принимали решение о том, чтобы тех, кто жаловался, вывезли на СИ-3 и подвергли пыткам».

«Все время, что мы находились на СИ-3 в ИК-7 с сентября по декабрь 2015 года, над нами издевались, обращались к нам, называя женскими именами, мы сутками стояли в квадратике, нарисованном краской в середине камеры на полу, и кричали правила внутреннего распорядка. Надо было встать и орать во всю глотку эти правила, многие из нас охрипли, например, Дмитрий Козюков. Смотреть нам разрешали при этом только в потолок. Периодически нас выводили на растяжку, и сотрудники по одному с каждой стороны начинали бить по ногам, чтобы ноги разъехались на шпагат. Я не мог становиться на шпагат и часто падал, меня поднимали и заново начинали растягивать».

«Махмадбеков Шодибек, начальник ЕПКТ, говорил нам, обращаясь и называя женским именем: „Ты кто? Вас стереть — три секунды. И никто за вас не приедет, у тебя нету миллионов, собрались бороться против системы? Система вас сотрет“».

«После пыток током, подвешивания на сутки и избиений нас завели в камеры, я полторы недели мочился кровью. Также после того, как нас вернули в ИК-10, у меня были проблемы с психикой».

«Из тех, кто участвовал в избиениях и пытках на территории СИ-3 в ИК-7, кроме начальника ЕПКТ Махмадбекова, я смогу опознать Василия Трофимова. Как я понял, он работал там в оперативном отделе. Каждый раз, когда он заходил ко мне в камеру, он почти всегда меня избивал».

«Тем, кого пытали, должна быть обеспечена безопасность»

Я созвонилась с этим бывшим осужденным.

Назовем его Николаем, он не хочет называть свое настоящее имя, но будет готов подтвердить свое свидетельство, записанное адвокатом, тому следователю, который возбудит дело о пытках в омском изоляторе СИ-3.

Я спросила Николая, который, судя по всему, не впервые оказался за решеткой, сталкивался ли он раньше с такими пытками.

Вот его ответ: «У нас в омском управлении бьют постоянно. Но до такого не доходили, чтобы током и полтора суток висеть в наручниках». Причина столь жестокого обращения с заключенными, по мнению Николая, в том, что осужденные пожаловались на плохие условия содержания. Николай говорит, что сотрудники колонии не считают их за людей, уверены в собственной безнаказанности и говорят буквально следующее: «Скажи спасибо, что ты еще живой и что тебя еще кормят, вас вообще надо перестать кормить и желательно бить три раза в день. Вас в общество нельзя выпускать».

О том, как 11 осужденных омской ИК-10 пытали в СИ-3, адвокату Марии Эйсмонт рассказал и Дмитрий Козюков, который после этих страшных пыток тяжело заболел и был освобожден по состоянию здоровья, а теперь лечитсяв питерской больнице.

Адвокат Мария Эйсмонт направила в СК заявление о преступлении в отношении Дмитрия Козюкова. По ее словам, проверкой заявления уже занялся местный омский следователь, который дал поручение своему коллеге из Санкт-Петербурга и тот в ее присутствии опрашивал бывшего заключенного Дмитрия Козюкова.

«Их повезли их на территорию ИК-7 в этот СИ-3, который уже официально как изолятор в то время не существовал. Но было какое-то здание, которое они по прежнему называют СИ-3, хотя это просто некое помещение, которое по всей видимости использовалось для пыток. Очень дурная слава у этого пыточного места».

«Наша задача — чтобы следствие опросило всех, опросило подробно и детально, с учетом того, что те люди, которые сейчас еще находятся в заключении, могу подвергаться давлению, им должна быть обеспечена безопасность. Слухи ходят о том, что их запугивают».

«Вообще, при желании несложно понять, кто из сотрудников в конкретное время там находился. Некоторая сложность заключается в том, что у заключенных, когда их пытали, на головах были надеты наволочки, большинство из них не видело лиц своих мучителей, хотя и они кого-то смогли запомнить. Они также говорят, что могут кого-то опознать по голосам. Наша цель выявить, привлечь к ответственности тех, кто виновен в издевательствах, в истязаниях и в организации этих пыток. Надо понять, что это не какие-то единичные случаи. Совершенно очевидно, что мы имеем дело с пыточной системой, которая сложилась в Омском ФСИН и существует много лет».

«Он, как трансформер, собран по кусочкам»

Я спросила у Николая, возможно ли изменить тюремную систему, чтобы больше не пытали арестантов. Он ответил: «Конечно, возможно. Нужно, чтобы те, кто этим занимается, понесли наказание».

Стоит отметить, что эти 11 осужденных, которых вывозили на пытки в омскую СИ-3 — обычные уголовные арестанты, не «политические», не «экономические». И, скорее всего, не «первоходы». Люди бывалые и особенно ненавидимые тюремщиками. Кстати, у такой категории заключенных есть негласное правило: не жаловаться. Но ситуация была настолько ужасной и пытки столь чудовищными, что арестанты посчитали: молчать нельзя, потому что в омских колониях остались люди, которых может постигнуть та же участь.

«Нельзя это просто так оставить: вот я освободился и ничего про это не говорю. А ведь кого-то там могут убить, — объясняет Николай. — Вот, например, у Димы теперь будет пожизненная инвалидность. Человек заехал в тюрьму нормальный, он даже мог отсидеть 15 лет или уйти на УДО, выйти и жить нормальной жизнью. А сейчас он не может жить нормальной жизнью. Он, как трансформер, весь собран по кусочкам. Это же ненормально. Также у кого-то из нас после этих пыток с психикой не в порядке».

«Если будет подан сигнал из центра»

Пару дней назад я получила письмо из омской колонии-больницы ЛИУ-10. Это жалоба осужденных, которые сейчас там содержатся. Они не поставили свои подписи, потому что боятся, что их накажут за жалобы. А жалуются они на унижения, сексуальные домогательства, на избиения, на моральное и психологическое давление.

Как можно изменить ситуацию и проверить эту информацию?

«При желании любую информацию можно проверить, просто в данном случае это скорее всего потребует больше усилий и времени, — говорит Эйсмонт. — К сожалению, это распространенная проблема — страх потерпевших от жестокого обращения рассказать под своим именем о пытках, чтобы не быть подвергнутым еще худшим пыткам». 

«Часто мы слышим, что поступили сигналы о насилии из мест лишения свободы, туда приехали адвокаты или правозащитники, а им передали от заключенных отказ от встречи, или даже привели заключенных, и те при них отказались от своих слов. Тут очень важно убедиться, что волеизъявление отражает истинную волю человека, — продолжает адвокат. — Хорошо помню недавний рассказ моей коллеги Веры Гончаровой, которая давно занимается пытками в колониях в Омской области. Она приезжала в Омск встречаться с человеком, или как она описала, „тенью человека“, и когда того к ней привели, он на словах отказался от встречи с адвокатом, но потом одними губами ей прошептал „помогите“».

После того, как в СМИ появилось множество свидетельств о пытках в колониях в разных регионах России, кажется, уже и в Следственном комитете и в центральном аппарате ФСИН должны понять, что речь не идет о единичных случаях применения «недозволенных методов», а речь о пыточной системе, которую надо срочно менять.

И если в Москве на это решатся, то появится много новых свидетельств, уверена Мария Эйсмонт: «Если будет подан четкий, недвусмысленный сигнал из центра, от руководства СК, ФСИН, Прокуратуры о том, что вот сейчас они действительно собираются по-настоящему разобраться в происходящем, выявить и наказать садистов, прекратить практику пыток в конкретных колониях, о которых много лет известно, о том аде кромешном, что там происходит — если они будут готовы показать действиями, а не только громкими заявлениями начальников, что они начали настоящую работу по искоренению пыток, если они будут готовы предоставить свидетелям и потерпевшим гарантии безопасности — люди, я уверена, начнут говорить».

Автор: Зоя Светова; МБХ