Три истории о том, как в Украине судятся из-за незаконных уголовных преследований

«Пусть меня расстреляют, но оговорить себя я не могу», – заявляет преподавательница фортепиано из Донецкой области, которая рассказывает, что следователи более двух лет «прессовали» ее по сфабрикованному делу. За незаконное уголовное преследование она отсудила 100 тыс. грн. Ее история борьбы с несправедливостью – одна из десятков, которые сейчас находятся в украинских судах.

Издание «КРАПКА» рассказывает о самых интересных случаях, когда людям удавалось добиться возмещения за сфабрикованные против них дела.

Держали в СИЗО три года ни за что

Житель Кривого Рога Александр Денисенко отсудил у государства миллион гривен за то, что его три года незаконно держали в СИЗО и еще год – под подпиской о невыезде (с 2011-го по 2015-й). В прошлом году мужчина потребовал 16 млн грн компенсации. В своем иске он говорил о том, что из-за ареста не мог заниматься воспитанием сына и дочери, был лишен возможности отвести свою девочку на первый звонок. В в итоге ему назначили компенсацию в 1 млн грн.

Как выяснили журналисты издания «КРАПКА», жителя Кривого Рога  пытались осудить за якобы полученную взятку (согласно Реестру судебных решений, в январе 2011 года он занимал должность старшего следователя прокуратуры Саксаганского района Кривого Рога).

«Его судили по ст. 368 Уголовного кодекса («Принятие предложения, обещания или получение неправомерной выгоды должностным лицом»)», – уточнили «КРАПКЕ» в канцелярии Октябрьского райсуда Кривого Рога.

Расследование о том, брал Денисенко взятку или нет, открывали дважды, и дважды мужчину бросали в тюрьму.

Первый раз это произошло в январе 2011 года. Тогда в ГПУ в отношении него открыли производство по статье о получении взятки в особо крупном размере. 20 января 2011 года  Александра Денисенко задержали, впоследствии взяли под стражу. Через год Довгинцовский суд Кривого Рога признал его виновным и приговорил к пяти годам тюрьмы с конфискацией и лишением права занимать аттестованные должности в правоохранительных органах сроком на три года.

Следователь подал апелляцию, и 24 апреля 2012 года Апелляционный суд Днепропетровской области приговор отменил. Правда, мужчину оставили под арестом. Следующие восемь месяцев он провел в СИЗО, пока Октябрьский райсуд Днепра 26 декабря 2013 года («под елочку») снова не приговорил его к пяти годам лишения свободы.

Прокурор из изолятора подал новую апелляцию, и на этот раз более успешно. 6 марта 2014 года приговор отменили, а содержание под стражей заменили подпиской о невыезде. Судьи постановили, что в деле еще раз тщательно должна разобраться Генеральная прокуратура.

В апреле 2014 года следствие начали с нуля. И только через год, 19 июня 2015-го, в прокуратуре Днепропетровской области уголовное производство в отношении Александра Денисенко закрыли. Как сказано в материалах суда, «в связи с тем, что не установлены достаточные доказательства для доказанности виновности лица и исчерпаны возможности их получить».

Интересно, что, по данным Судебного реестра, взяточник из Денисенко был, мягко говоря, не очень. Вот что у него арестовали из имущества:

• квартиру;
• автомобиль Chevrolet Lacetti 2005 г. в.;
• холодильник Candi;
• микроволновую печь Whirlpool;
• телевизор Funаи;
• мобильные телефоны Nокiа 6233 и Nокiа 1100;
• цепочку и крестик из золота, часы Orient, заколку для галстука;
• 156 грн 60 коп.;
• 200 долл. США.

Уже в 2015 году Александр Денисенко восстановился на работе и с тех пор занимает должность прокурора Криворожской местной прокуратуры №3 (он регулярно подает электронные декларации). Время от времени криворожские СМИ упоминают его фамилию как представителя гособвинения на судебных процессах.

В ответ на иск представитель казначейской службы, который  выступал от имени Украины, заявил, что сомневается в том, что мужчина получил какой-то моральный вред, три года находясь в СИЗО. Поэтому к делу привлекли экспертов Харьковского НИИ судебных экспертиз им. Н. С. Бокариуса.

«По результатам судебного рассмотрения суд частично удовлетворил иск гражданина и назначил ему денежную компенсацию в размере 1 млн грн за моральный ущерб, причиненный незаконным уголовным преследованием», – сообщили в суде.

Бойца, потерявшего здоровье в АТО, 40 месяцев травили за «дезертирство»

А в городе Остроге Ровненской области недавно суд принял сторону бойца АТО, сержанта Александра Плисюка. Его история – это смесь хаоса первых лет войны и самодурства госслужащих, сидящих в теплых кабинетах. Представьте: военная прокуратура 40 месяцев преследовала бойца за «дезертирство» и хотела судить, несмотря на то что он потерял здоровье в боях на Донбассе в 2014 году, о чем неоднократно сообщал прокурорам.

Как выяснила «КРАПКА», Александр добровольно мобилизовался 5 июня 2014 года, написав рапорт с просьбой отправить его в зону АТО. Служил в секторе «Д» (Донецкая область и Луганская область вблизи границы). В августе того же года получил контузию. Врачи, обследовавшие бойца, пришли к заключению, что в результате боевых действий у него возникло посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), поэтому он нуждается в поддерживающем лечении под присмотром врача-психиатра на общих основаниях.

Однако в январе 2015 года, когда Александр Плисюк еще находился на лечении в Острожской психиатрической больнице, прокуроры открыли в отношении него уголовное производство по подозрению в неявке из лечебного учреждения на службу с целью уклонения от нее (статья УК «Дезертирство»). Уголовное преследование продолжалось более трех лет, до 31 июля 2018 года, когда производство закрыли за отсутствием состава преступления. И это при том, что еще 17 декабря 2016 года в Военно-медицинском клиническом центре Западного региона Украины его признали негодным к воинской службе в мирное время и ограниченно годным в военное время.

«Свидетельство о болезни с выводами о моей негодности к воинской службе, которое мне выдали 17 декабря 2016 года, я направил в военную прокуратуру Ровненского гарнизона. Через пять дней, 22 декабря, его получили и присвоили регистрационный номер. Но уголовное производство в отношении меня было закрыто только 31 июля 2018 года, то есть через 19 месяцев с момента получения свидетельства о болезни. И это при том, что и я, и работники Острожской областной психиатрической больницы сообщали о моем лечении должностным лицам Острожского РВК», – сказал на суде Александр Плисюк.

Также боец пожаловался на то, что из-за нахождения под подозрением в течение 41 месяца ему не дали статуса участника боевых действий. А поскольку все это время он переживал из-за уголовного дела, у него еще больше ухудшилось здоровье. Моральный ущерб Александр Плисюк оценил в 874 тыс. грн.

В военной прокуратуре и Государственной казначейской службе в ответ заявили, что незаконность их действий не доказана. Но суд встал на сторону военного: ему назначили возмещение в размере 169 тыс. грн.

Уроки учительницы музыки срывали люди с оружием

Еще одна история буквально на днях завершилась в суде города Торецка Донецкой области. Учительница музыкальной школы Галина Федорычева рассказала «КРАПКЕ», что ее два года «прессовали» местные полицейские, добиваясь признания в служебном подлоге. Женщина, 40 лет работающая преподавателем фортепиано, подозревает, что так ей могли отомстить за проукраинскую позицию.

Галина Федорычева. Фото: youtube.com /«Радио «49ʼпараллель»

«В 2014 году, когда на Донбассе начались митинги в поддержку «ДНР», бывший директор музыкальной школы организовывала сбор материальной помощи для боевиков, а также под расписку составляла списки подчиненных, которые должны были ходить на митинги. Я и некоторые другие коллеги это не поддерживали и вслух говорили, что хотим жить в Украине, никакая Россия нам не нужна. После того как сепаратизм подавили, власть в городе не изменилась. Все, кто стоял на трибунах в поддержку «ДНР», остались на местах», – рассказывает «КРАПКЕ» Галина Федорычева.

Она добавляет, что в июне 2015 года преподавателей, занимавших проукраинскую позицию, начали сокращать. Федорычева жаловалась и добилась, чтобы ее оставили в должности.

«Тогда же выяснилось, что директор, завуч и заведующий отделом сохранили места за учениками, выехавшими из города, и за «мертвые души» получали зарплату (о «виртуальных» учениках упоминается в судебных материалах. – Прим. «КРАПКИ»). Относительно этих должностных лиц открыли уголовное производство. Как я поняла, их потом «отмазали». Но уголовное дело, по которому надо кого-то наказать, осталось. Поэтому дело начали подстраивать под нас. Рядовых преподавателей стали делать должностными лицами, субъектами преступления. Для этого был сфабрикован протокол заседания фортепианного отдела, на котором будто бы путем голосования меня сделали членом комиссии, то есть должностным лицом. Хотя на самом деле не было ни заседания, ни нас на нем, ни наших подписей в протоколе», – говорит Галина Федорычева.

Доказательства вины Галины Федорычевой не заставили себя ждать. Для этого, по ее словам, следователи подделали книгу протоколов об академических концертах.

«Те несколько отдельных листов нельзя было назвать документом. Но с помощью заведующего следователи придали им вид официальной бумаги, которую я якобы подделала (прошили и пронумеровали). После этого 24 декабря 2015 года следователь Никита Дмитриев по телефону вызвал меня на допрос в качестве свидетеля. А на месте уже допрашивал как подозреваемую», – вспоминает Галина Федорычева.

Женщина говорит, что полицейские сначала относились к ней по-хорошему: заверили, что адвокат ей не нужен, а отпечатки пальцев взяли, сказав, что это «бесплатный подарок от полиции для биометрического паспорта перед Новым годом». «Я им доверяла», – объясняет педагог.

Жизнь преподавательницы превратилась в ад. Педагоги свидетельствовали, что в музыкальную школу приходили правоохранители с оружием и срывали уроки. Коллеги Галины Федорычевой еще до решения суда стали на позицию следствия и предлагали взять ее на поруки. От нервного напряжения у женщины, имевшей 3-ю группу инвалидности, значительно ухудшилось зрение.

«Я стала за себя бороться. На работе мне сказали: «Ну что ты привлекаешь к школе излишнее внимание? Из-за тебя нас закроют». А мне лучше пусть меня расстреляют, но оговорить себя я не могу», – рассказывает о своих полуторагодичных мытарствах по судам Галина Федорычева.

После того как дело развалилось (прокурор отказался от государственного обвинения, заявив, что преступление не доказано), Галина Федорычева обратилась с гражданским иском о возмещении материального и морального вреда. На это у нее ушло еще полтора года.

Материальный ущерб она оценила в 13 900 грн, а моральные страдания и вред здоровью – в 500 тыс. грн. Прокуратура же возразила: по ее оценке, у педагога «возникло право на возмещение морального вреда в размере 29 779 грн».

Как и в случае с делом Александра Денисенко, Галина Федорычева обратилась в Харьковский научно-исследовательский институт судебных экспертиз им. Н. С. Бокариуса. Там подтвердили, что ситуация, в которой находилась женщина, действительно была для нее психотравмирующей, она подверглась страданиям из-за необходимости оправдываться и доказывать свою невиновность.

В конце концов Торецкий суд признал ее потерпевшей, но требования удовлетворил частично, постановив выплатить 100 тыс. грн компенсации. Впрочем, учитывая то, что в суде первой инстанции казначейство отрицало и моральный, и материальный ущерб, ситуация может измениться. Там подали апелляцию и обжалуют выплату денег.

Следователь-фальсификатор или «Лучший полицейский»?

Преподаватель фортепиано Галина Федорычева говорит, что доказать свою невиновность для нее было делом чести.

«Сначала я думала, что следователи беспристрастно и честно меня выслушают, а получилось так, что они стали подделывать улики. Опровергать клевету было трудно, было очень страшно, но я боролась», – объясняет Галина Федорычева.

Заметим, что в прокуратуре и полиции Донецкой области преподавательнице заявили, что никакого вреда ей причинено не было. Более того, по уголовному делу, открытому в 2016 году уже относительно правоохранителей, так никому и не объявлено о подозрении. Поэтому компенсацию заплатит государство.

«КРАПКА» обратилась за комментарием к руководству Торецкого отделения полиции Донецкой области, где работает следователь Никита Дмитриев, который вел дело Галины Федорычевой. Мы попросили рассказать, что они думают об этой истории. Временно исполняющий обязанности начальника Владлен Судариков и старший следователь Артем Лящук сказали, что слышали об этой истории, однако подробностей не знают, потому что на своих должностях работают недолго.

Тем временем следователь Никита Дмитриев победил в местном фотоконкурсе «Лучшийполицейский Торецка», набрав немало симпатий. «Признается, что работать в полиции – это его мечта с детства», – сказано в профиле 26-летнего полицейского.

Он считает, что расследовал дело добросовестно, а в суде оно развалилось из-за плохой работы прокуроров.

Журналисты издания «КРАПКА» пообщались со следователем и публикует разговор.

– Как нам известно, Галина Федорычева выиграла суд о возмещении убытков, причиненных незаконными действиями органов досудебного следствия и прокуратуры. А дело о подозрении в служебном подлоге развалилась в суде. Федорычева говорит, что вы как следователь сфабриковали дело.

– Никакой фабрикации не было. Сначала в деле был другой прокурор, который отнесся к своим служебным обязанностям безответственно и халатно и потерял треть вещественных доказательств. Я не знаю, куда они делись, но из-за этого новый прокурор отказался от обвинения. Тем более что до этого мы направили в суд аналогичные производства, в которых суд передал преподавателей коллектива музыкальной школы на поруки. И наша позиция была уверенной, поскольку прецедент уже был.

– По вашему мнению, какие есть основания полагать, что Галина Федорычева совершала правонарушения? И какие есть доказательства?

– Вы представляете, что было в Донецкой области в 2014 году? Многие люди выехали. И чтобы наша музыкальная школа не закрылась, учителя продолжали выставлять ученикам оценки, отмечать явку на уроки. В то же время в школе велись журналы академических концертов. Академический концерт – это как экзамен. Он принимается комиссией. И при принятии этого решения члены комиссии являются должностными лицами, решают судьбу учеников.

Когда детей не было, они выставляли оценки за якобы состоявшийся академический концерт. Свидетели говорили, что таких детей на концерте не помнят. Но потом они изменили показания. Возможно, эти свидетели дружат, не хотят конфликтовать, поскольку Галина Федорычева – добрая женщина, нормальная, абсолютно адекватная, но немного конфликтная.

Словом, мы подозревали, что они искусственно увеличивали педагогическую нагрузку. Возможно, даже в пользу третьих лиц (чтобы школа не закрылась). Но до этого мы, следователи, не дошли. Уголовное производство у нас забрали и передали в прокуратуру, которая затем его заканчивала и передавала в суд.

– Преподаватель настаивает на том, что протокол заседания фортепианного отдела (который якобы сделал ее должностным лицом) был подделан, ее самой на собрании не было, как и других людей, чьи фамилии стоят в протоколе. Также они говорят, что не ставили там своих подписей.

– Такой документ был. Нам его дали именно в музыкальной школе. Мы его не подделывали: у нас заинтересованности в этом не было. Что нам предоставили, то мы и приобщили к уголовному производству.

– Галина Федорычева говорит, что книга протоколов изначально не была документом. Это сначала были отдельные листы, которые кто-то прошил и пронумеровал, придав им таким образом вид официального документа.

– Мы ничего не прошивали, ничего не нумеровали. Нумеровала начальница фортепианного отдела музыкальной школы – это входит в ее полномочия. Как я понимаю, ей предоставили письма, она проверила достоверность и сшила в один большой журнал академических концертов. Мы проводили почерковедческие экспертизы, которые подтвердили, что там стоит подпись Галины Федорычевой.

– Проходили ли по этому делу другие должностные лица? Не преподавательница фортепиано Федорычева, а руководство музыкальной школы – директор, заведующий?

– К тому времени следствие располагало сведениями о том, что администрация школы присутствовала на концерте в качестве зрителей и не могла знать, что именно было подделано. То есть директор пришла, посмотрела, как играют ученики, комиссия поставила оценки. Директор в конце подписала полностью готовый документ.

– То есть в принципе не было вопросов к руководству школы?

– Они были свидетелями. К ним сначала были вопросы: «Почему так?» Но когда выяснились обстоятельства, о которых я сказал, мы опрашивали руководство в качестве свидетелей. Там сначала была директор, ее заместитель (который потом стал начальником отдела культуры нашего горсовета). Мы их всех допрашивали, все давали показания. Ни на одного учителя или директора никакого влияния с нашей стороны не было. Все рассказывали так, как было написано изначально. Я не знаю, почему потом свидетели изменили свои показания.

Чтобы оправдаться, у людей уходят годы

По наблюдениям юристов, выиграть в суде дело о возмещении за незаконные уголовные преследования сравнительно легко (хотя «КРАПКА» видела в судебном реестре и отказы). Куда труднее не стать осужденным с самого начала.

«Оправдательных приговоров в Украине пока меньше 1%. То есть если человека в чем-то обвинили, то с высокой вероятностью его осудят. А если человек доказал в суде свою невиновность, то и возмещения добиться не так уж сложно», – объясняет старший партнер адвокатского объединения «Климчук и партнеры», адвокат Максим Гарбуз.

По его словам, иски о возмещении подают далеко не все пострадавшие.

«Если они решают идти до конца, то почти во всех случаях назначается возмещение. Но оно, как правило, минимальное, суммы несопоставимы с тем ущербом, который был причинен человеку. Например, человек, находясь под следствием, мог не только не получать зарплату, но и потерять карьеру, не продвинуться по службе или прекратить трудовую деятельность», – говорит Максим Гарбуз.

Часто этим механизмом пользуются служащие, которые подозревались во взяточничестве или были люстрированы. В качестве одного из громких примеров адвокат приводит дело экс-главы ГСЧС Сергея Бочковского. В марте 2015 года на него надели наручники прямо на заседании правительства. Задержание транслировалось в прямом эфире. Служащему инкриминировали взяточничество, злоупотребление властью и служебный подлог.

«Так будет с каждым, кто нарушает закон и кто издевается над украинским государством», – написал тогда в Twitter премьер Арсений Яценюк. Министр МВД Арсен Аваков после задержания давал пресс-конференцию, на которой показывал документы, касающиеся перевода средств Бочковским в офшоры.

Однако затем дело развалилось, а суд признал  увольнение с должности председателя ГСЧС противоправным. Бочковскому назначили 546 тыс. грн компенсации – «за вынужденные прогулы».

Адвокат Максим Гарбуз отмечает, что в законодательстве есть еще один пробел – отсутствие процедуры восстановления в должности в случае незаконного увольнения. Поэтому, даже получив решение в свою пользу, люди не всегда могут им воспользоваться.

«Как можно восстановить, если на освобожденное место пришел новый человек и он работает? Этот аспект не урегулирован. А бывает, что вынесли решение восстановить, а должность упразднена или реформирована. Вот и получается, что человек чего-то добился, а механизма, чтобы реализовать решение, нет.

Этим часто пользуются в конкурентных войнах: если нет возможности убрать человека с должности законно, то фабрикуются материалы дела о получении взятки, осуществляется провокация. А дальше человек год или пять доказывает, что он не виновен. В конце концов его оправдывают, но вернуться на работу он не может, потому что отсутствует механизм», – пояснил Максим Гарбуз.

Автор:  Ярослав Маркин; «КРАПКА»