Как российские оккупанты захватывали ЧАЭС и зону отчуждения, а затем бежали, разграбив станцию

Чернобыльская атомная станция и 30-ти километровая зона отчуждения были оккупированы российскими войсками с 24 февраля по 1 апреля. После деоккупации зоны украинские правоохранители начали расследовать преступления армии РФ.

Вышгородская окружная прокуратура Киевской области подсчитала, что за время оккупации российские военнослужащие вывезли со складов, цехов, административных зданий, служебных кабинетов и промышленных площадок предприятий зоны отчуждения имущества на 26 миллионов гривен. 

25 мая прокуратура заочно сообщила о подозрении генерал-майору полиции РФ Олегу Якушеву. Правоохранители считают, что именно он командовал российскими военными в зоне отчуждения и отдал приказ ее разграбить. 

Генерала Якушева подозревают в посягательстве на территориальную целостность и неприкосновенность Украины (часть 3 статьи 110 УК, ведении агрессивной войны, часть 2 статьи 437 УК и нарушении правил и обычаев войны, часть 1 статьи 438 УК). 

Пока правоохранители выясняют, кто и как грабил предприятия зоны, их сотрудники пытаются оценить, как вторжение повлияло на радиационный фон и безопасность места, где 36 лет назад произошла крупнейшая атомная катастрофа в мировой истории.  Побывав на месте, пообщавшись с персоналом ЧАЭС и правоохранителям, журналисты издания  «Ґрати» реконструировали события оккупации.

• Подробиці оборони Харкова від 92 ОМБР

Смена №3

В 5 часов утра 24 февраля Валентин Гейко, начальник смены №3 Чернобыльской атомной станции, по громкой связи объявил подчиненным о режиме аварийной готовности и скомандовал отключить подсветку ЧАЭС. Вячеслав Якушев, инженер смены цеха радиационной безопасности Нового безопасного конфайнмента (НБК) и объекта «Укрытие», вспоминает, что примерно через полчаса он с электриком поднялся на крышу техздания НБК.

«Сначала показалось, что увидели самолеты, но потом мы поняли — это были две ракеты, выпущенные со стороны Беларуси», — вспоминаем Якушев.

К тому времени инженер уже знал, что началось вторжение — прочитал в новостных телеграмм-каналах.

Сотрудники ЧАЭС дежурят на станции сменами по 12 часов. В 9 утра Якушев и 89 его коллег должны были смениться. Большинство персонала станции живет на левом берегу Днепра в городе Славутич. На работу они добираются электричкой, по дороге дважды пересекая границу с Беларусью. От санитарно-пропускного пункта в Семиходах до Чернобыля сотрудников доставляет станционный автобус.

«Мне на смену должен был приехать инженер Саша Коваленко. Я ему в 7 утра звоню и спрашиваю: «Что у вас?». Он говорит: «Персонал на перроне, электричка стоит». В 7:22 он мне звонит и говорит, что электричка так и не отправилась», — вспоминает Якушев.

Позже выяснилось, что рано утром в Семиходах взорвали мост и по железной дороге к ним уже не доехать.

В 9 утра начальник смены станции Гейко по громкой связи объявил, что сотрудников не сменят. После чего сообщил, что началась полномасштабная война и режим повышенной готовности сохраняется. Через какое-то время на камерах системы видеомониторинга зоны уже появились колонны российской бронетехники.

«Было ощущение нереальности происходящего. Ребята, вы серьезно? Вы понимаете, куда вы едете?», — вспоминает Якушев.

Домой, к жене и дочери, он вернулся только 20 марта. С коллегами он провел на станции более 600 часов.

• Ключовий етап битви за Україну

Оккупация

Сотрудники ЧАЭС были не единственными, кто оказался в зоне перед началом вторжения. Станцию охраняли 169 бойцов Национальной гвардии, а в Чернобыле оставался медперсонал больницы и пожарники.

Госагентство по управлению Чернобыльской зоны подсчитало, что всего в зоне тогда находилось более 300 человек, включая четырех «сталкеров». Четыре спортсмена, накануне нелегально проникли в покинутый город-спутник ЧАЭС Припять. Они планировали пройти по стропе, натянутой между двумя 16-ти этажными зданиями, и снять это с дрона. После начала вторжения, они добрались до Чернобыля и попросили убежища на ЧАЭС.

Российские войска зашли в зону отчуждения с территории Беларуси с двух сторон — первая пересекла границу на северо-западе в районе села Вильча, вторая — на северо-востоке двигалась от поселка Комарин.

У атомной станции российские военные появились около двух часов дня. Ко входу в административное здание подъехала бронетехника, в том числе танк. Нацгвардейцы сложили оружие. После чего бойцы в черной форме с белыми повязками ворвались в кабинет начальника смены станции Валентина Гейко. Вместе с командирами Нацгвардейцев он три часа вел переговоры с российским генералом и полковником. Влаентин Гейко не стал комментировать «Ґратам» подробности переговоров.

По словам заместителя директора госпредприятия по управлению Чернобыльской зоны отчуждения Максима Шевчука, стороны, в итоге, договорились, что пленные нацгвардейцы будут жить в двух убежищах в подвале административно-бытового корпуса ЧАЭС, а солдаты с оружием не будут находиться непосредственно на атомных объектах. Офицеры вместе с генералом Олегом Якушевым разместилось на четвертом этаже этого же здания. Остальные россияне заняли здание санпропускника неподалеку. Россияне потребовали, чтобы начальник смены станции согласовывал с ними любые передвижения сотрудников.

• Что стоит за зверствами российской армии в Украине

Уже к вечеру все предприятия зоны были оккупированы. Часть российских военных осталась контролировать зону, остальные отправились дальше в сторону города Вышгород.

«По этому же маршруту организовали эвакуацию раненных на территорию Беларуси, а также поставляли вооружение, боеприпасы, топливо и продукты войскам, которые наступали на Киев», — рассказали «Ґратам» в Вышгородской окружной прокуратуре.

Следствие не смогло установить сколько именно российских военных находилось в зоне отчуждения, но уточнило, что это были соединенные подразделения Сибирского округа — войск Росгвардии РФ при поддержке военнослужащих минобороны.

Большинство сотрудников станции, которые все это время оставались на рабочих местах и продолжали работать, впервые увидели российских солдат вечером, когда отправились на ужин через галерею второго этажа.

«Одеты в черное с белыми повязками. Это был спецназ Росгвардии. Через окно столовой видели их технику с символами «V» и «Z», — вспоминает инженер Вячеслав Якушев. По его словам, в столовой он видел и бойцов украинской Нацгвардии уже без оружия. После ужина все сотрудники вернулись на рабочие места.

Пыль

Вторжение в первый же день отразилось на уровне радиации в зоне отчуждения. 25 февраля в зоне сработали датчики автоматизированной системы контроля радиационной обстановки (АСКРО). Генеральный директор государственного специализированного предприятия «Экоцентр» Сергей Киреев рассказывает, что в отдельных пунктах АСКРО установленные контрольные уровни повысились сразу в 2-8 раз. Вскоре, информация о радиационном состоянии зоны отчуждения с датчиков АСКРО перестала поступать в оперативно-диспетчерский центр предприятия — в зоне пропала связь, свет и интернет.

«Когда вошли оккупанты, они начали ездить где попало, там было большое скопление тяжелой техники. Они подняли радиоактивную пыль. Более того, одна колонна, которая зашла через Бенивку, пересекала так называемый «Западный след» — одну из самых загрязнённых территорий зоны», — рассказывает Киреев.

Он объясняет, что территория зоны загрязнена неравномерно, и перемещаться по ней можно строго по проложенным маршрутам. После аварии по ее территории рассеялись «горячие» частицы дисперсного топлива. Кроме того, там находятся площади, на которых расположены пункты временной локализации радиоактивных отходов. Их захоронили во время острой фазы ликвидации аварии на четвертом энергоблоке.

«Яркий пример — это село Копачи село, которое захоронили в землю. Такая же история — «Рыжий лес». Когда нужен был подъезд к разрушенному четвертому энергоблоку, для строительства объекта «Укрытие», уровень облучения не позволял использовать там людей и технику. [Тогда] приняли решение о необходимости захоронения этого леса», — рассказывает Киреев.

Собственно, главная задача всех госпредприятий, работающих в зоне отчуждения, — минимизация выноса радионуклидов за ее пределы.

При выезде сначала из 10-ти километровой, а затем и 30-ти километровой зон персонал, посетители, транспорт и грузы проходят радиационно-дозиметрический контроль на контрольно-дозиметрических пунктах (КДП). В случае фиксации превышения контрольного уровня, транспорт и груз отправляют на дезактивацию.

«Загрязненная одежда или обувь персонала, посетителей дезактивируется на КДП, в случае невозможности провести дезактивацию, обувь или одежда изымается, и в последующем передается на захоронение специализированному предприятию», — гобъясняет Киреев.

Он вспоминает, что в следующий раз информация с датчиков АСКРО поступила 2 марта.

«Показатели пошли на спад — это подтверждает версию о радиоактивной пыли», — говорит Киреев.

Проблемы

Находясь на ЧАЭС Вячеслав Якушев следил за показателями внутри Нового безопасного конфайнмента (НБК) — герметичной арки со стационарными системами наблюдения. В июле 2019 года ее «надели» на объект «Укрытие», построенный после аварии над четвертым энергоблоком атомной станции. На рабочее место Вячеслава поступали данные с систем конфайнмента. После вторжения они не изменились.

• У розстрільних списках російських окупантів на Чернігівщині були навіть прізвиська

Главной проблемой сотрудников станции оставалась их ротация. В Киевской области начались бои и обстрелы — альтернативный путь в Славутич по автотрассе через Иванкив оказался перерезан. 26 февраля Валентин Гейко разрешил подчиненным отдыхать на рабочих местах. Днем они по очереди дремали по несколько часов. На ночь определяли дежурных, чтобы остальные сотрудники могли поспать.

«Когда стало понятно, что и во вторник (1 марта) нас не сменят, я сказал: «Будем налаживать быт», — вспоминает Якушев.

Хотя на ЧАЭС не работал интернет и мобильные операторы, связь с внешним миром у персонала станции была. Начальник смены Гейко по стационарному телефону регулярно созванивался с Руководством госпредприятия ЧАЭС, которое находилось в Славутиче. В здании предприятия даже оборудовали кабинки, чтобы сотрудники могли один-два раза в день общаться с родственниками, у которых дома не было стационарных телефонов. Инженер Якушев вспоминает, что общался с женой и дочкой дважды в день, в 10 утра и 7 вечера.

«Стали созваниваться с ребятами с других смен. Те сказали, чтобы мы вскрывали их шкафчики и сейфы, забирали чай, сахар, сигареты, — рассказывает инженер и продолжает. — Нам повезло, у одного из сотрудников оказался просто огромный, как нам тогда казалось запас сигарет — четыре блока. Недели две мы проблем с сигаретами не знали».

С солдатами сотрудники ЧАЭС старались не контактировать.

«Внутренне было такое: вы приехали, вы взяли под контроль, вот и занимайтесь контролем, мы будем заниматься своей работой», — говорит инженер.

Тем не менее, начальник смены станции вынужден был согласовывать любые передвижения сотрудников вне ее периметра.

• Рассказы побывавших в оккупации на Херсонщине: «Ну, оно пьяное пришло или накуренное, я ж не знаю, что оно хотело»

Якушев вспоминает, как 1 марта, когда он с коллегой делал замеры на территории, российские военные попросили пообщаться со съемочной группой российского канала минобороны — «Звезда». Они отказался, посоветовав обратиться к начальнику смены станции. Затем другая группа военных настойчиво хотела провести замеры вместе, представившись военнослужащими войск радиационной, химической и бактериологической защиты. Инженеры ЧАЭС снова не согласились и попросили не мешать.

В тот день у начальника смены станции Валентина Гейко был юбилей — 60 лет. По традиции, именинников в 13:00 начальник смены поздравлял по громкой связи. В этот раз Гейко пришлось поздравлять себя самому. Он коротко сказал, что надеется больше не праздновать юбилей в таких условиях и пожелал всем душевного спокойствия.

Вскоре у сотрудников станции возникли проблемы посерьезнее — просело электронапряжение. 9 марта НАК «Укрэнерго» сообщило, что из-за повреждения линий электропередач площадка ЧАЭС обесточена. Компания сообщила, что занимается восстановлением, но в то время под Киевом продолжались бои. Станция перешла на резервную линию напряжения от дизель-генераторов. Якушев вспоминает, что топлива в генераторах хватило на три дня, чтобы они продолжали работать пришлось взять дизель у российских военных.

Альтернативой российскому дизелю было предложение от них получать электроэнергию из Беларуси. 13 марта начальник смены станции сообщил подчиненным, что станция будет «запитываться» по линии электропередач из беларусского Мозыря. Электричество подавалось не только в Чернобыль, но и в Славутич, который тоже пять дней был обесточен.

• Как заставить российских военных преступников заплатить за все

Переправа

20 марта удалось решить и проблему ротации персонала. К тому времени руководители станции в Славутиче придумали как это сделать. Сначала на станцию должны были добраться 46 сменщиков — все они вызвались ехать добровольно. В обратном направлении должны были отправиться 50 из 90 сотрудников, которые оставались на станции. Остальные решили продолжить работу. Кроме персонала ЧАЭС россияне разрешили выехать со станции девяти военнослужащим Национальной гвардии — восьми женщинам и одному онкобольному, одной пожарной и четырем «сталкерам».

Новая смена понимала, что отправляется на ЧАЭС на неопределенный срок. У нее было сразу два руководителя — Владимир Фальшовник и Сергей Маклюк. Фальшовник объясняет, что из всех начальников смен станции только у них не было несовершеннолетних детей. Маклюк говорит, что больше переживал за родных, которые оставались без него в Славутиче. Город к тому времени находился по сути в тылу российских войск, но зайти в него военнослужащие РФ не пытались. Вячеслава Якушева отправился менять его сосед по подъезду Сергей Нюшев.

Ротацию проводили по прежнему маршруту — транзитом через Беларусь. Смена добровольцев отправилась автобусами из Славутича. Меняли в том числе сотрудниц столовой, на станцию отправились четыре женщины с запасами еды, дрожжами, консервами и т.д. Сначала сменщиков-добровольцев на автобусах подвезли к границе с Беларусью.

Через Днепр их переправили при помощи проверенного метода — деревянной лодки с мотором. Мужчина средних лет в шапке ушанке переправлял персонал станции группами по восемь человек. На то, чтобы переправить группу и вернуться у него уходило примерно час.

«Была договоренность, что лодка идет на правый берег с людьми и назад привозит людей, которых мы меняли. Это означало, что договоренность выполняется. И вот представьте, четыре раза лодка возвращается пустая. Мы всерьез нервничали, это какая-то ловушка. И вот, наконец, лодка вернулась назад с женщинами. Тогда мы выдохнули», — вспоминает Александр Лобода. Он ехал на ЧАЭС сменить начальника смены цеха радиационной безопасности.

На берегу сотрудников станции встретили белорусские пограничники и несколько российских солдат. После пограничного и паспортного контроля их посадили в автобусы и отправили на другую сторону границы с Украиной. Оттуда на ЧАЭС автобусы сопровождали российские военные на БТРах.

На станцию новая смена добралась только после трех часов дня. Еще час ушло на передачу смены.

«Вначале нас встретили вооруженные люди. Что было приятно, так это видеть Валентина Гейко. Он был живой, здоровый и активный. Быстро объяснил, кому какие действия выполнять», — вспоминает Владимир Фальшовик. В 16:30 он объявил, что принял смену.

Инженер Якушев вспоминает, что успел ввести в курс дел своего сменщика, потом наспех переоделся и чуть не уехал домой в станционных штанах. Вывозили со  станции сотрудников все также в сопровождении БТРов, а через Днепр их переправлял лодочник.

«Вывозили нас на лодке в пять партий. У воды был страшный холод, а переправлялись мы в полной темноте», — вспоминает Якушев.

В Славутич они приехали ближе к полуночи и всерьез переживали, как доберутся домой после комендантского часа.

«Дочь встретила с рисунком «Папа — ты наш герой», — улыбается, вспоминая, инженер.

Отступление

На шестой день работы обновленной смены ЧАЭС, 26 марта, российские военные неожиданно зашли в Славутич. В городе не было украинской армии, только бойцы теробороны со стрелковым оружием. В бою на блокпосту перед въездом в город погибло трое из них, остальные отступили, а колонна российской техники заехала на главную площадь. Мэра Юрия Фомичева сначала взяли в плен, но позже отпустили.  Собравшихся на протестный митинг жителей военные пытались разогнать с помощью светошумовых гранат и стреляя в воздух.

• Французские тепловизоры для российских десантников. Расследование

Владимир Фальшовник позже вспоминал, что за полчаса до боя на блокпосту ему позвонила жена и рассказала, что россияне собираются штурмовать город. Он попытался выяснить, что происходит у командира россиян в Чернобыле.

«Потом командование бегало звонить куда-то высоко-высоко в министерство и самое печальное, ответ их был: «Регулярных войск РФ под Славутичем нет». Когда там шла война», — вспоминал позже начальник смены станции.

После этого он сообщил российскому полковнику, что персонал прекращает любое сотрудничество, пока Славутич не оставят в покое.

Военнослужащие РФ покинули город через сутки — вечером воскресенья, 27 марта. Мэр Юрий Фомичев, которого к тому времени отпустили, сообщил на своей странице в фейсбуке, что Славутич под украинским флагом, военных в нем нет, а городские власти не сотрудничают с оккупантами.

Через три дня россияне поспешно отступили и из Чернобыльской зоны отчуждения, полностью покинув Киевскую область. Фальшовник вспоминает, что вечером 30 марта военные сложили 35-метровую вышку комплекса радио-электронной борьбы (РЭБ) на базе автомобиля. С начала оккупации военнослужащие РФ развернули ее во дворе административно-бытового корпуса ЧАЭС. Утром 31 марта ее уже не было.

• Как Харьков пережил три месяца сильных российских обстрелов, а окрестные села — оккупацию

Вместо этого на территорию станции заехало 14 «автозаков». С 8:30 утра россияне собрали в актовом зале всех пленных нацгвардейцев. Затем их группами по десять человек стали выводить во внутренний двор, обыскивать и сажать в автозаки.

«Сначала я позвонил руководству станции в Славутич, сообщил, что происходит. Затем закрыл кабинет и сделал объявление для персонала, что эти сволочи ребят вывозят в неизвестном направлении», — вспоминает Фальшовник.

Прокуратура Вышгородского района сообщила «Ґратам», что 31 марта военнослужащих Нацгвардии вывезли в Беларусь, а в дальнейшем, вероятно, переправили в РФ.

Второй начальник смены Сергей Маклюк рассказывает, что возле их с Фальшовником кабинета россияне обустроили вооруженный пост, на котором дежурил снайпер.

• В каких военных преступлениях замечены российские военнослужащие в Украине

Военные тут же начали ломиться в дверь, после объявления, начальники смены открыли кабинет.

«Оказалось, что с ними генерал Якушев. Он обозлился, начал рассказывать: «Зачем вы устраиваете провокации?». Я сказал, что я провокации не устраиваю, я объявил то, что вижу», — говорит Фальшовник.

После этого к ним с Маклюком приставили автоматчиков и запретили пользоваться любыми средствами связи. Через три часа обоим начальникам смены разрешили выйти из кабинета.

«Мы слышали, как по всему корпусу выбивают двери. В окно было видно, как они грузили всякие бытовые и другие приборы в свои машины, как они уезжали. Это был полный разгром орды, откровенный. Один из постовых извинился, но это сути дела не меняет», — вспоминает Маклюк.

Фальшовнику запомнилось, как несколько солдат оставили четыре новых колеса от БТРа, потому что те мешали им складывать награбленное.

«Им главное было побольше украсть», — сказал он.

Последствия

После отступления россиян начальники смены вернули на флагшток перед административно-бытовым корпусом украинский флаг, который сняли на второй день оккупации. Его хранил у себя в кабинете начальник предыдущей смены Валентин Гейко и затем забрал его с собой в Славутич.

«Я объявил по громкой связи, что нужен флаг, оказалось — их пять штук нашли. У ребят много чего было, в итоге флаг подняли не только перед АПК-1, но над караулом, гаражами, где обычно они были раньше», — вспоминает Фальшовник.

Работы у сотрудников смены прибавилось. Нужно было произвести контрольные замеры территории. Александр Лобода вспоминает, что 30 марта, еще до отъезда военных зафиксировал существенное превышение фона грязи, которую российские военные смыли с техники.

«Для понимания, если контрольный уровень условно 400 единиц, то там было 16 200 единиц», — объясняет Лобода.

Откуда именно была грязь осталось не ясно, военные не сообщали, как перемещаются по зоне. Сотрудники ЧАЭС предупреждали, чтобы военнослужащие РФ ничего не копали в зоне.

«Мы им говорили, что если они будут копать, то могут это разнести повсюду. Они отвечали, что ничего не копали», — рассказывает Лобода.

Он вспоминает, что российские солдаты были напуганы.

«Когда я выполнял замеры, ко мне подходили солдаты и говорили: «А что с нами будет?». Я спрашивал: «А что вы плохого делали?, — вспоминает Лобода. — Ну вот, у нас объезды, первая машина едет и три сзади БТРа и мы сидим по 5-6 человек на каждом. Пыль подымается, мы едем, ничего не видим толком и мы этим дышим».

Начальник смены цеха советовал им измерить уровень радиации.

«Они спрашивали: «А где мы это можем сделать?». Я отвечал: «Наверное, у себя на родине», — улыбается Лобода.

Изменения контрольных показателей на объектах ЧАЭС после оккупации он не зафиксировал. Изменился ли фон в разных участках зоны пока что достоверно сказать нельзя. Россияне заминировали ее территорию, и это мешало доступу сотрудников.

• Чому навчили світ три місяці великої війни в Європі та дикої агресії Росії

3 апреля в Чернобыль вошли украинские военные. Замдиректора госпредприятия по управлению зоной отчуждения Максим Шевчук приехал через два дня. Вместе с сотрудниками он обнаружил, что россияне, все же копали окопы, причем в «рыжем лесу», — одному из мест временного захоронения радиоактивных отходов.

«По правилам радиационной безопасности, мы не должны заходить на траву и поднимать пыль. А они мало того, что копали окопы, они еще и  разжигали костры и дышали этим. Теперь это с ними навсегда», — говорит Шевчук.

Куда больше его расстроило то, что российские военные за время оккупации разграбили многие помещения госпредприятий в зоне. Например, помещения радиологической станции в Чернобыле, куда поступала информация с датчиков   радиологического контроля на территории зоны.

«Теперь одна из главных задач — это все восстановить», — говорит Шевчук.

15 апреля компания ДТЭК восстановила электроснабжение ЧАЭС и станция прекратила «запитку» из Беларуси.

Максим Шевчук говорит, что окончательную сумму убытков, которые предприятиям зоны принесла оккупация еще не подсчитали, ведь в некоторых зданиях, например, в пожарной части все еще продолжаются работы по разминированию.

«По последним данным за время оккупации на территории зоны не было погибших. К сожалению, пять сотрудников госпредприятий погибли за пределами зоны — как мирные жители оккупированных районов и бойцы теробороны», — говорит Шевчук.

По его словам, в оккупированных районах Киевской и Черниговской областей проживали 500 сотрудников госпредприятий. Еще 2000 сотрудников находились в Славутиче, когда туда зашли российские военные.

«В итоге под оккупацией оказалось более половины всех наших сотрудников и большинство предприятий», — подводит итог Шевчук.

Автор: Максим Каменев; Ґрати

Tweet