Новый правый экстремизм – уличные убийцы

В последние годы в России появился феномен правоэкстремистских организаций антииммигрантского толка, ориентированных на физическое уничтожение тех, кого они считают своими противниками – в первую очередь, лиц «неславянской» внешности. Шокирующими являются масштабы преступлений, жертвами которых становятся десятки людей. Среди них…

…взрыв на Черкизовском рынке, многочисленные уличные убийства, совершенные несколькими бандами в Москве и Санкт-Петербурге, а также убийство ученого Николая Гиренко, выступавшего в качестве эксперта во время судебных процессов над националистами. Проблема давно вышла за сугубо криминальные рамки, приобретая общественно значимый характер.

«Нормальные ребята»

При некоторых различиях конкретных преступных группировок у них есть много общего. Одна из их основных особенностей – молодежный характер, хотя этот термин достаточно широк, включающий в себя как несовершеннолетних скинхедов, так и студентов вузов, а в ряде случаев – лиц более старшего возраста, обладающие куда большим жизненным опытом (руководитель молодежного клуба, бывший прапорщик ФСБ).

При этом среди экстремистов немало достаточно «социализированных» молодых людей, обучающихся в престижных (хотя и не самых элитных) учебных заведениях. В частности, Павел Скачевский, один из лидеров банды «Рыно-Скачевского», на счету которой 19 убийств и 13 покушений на убийства, окончил школу с золотой медалью и поступил в Российский институт физкультуры. Все трое непосредственных исполнителей взрыва на Черкизовском рынке 21 августа 2006 года (в результате которого погибли 14 и получили ранения свыше 40 человек) были студентами столичных вузов: Олег Костырев (РХТУ им. Менделеева), Илья Тихомиров (Московский социальный институт) и Валерий Жуковцов (Московский институт инженеров транспорта).

По словам члена следственной группы, цитируемым «Московским комсомольцем», «самое ужасное в том, что эти ребята абсолютно нормальны. Про таких обычно говорят «парень с нашего двора». На месте Тихомирова, Костырева и Жуковцова мог быть любой парень в возрасте от 16 до 23 лет. Он ходит в институт, увлекается компьютерами, встречается с подружкой. А в один прекрасный день вдруг идет и взрывает рынок».

Студентами были и четверо членов банды молодых праворадикалов, ликвидированной в Петербурге в 2006 году. По версии следствия, на их счету целая серия убийств, в том числе эксперта Гиренко и двух участников группировки, показавшихся остальным недостаточно надежными.

В ежемесячнике «Совершенно секретно» приводится реакция знакомых и преподавателей на их арест – они были в шоке, говоря, что эти люди не могли никого убить. Один из активных участников группировки, Павел Гусев, после окончания института намеревался работать в гостиничном бизнесе. Идеолог «бригады» Павел Румянцев на момент ареста заканчивал педагогический институт и планировал стать учителем в одной из школ города.

Разумеется, среди экстремистов есть и откровенные маргиналы, не сумевшие или не способные найти своего места в жизни. Однако, как правило, они находятся «на подхвате», выполняя в группировках второстепенные функции. Лишь одной из банд, носившей ярко выраженный подростковый характер и совершившей в Москве ряд убийств, в том числе якутского шахматиста Сергея Николаева, руководил умственно отсталый молодой человек.

В значительной степени речь идет о выходцах из семей, принадлежащих к средним слоям общества и, при ином развитии событий, скорее всего, повторивших бы спокойную карьеру своих родителей. Возникает драматический контраст между внешней «нормальностью» большинства молодых экстремистов и страшной аномальностью их преступных действий.

Чем можно объяснить подобное развитие событий? Представляется, что речь может идти о целом комплексе причин. Одной из них является снятие табу с жестокости и насилия, которое связано как с влиянием телевидения, так и, особенно, с современными компьютерными играми, особенно так называемыми «стрелялками», в которых участник может в течение непродолжительного времени «уничтожить» огромное количество врагов.

Такую стилистику представители «играющего поколения» переносит и на реальную жизнь, убивая – на этот раз в реальности – тех, кого считают врагами. «Операция» по взрыву принадлежащего «лицам кавказской национальности» ларька или убийство «непонравившегося» человека напоминает для таких ребят увлекательный «квест» с предварительной подготовкой, элементами «охоты» и последующим «отходом» – бегством с места преступления. Неудивительно, что среди убийц «нового типа» немало «продвинутых» ребят, прекрасно знакомых с компьютерными играми – у «маргиналов» часто не хватает денег для подобных развлечений.

Снятие табу касается не только жестокости как таковой, но и идеологического фактора. Интернационализм советского типа полностью дискредитирован и не воспринимается всерьез даже сторонниками КПРФ, активно обсуждающими «русский вопрос». Современная версия толерантности, распространенная на Западе, пока не приживается на российской почве – одна часть общества ее активно отторгает, а другая воспринимает сугубо формально.

Абстрактные призывы к дружбе народов наталкиваются на эмоциональное отрицание, связанное с резким неприятием «чужаков», не только отличающихся своим поведением от «коренных жителей», но и не стремящихся к ассимиляции. При этом возникает классическая ситуация, при которой с «чужаком» связываются все проблемы, существующие в обществе – социальное расслоение, рост преступности и др. Место антисемитизма замещают новые, более актуальные, фобии – ненависть к «кавказцам», выходцам из Центральной Азии, вообще всем, кто не похож на русского (убийство якутского шахматиста, многочисленные нападения на иностранных студентов).

Хотя и антисемитские мотивы в деятельности праворадикалов также присутствуют – от пристального интереса к нацистскому опыту до убийства в Петербурге молодого человека, выходца из еврейской семьи, попавшего по приглашению одноклассника в «бригаду», но пришедшего в ужас от планов экстремистов (по данным следствия, одним из мотивов этого убийства стала национальная принадлежность жертвы).

Снятие многочисленных табу сопровождается идеологической слабостью власти. Государство делает ставку либо на развлечения (телевизионную попсу, призванную отвлечь общество от политики, но вызывающую отторжение у радикально настроенной молодежи), либо на «официальный патриотизм», исповедуемый прокремлевскими молодежными организациями, участники которых ориентированы лишь на собственную «вертикальную мобильность», заимствуя этот принцип у комсомола.

Своим основным политическим противником провластные структуры типа «Наших» и «России молодой» считают не ксенофобские организации, а «оранжевые» политические силы. Добавим к этому, что пионерское движение прекратило свое существование, а скаутские организации, способные привлечь симпатии подростков, слишком немногочисленны.

В этих условиях праворадикалам идейно и организационно противостоят лишь леворадикальные молодежные организации антифашистской направленности (такие как АНТИФА), участники которых не пользуются расположением власти (за свою подчеркнутую оппозиционность) и являются «мишенями» для своих противников. Например, 4 февраля 2007 года несколько праворадикалов взорвали бомбу на Владимирской площади в Петербурге, где члены регионального отделения движения АНТИФА регулярно проводят акцию «Еда вместо бомб» по раздаче еды бездомным.

Правда, антифашисты на этот раз опоздали, и поэтому во время взрыва пострадал только продавец цветов. Через две недели участники этой же праворадикальной группы устроили взрыв в ресторане McDonald`s, расположенном на Невском проспекте – ненависть к антифашистам сочеталась у них с антизападничеством. Широкую известность получило убийство праворадикалами в Петербурге 20-летнего активиста антифашистского движения студента Петербургского университета Тимура Качаравы, зарезанного в 2005 году в центре города. Его однокурсник Максим Згибай тогда был тяжело ранен. В 2007 году участники нападения были осуждены, причем заместитель прокурора города, выступая на процессе, отметил: «Обвиняемые даже и не отрицают того, что были готовы напасть на любую группу антифашистов. Качарава и Згибай оказались наиболее удобными жертвами».

Немало подобных преступлений совершается и в других регионах страны. Противостояние молодежных организаций различной направленности привлекло к себе общественное внимание в связи с гибелью 19 января в центре Москвы известного адвоката, руководителя Института верховенства права Станислава Маркелова и журналистки «Новой газеты» Анастасии Бабуровой. Маркелов, придерживавшийся левых политических взглядов, часто представлял интересы леворадикальных (анархистских и пацифистских) движений, подвергавшихся нападениям со стороны праворадикалов, а также решительно выступал против нацистских организаций.

Так, он принимал участие в судах по делу об убийстве в 2006 году 19-летнего студента-антифашиста Александра Рюхина (обвиняемые праворадикалы получили от 4 до 6,5 лет лишения свободы), по делу об убийстве в эколагере в Ангарске активиста-эколога и антифашиста Ильи Бородаенко, убийстве «неформала» Стаса Корепанова. Поэтому одной из основных версий убийства адвоката и журналистки является «экстремистская».

«Живучесть» праворадикалов

Вряд ли можно отрицать, что праворадикальная опасность в течение длительного времени недооценивалась российской властью, которая не видела у молодежных группировок значимого электорального и финансового ресурса, способного представлять для нее серьезную опасность. Отсюда и отсутствие внятной стратегии по противостоянию правому экстремизму, борьбой с которым на государственном уровне занимаются лишь правоохранительные органы.

Позиция последних при этом отличается противоречивостью – если одна часть правоохранителей серьезно расследуют дела, связанные с правоэкстремистской деятельностью, то другая не придает таким делам большого значения, считая их недостаточно важными. Многие преступления праворадикалов рассматриваются как совершенные из хулиганских побуждений, что резко снижает их значимость – соответственно, снижается мотивация для их расследования.

В результате участникам таких организаций удается продолжать свою преступную деятельность в течение длительного времени. Так, непосредственных участников взрыва на Черкизовском рынке удалось поймать на месте преступления самим охранникам этого рынка, а совершенные ими до этого многочисленные взрывы (не повлекшие человеческих жертв) оставались безнаказанными.

Достаточно перечислить список объектов, пострадавших от действий преступников: приемная знахарки Лилианы, общежитие Московского завода автоматических линий и спецстанков, населенное кавказцами, торговый павильон на улице Дежнева, игорный зал «Империя успеха» на Мячковском бульваре, кафе «Неолит», молельная мусульманская комната в подмосковной Яхроме и редакция газеты «Русский вестник», отличающейся национально-патриотическими (но, видимо, слишком умеренными, с точки зрения, преступников) взглядами. Можно предположить, что эти преступления были «списаны» на мелкие «разборки», не заслуживающие пристального внимания правоохранителей.

Банда несовершеннолетних праворадикалов-неонацистов была разгромлена только после того, как убила шахматиста Николаева – это преступление вызвало общественный резонанс, расследованием заинтересовалась алмазная компания АЛРОСА, работающая на территории Якутии. Хотя ранее подростки не только часто избивали людей с ярко выраженной неславянской внешностью, но снимали свои преступления на видео и затем размещали в Интернете.

Кроме того, некоторые праворадикальные организации, первоначально мало внимания уделявшие конспирации, в последние годы стараются действовать осторожнее. Например, петербургская банда – «боевая террористическая организация» – Воеводина и Боровикова, разгромленная в 2006 году (на ее счету гибель Гиренко и, возможно, ставшей широко известной «таджикской девочки» Хуршиды Султоновой), имела строгую иерархию, минимизировавшую возможность разоблачения. Она даже не имела названия, в отличие от своих предшественников – существовавших ранее Петербурге неонацистских группировок «Шульц88» и Mad Crowd. Были разработаны правила, обязательные для всех участников организации, в частности, не обсуждать по телефонам (в том числе, и мобильным) подробности предстоящих операций.

Праворадикалы отличаются и мимикрией, стремясь не подчеркивать неонацистский характер своих организаций. Этим они отличаются от структур 90-х годов, не скрывавших своих идеологических симпатий и, тем самым, привлекавших к себе внимание государства. Впрочем, бандиты-«малолетки» не скрывают своих фашистских симпатий – правда, в этих случаях трудно говорить о какой-либо внятной идеологии. По окончании чтения приговора убийцы шахматиста Николаева, до этого выкрикивавшие радостные реплики, начали скандировать: «Мы построим новый рай!», «Зиг Хайль!».

Такая наглость объясняется не только экзальтацией, но и сравнительно небольшими сроками лишения свободы, которые получили несовершеннолетние преступники. При этом большинство праворадикалов «русифицировались», стараясь мотивировать свои действия не нацистскими, а «патриотическими» формулировками, однако на практике их взгляд носят эклектичный характер. Так, Павел Скачевский, признанный виновным в серии убийств, называл себя и своих соратников «русскими солдатами, которые очищали город от оккупантов». Хотя в видеоматериале, распространявшемся в узком кругу членами этой организации, имелась заставка в виде белого орла с распростертыми крыльями, держащего в когтях герб со свастикой.

Участники взрыва на Черкизовском рынке были активистами военно-патриотического клуба «Спас», действовавшего на территории дома детского творчества на улице Радужной в Москве. В нем молодежь обучалась армейскому рукопашному бою, основам разведдеятельности, прыжкам с парашютом и другим дисциплинам. Некоторые из членов этой группы посещали старообрядческий храм, видя в этой респектабельной конфессии альтернативу Московской патриархии – разумеется, прихожане не догадывались о занятиях этих «нормальных» с виду людей.

Впрочем, другая группировка, разоблаченная в нынешнем году, имела ярко выраженный антихристианский характер – ее участники причисляли себя к так называемым родноверам (родная вера) — неоязыческому культу, в основе которого лежит поклонение языческим богам древних славян. Они могут быть причастны к попытке взрыва в ресторане McDonald`s в Кузьминках 16 января 2009 года, подрыву железнодорожных путей в районе станции Булатниково и в районе станции Царицыно, а также ко взрыву в церкви Николая Чудотворца в районе Бирюлево-Западное.

По предварительным данным, эта группировка причастна к многочисленным убийствам на почве межнациональной и религиозной ненависти. В частности, у следователей есть основания полагать, что 1 января в течение получаса они зарезали узбека и выходца из Дагестана на Бирюлевской улице, а 6 декабря прошлого года на Липецкой улице убили русского мужчину, которого, по-видимому, из-за большой бороды приняли за священнослужителя.

Обращает на себя внимание и тот факт, что нелегальные праворадикальные группы, практикующие насилие, в ряде случаев сотрудничают с открыто действующими националистическими организациями. Так, участники клуба «Спас» тесно сотрудничали с существующим еще с 1990-х годов Русским общенациональным движением (РОНС). В дневнике Ильи Тихомирова упоминается, что он посещал военизированный лагерь во Владимирской области (сфера влияния Ильи Артемова, лидера РОНС и депутата областного парламента), а также был наблюдателем во время голосования на выборах главы администрации Петушкинского района, на которых неудачно баллотировался Артемов. На следующий день после этих выборов он сделал в дневнике характерную запись: «Согрешения нашего народа смоются нашей кровью, пожар войны выжжет скверну. Но те из нас, что останутся, отстроят Русский Дом заново. Господи, спаси и сохрани Россию!».

Ближайшие перспективы праворадикального движения представляются вполне серьезными. Ксенофобские лозунги продолжают быть привлекательными для части молодежи, чувствующей себя «чужой» в современном российском обществе. Ситуация может усугубиться с развитием экономического кризиса, который может сделать невостребованными значительные группы молодежи, способные в результате пополнить ряды не демократической оппозиции, а правых экстремистов.

Алексей Макаркин, вице-президент Центра политических технологий, Политком