Ядерная безопасность Украины. Уровень «0». Документы

Что будет, если во время ремонта в бензонасос автомобиля Мерседес-Бенц поставить запасную часть, изготовленную, допустим, на АвтоЗазе? Не исключено, что «мерс» заведётся и даже поедет. Только финал такой поездки известен заранее: поломка, не исключено – ДТП, и уж точно – дорогостоящий ремонт. Примерно, то же самое происходит и на украинских АЭС. С той лишь разницей, что последствия кустарного ремонта автомобильного двигателя и ядерного реактора несоизмеримы. 

Главный госинспектор Украины по ядерной безопасности Михаил Гашев:
«Плохо то, что в НАЭК «Енергоатом» не работает система обратной связи, идёт повторяемость нарушений… за сентябрь-октябрь у нас резко увеличилось количество нарушений»

Трудно поверить, но это так: руководство ядерной отрасли страны, пережившей Чернобыль, до сих пор не только демонстрируют наплевательское отношение к безопасности, но и тщательно скрывает реальную информацию о происшествиях на ядерных блоках. А всё потому, что поставки оборудования для ремонтов всех 15-ти энергоблоков украинских АЭС – уж очень привлекательный коррупционный бизнес. Доступ к нему открыт исключительно теми и тем, кто в «откатах», взятках и махинациях понимает больше, чем в безопасности ядерных реакторов. Свидетельство тому – происшествие на 3-м блоке Ровенской АЭС (далее – РАЭС-3) 22 сентября 2009 года. Интересно, что его технология уж очень напоминала аварию на американской АЭС «ТриМайл Айленд» в Пенсильвании 28 марта 1979 года. Она считалась крупнейшей в истории мировой ядерной энергетики до Чернобыля.

Главный госинспектор Украины по ядерной безопасности М.Гашев:
«… На Тримайл Айленд в 1979 году тоже через предохранительные клапана компенсатора давления такого же реактора ВВЭР 900 мгВТ был выброс…»

Предварительное официальное заключение о том, что же произошло на 3м блоке достаточно скупо: во время испытаний обнаружен дефект импульсного предохранительного клапана компенсатора давления, реакторная установка переведена в холодное состояние, уровень по международной шкале ядерных событий – ноль. Генеральный директор РАЭС Михаил Колесниченко подтвердил «Левому берегу», что никаких выбросов за пределы герметической оболочки реактора не было: «Автоматически сработали все системы защиты, были локализованы все коммуникации, системы перехода от оболочки в окружающие строения и помещения».

То, что никакого вреда ни персоналу, ни окружающей среде инцидент на РАЭС-3 не принёс, подтвердил и главный диспетчер станции Владимир Леонов: «Ни одного кубического сантиметра не выскочило из геромобъёма в окружающую среду, всё для этого и рассчитано ».

Однако, источник «Левого берега», знакомый и с реакторами типа ВВЭР, и с реальной ситуацией на РАЭС, как минимум, поставил под сомнение успокоительную риторику руководства станции. Он согласился общаться только на условиях анонимности. «Кризисный центр, который заседал, и обозначил нулевой уровень этому событию, он скрыл то, что был отказ автоматических систем безопасности, который привёл к их ручному включению операторами», – сообщил источник «Левого берега». Он рассказал: то, что на самом деле произошло на РАЭС-3, считается достаточно серьёзным происшествием – прорыв первого контура и утечка теплоносителя в гермозону оболочки реактора.

Главный госинспектор Украины по ядерной безопасности М.Гашев:
«… спасло нас, по сути, то, что не было радиационных последствий; то, что на реакторах ВВЭР есть надёжная защитная оболочка, которая удерживает всё внутри её…»

22.09.2009 в 21:14 во время испытания перед пуском 3-го блока не закрылся один их трёх предохранительных клапанов компенсатора давления. В результате произошла утечка теплоносителя, давление и температура в гермооболочке начали аварийно расти. Чтобы их понизить, как и предусматривает инструкция по ликвидации аварии, операторы подали в гермозону реактора огромный объём воды первого контура с высокой концентрацией бороной кислоты и текущей радиоактивностью.

Итог: всё оборудование первого контура – парогенераторы, насосы, трубопроводы, кабели, задвижки, реактор – были загрязнены бором. Кроме того, металл самого реактора получил термический шок от колоссальной разницы температур холодной борной воды и горячего оборудования. И теперь только специалисты российского ОКБ «Гидропресс», как конструкторы реактора, после долгих и глубоких исследований смогут дать ответ – сколько и как сможет работать ядерный реактор ВВЭР – 1000 на РАЭС -3 после перенесённого термического шока? А персонал сразу нескольких украинских АЭС и подразделений «Атомремонтсервис», «Атомэнергомаш», «Атомкоплект» и Аварийно-технического центра заняты ликвидацией последствий аварии уже второй месяц. При этом люди, очищая гермозону от воды первого контура, получили внеплановые дозовые нагрузки и уже ощутили на себе последствия испарений борной кислоты. Сотрудник РАЭС, чьи подчинённые непосредственно работали в гермозоне оболочки реактора, рассказал «Левому берегу» на условиях анонимности: «фактически, у всех в горле першило и многие пошли на больничный. Иммунитет подсаживался после этого бора, хотя не знаем, как он дальше будет действовать…»

Главный госинспектор Украины по ядерной безопасности М.Гашев:
«… активность теплоносителя там была 10 в минус пятой кюри – это несколько тысяч по бета. Конечно, теперь отмыть, дезактивировать его до того состояния, которое было до нарушения, уже невозможно»

В сухом остатке: многомиллонные потери от внепланового ремонта и перепростоя 3-го блока накануне зимы (он должен был быть подключен к энергосистеме страны ещё в конце сентября – авт.), незапланированные дозы облучения персонала, удар по доверию к атомной энергетике. А всё из-за того, что в том самом предохранительном клапане немецкой фирмы «Sempell AG» компенсатора давления во время планового ремонта была использованы не оригинальная, а отечественная запчасть – золотник. И заключение немецких специалистов чётко это подтверждает – он сделан не тех размеров, не из того сплава и без хромирования. Единственный документ, который якобы позволил таким, по сути, кустарным способом ремонтировать оборудование первого контура на РАЭС-3 – советское техническое решение, датированное ещё 1990 годом, которое не было согласовано Госатомрегулированием – главном для всей отрасли контрольном и регулирующем органе (далее – ГКЯРУ).

Главный госинспектор Укарины по ядерной безопасности М.Гашев:
«… Этот документ, которым хочет прикрыться НАЭК «Энергоатом», на данный момент он не имеет права на существование на территории Украины»

Ещё 8 октября этого года председатель ГКЯРУ Елена Николайчук направила в адрес первого вице-премьера Турчинова и Минтопэнерго докладную записку по поводу систематического невыполнения НАЭК «Энергоатом» правительственной Концепции повышения безопасности энергоблоков на АЭС.

По мнению регулятора, все сроки выполнения запланированных мероприятий сорваны, обоснованная логичная техническая политика высшего руководства НАЭК отсутствует, само оно попросту бездействует, культура безопасности на нижайшем уровне. ГКЯРУ предложило Кабинету министров рассмотреть вопрос о соответствии занимаемой должности первого вице-президента – технического директора НАЭК «Энергоатом» Ивана Фольтова. Тем не менее, он спокойно трудится и поныне. Фольтова защитил президент НАЭК «Энергоатом» Юрий Недашковский. Он полагает, что «приведённая в письме Госатморегулирования оценка деятельности эксплуатирующей организации поверхностная и не отвечает действительности. И поэтому кадровые изменения на уровне технического руководителя компании нецелесообразны».

Главный госинспектор Украины по ядерной безопасности М.Гашев:
«нарушение условий безопасной эксплуатации – это, как минимум, единица по шкале INES, Именно так я потребовал, и именно так происшествие на должно быть расследовано….»

Окончательный отчёт о нарушении на РАЭС -3 до сих пор не обнародован. Уже сейчас очевидно, что НАЭК «Энергоатом» на предварительном этапе искусственно занизил с первого до нулевого уровень происшествия по международной семизначной школе INES. Ещё бы – зачем лишняя головная боль техническому руководству компании? Источник «Левого берега» в ядерной отрасли полагает, что «по тому, как идёт расследование, очевидно, что пытаются завуалировать и увести в тень ведущую роль всех причастных. А именно – управления технической службой. Это их прерогатива, их политика, их решения и их ответственность». Точнее, даже безответственность. Позволительна ли она в стране, которая пережила Чернобыльскую катастрофу? Ещё и как позволительна! Ведь за ней скрываются весьма немалые теневые доходы руководителей, которые принимают решения о поставке на АЭС оборудования для плановых ремонтов энергоблоков. К примеру, в этом году на ту же Ровенскую АЭС были закуплены приводы ШЭМ. Это – ключевые элементы системы управления и защиты, благодаря которым обеспечивается процесс цепной ядерной реакции.

Тендер на поставку проводов НАЭК «Энергоатом» огласил 29 декабря 2008 года, результаты сообщил 14 мая 2009. Победителем оказалось чешское АО «Шкода ЙС». Стоимость покупки у неё приводов ШЭМ составила 13 600 090 евро.

При этом ценовое предложение российского ОАО ОКБ «Гидропресс» – поставить приводы на РАЭС за 9 789 500 долларов – было отвергнуто. Это при том, что россияне являются производителями тех самых реакторов ВВЭР, для которых и закупалось оборудование. Действительно, зачем государственному предприятию НАЭК «Энергоатом» в разгар кризиса экономить 7-8 миллионов долларов? Лучше переплатить их чехам, которые, как говорят источники «Левого берега», с должным пониманием относятся к нуждам тех украинских руководителей, которые и принимают решения по таким тендерным закупкам. Возможно, приведённый пример и является ответом на вопрос: почему техническое руководство НАЭК «Энергоатом» несмотря на инциденты на реакторах и критическую оценку Госатомрегулирования спокойно остаётся на своих должностях. Цена вопроса уж очень велика. Гораздо выше того нулевого уровня по шкале INES, за которым привыкло прятать свою ответственность руководство ядерной отрасли Украины.

P.S. На момент публикации «Левому берегу» удалось получить письменный комментарий от «Энергоатома». Приводится без сокращений.

«Відповідає Юрій Недашковський.

Головний держінспектор з ядерної та радіаційної безпеки – заступник голови ДКЯР М.Гашев вважає, що рівень інциденту 22.09.2009 на РАЕС-3 за міжнародною шкалою INES відповідає 1 рівню. Чому НАЕК «Енергоатом» заявив офіційно про «нульовий» рівень події?

Протягом доби після виявленого порушення складається «Попереднє повідомлення про порушення на енергоблоці АЕС», що й було зроблено 23 вересня 2009 р. по блоку №3 Рівненської АЕС. Попереднє повідомлення розсилається відразу ж в усі зацікавлені організації, включаючи Державний комітет ядерного регулювання (ДКЯР), Мінпаливенерго, Міністерство з питань надзвичайних ситуацій та захист населення від наслідків Чорнобильської катастрофи та ін.
Порушення на 3-му блоці РАЕС 22.09.09 в попередньому повідомленні класифікувалося як П-07 (відмова обладнання з рівнем «0» згідно з міжнародною шкалою ядерних подій INESS) і було ухвалено головним державним інспектором Гашевим М.Х., який був присутній в цей момент в Кризовому центрі НАЕК «Енергоатом».
В подальшому, після всебічного аналізу «Звіту про порушення» буде уточнена раніше складена класифікація порушення на блоці №3 РАЕС.

Чому за останній рік, за даними ДКЯР, зросла кількість інцидентів на вітчизняних АЕС? (загалом 20 подій на кінець жовтня 2009 порівняно із 20 подіями за увесь 2008 рік)

Зростання кількості інцидентів не було. В кінці 90-их років за рік відбувалося до 100 порушень в роботі енергоблоків України. Завдяки клопітливій профілактичній діяльності на АЕС з метою попередження порушень, запровадженню і реалізації коректуючих заходів кількість порушень неухильно скорочується. Зокрема, протягом 2008-го року було 22 порушення на АЕС, а на 5 листопада 2009 року – 21 порушення. Це найнижчий рівень за всю історію української атомної енергетики.

Як в НАЕК розцінюють і як реагують на різко негативну оцінку рівня культури безпеки з боку ДКЯР, зокрема, після подій на РАЕС-3?

Всі вказівки і вимоги ДКЯРУ, його Головної Державної Інспекції і Державної Інспекції на АЕС терміново і ретельно аналізуються і вживаються коректуючі заходи. До недбалих співробітників експлуатуючої організації вживаються відповідні заходи адміністративного та дисциплінарного впливу і виховання. Це щоденна і постійна робота, результати якої не можуть бути оцінені внаслідок одного випадку. А результативність цієї роботи така, що від головного державного інспектора з весни 2008 року і до цього часу не надійшло жодного офіційного припису.

Як НАЕК «Енергоатом» відреагував на лист ДКЯР на адресу Кабінету міністрів на Мінпаливенерго щодо розгляду питання про відповідність займаній посаді першого віце-президента НАЕК – технічного директора Фольтова І.М.?

Реакція експлуатуючої організації була своєчасною та об´єктивною.
Кабінет Міністрів України погодився з висновками НАЕК «Енергоатом» про те, що наведена в листі Держатомрегулювання оцінка діяльності експлуатуючої організації поверхнева і не відповідає дійсності. А тому кадрових змін на рівні технічного керівника компанії вживати недоцільно».

Артем Шевченко, Левый берег