Ознакомление с материалами дела – как элемент права на защиту

В современном уголовно-процессуальном праве практически всех стран мира существует процессуальная стадия т. н. ознакомления с материалами дела, на которых основывается выдвинутое обвинение.

Подобная стадия дела известна всем процессуальным отраслям права (гражданско-процессуальное, хозяйственно-процессуальное и пр.) но особым звучанием и смыслом она наполняется именно во время ее реализации в уголовно-процессуальном производстве.

Что неудивительно, ибо стадия ознакомления с материалами дела является одной из самых завершающих стадий досудебного следствия, после которой дело направляется в суд для рассмотрения по существу, определения события преступления, наличия вины, ее степени и избрания меры наказания.

Стадия ознакомления с материалами уголовного дела является важнейшей и неотъемлемой процессуальной гарантией такого базового права, как право на защиту.

Для лиц, далеких от уголовного судопроизводства поясним ситуацию по упрощенной схеме: совершено преступление, по наличию его признаков следственными органами начато расследование, в процессе которого собираются доказательства, устанавливается и изобличается виновное лицо, совершаются процессуальные действия по фиксации доказательств.

Доказательствами могут быть и вещественные доказательства, несущие на себе следы преступления (зафиксированные составлением процессуальных документов-протоколов об осмотре места происшествия, изъятия, выемки, воспроизведения обстоятельств происшедшего, опознания и пр.) и показания свидетелей, и заключения экспертов (в случаях, когда обычных «бытовых» знаний лиц, ведущих следствие недостаточно для ориентировки в оценке свойств вещей).

Мы все слышали о понятии «тайна следствия», но не все знают его содержание и смысл, определенный нормативным наполнением. Под тайной следствия понимается комплекс процессуальных ограничительных предохранительных мер, направленных на достижение качественного результата следствия, ограничивающих лицо, совершившее преступление в возможностях влиять на следствие, с целью избежания наказания упреждать совершение процессуальных действий следователем.

Например, расследуется определенное уголовное дело, где следователь допрашивает свидетелей, дающих ценные для следствия показания, изобличающие виновного. Свидетели поясняют, где могут хранится орудие преступления, вещи с места преступления, одежда со следами преступления, либо указывают, кто еще мог что-то видеть или слышать по данному делу и т. п. Естественно, что следователь «идет по цепочке», и зафиксировав полученные знания в протоколе – дальше проверяет все сказанное свидетелем, формируя доказательную базу.

Вполне естественно, что лицо, совершившее преступление, узнав о показаниях свидетеля относительно местанахождения «вещей с убийства Ларисы Груздевой», более чем вероятно попытается предотвратить совершение обыска по указанному месту и вывезет (спрячет) доказательства, уничтожит их, качественно усложнив до невозможности процедуру изобличения.

Потому процессуальные действия, совершаемые следователем, по усмотрению последнего, а также результаты полученных процессуальных действии, намерения следователя до поры до времени скрываются от окружающих. Не владея информацией об установленных и проверяемых обстоятельствах, лицо, совершившее преступление, безусловно ограничено в возможностях препятствования следствию.

И лишь по завершению следственных действий, когда все свидетели допрошены, протоколы составлены, предметы изъяты, экспертизы проведены – следствие перестает быть тайной, собранные материалы становятся доступными во всем своем единстве и последовательности. А следующее судебное разбирательство, вообще, должно быть открытым и гласным.

Итак, обязывая следователя предъявить обвинение и дать на ознакомление собранные материалы дела, закон прежде всего реализует право на защиту обвиняемого. У последнего теоретически имеется надежда не быть голословно обвиненным в том, что он не совершал. Например, если человек обвиняется в том, что он зарезал кого-то в результате пьяной драки – это подтверждается прежде всего наличием трупа потерпевшего, орудия преступления, следов отпечатков пальцев обвиняемого на орудии, следов крови потерпевшего на одежде обвиняемого, показаниями соседа убитого (который видел обеих собутыльников накануне вечером и слышал звуки ссоры и потасовки (различив голоса обеих), заключением одной экспертизы о том, что смерть потерпевшего наступила в промежуток времени, в котором собутыльники были замечены и т.п.

Подобных доказательств даже в самом простом деле могут быть десятки (одних разнообразных экспертиз по всем отраслям естествознания может быть несколько).

Естественно, что преступник не зная о намерениях следователя и его действиях не имел возможности «переговорить» с ненужным свидетелем или сжечь одежду со следами пятен крови убитого, и узнает о массе доказательств одновременно, что в ряде случаев позволяет некоторым образом ошеломить обвиняемого и понудить к признанию, облегчив и упростив, таким образом, дальнейшие процессуальные процедуры и сделав правосудие экономично менее затратным (что тоже немаловажно). После завершения следствия (собирания доказательств) смысл в утаивании от преступника намерений следствия теряет смысл (доказательства собраны, систематизированы, зафиксированы).

И, возвращаясь к нашему тезису о праве на защиту, последовательно заметим, что в подобных случаях ясность (прояснение) сложившейся ситуации, безусловно, является фактором, способствующим дальнейшим процессуально значимым действиям обвиняемого/подсудимого.

Не зная о совершаемых следствием действиях полностью эффективно обеспечить право на защиту невозможно. Обвиняемый, например, может не знать о допросе свидетеля, показания которого намеренно лживы (по причине наличия мотива оговорить обвиняемого на почве личной неприязни). Ознакомившись же с показаниями такого свидетеля на процессуальной стадии ознакомления с материалами дела – обвиняемый получает возможность опровергнуть показания такого свидетеля или высказать контраргументы.

Либо, между показаниями допрошенных без ведома обвиняемого нескольких свидетелей существуют несовместимые либо между такими показаниями либо с фактическими обстоятельствами сведения. Например, свидетель 1 утверждает, что видел обвиняемого 13-го числа вечером в Киеве, свидетель 2 утверждает, что видел обвиняемого 14 числа в Минске, в то же время как обвиняемый вообще с 10-го по 15-го числа находился в Москве, при чем все это время провел в КПЗ местного райотдела, куда угодил в результате совершения мелкого хулиганства и число показаний других свидетелей (сотрудников райотдела и коллег по камере о местонахождении обвиняемого) качественно и количественно опровергает показания обеих свидетелей следствия.

Или, допустим, в деле имеется полученная следствием без ведома обвиняемого справка за подписью и печатью ООО «Зоофил» о том, что обвиняемый 20го марта сего года находился в командировке в Урюпинске и там же растратил (присвоил) вверенную ему сумму в 100 тысяч долларов для закупки у местного населения свиней для нужд указанного ООО.

При этом обвиняемому достоверно известно, что такого ООО никогда не существовало (либо оно же было ликвидировано еще в прошлом году и печать уничтожена разрешительной системой тогда же), или же такой суммы денег у него никогда на счетах не было и откуда она взялась – неизвестно.

Зачастую, данные сведения для обвиняемого (его защиты) невозможно проверить и доказать немедленно (в случае с ООО необходимо сделать несколько запросов регистратору по месту регистрации ООО о дате ликвидации, в разрешительную систему о дате уничтожения печати, в банк о наличии и снятии такой суммы денег со счета), и лишь получив ответы нужного качества – обвиняемый имеет возможность доказать несостоятельность и откровенную «липу» нарытого следствием «доказательства».

Либо, в деле имеется заключение судебно-бухгалтерской экспертизы, на нескольких десятках листов, оперирующее тысячами цифр и формул, доказывающее, что обвиняемый утаил от налогообложения несколько миллионов гривен, полученных в результате оптовой торговли рогами и копытами по бартеру в обмен на шаманские бубны из Южной Осетии.

Немедленно проверить и опровергнуть подобную экспертизу тоже невозможно, так как следует запросить, получить, проверить и совместить первичные документы (на основании которых делалась экспертиза), источники их получения (по закону доказательство, полученное из непроверенного источника либо незаконным путем доказательством не является), провести контррасчеты и правильность примененных формул.

Даже проверка данных следствия (совмещение показаний свидетелей, заключений экспертизы, собирание контраргументов и пр.) может занять времени никак не меньше, нежели само следствие.

Безусловно, что и сама процедура ознакомления с материалами дела не может длится неразумно короткое время, ибо в этом случае нарушается принцип предоставления и гарантирования прав на защиту. Обвиняемый (его защита) не в состоянии даже понять, в чем заключается обвинение, не говоря уже об анализе его оснований и тем более – проверке оснований и предоставлении своих доказательств в качестве встречного аргумента.

Данные моменты подлежат урегулированию и нормативному закреплению (стандартизации), с целью создания общих разумных и обоснованных «правил игры».

Современное законодательство знает и регулирует в качественном и количественном плане практически все важнейшие моменты общественной жизни. Скорость движения в населенных пунктах и вне их, содержание мяса в колбасе и сроки ведения следствия, сроки содержания под стражей и количество хлорки в бассейне, сроки слушания дела и длительность рабочего дня, стоимость услуг адвоката для неимущих и размер оплаты за информационно-техническое обеспечение судебного процесса – все имеет свое нормативное исчисление и закрепленные конкретные показатели.

Вот только сроки ознакомления с материалами дела ничем не регламентированы, что позволяет следственным и судебным органами творить беспредел, зачастую для ознакомления с десятком томов уголовного дела с показаниями сотен свидетелей (оформленных от руки составленными протоколом с крайне неразборчивым почерком следователя), десятками разнообразных экспертиз, сотнями справок и таблиц давать издевательско-смехотворный срок в несколько часов.

А ведь ничего сложного для определения разумных и выверенных стандартов в отношении граничного срока ознакомления с материалами уголовного дела на самом деле нету.

Что подразумевает под собой ознакомление с материалами дела ?

Очевидно и бесспорно, что это процесс осознанного и углубленного как минимум прочтения обвиняемым (защитником обвиняемого) документов, содержащихся в уголовном деле.

При чем, прочтения, как такового, явно недостаточно. Следует отдавать себе отчет в том, что предметом прочтения (изучения) является далеко не беллетристика, создаваемая именно для «скольжения глазами» и отдыха мозга, в связи с чем она читается на порядок быстрее, нежели сложные (и технически, и психологически) тексты. Одно дело читать женский роман, простыми фразами описывающий, как белокурая Джейн почувствовала у себя на щеке горячее дыхание красавца Джона и ощутила еще там чего-то в соответствии с сюжетом… Или, например, не является сложным читать приключенческий роман с погонями и разной дребеденью, где следить за сюжетом также не нужно. Да и особого вреда от того, что в процессе чтения утеряна сюжетная линия о взаимосвязях между Джейн и Джоном (с участием третьих лиц обоего пола) читателю доставлено не будет…

Прочтение материалов уголовного дела отличается от подобной интеллектуально-приближенной работы в разы. Необходимо не только прочитать (это не значит – пробежать глазами), но и вникнуть в прочитанное, сопоставить сведения, обобщить и проанализировать данные, сориентироваться по полученным данным.

Необходимо впитать в себя то, над чем на протяжении нескольких месяцев работал следователь (следственная группа), обобщая ментальное видение ситуации людьми разного пола, уровня образования, возраста, технических знаний, происхождения, степени участия в рассматриваемых взаимоотношениях, языковых и культурных различий…

Это необходимо, напомним, если мы исходим из той предпосылки, что ознакомление с материалами дела является едва ли не основным элементом реализации права на защиту, подчеркнем – реальную защиту обвиняемого.

Да и просто читать и вникать в материалы уголовного дела сутки напролет невозможно, и не только по причине ограниченности режима работы органа следствия/суда. Речь идет об интеллектуальной работе, сходной с обучением. При подобном подходе мозг может воспринимать информацию исходя из физиологических параметров, необходимости чередования нагрузки и отдыха. Сутки напролет «ознакомления» ничего не дадут, результат будет лишь в первые час-два, дальше ознакомление с информацией прекратится, хуже того – произойдет деградация (потеря) уже усвоенного материала в силу влияния факторов усталости и наложения читаемого в состоянии переутомления материала на уже усвоенный.

По этой же причине все учебные (обучающие) программы образования (всех уровней и систем) учитывают психологические и физиологические особенности работы мозга, ограничивая студентов (школьников) в количестве усвоенной информации за определенные промежутки времени.

Не существует обучающих программ, позволяющих изучить, скажем, английский либо китайский язык за несколько дней путем целенаправленного «долбления» обучающего материала. Высокая и постоянная концентрация предмета обучения никак не способствует его усвояемости, мозгу нужен перерыв и отдых на отвлечение другими дисциплинами и проблемами.

То есть, для определения стандартных граничных усредненных максимальных показателей ознакомления обвиняемого с материалами уголовного дела (а равно и по аналогии для ознакомления представителей сторон с материалами гражданских, административных и хозяйственных дел) вполне целесообразно и обосновано использовать методики и подходы, применяемые ко внедрению образовательных программ и берущие за основу реальную возможность изучения определенного объема материала (как правило, определяемого страницами печатного текста).

Естественно, что эти показатели могут быть усредненными и приблизительными, не учитывая особенностей того или иного дела, сложности документов и их новизны для обвиняемого, личности обвиняемого, уровня его грамотности, качества исполнения документов, наличия языковых барьеров (необходимости привлечения переводчиков с других языков) но это все же лучше, чем ничего, и такие показатели дадут какие-никакие ориентиры, позволяющие отбросить обвинения в судейско-прокурорском беспределе, нарушении прав на защиту и предвзятости против того или иного обвиняемого.

Если же определять структуры, которые могут быть компетентными определить граничные показатели ознакомления с материалами уголовных дел, то при отсутствии законодательных параметров их идентификации следует исходить из необходимости привлечения максимально широкого круга лиц (структур) для определения таких параметров (методик), или хотя бы разработки базовых принципов и стандартов.

Среди подобных структур могут быть Кабинет Министров Украины, Верховный Суд Украины (кстати, могущий своей властью, путем обобщения материалов судебной практики установить эти параметры), Государственная судебная администрация Украины, Высший совет юстиции Украины, Генеральная прокуратура Украины, Уполномоченный Верховного Совета Украины по правам человека, Министерство юстиции Украины, Министерство образования Украины, Национальная академия наук Украины, профильные комитеты Верховного Совета Украины, научно-исследовательские учреждения, представители общественности и правозащитных организаций (включая международные).

Имея граничные стандатизированные показатели удастся с одной стороны, достичь баланса государственных и частных интересов (обоснованно ограничивая обвиняемых в возможности затягивания с ознакомлением с материалами дела), с другой стороны – создать эффективное протоводействие государственному беспределу, когда срок на ознакомление с материалами дела устанавливается органами следствия/суда по принципу «с потолка» или «давайте быстрее, мне в отпуск надо идти, пока не ознакомитесь – начальство не отпустит».

В любом случае – общество и правосудие (а значит – мы с вами) только выиграем, обеспечив, повторимся реализацию такого важного и базового права, как право на защиту.

Автор: Алексей Святогор, адвокат

«УК»