Размышления бывшего следователя МВД: палки, взятки, заказные дела и деградация
В Украине уже четвертый год идет реформа правоохранительных органов. Пока только Патрульная полиция, хоть намного ушла вперед от страшной и коррупционной бывшей милицейской системы. Старые кадры и старые схемы все еще работают в системе МВД и прокуратуры. Исповедь бывшего московского полицейского, который прослужил в МВД больше десяти лет раскрывает закулису российской правоохранительной системы которая очень похожа на бывшую нашу.
Палки, взятки, заказные дела и деградация следственных отделов — на условиях анонимности издание «Медиазона» опубликовало рассказ бывшего московского полицейского, который прослужил в МВД больше десяти лет и вырос от патрульного до следователя в ОВД, а затем и в управлении по Северо-Восточному административному округу.
Иллюстрация: Анна Морозова / Медиазона
Оперативники
Почему на них бесполезно жаловаться — «Для следствия палки нет» — Какой процент заключенных сидит без вины — Дурная слава 6-й ОРЧ по СВАО — Странное дело адвоката Маркина — «Если ты отпустишь задержанного, сначала все спросят, сколько взял денег» — УСБ против адвокатов — Доверчивый следователь, отказное и 500 тысяч рублей
Все упирается в оперативников, а они часто занимаются провокациями. Не то, чтобы они хотели, но палочную систему никто не отменял, и самый популярный способ — через наркотики. Вот пример: опера сами берут наркотики, делают закладку, просят своего агента, какого-нибудь наркомана, с ними поработать. Тот находит местного забулдыгу, с которым постоянно пьет, и говорит: «У меня тут закладка лежит, пойдем поищем», ведет его туда, бедняга находит закладку, не успевает сделать и трех шагов — и все.
По сути, это провокация, так не должно быть. А что следствие? Агента никто не может найти, задержанный только знает, что его зовут Дима или Петя. Даешь операм поручение искать этого Диму-Петю, они, естественно, не находят — много Петь в Москве. Я хочу что-то большее от них, сам же я не буду искать — я не опер. А он не ведет мне свидетеля, пишет: все обыскал, всех проверил, камеры посмотрел и ничего не нашел. Хоть ты тресни. Задержанный говорит — ну да, я взял. И он же реально взял, правда. Все говорят, что не знали, что берут наркотики, но тут уж… Арестовали, посадили, осудили.
И как на оперов воздействовать? Только кажется, что есть куда жаловаться. На самом деле, вот опера, вот у них начальник розыска, над ним — начальник всего отдела. Начальник розыска — это такой же их пацан, если к нему прийти, он скажет: «Ой, да хорош, иди уже». Если прийти к начальнику всей конторы, он, в принципе, то же самое ответит: «Ну что тебе надо? Ладно, я им скажу, все, иди отсюда»
Просто ведь для следствия палки нет, мы — немного отдельная структура. Начальник ОВД и опера — полиция, а следователи — юстиция. Да, мы в составе МВД, зарплата от них, но мы формально независимые.
Мне начальник конторы — не начальник ОВД, [а] начальник следствия, а у него [начальник] — в округе, и дальше по цепочке. Это такая неуклюжая попытка сделать так, чтобы полиция не могла на нас воздействовать своими палками, потому что палки им нужны, а не нам, но получается все наоборот. В управление собственной безопасности по округу писать тоже бессмысленно, они без начальника округа не могут проводить ОРМ, и один черт, все придет туда. В УСБ главка этим заниматься не будут, они спустят в округ, оставят себе только что-то интересное вроде взяток.
И отпустить задержанного, если что, не дадут. Вообще, редко такое бывает, чтобы дым без огня. Думаю, процентов 80% сидят все-таки за дело, оставшиеся — это по политическим делам или непонятные истории с операми. Вот как с адвокатом Андреем Маркиным — там тоже все сидят, и понимают, что все очень плохо, и проще бы отпустить, но если ты отпустишь, сначала все спросят, кто сколько взял денег — никто не поверит, что просто так. Отпустив, ты подставляешь всех.
Собеседник издания «Медиазона» упоминает уголовное дело в отношении адвоката Андрея Маркина, о котором подробно писала «Новая газета». Юрист вел переговоры о защите подозреваемого в вымогательстве Мурадхана Магомедова, с которым у него был общий знакомый — Абдуразак Магомедтагиров. Однако соглашение сорвалось: как только обвиняемого отпустили из полиции, он сказал, что «поиздержался», и защитник отказался представлять его интересы.
По данным газеты, после этого Магомедов позвал в ресторан Магомедтагирова и «настойчиво пытался всучить конверт с деньгами, чтобы тот передал адвокату "за работу"».
Знакомый юриста деньги не взял, однако, как пишет «Новая», на выходе из ресторана оперативники 6-й оперативно-розыскной части подбросили ему конверт с 500 тысячами рублей. Молодого человека и адвоката Маркина обвинили в покушении на мошенничество (часть 3 статьи 30, часть 4 статьи 159 УК).
По версии следствия, защитник требовал от обвиняемого полмиллиона рублей «под предлогом оказания юридической помощи, зная, что законные основания для привлечения Магомедова к уголовной ответственности отсутствуют».
При этом уголовное дело о вымогательстве было закрыто в связи «с неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых», хотя, по сведениям «Новой газеты», Магомедова задержали с поличным при передаче денег, а следователь ручкой исправлял протокол допроса потерпевшего.
Кроме того, издание публиковало расшифровку аудиозаписи, на которой мужские голоса, предположительно —оперативников, обсуждают, как начальник отделения ОРЧ Андрей Рафеенков лично подбросил деньги Магомедтагирову.
Вот опера 6-й оперативно-розыскной части по СВАО — на их счету не первый адвокат и не первый сотрудник полиции, они этим славятся. Причем это не УСБ, обычные опера с округа, но почему-то у них регулярно то адвокаты заезжают, то менты. И в случае с адвокатом следователь, который сейчас это дело ведет, не может понять, УСБ — тоже не может, и я не могу понять.
В этом деле вообще никто не знает, где был адвокат. В ресторане его не было, туда поехал посредник, но это не противозаконно. Посреднику, насколько я понимаю, начали совать деньги. Но зачем брать? Нормальный адвокат, это уже практика, не берет деньги втупую, можно ведь заключить соглашение. Да, оно стоит пятьсот тысяч, а что дальше? Я так понимаю, посредник сказал — ребята, мне не надо деньги, езжайте в офис к адвокату, вам все по кассе пробьют, и стал уходить. Опера понимают, что все обламывается, тупо его ластают и засовывают деньги.
Вообще, часто адвокат сам лично едет на встречу с человеком, по сути — за взяткой, мне сотрудники УСБ рассказывали, это нормальная практика, когда следак через адвоката говорит — бери с него миллион. Адвокат приезжает к человеку, а тот уже сходил в УСБ, и деньги меченые. Человек ему деньги, а адвокат достает соглашение, и все, опера этот материал собирали, направляли в [Следственный] комитет, и там таких отказных (постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. — МЗ) — сотни, потому что в чем преступление? Да, деньги, но вот соглашение. Конечно, есть тупые адвокаты, которые без соглашения действительно берут — или они смелые, но это редко бывает. Так ежедневно по всей России сотнями берут, а новости появляются редко. Бывают случаи, когда слишком сильно доверяют: кажется, знает человека, какой-то друг подруги, приходит и берет — а он уже друг не подруги, а уэсбэшника.
А за полгода до адвоката эти же опера пришли к следователю и сказали: у тебя отказной есть? Он говорит — есть. Они говорят — подожди, мы уже со всеми договорились, тебе за этот отказной 500 тысяч заплатят, просто съезди и возьми. Логика: был отказной материал, потому что скользкое дело, опера об этом прознали и решили: а как же так, отказной и бесплатно? Видимо, решили втупую подставить, сказали — зачем тебе это делать бесплатно? Сказали, куда приехать, следователь взял 500 тысяч, и прямо на месте его те же опера и скрутили.
Следователи
«Много способов взять» — Гражданка или уголовка? Цена вопроса — Дело за 10% — Коррупция и доверие: почему кидать людей, у которых берешь деньги, глупо и опасно — Мошенничество и ДТП, скользкие статьи — Как видеорегистраторы и интернет изменили рынок коррупции на дорогах — Меры пресечения, статьи УК, дети и другие предметы купли-продажи — «Нет уже тех следователей», которые брали в 20 раз больше и не боялись диктофонов — Казус «Додо-пиццы» — Висяки — «Когда дел много, они тупо лежат» — Карьерный рост и его потолок — Как начальник пытался посадить невиновного моими руками
Взятки всю жизнь несли, как же без этого. У следователей много способов взять. Самый первый этап, особенно по экономическим делам — когда опера из ОБЭП приносят материалы по экономике, они всегда граничат: это гражданско-правовые отношения или уголовное дело? Потому что это экономика — какая-то фирма заключила сто договоров и что-то там не выполнила. Ну почему это уголовка сразу? Вполне может быть и гражданка. И вот, чтобы следствие усмотрело здесь уголовку, можно взять денег с оперов — они пусть где хотят, там и берут. Допустим, усматривается мошенничество на 30 млн рублей. Соответственно, уже где-то есть некие потерпевшие. Операм говорят: 30 млн вернутся людям, давайте 10% и будет возбуд (постановление о возбуждении уголовного дела — МЗ). Либо это гражданско-правовые отношения, судитесь как хотите — хоть в арбитраже, хоть где угодно.
Есть, конечно, и откровенные уголовные дела — но есть и заказные, без этого никуда. Дело за процент возбуждается — я слышал про 10%, но никто не обещает, что кого-то привлекут, потому что прокуратура может отменить дело. Хотя и это от честности зависит — нормальные люди, если отменят в прокуратуре, все вернут и скажут: «Ну, не получилось». Но есть и уроды, которые кидают людей. Но это опасно: когда-нибудь кто-нибудь пожалуется, и все. Когда люди от тебя уходят довольные, они не жалуются, а они ведь могут и очень много денег дать, и уйти довольными.
Иллюстрация: Анна Морозова / Медиазона
Мошенничество — вообще очень скользкий состав. Тут следователь захочет — усмотрит, не захочет — не усмотрит, и будет прав в обоих случаях. Это просто такая статья идиотская — если бы у нас ее в законодательстве сделали умнее, было бы сложнее, а сейчас написано непонятно что — как хочешь, так и крути. Еще более скользкие преступления — это ДТП. Их очень много, и от них не застрахован никто. При желании следователя можно 95% дел развернуть: таким образом назначить автотехническую экспертизу, провести там проверку показаний на месте, следственный эксперимент таким хитрым образом провести, чтобы человек стал невиновным. Кроме, разве что, если человек был пьяный и продутый («продувать» — проверять на алкоголь — МЗ) — тут только внаглую материалы выкинуть, лет десять назад так можно было сделать и не париться. Раньше это считалось золотым дном, не было такого количества камер и регистраторов. А сейчас ты все развернул и перевернул, а потом через год нашел на YouTube видеозапись, и нашел не только ты, а еще и УСБ и прокурор.
Когда уже дело заведено, решается — подписка, арест, домашний арест. Стоит это в разных регионах по-разному. Ну, в Москве подписка — тысяч 300-500 рублей. Но опять же, гарантии никакой нет, только по ладошкам ударить. Но и человек тоже должен понимать, что не надо косячить, ведь и прокурор может спросить: «А как так получилось?». В плане подписки вообще от прокуратуры зависит — вот окружная прокуратура СВАО вообще не лезла, она понимает, что это хлеб, и не трогает. А Бабушкинская районная прокуратура сожрет, сорок раз спросит.
Потом уже берут на ходе следствия за квалификацию — хранение или сбыт, кража или угон, мошенничество или взятка. Если взяток нет, следователи загоняют дело по как можно более тяжкому составу. Суд не может ухудшать положение подсудимых, а улучшать — может, например — со сбыта перейти на хранение. По нашей ментовской статистике дело ушло по тяжкому составу и все круто, а в суде переквалифицировали — все равно сидит, нас это уже не касается.
Еще берут за характеризующие материалы. Когда дело в суде, там есть все эти документы — где работал, сколько детей — и судья при назначении наказания, естественно, отталкивается от этого. Наличие малолетних детей — вообще смягчающее обстоятельство, а у нас по законодательству, если предусмотрено наказание от восьми до 15, то меньше восьми дать нельзя. Но если есть смягчающее обстоятельство, то нижний предел пробивается, и пробивается неограниченно, можно хоть два ему дать. И вот у человека детей нет, а это обязанность следователя — проверить, есть ли дети, и суд это уже не будет проверять. Если есть по документам дети, то суд будет считать, что они есть. И тут цены варьируются — если наркоман, ему и за 20 тысяч ребенка продают, а если дело большое, то могут сказать — давайте миллион, а то и два.
Но вообще сейчас очень сильно все поменялось. Раньше следователь был… прямо следователь. Он и операм мог сказать: «Слышь, ты!». А сейчас нет таких. Зайдите в любой отдел, даже в мой бывший, там работают три девочки и начальник, и чего эта девочка кому скажет? Нет уже тех следователей, они все поувольнялись, потому что раньше не так много ловили. Сейчас у каждого дурака есть камера и диктофон, везде кто-то слушает. Раньше все работали, брали, много брали и хорошо себя чувствовали. А сейчас берут раз в 20 меньше, и люди, у которых способности позволяют зарабатывать больше, чем 50 тысяч в месяц зарплатой, они уходят. Ну будет за такие деньги сидеть юрист с высшим образованием и таким опытом? Столько можно в «Бургер Кинге» получать. И эти деньги на гражданке — это работа более или менее, а как следователи работают? Они там круглосуточно сидят, есть еще дежурства суточные, еще есть суды, куда ты попадаешь и можешь в час ночи оттуда выйти, а завтра опять на работу, или еще лучше — на сутки.
Остаются так себе кадры, и у каждого дел по десять с обвиняемыми, и пришлось все висяки распределить, у каждого штук по 15-20 в отделе, и это без учета всяких непонятных доследственных материалов и поручений из других регионов, которые надо исполнять. Пять лет назад мы любили приходить на работу и покурить успевали раз пятьсот, а лет десять назад вообще могли уехать на пляж всей конторой в рабочий день.
А раньше у следователя было одновременно дела три-четыре, может, пять, которые с обвиняемыми. Висяки раньше отдавали отдельным следователям — в отделе обычно есть два-три таких, которые только висяками занимаются. Это были в основном или молодые или те, кто говорили — не хочу и не буду. «Дадите мне дело с лицами, я их буду мариновать, они у меня будут в сейфе лежать, не надо». Уже в округах висяков почти нет, это ведь обычно кражи — телефона там, велосипеда. У них бывают висяки, только если дело громкое. Вот был прикол с «Додо-пиццей», это дело у меня уже в округе оказалось. Сначала это дело расследовала девочка в одном из районов, а потом, когда шумиха началась, они его из отдела передали в округ. Я всегда говорил, там либо конкурентная борьба, причем нелепая — я бы получше поконкурировал — либо у кого-то обострение. Но скорее обострение. Ну, я-то вменяемый и понимаю, что ребята пиццу готовят, а не оружие и наркоту возят, у них пиццерия успешная.
До того, как все поменялось, все и расследовалось быстро. На «земле» (на уровне районных отделов внутренних дел — МЗ) это обычно одно лицо, максимум — два и пара эпизодов. Они расследуются — можно и как в УПК— за два месяца. Но когда у тебя десять таких дел, это по полгода. Обычно ведь что там делать — допустим, какое-нибудь хранение [наркотиков]? Сделал экспертизу, провел ему «психушку» — дурак или нет — собрал документы и все. Еще всякие матери приходили, я с ними всегда общался, хотя можно позвонить на КПП и сказать не пропускать. Я им рассказывал, что есть в деле, адвокаты у них были, мы все обсуждали — что и почему, давал разрешения на свидания — идите и общайтесь, вам ваш сын то же самое скажет. Лично у меня совсем невиновных не было, было, что доказательств вины мало.
А когда дел много, они тупо лежат, потому что там уже дела, которым сроки выходят, догоняют. Начинаешь их хватать, потом ты на третий месяц берешь это простое дело, и выясняется, что там человек на учете состоит, и надо изымать документы через суд — это еще плюс месяц, и такой снежный ком накручивается, все в шоке. В округе проще, там меньше дел, но они более объемные. Даже если у тебя 30 эпизодов, обвиняемых все равно, ну, три — от экспертизы ничего не добавится, просто будет больше томов и эпизодов. По статистике пойдет как 30 преступлений, а работы ты выполняешь процентов на 40 больше.
Карьерный рост возможен до уровня замначальника или начальника следственного отдела округа — кто сейчас там сидит, по крайней мере в СВАО, сами там оказались, их никто не тянул сильно. Может, кто-то помог, но вообще сами. Но толку? Зарплата — тысяч девяносто у начальника и все. По уровню — это целый начальник целого округа, а зарплата вообще не соответствует никак.
И еще бывает, что коллеги подставляют. Большинство указаний дается устно, а когда что-то случается, то все удивляются: «Не, я такого не говорил! Есть письмо? Нет? Ну, ничего не знаю, ты сам это решил». Когда я работал три месяца и ничего не понимал, у меня было дело о мошенничестве, но это я уже потом догадался, что оно было заказное, и моими руками пытались этот заказ выполнить. Но не получилось просто потому, что, когда я вышел с ходатайством на арест, повезло — судья оказалась с головой и сказала: «Я с таким дерьмом делать ничего не буду». Так и сказала. И отказала, так бы чувак сидел. Расследование длилось год, и случайно наш потерпевший заезжает за мошенничество. Следственный комитет проводит у него дома обыски, находит документы из моего уголовного дела, которые я ему не давал. Старые знакомые начальника нашего следствия, видимо, пришли и сказали — вот есть человек, надо его наказать. Наверное, был разговор — давайте его закроем или стрясем денег. Видимо, денег не стрясли, решили закрыть, не получилось — ходил под подпиской.
Но самый прикол был в том, что у нашего псевдобандита даже адвокат был подсадной, его умудрились подсунуть даже не менты, а какие-то знакомые. И этот адвокат так оказывал помощь — говорил: «Блин, да, все плохо». Меня вызывали в СК и спрашивали, а почему я дело-то возбудил, я отвечал — мне начальник сказал. Начальник говорит — ничего подобного. Повезло, что следователь оказалась в адеквате и поняла, что я работал три месяца, и меня заставили все это сделать, не стала за уши притягивать.
Отношения потом были натянутые, но до последнего никто не признавался, все делали круглые глаза: «Да ладно, меня тоже обманули». Вот меня обманули, потому что я три месяца работал, а ты 20 лет проработал, тебя не обманули, все ты знал. Такие истории, думаю, есть у многих. Ведь даже опытный следователь идет к начальнику и вместе с ним любой материал проговаривает, вдвоем все объективней происходит. А когда ты молодой, тебе что говорят, то ты и делаешь. Так заехать очень было просто, я был близок к этому.
Иллюстрация: Анна Морозова / Медиазона
Прокуроры
Что нести на утверждение? — Тонкости этикета. Не обидеть прокурора — «Он нас может просто тупо задолбать» — Как парализовать работу ОВД
Если дело скользкое и сразу его не возбуждать, прокурор может спросить — сколько взял? У прокуроров ведь тоже статистика: мы если что-нибудь буданули (возбудили — МЗ), то все это утверждает прокурор. Когда приносят документы на подтверждение, многие следователи поступают немного недобросовестно и приносят немного не то: половину можно не донести, если есть скользкие моменты, какие-то непонятные объяснения. Или наоборот, что-нибудь лишнее принести, а потом это выкинуть на фиг. Прокурор с этим особо сделать ничего не может — он же не будет у следователя в отделе сидеть, он смотрит только, что ему приносят.
Но прокурор может отменить твой отказной материал, а потом уже отпустить человека не получится. Вот я следователь «на земле», взял и отпустил. А ведь прокурор мне все утверждал, то есть я, получается, прокурору сказал: «Ты дебил, ты ничего не понял».
Есть такая штука, как статистика, и у прокурора очень много рычагов воздействия на следователей, у суда меньше. Он нас может просто тупо задолбать. Вот «на земле», в отделах очень много висяков: приходят люди, возбуждается висяк, два месяца расследуется, приостанавливается. В день висяка три-четыре — это нормально, в месяц, ну, пусть будет сто, соответственно, за год — больше тысячи. И прокурор может каждый этот висяк отменить, и возобновить расследование, и дать по нему еще какие-нибудь указания, обязательные к исполнению. Он может их разом штук 200 отменить, заморочиться, попросить пару помощников, они трое суток посидят и по каждому делу дадут реально хорошие указания, которые придется выполнять, и это будет коллапс. В отделе настанет просто коллапс, если они по каждой краже скажут — сделайте биллинг телефонов.
Мы же не делали этого никогда, а реально, почему бы его не сделать? Телефон же есть, значит рядом были воры — ну, надо сделать биллинг и посмотреть. А чтобы его сделать, надо в суд материалы подавать, контора парализуется уже этим. Потом, прокурор ведь утверждает все дела, которые мы расследуем и передаем в суд. И в любом деле можно докопаться до запятой, он будет их возвращать на дополнительное расследование, а это — сразу выговор и минус в статистику. Просто будет находить невнятные отказные материалы и отменять их по формальным основаниям.
А по статистике это будет как отмена проходить или даже как сокрытое преступление, а это прямо очень сильно бьет по статистике. Самое главное — статистика, прокурор может очень сильно в два счета контору утопить и отправить ее на 20-е место из 20 в округе. Что делать начальнику? Бежать к прокурору, просить прощения и обещать больше так никогда не делать.
Иллюстрация: Анна Морозова / Медиазона
Tweet
