Почему беларусы не перешли от мирного протеста к силовому?
Украинцы любят упрекать беларусов тем, что они «неправильно протестовали» и не свергли режим Александра Лукашенко насилием. Тем временем силовики в Беларуси насчитали три сотни «террористов» и пугают радикалами. А где эти радикалы?
В издании BELSAT.eu спросили основателя «Белого легиона» Сергея Бульбу и представителя «Посполитого рушения» Сергея Беспалова.
Страна, полная «террористов»
В «списке организаций и физических лиц, причастных к террористической деятельности», который ведет Комитет государственной безопасности Беларуси, почти три сотни имен беларусских «террористов». Вот только они не делали того, что в мире называют словом «теракт», – например, в «террористы» записаны осужденные за «разжигание вражды», как бывший помощник прокурора Евгений Бабак, который в августе 2020 года инициировал проверку действий силовиков, избивших байкеров в Уручье, или Софья Сапега, которую обвинили в работе на телеграм-канал деанонимизации силовиков «Черная книга Беларуси».
КГБ сейчас прогнозирует «значительную эскалацию обстановки по периметру Беларуси», «попытки дестабилизировать ситуацию» в Беларуси из-за рубежа, анонсирует новые задержания и обещает более жесткий «контрразведывательный режим». Но почему не было тех «радикальных акций террора», которые видел председатель КГБ Иван Тертель, или хотя бы масштабных баррикад, массовых драк с ОМОНом и «коктейлей Молотова» на протестах после выборов 2020 года?
Почему беларусы не выбрали насилие в 2020 году?
Протест беларусов против итогов выборов 2020 года был подчеркнуто мирным. На кадрах протестов четко видно, что силовики нападали на протестующих – а не протестующие на силовиков. Примеры чего-то подобного силовому противостоянию были единичными: разве что баррикады в первые ночи протестов и случаи самообороны от силовиков (часто без знаков, нередко – «людей в штатском»). Не было такого, чтобы в силовиков массово летели камни, коктейли Молотова или, тем более, пули.
Почему народ пошел путем мирного протеста? Сергей Беспалов – ответственный за СМИ «Посполитого рушения» – рассуждает в комментарии «Белсату»:
«В августе 2020 года у беларусов не было необходимой подготовки и, к сожалению, не было оружия. Если мы немного вспомним те события, то оружие забирали даже у охотников. Поэтому радикальное сопротивление было лишь частичное, так как идти с голыми руками на вооруженных карателей – самоубийство.
Еще в тот период было мнение, что вот неделя, две, месяц – и каратели перейдут на сторону народа. Мы все помним, как многие сотрудники жгли свои служебные билеты, выбрасывали в мусор свою форму. И даже служба безопасности Лукашенко это делала. И был момент в августе, когда они действительно потерялись, но, как показала практика, все-таки преступный приказ для них важнее народа. Я надеюсь, больше уже никто не будет дарить им цветы и кричать “Милиция с народом!”. Ведь они не с народом, а с уродом».
Сергей Бульба был одним из создателей Беларусского объединения военных в 1991 году, а в 1995 году возглавил патриотическую организацию «Белый Легион», которая прекратила существование в середине 2000-х.
В разговоре с «Белсатом» он вспоминает, как в конце июня 2020 года бывшие члены «Белого легиона» выпустили музыкальный альбом «Белый легион» с воинской музыкой: говорит, что «интуитивно чувствовали», что что-то приближается, и «хотели задать вибрацию для настоящей борьбы, настоящей революции». Но протест избрал себе гимном «Муры», которую Бульба называет «колыбельной, под которую революции не делаются».
«Психологически народ не был готов: казалось, что вот нас выйдет 100 000, сразу милиция перейдет на нашу сторону, – вспоминает Бульба. – А смысл в том, что эта наша сторона не была сформирована. Второй центр силы не сформировался».
В 2020 году, считает он, лидеры были «не натуральные» – не те, «которым от Бога дана соответствующая энергия». Мол, «за Тихановскую не пошел бы воевать». Те, кто были лидерами протеста-2020, и те, кто стоял за ними, «не учитывали реальности», когда делали ставку на мирный протест и сохранение системы, считает Бульба.
В конце 1990-х, объясняет Бульба, милиция была частью народа, и за 28 лет Александр Лукашенко вывел силовиков в отдельную касту. Он рассказывает, как в конце 1990-х и в начале 2000-х «Белый легион» действительно готовился к восстановлению конституционного строя, а власти не разгоняли «150 непримиримых в лесу под Слуцком», как говорил тогдашний глава администрации Лукашенко Виктор Шейман. Дали спокойно разъехаться, даже если начальник УВД получил положительный ответ на вопрос «Вы что, собрались здесь Лукашенко сбрасывать?».
Теперь же, говорит Бульба, «Лукашенко убивать может, остальным думать об этом запрещено»: убийцы Романа Бондаренко остаются на свободе, «Уголовный кодекс написан не для них». Лукашенко доказывает силовикам, что тем уже «некуда деваться, когда предали народ». Бульба вспоминает теракт в минском метро в 2011 году: власти заявляли, что тот совершили с целью «дестабилизации обстановки», а среди беларусов осталась распространенной версия, что сами власти и организовали тот теракт.
Почему до сих пор не перешли к «немирному» пути?
Все же были не только «цветочки»: были единичные «коктейли Молотова», были попытки поджога машин и зданий силовиков (хотя некоторые случаи, как поджог дома Гайдукевича, выглядят очень странно и могут быть провокацией властей). Силовики тем временем стреляли в протестующих, убивали людей, пытали заключенных до смерти и доводят до попыток самоубийства.
С началом полномасштабной войны в Украине беларусы стали устраивать диверсии на железной дороге, даже атаковали дроном российский «Летучий радар». А тем временем украинцы на оккупированных Россией территориях неоднократно убивали коллаборантов, даже в России подорвали пропагандистов Дарью Дугину и Владлена Татарского.
Почему от поджогов имущества беларусы не перешли к более радикальным действиям?
«К сожалению, у людей в самой Беларуси сильно не хватает знаний и оружия, и поэтому радикальные люди используют то, что есть из подручных вещей», – говорит Беспалов.
Даже поджоги машин или порча релейных шкафов на железной дороге власти Беларуси приравнивают к терактам, отмечает Беспалов. А чтобы совершить убийство или взрыв, нужны знания и оружие.
«Беларусам хочется прежде всего, чтобы кто-то решил, – считает Бульба. – Беларусы больше надеются на украинцев, что кто-то откуда-то зайдет и решит наши вопросы.
И если сделать экскурс в нашу историю, оно же действительно так получается: когда приходит какая-то чужая власть, не мы же сами ее сбрасывали, а ждали, когда следующая историческая волна снесет предыдущую. Из поколения в поколение – мы действительно привыкаем, что не мы решаем, а что обстоятельства сложатся таким образом, что предыдущих оккупантов выгонят».
А как же беларусские повстанцы времени Российской империи и советские партизаны, которые действительно убивали людей? Бульба отвечает: сейчас «люди менее природные стали», ведь еще во время Второй мировой человеку не нужно было переступать через моральные принципы и чтобы заколоть свинью или отрубить голову курице, и чтобы убить врага. Городское воспитание сделало людей более гуманными: мол, мясо едим, но покупаем в магазине, а убивали скот не мы.
Подавляющему большинству внушили, что беларусский народ «пан сохи и косы», лишили чести до уровня «ну, кормить будут, а поменяют паспорта – и холера с ними», уверен Бульба. Лукашенко же такой гуманизм не присущ, «он носитель какой-то другой культуры, поэтому ненавидит все беларусское, допускает азиатские методы».
Возможна ли в ближайшее время существенная радикализация протеста?
К насилию против людей современному обществу предстоит пройти долгий путь, рассуждает Бульба. Он вспоминает украинскую Оранжевую революцию, ненасильственный протест 2004 года: украинцы прошли долгий путь перед насилием на протестах Евромайдана в 2014 году. К тому же, во время распада Советского Союза в Украине, в отличие от Беларуси, было немало национально ориентированных коммунистов, которые «позволили вырасти поколению, готовому защищать свою страну». В Беларуси такое «жестко вырезалось» еще в 1990-е, а в 2020 году произошла «зачистка Беларуси от всего способного сопротивляться».
Но сейчас одни беларусы воюют за Украину, другие тренируются с оружием в хоругвях «Посполитого рушения». А что в Беларуси – ждать ли радикализации? Или сейчас самые радикальные беларусы в Украине, Польше и Литве?
«К сожалению, я пока не вижу предпосылок для существенной радикализации протестов в Беларуси, – отвечает Беспалов. – Действительно, все радикальные сейчас или воюют за Украину, или готовятся в лагерях, но не только в Польше в Литве, а во всем мире. Я думаю, этот фактор будет возрастать, и это хорошо. Ведь сейчас такое время, когда нужно набираться опыта и готовиться к так называемому часу икс. Поэтому всех желающих и призываю присоединиться к «Посполитому рушению», чтобы получить военную подготовку».
Бульба же не видит оснований для оптимизма от количества беларусов, воюющих за Украину или тренируется в Польше и Литве. Мол, «классные, чудесные ребята» что в «Посполитом рушении», что в батальоне «Волат», но количество силовиков в Беларуси на порядки больше – даже за исключением инженерных войск и работников паспортных столов. На другие силы и внутри Беларуси, и за границей, он не надеется, а «сотни-двух», которые есть, хватило бы на захват власти в ситуации безвластия или деморализованного руководства государства.
По мнению Бульбы, беларусы сейчас «по украинской хронологии в 2004 году». Он констатирует: изменения в массовом сознании, чтобы «не только на митинг выйти и выразить свое недовольство в Facebook, а реально думать, как Лукашенко выбросить», займут еще определенное время.
Автор: Алесь Новоборский /ММ
Источник: belsat.eu
